Беглянки

В просторной роскошной комнате, украшенной золотом и драгоценностями, огромные окна были занавешены плотными тёмно-синими бархатными шторами, не дававшими лунному свету проникнуть внутрь. У туалетного столика сидела красивая девушка. Она была уже в ночном одеянии: шёлковой чёрной сорочке и лёгкой прозрачной накидке, доходившей ей аж до щиколотки. На ногах её не было обуви - по всей комнате был расстелен мягкий ковёр. Позади девушки стояла скромно одетая молодая женщина. Это была служанка, готовившая молодую дворянку ко сну. Она расчёсывала пышную шевелюру цвета вороного пера красавицы перед ней. Движения были аккуратными и нежными, но золотой гребень то и дело застревал в волосах, вынуждая владелицу наклонять голову и недовольно хмуриться от боли. Девушку мучила мигрень, так что ей было особенно неприятно. В какой-то момент она не выдержала и непривычно грубо спросила: - Ты не могла бы перестать это делать? Служанка опешила. Ухаживать за безупречным внешним видом молодой госпожи было её обязанностью, поэтому она уже много лет повторяла одну и ту же последовательность действий, ставшей уже настолько привычной, что она могла делать это во сне. - П-простите, госпожа Павете, ваши волосы сильно запутались после бала, у меня нет выбора кроме как тянуть... Но Павете её прервала: - Я не про это. - Но госпожа, я больше ничего не делала. - Я слышу как ты мычишь себе под нос! Я умираю от головой боли, а этот гул делает только хуже. - Госпожа... В комнате идеальная тишина, и я не смею её нарушать. Более того, у меня нет слуха. Я никогда не пела. Молодая дворянка была готова взорваться и наброситься на служанку с обвинениями во лжи - в тот вечер был особенно шумный бал, людей было куда больше, чем обычно, поэтому Павете была совершенно вымотана, так что даже такая мелочь могла её заставить выйти из себя. Но не заставила. Сохраняя привычное самообладание, девушка посмотрела на служанку в отражении зеркала. Вид у той был совершенно растерянный и даже напуганный. Она не лгала. Да и она не была привычна лгать своей же госпоже, слишком боязливой была, несмотря на то, что знала Павете с тех пор, как та была совсем маленькой. - Поторопись с волосами и оставь меня одну, - холодно произнесла Павете. Служанка поспешила вернуться к работе. Пение продолжалось всё это время. Совсем скоро работа была завершена, и служанка, поклонившись, быстро покинула комнату госпожи. Когда дверь захлопнулась, Павете почувствовала неожиданное облегчение, поняв, что служанка действительно было не виновата и что ей удалось избежать ненужного скандала. Однако тут же пришла тревога, потому что источник по-прежнему был неизвестен. Пение доносилось как будто откуда-то сзади, но сколько бы Павете не оборачивалась и не ходила по комнате, звучание не становилось тише или громче, оно всё время следовало за ней. Окончательно утомившись, Павете рухнула на кровать и зарылась в тяжёлое плотное одеяло. Голова гудела всё сильней, а гул в ушах ни капли не помогал. От безысходности она накрыла уши подушкой с разных сторон, но это, естественно, не помогло. - Замолчи... - без особой надежды прошептала Павете. - Замолчи! - уже громче и с явной злостью в голове произнесла она. К её удивлению пение тут же прекратилось. Не веря своему счастью, Павете отняла от ушей подушку и замерла, ожидая возвращения пения. Но его не было. Девушка с облегчением выдохнула и закрыла глаза. Больше ничего не мешало её долгожданному сну.