***
Дети завтракали, Гар медленно жевал хлопья с молоком, пока Рейчел пыталась переместить соломку с помощью магии, её кристалл неустойчиво мерцал. Только Джейсон отстранённо сидел, что-то писал в блокноте. Дик мог точно сказать, что это не домашка, но как бы то ни было только Звереныш (Гарфилд) осмелился спросить о чем всё это. — Тебе какая разница? — Джейсон поднял напряжённый взгляд. Очевидно, он считал здесь всех ниже его. Дик вздохнул, работы было много. С одной стороны он мог понять Брюса и ценил это хрупкое доверие, что выстраивалось между ними. Да, он и Джейсон были отчасти похожи, проходили через те же проблемы, но справлялись по-разному. Если от него требовали наставника, он был готов показать Джейсону другую сторону, указать на его путь. Джейсон закрывает тетрадь, едва Дик видит разноцветные хвосты, и уходит на этаж ниже — зал для тренировок. Не стоит говорить, что кроме него туда добровольно никто не суется. И Дик пытается, старается быть более мудрым, спокойным, как бывший Робин, быть путеводной звездой в этой тьме, что их окружила. Быть внимательным другом для Рейчел, быть гордым братом для Гара, и найти хоть какой-то ключ к Джейсону.***
Дик часто не спал по ночам, его что-то будило ближе к утру, если он не был в патруле, может, его сознание предчувствовало пробуждение города, как плавленая чернота его сердца, собирая свои пожитки поспешно уползала с улиц вместе с жестокостью и ночными сиренами полиции. Он встаёт, чтобы бродить среди коридоров башни, избегая компьютерную комнату, сразу на кухню, чтобы встретить ещё одного ночного жителя. Не то чтобы у Гарфилда или Рейчел не было ночных кошмаров, может, они были просто смущены выбираться из своих безопасных гнездышек, но Джейсон и он делили эту глубокую тоску, что Брюс взрастил в них. — Тоже не спишь? — Джейсон откликается на его голос, туманным грозным взглядом, притаившись в полутьме островка. Дик швартуется подле, будоража воду вокруг, получая в ответ вздох. — Хотел побыть один. — В твоей комнате точно никого нет, — усмехается Дик, доставая кружку из шкафчика. — Кроме монстров прошлого, ты имеешь ввиду? Кислый вкус прямо под языком, они не так уж и различаются, если подумать. Джейсон мог быть ему даже ближе, чем все бывшие товарищи, которые решили двигаться дальше, ближе детей, что только пытаются найти себя. А они… Застряли. Что с ними не так? — Ты всё-таки не принял мой совет. Перестать быть Робином? — В конце концов я здесь, — шипит парень. — Потому что Брюс так хотел. — Нет, я так хотел. Чтобы стать лучше, — чтобы Брюс снова считал его достойным совместного полета. Зубы скрипят, тени нависают над Джейсоном, но это привычно, он кутался в их темные колючие прутья с тех пор как помнил себя, только с каждым годом они жалили всё больнее. Он полагал, что натянув на себя жёлтый плащ, что-то изменится, а теперь ему говорили, что он не дорос. Дик наблюдал за этим расстройством, как оно разрастается за стойкой, ряд светильников над ними, остальное — пропасть. Он тоже привык прятаться среди теней, выбегать на точки, высвеченные софитами, чтобы прыгнуть обратно в облегающую темноту, хоронить там всё, что не принимал Брюс, что мешало их «работе». Может, он и не должен был быть таким, ему следовало остаться удобным орудием, острым клинком, а по итогу заимел свою личность. Как неудобно, да? — Идём, — он встаёт с барного стула, ловит эти глаза, замутненные вопросом, ожиданием. — Думаю, не помешает проветриться, раз мы все равно не заснем. — Ты даже выпустишь меня из башни? — Джейсон невесело усмехается. — Ты