Беглянки

Пальцы пробежались по струнам лютни. Одна из них была слабо натянута, но Лурия этого не заметила. Она играла детскую песню, которую девочки-послушницы учат на занятиях хорового пения в совсем юном возрасте и забывают к совершеннолетию и которую она играет, когда одиноко. А одиноко ей часто. Но в этот раз это был особый вечер. Вечер воспоминаний. «Ранней весной вернусь домой Пахнет здесь хлебом и травой». Она покачивалась в такт, сидя на кровати босиком, поджав под себя ноги. Отросшие рыжие волосы лезли в глаза, но были слишком коротки, чтоб собирать их в хвост или хотя бы убрать за ухо. «Дома давно ты меня ждёшь, Светит ли солнце, идёт ли дождь». Тонкие веснушчатые пальцы замерли над струнами, слегка дрожа. Лурия снова задумалась о том, дом ли для неё монастырь. Она не знала жизни в другом месте, но можно ли назвать домом место, где ты прячешься в келье, когда все выполняют свои вечерние обязанности, просто чтоб поиграть тихонько на лютне в одиночестве. У неё потом будут неприятности из-за этого, она прекрасно это понимала, все заметили пропажу – ещё бы, рыжей головы трудно не досчитаться, но это волнует её в последнюю очередь, так как в вечера воспоминаний нужно быть одной. Воспоминаний о монахине, научившей её играть на лютне и фактически заменившей ей мать. У Лурии больше никого нет в монастыре. Задумавшись, она перебирала пальцами струны, как вдруг услышала чьё-то злобное «замолчи», прозвучавшее настолько отчётливо, будто раздалось в её голове. Ладонь прижала струны, заставляя лютню умолкнуть, но в комнате никого больше не было, кроме них двоих. Лурия боялась, что все вернулись раньше времени, и она не успеет отнести лютню в музыкальную залу, поэтому она притихла и замерла, пытаясь уловить звук шагов. Кажется, она перестала даже дышать от страха. Но шагов не было. Как и той, кто приказала ей замолчать. Только когда Лурия это поняла, она осознала, что не узнала этот голос. Он был женским, низким и молодым, но у всех девочек голоса высокие, а у монахинь наоборот, слишком грубые. Несмотря на злобу в голосе, он был мягким, бархатным и приятным. Лурия смутилась своим рассуждениям по поводу этого голоса, и её уши мгновенно покраснели. Поняв, что опасность миновала, она решила не испытывать удачу снова, схватила лютню за гриф – та издала глухой недовольный звук – и убежала всё так же босиком в музыкальную залу.