Время бы сломало

Вылазки и патрули в последние годы стали привычной рутиной. Ничего хорошего только они не приносили. Группы докладывали, что зараженных все больше, провизии в городах почти не оставалось. Люди собирали последнее, что находили. Кас уже не ходил в патрули, вылазки. Он не стремился к этому, тихо сидя в своем доме и покуривая траву. Свою роль в лагере он знал. Дин был в разведке. Но даже не находясь с ним, Кас знал, что Винчестер вернется уставшим и раздраженным. Ничего хорошего не произойдет. Кто-то погибнет, кто-то заразится. Кого-то Дин убьет, так как самый первый заметит признаки заражения. Кас знал, что Дину тяжело это делать, хоть и это тоже стало привычным. Шаги Дина послышались еще задолго до того, как тот появился в дверях домика Каса. Павший окинул его затуманенным взглядом, искривил губы в усмешке и выпустил дым очередного косяка. Уже не в первый раз Винчестер приходил к Кастиэлю в таком состоянии, взбешенный, вымотанный, потерянный. К Касу он каждый раз приходил в поисках человеческого тепла. И если Кастиэль прятался от реальной жизни в алкоголе и наркотиках, то Дин забывался лишь в сексе. Но только с Касом. С другими было как-то не то. Кас же давал все, в чем Дин нуждался. Был покорным, или резким, то подставлялся под ласки, то не позволял прикоснуться к себе. Неизменным было лишь одно — он никогда не был снизу. Со временем Дин с этим смирился. Дин в несколько огромных шагов преодолел почти всю комнату, схватил Каса за ворот рубашки и припечатал к стене. Кас лишь чуть засмеялся. Он не сопротивлялся, тоже за все это время привыкнув к такому. Дин не целовался — лишь кусался, терзал губы Кастиэля с глухим рыком. Его касания приносили больше боль, чем наслаждение. Ногти царапали оголившуюся кожу, оставляя красные полосы. Рубашка вскоре была откинута в глубь комнаты, как и местами порванная куртка Дина. Кас оттолкнулся от стены, с большим напором принялся отвечать на «поцелуи» Дина. И Дин застонал, когда Кас толкнул его в грудь, подталкивая к кровати. Кас вновь знал, как сегодня хотелось Дину. Дин упал на мятые простыни, утягивая Каса за собой. Павший навис над ним, жадно припал к шее охотника. В этом мире давно забыта ласка и нежность. Осталась только грубость и отчаянье. Такими поцелуями покрывал Кас тело Дина. Терся об него, уже сгорая от желания. Одежда рвалась под натиском дрожащих рук, лоскуты летели в разные стороны. Одеяло и простынь сбивались с кровати, два разгоряченных тела лежали почти на голом, давно не стираном матраце. В первое время, когда люди сгребали все лекарства из аптек, при этом хватая все подряд, в коробках были и контрацептивы. И даже несколько тюбиков дешманского лубриканта, которые вскоре перекочевали в домик Каса. Но со временем все заканчивалось. Перестали волновать венерические заболевания. Вроде не сдохли, силы есть — значит, продолжаем воевать, значит, здоровы. Отныне ничего, страшнее и опаснее Кроатона в этом мире не существовало. Той смазки, что осталась у Каса, чертовски мало, чтобы подготовка и проникновение были безболезненными. Он выдавил остатки лубриканта до последней капли и, поддавшись порыву, мягко провел губами по выгибающейся спине Винчестера. Дин зарычал, пнул пяткой павшего в бедро. Кастиэль лишь поджал губы. Сердце билось о грудную клетку, тело ломило от нежности, что он испытывал к человеку. Все, что происходило между ними, так грязно, так неправильно. Кас хотел бы долго-долго ласкать Дина, целовать его тело, улыбаться, и видеть ответную улыбку на любимых губах. Видеть предвкушение и очарование в зеленых глазах. Но сейчас лишь видел коротко стриженый затылок. Дин прятал лицо, уткнувшись в подушку. Дин ожидал боли везде, и Кас старался не причинять её, действуя как можно мягче. Хоть это и не первый раз, но последний секс у них был месяц назад. Дни, когда Дин уставал настолько, что сил хватало только, чтобы упасть на кровать в своем отдельном домике. Дин глушил стоны, закусив край подушки. Не успев привыкнуть к проникновению первого пальца, он уже просил и насаживался на второй. Кас старался растягивать его медленнее, аккуратнее, осторожнее. Но Дин всем своим видом показывал, что это ему не нужно. Кас же вновь смирился этим. И морщился, когда Дин стонал уж слишком болезненно. — Кас, давай уже… — Дин выгибался, принимал в себя подготавливающие пальцы, и нетерпеливо стонал. Ему необходима усталость, нега в теле и глубокий сон. Без секса, без Каса этого эффекта не будет. Кас убрал пальцы, дрожащими руками пытался выдавить хотя бы капельку смазки из тюбика. Но больше ничего не осталось. Дин же тем временем ситуацию никак