не заложник, — он лишь закатывает глаза, натягивая куртку. — И что я забыл там, с тобой? — в последний раз кусается Джейсон, натягивая кроссовки. Робин, предавший своего напарника, сломанный. Дик принимает укус, эти подростки, он уже отвык. Две кружки забыты на столе, одинокие в ночи. — Куда мы? Если не в какой-нибудь навороченный клуб, то я сваливаю, — Джейсон говорит так, будто это он за рулем, что веселит. — Кое-что лучше, — мотоцикл глохнет в безлюдном переулке. — Что может быть лучше? — Джейсон приподнимает бровь. — И тебе лучше накрыть чем-нибудь байк, если не хочешь чтобы его, — взгляд Дика останавливает его, вопя: «Да кому он нужен?» — Хочешь поспорить? — Джейсон самоуверенно улыбается, ему идёт. Ему идёт дерзость, вместе с нахмуренными широкими бровями, он выглядит как негодяй, каких Дик запомнил из старшей школы Готэма, но вместе с тем в его глазах нет намерения причинять боль. Даже Дик до сих пор тестирует его, пытается высчитать процент зла в нем, это просто глупо. Джейсон делает вид, что это его ни капли не задевает, ему всё равно. Дик всё-таки прикрывает мотоцикл картонками с мусорки. — Так что мы здесь забыли? В руках Дика появляются две маски, что скромно прятались в кармане куртки, Джейсон старается скрыть своё удивление. Будь всегда готов, говорил ему Брюс. — На всякий случай, — пожимает плечами Дик. Теперь они стоят в масках Робина, как зеркальное отражение. Волосы Джейсона сухие, прямые, почти черные, ростом лишь чуть ниже Дика. — И что? Мы собираемся ограбить кого-то? Здесь— Дик неожиданно подхватывает его за талию и выстреливает когтем в край крыши, подтягивая их двоих вверх. Джейсон теряет все слова, цепляясь за бывшего Робина, Дик улыбается, чувствуя бьющееся сердце птицы под пальцами. — Это уже другое дело, — довольно усмехается Джейсон, когда ему передают второй коготь. В этом был план, прогуляться, как Робин с Робином, не патрулирование, а размять кости. Он чувствовал, что Джейсону это нужно, ему это было нужно. Снова почувствовать пульс города под кожей, запах ночного воздуха, ветер, пробирающий через одежду, хоть в ней и неудобно выделывать трюки, к которым привык Дик. Джейсону эти выкрутасы не были нужны, его стиль (если такой вообще был) упрощён только до необходимых приёмов. — Брюс научил тебя только основам? — Что, так заметно? — уколы Джейсона больше не кажутся такими колючими. — Вообще-то нет, он пытался. Показывал твои полеты, как ты дерешься, но это просто… Не прижилось. Дик старается это запомнить, чтобы обработать позже, всё ещё размышляя почему именно Джейсон. Почему Брюс подобрал его, обучил? Увидел в нем Робина? Пытался изменить его, что-то доказать себе? Что сможет в этот раз правильно воспитать мальчика? Или он искал удобного напарника, орудие, что не задаёт лишних вопросов? Нет, сейчас они просто пытались расслабиться, бегая по крышам, откинув свои плащи. Только Дик и Джейсон, никаких геройских плащей и влекущей за ними ответственности. — Ты это слышишь? — Джейсон приседает, вынуждая Дика тоже прислушаться. — Скорее всего обычная ссора. — Не помешает проверить, — быстро произносит Джейсон и пикирует ниже, от балки к балке. Черт! Дик не успел даже вставить и слова, как мальчишка уже сорвался, разве его не учили составлять план? Внизу они наблюдают как женщину вытаскивают из машины: заклеенный рот, завязанные руки. — Подожди! — Дик шипит, упираясь рукой в его грудь. — Ей больно! — Давай понаблюдаем ещё немного, мне кажется, здесь всё не так просто, — Джейсон хмурится, но остаётся на месте, следует за ним хвостом, когда женщину затаскивают в дом. Они подползают к окнам. — Что там происходит? — Джейсон пышет нетерпением, перья во все стороны, готовый кидаться с кулаками во тьму, если придётся. — Сейчас узнаем, — Дик заворачивает рукав, активируя часы. — Ни шага без бэт-игрушек, да? — Тихо, — смиряет он парня. Они наблюдают за тем что внутри по тепловым излучениям, мельком слышат разговор и ещё больше различных женских всхлипов. Это не хорошо. — Надо вызвать полицию, — напряжённо решает Дик. — К черту! Если они услышат сигналки, то всё кончено! — вскакивает Джейсон, за что его резко тянут обратно вниз. — Не думай, что знаешь всё обо всем, парень. — Ты мне не нянька, Дик, — он вырывается, оставляя ему гадать назвал ли он его просто по имени или членом*. Ещё мгновение и Дик потеряет его. — Ладно, ладно! Но мы вместе, слышишь? — Джейсон активно кивает. Они быстро накидывают план, распределяя тепловые пятна меж собой, Джейсон даже не возникает когда ему достается только двое, когда Дику — другие трое. Джейсон остаётся на месте, а Дик пробирается через другое, по ошибке оставленное открытым, окно в коридор, стучит в дверь. Скудный отвлекающий манёвр, но какой есть. Брюс учил его лучше, возможно, волнение затмевает его логику. Из-за того что он без костюма, из-за того что он в гражданском, во всем черном, из-за того что мальчишка висит на его плечах и он переживает. Что, если он проебется? Как обещал Брюсу не делать этого. Тогда ему всего лишь нужно быть лучше и взять на себя четверых, отняв у Джейсона работу, риск не справиться. Драться также легко как дышать, освежающе, всё тело напряжено, он чувствует энергию, бьющую по лентам мышц, когда один за другим падают к ногам. Их слишком много для одной квартиры, это странно, но он не ставит невыполнимых задач перед собой, лишь спасти девушек. Одежда мешает и куртка рвётся по шву у подмышки. Джейсон отбивается не хуже, слишком смело, накидывается сзади, унижает противника отборным матом, что даже щеки Дика слегка краснеют. Этот Робин точно +16. Парень идеально копирует его стойку, которую Дик не использовал со времен Титанов, и на секунду теряет дыхание, когда Джейсон прыгает через него, опираясь на плечи. Ауч. Но это того стоит. Мужчина падает от удара в голову, дрожь пробегает по плечам Грейсона. Он разберётся с этим позже. Сейчас — заложницы. Найдя нож, он освобождает их, запертых в ванной, как раз когда они слышат огни полиции. — Ты! Не могу поверить, что ты позвонил копам! Я думал— — Сейчас не время, уходим! Он берет Джейсон под крыло и выпрыгивает через окно, скрываясь в ночи. Не так он хотел провести эту прогулку, может, между ними не может быть ничего, кроме беспечной вражды? Джейсон вырывается на следующей же горизонтальной поверхности, задыхается от негодования, Дик только сжимает губы. — Не могу поверить, — усмехается парень. — Он никогда бы так не поступил! Говоришь, что мы — вместе, а затем выкидываешь что-то такое! Знаешь, на секунду, мне показалось, что ты всё-таки классный. Горечь в признании травит, не только Джейсона, но и его как наставника. Классный. Возможно, это не то, что ему нужно было, почему он не подумал раньше? У него уже был Брюс, это суровое молчаливое осуждение сверху. «Боюсь, что меня недостаточно». Джейсона уже тошнило от взрослых, от людей, что смотрели с высока, что «знали как лучше», это тошнило от того, что Брюс поставил ему над душой второго наставника, учителя в лице самого Дика Грейсона, звёздного мальчика. Как вечное напоминание, что он никогда не станет лучше, не превзойдет оригинал. — Я ненавижу тебя! — на него кидаются с кулаками, от чего он легко уходит. — Джейсон! Тот человек, ты ударил его по голове! — Это не человек, мерзость! Что они собирались делать с этими девушками, и ты жалеешь его за шишку на голове? Оплати ему лечение, чтобы он поскорее выпрыгнул на улицу, продолжая делать свои грязные дела! — Я видел кровь! — пытается его образумить, привести в чувства. Он видел ненависть в глазах как собственное отражение и боялся Джейсона, боялся того, что может оказаться внутри. Боялся увидеть себя, стоящего, наблюдающего за тем, как убийцу его родителей расстреливают. Эта тьма прямо под ногтями, тянется как яд к сердцу. И не хотел, чтобы Джейсон стал таким же. Оказался? С наслаждением наблюдая за тем, как плохим людям причиняют боль. — И что? Одним мерзавцем меньше? — Джейсон! Тебе нужно остановиться, — последнее предупреждение. — Ненавижу, ненавижу… Они дерутся прямо там, на гребаной крыше, где их все могут увидеть, ветер обдувает, забираясь мурашками от холода, но он чувствует лишь адреналин, что течет через его удары. Джейсон тянет за куртку, разрывая шов окончательно, Дик лишь сдерживает, даёт ему это. Выпустить пар, кувыркается в стиле Робина и Джейсон ловит его, как загнанную птицу. Удивляет до глубины души, ведь он— Он знает. Все эти трюки, прыжки, перевороты, он бесчисленные часы пялился на молодого Робина, запоминая его движения, копируя, никогда не достигая нужной растяжки, нужной высоты, всегда падая раньше чем он взлетит. Их драки продолжаются в зале тренировок, где можно без зазрения совести отрываться. Дик относится к этому серьезно как ответственный наставник, Джейсон лишь кривит губы, размышляя сможет ли он сдвинуть эти плиты, не такие литые как у Брюса, но что-то похожее, от чего у него чешутся пальцы. — Думаешь, я не знаю? — они обходят друг друга, гибкость напротив неряшливости. — О чём? — Дик изгибает бровь. — Хватит игр. О твоих ночных пробежках. Тогда, со мной — не случайность или первый раз. Я знаю, что ты сбегаешь поделать супергеройские дела, удерживая всё в секрете. — Джейсон… Парень первым сдвигается, бьёт кулаком, Дик лишь ускользает, как вода, ручьем избегая каждого удара. Даже не защита, он показывает, что читает Джейсон лучше. Прежде чем тот наносит удар, Дик уже на шаг впереди. Читает его движения как открытую книгу, учебник боевых искусств Брюса. А мысли так и остаются недоступными, далёкими и чужими. — Что, маленький Робин соскучился по костюму? Всё не смиришься, что тебя заменили? — и бьёт прямо в точку, руки Дика вздрагивают и Джейсон выбивается из захвата. Разочарование всё ещё бьётся под ребрами, он наконец-то встретил Робина и что перед ним предстало? Выгоревший, потерянный парень, сухой и ломкий, как сгнившее дерево, мечущийся между огней, и не способный потушить ни один из них. — И ты превозносишь Брюса? Думаешь, он спас тебя? Ты думаешь, что с тобой будет не так? Я тоже НИКОГДА так не думал! Не ожидал! — Я никогда не стану таким как ты! БЕСПОЛЕЗНЫМ Робином! — Джейсон бесстрашно смотрит в глаза Дика, залитые ярко голубым бешенством. Злость скапливается в нем, как грузди винограда, которые Джейсон передавливает. Будто кто-то выдавливает мозг из его висков, настолько ужасающее чувство, голова стучит болью и ему хочется кричать. Теперь. Теперь, он, блять, теряет самообладание, хватает пацана за шкирку, волоча по залу, выкидывая его на мат. Джейсон лишь хищно скалится, кидаясь на Дика с удвоенной силой, будто ждал, предвкушал этот момент. Это грязная драка, больше никакой гибкости и ебанных пируэтов в воздухе. Он дышит огнем, ощущая силу в руках, пиная Робина. Джейсон щипает его, делает недостойные подножки, будто они ебанные дети, а не воины ночи. Недостойно. Недостойные, блять, звания Робина. Сломанные игрушки Брюса. Он так это сильно ненавидит, кожа пылает праведным гневом, кто он, блять, такой? — Кто ты вообще? Почему ты? — почему не я? — Почему он усыновил тебя, что такого в тебе— Джейсон не даёт ему договорить, дёргая за волосы, эти идеальные, блять, волосы, плотные, шелковистые, смолистые, как ясная ночь в Готэме. Беспомощно дёргаются в его пальцах, выпадают и сыпятся под них, если бы они заметили. — ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО! — Дик рычит во все лёгкие, Джейсон слегка напрягается, лицо становится серьезнее. — Тебе стоит быть благодарным Брюсу за то, что он не выкинул тебя из своей жизни напрочь, после твоего предательства. Как ты мог уйти?! Оставить его? — Моего?! — это выбивает из него дыхание. — Это то, что они тебе сказали? — Джейсон ловит темную усмешку, подавляя незрелое чувство восхищения. — Да! Может, я и ушел, но первым кто меня отверг — был Брюс! Его шея вспотела холодной росой, он может и меньше, но уже шире, его не столкнуть, если попытаешься, когда Дик всем весом наваливается. Нет, птичка, такое не прокатит, Джейсон переворачивает его через себя, думая, что именно так это все и закончится. Но Дик приземляется позади, будто и ожидал этого, хватая парня за талию. Перегиб и Джейсон валяется на спине, всё его тело потрясает удар, рассыпается на некрасивые куски. Он кряхтит, пытаясь восстановить дыхание, смотрит снизу вверх на Дика, что восстал над ним, непокорный, победитель. В пору смеяться, но он молчит, боится, что выйдет лишь горечь. Дик больше не может, глубоко вздыхает и протягивает руку Джейсону, протягивает второй шанс, предлагает помощь. И Джейсон хватается, впивается ползучей хваткой, чтобы дёрнуть вниз. Он падает за ним. Теперь они оба на одном уровне — внизу, где им и следовало быть с самого начала. — Наверное, мне не стоило… — мгновенное сожаление о том, что сорвался на кого-то младше него. Может, не намного, но Джейсона ему дали на попечение. — Забей. Рад, что наконец-то сорвал эту маску всезнающего. Может, Рейч и Гар наивные идиоты и ловят каждое твое слово, на даже их скоро задушит твой контроль. Дик весело выдыхает. Они лежат в тишине, редкое явление, особенно для них. Впервые им комфортно в тишине рядом с друг другом, все слова выбиты, всё гнилое и сухое, растертое по ветру, выпущено. И они могут начать сначала. Дик поворачивает голову, грудная клетка Джейсона ходит ходуном, выцветшие волосы прилипли ко лбу, показывая проблеск каштана через увядший черный. — Почему ты покрасился? — это может быть вопрос предпочтения, но в груди набухает чем-то важным, тревожно важным. — Чтобы враги не поняли, что под маской Робина другой, — и чтобы быть похожим на тебя. Он будет об этом молчать, гнет стыда никогда не позволит ему признать. — Брюс просто сволочь. — Это была моя идея. Но они все равно догадались, — Дик удивлённо моргает. — Знаешь, болтливый рот. Звучит неопределенно. Пускай они оба не затыкаются во время драки, но они разные, невозможно разные, чуть ли не противоположности. Дик шутит, щебечет о чем-то лёгком, подразнивает почти ребячливо, витает вокруг, чтобы одурачить, отвлечь, когда Джейсон срывается в унижения, его слова превращаются в клинки, что вызваны отравить врага прежде, чем он догадается. — То есть ты вел себя как мудак, потому что Брюс тебе не сказал, а не потому что ты ненавидел, что Робином стал я? — Джейсон произносит так тихо, как шорох одежды, неуловимо. — Джей… Я просто— Я не ожидал, что он так поступит. И когда я увидел, — безрассудного, самодовольного мальчишку. — У меня сложилось неправильное первое впечатление. — Хах, — Джейсон от души веселится. — Ты расскажешь мне? — Дик хочет спросить о чем, но молчит в пустоту потолка, ждёт когда Джейсон соберёт свой рыхлый голос. — Серьезно, в честь птицы? И Дик проваливается. Это нечто личное, нечто принадлежащее не только ему, это олицетворение его боли, как у Брюса — летучие мыши. — Да чтобы ты об этом знал. — Ты мог бы рассказать мне, — Дик оглядывает его, выглядит серьезным, никакой насмешки, вздернутый подбородок и чистый взгляд. Дик покоряется, развязывая узел, что он всегда носит у сердца, думая о своих родителях. — Моя мама называла меня птичкой — малиновкой. Говорила, что когда я вырасту, я буду таким же сильным, буду парить так же высоко, звонко петь. И я плакал, потому что не хотел лететь выше их, я хотел быть с ними. С моими родителями. Джейсон глотает зависть, жгучую зависть, что заливает его желудок. У Дика были любящие его родители, конечно, даже если они умерли, но он знал, что такое любовь. А у него была пропасть в груди и жгучая ненависть к судьбе, и он был счастлив, что его родители сдохли, как бы ужасно это ни звучало, только потому что он бы не встретил бы Бэтмена и тогда у него не было бы второго шанса на нормальную жизнь с Брюсом. — Робин взял на себя те же цвета, что и мой последний костюм, это было во имя них, в их память. Я не мстил, я сражался за жизни. И хотел, чтобы они гордились мной, если бы могли знать, — Дик тяжело сглатывает, вина оттягивает его живот вниз, вспоминая простреленное тело Зуко. Какая гордость? Позор. — Прости, — его голос ломается вновь. — За то, что забрал Робина, — Дик начинает чувствовать холод, теперь когда его тело остыло. — Почему ты хочешь быть Робином? По-настоящему, — видимо теперь его очередь делиться слезливой историей детства. — Когда я был маленьким, я смотрел на Робина и Бэтмена и мечтал быть таким же. Как Робин Гуд, знаешь? Раздавать бедным, отнимать у богатых. — В обратной последовательности, — Джейсон успешно игнорирует его. Возможно, он опускает самые сочные подробности, но ему не хочется показаться жалким перед своим кумиром, рассказывать о том, как мальчик сидел под столом на кухне, прижимая телефон к груди и молился, молился кому угодно: Всевышнему, Бэтмену, Робину, молился о том, чтобы всё это закончилось. Беспомощный, покинутый. — Я ждал, когда Бэтмен ворвётся и изобьет моего отца, избавит нас от него, — что и случилось позже, когда его папашу посадили за решетку. Горечь прилипает к языку от молчания в ответ. Дик не знает что сказать, очевидно всё закончилось лучше, чем он может представить, ведь Джейсон теперь под перепончатым крылом Брюса и как бы он ненавидел его, парню всё равно лучше с ним. Хотя, это спорно. Ему остаётся только догадываться, что по-настоящему пережил Джейсон. И это он думал, что молодым натерпелся всякого ужаса. Драться с тринадцати в бронированном костюме за справедливость Готэма, то ещё дерьмовое детство. — Ты можешь быть Робином по-своему, — тяжесть с его груди пропадает, он всё-таки сказал это. — Не знал, что мне нужно твоё благословение. Дик кривится от формулировки. — Ты прав, Джейсон. Ты — уже Робин, — мальчик замирает под прикосновением от Дика, когда тот взлохмачивает сухие волосы (спутанные, но мягкие у корней) и встаёт. Оставляя Джейсона, прибитым как дикую бабочку иголками к полу, сладость протекает по горлу. Он наконец-то получает своё благословение от бывшего Робина, от своего героя. Это тушит градус накала между ними, но они также ведут свою Робиновскую войну по утрам, когда встречаются на кухне. Как холодный ветер сталкивается с пылающим, гремя громом. Молнии мечут между ними в острых фразах, и Гар всегда незаметно сливается, чтобы не быть задетым, когда Рейч остаётся на безопасном расстоянии, наблюдая чем всё закончится. Затем приезжает Кори, преображая всё вокруг, и он тут же падает в её объятья, как в живительный источник, и так со всеми в их команде. Рейчел находит в ней старшую сестру, родственную душу, даже Гар рад ещё одному взрослому, не такому строгому как Дик, что натренирован как Брюс на всю жизнь. Джейсона она кажется не раздражает, что само по себе является победой. Когда Гар произносит это за ужином, смеются все, пока Джейсон закатывает глаза. — Она не такая, как вы, зануды. С ней все ок, она классная, — Дик запоминает, что статус «классный» один из редких и положительных из уст подростка. Кори улыбается Джейсону с приятным удивлением, что её оценили так высоко. — Я польщена, — она лишь играется с ним. Они снова спят в месте, её золотистая кожа как действующий источник, лава под его пальцами, плотная и бархатная, даже среди этих странных шрамов, как иероглифы забытого языка, выбитые стертыми формами. Она молчит об этом. Но всё в ней — внеземное, она ничто другое, чего он знал в своей жизни, необузданная, дикая, полная тепла, которое она даёт, даёт… Со всей добротой к человеческой расе. В первый раз это был просто секс, в этот раз? Дик не так уверен. Её будто ничто не связывает глупыми предубеждениями, что сковывают его рассудок. Она поистине свободна, он очарован этим ровно настолько же, сколько и привязан. Подавлен. Непозволительно быть таким безрассудным, ей можно — она не с Земли, это не её заботы, многое она попросту не понимает. Поэтому он так сильно… Привязан, она видит всё так чисто, без склизкой дымки сомнений. Нуждается в ней как в члене команды, как связующее звено, клей между ним и детьми. Единственный на кого её мягкие чары не действуют — Джейсон. Будто ничто не способно подобраться так близко к защитным плитам мальчика, как если бы его сердце было закрыто настолько же плотно, как Брюса. И видимо нет лучшего слесаря, чем Дик для таких бронированных людей. Из его комнаты глушит рок, днями и ночами, Рейчел хлопает дверью, чтобы напомнить Джейсону, что он не один тут с проблемами «трудных подростков», но музыка защищает его, как купол, от ответственности и от контактов с другими. Дик и Кори молчаливо поглядывают друг на друга, думая об одном и том же, не решаясь обнажить истину между ними. — Дик, я просто— — Я знаю, — тут же вздыхает он. И она смотрит на него со всем внеземным сочувствием. — Дело не в том, что ты плохо справляешься. Или он плохой, просто мне кажется, к нему нужен подход, — хочется огрызнуться, если она такая умная, то пускай сама идёт разбирается. Пытается принюхаться к этому дикому, импульсивному… Слишком напоминает его. — Я бы поговорила с ним, — разводит девушка руками, её малиново-рыжие кудри рассыпаются по плечам. — Но это твоя команда. Сначала она говорила отряд, будто они на войне, отчего Дик тут же отряхнулся. Размышляет она как стратег, прошедшая войны на своей планете, думала о нем как о предводителе и только для него подбирала более мягкие слова. И он решается. Рисковать? Ему нечего терять, не с Джейсоном. Там, где нет ничего кроме выжженной войны между ними перед метафорической фигурой Брюса, и он стучится в дверь Джейсона.