не облегчал, стоял, выпятив зад и призывно раздвинув ноги. Кас проклинал сам себя, когда сплевывал себе на ладонь и размазывал слюну по члену. «Прости, пожалуйста… Прости» Кастиэлю было мерзко от самого себя. Чистым то он сам себя не считал, пользовался всегда презервативами и, хоть и второсортной, но смазкой из аптеки. А сейчас…ничего нет. Только жгучее возбуждение и стыд за то, что павший ангел делал. Первые толчки сопровождались глухими вскриками и стонами Дина. Кас видел как тот сжимал в руках простынь, как мышцы на спине напрягались. Как Дин прикладывал усилия на то, чтобы расслабиться и полностью принять в себя Каса. Кастиэль положил ладони на бедра Дина, мягко поглаживал кожу большими пальцами. Но Дин лишь недовольно зарычал. — Кас… Больше ничего и говорить не надо. Кас начал резко двигаться в теле Дина, входя на всю длину. По комнате разносились приглушенные стоны, вскрики и шлепки влажных тел. Дин порыкивал, кусал губы, поддавался толчкам навстречу, заводил руку за спину и вцеплялся ногтями в бедро Каса, оставляя на коже глубокие следы. Кас насаживал Винчестера на свой член, крепко держал за тазовые кости, на бледной коже оставались следы от пальцев, которые позже станут новыми синяками. Кастиэль терялся в ощущениях. Телу было хорошо, кожу покалывало от жара, в животе приятно тянуло, по спине пробегала дрожь от приближающегося оргазма. Но в груди было противно, даже больно. Кас ни за что не хотел бы такой судьбы Дину. Он бы сделал все, чтобы этого никогда не было. Но он ничего не мог сделать. Только делать то, чего хотел Дин. А Винчестер сейчас хотел простого секса, без чувств. Просто удовольствие. И Кас давал ему это. Хоть самому было до ужасного противно. Тело сводило судорогой, двигаться становилось все труднее. Толчки стали частыми и глубокими, на каждый Дин отзывался глухим стоном. Кас видел, что Дин уже на грани, что осталось совсем чуть-чуть, как и ему. Кас потянулся, чтобы обхватить ладонью истекающий смазкой член Винчестера, но Дин ударил его по руке и сам стал надрачивать, быстро и рвано. Кас лишь застонал, на мгновение прикрыл глаза и прикусил губу. Через несколько мгновений, показавшихся Касу вечностью, Дин кончил, изливаясь в свою руку. Несколько капель спермы попало на кровать, пачкая сбитую простынь и матрац. Дин сжимался вокруг члена Каса, но продолжал двигаться навстречу, пока Кас сильнее не сжал его бока, фиксируя на месте. Павший вышел из тела Дина, взял член в руку и этого хватило, чтобы кончить с хриплым стоном, пачкая спину и ягодицы Винчестера спермой. Тот же уже лежал на кровати, прижавшись щекой к подушке и смотря в стену бездумным взглядом. Это состояние было прекрасно знакомо Касу. Дин пребывает в нем от силы минуты две. Порой меньше. И Кастиэлю в это время безумно хотелось ласкать Дина, гладить по волосам, целовать щеки, шею, спину. Лежать рядом и ни о чем не думать, лишь наслаждаться эти временем. Но Дин никогда не позволял ему этого. Поэтому Кас лишь наблюдал за тем как постепенно приходил в себя Дин, как глаза его медленно прояснялись, а по коже пробегали мурашки. В доме было прохладно, забитые щели все равно пропускали сквозняк. Вскоре Дин отошел от оргазма. Он потянулся всем телом, недовольно поморщился от ощущения подсохшей спермы на спине и ягодицах. Но лицо его теперь было не таким напряженным, лишь уставшим и сонным. В полном молчании Винчестер наскоро обтерся какой-то тряпкой, оделся и, окинув взглядом Каса, вышел из дома. Нескольких секунд хватило, чтобы в открытую дверь влетел порыв холодного воздуха, разбавляя чуть нагретое помещение. Кас задрожал и с тихим стоном упал спиной на кровать, туда, где несколько минут назад лежал Дин. Грудь сдавило, дышать стало очень трудно. Кас потянулся к перекошенной тумбочке, чтобы взять заранее скрученный косяк и спички, чудом не отсыревшие. Противный запах зажжённой спички неприятно защекотал ноздри, быстро разбавляясь ароматом крепкой травки. Вскоре комната заполнилась дымом. Кастиэль уже не закашливался. Тихая грусть переполняла самую его сущность. Он кричал бы в подушку, но на это не было сил. Он бил бы всё, что попадётся под руку, но у него ничего нет, кроме этого жалкого, измученного тела. У него нет Дина. Кастиэль был твёрдо уверен, что не нужен Винчестеру. Ну, точнее, нужен, но лишь для того, чтобы забыться в грубых толчках и влажных укусах. Дин не целовал его так, как мечталось Касу. Ни капли нежности после первого поцелуя, что был наполнен искренностью. Кас цеплялся за это воспоминание, как утопающий за соломинку. Единственное мгновение, когда Дин Винчестер подарил ему нежность и что-то похожее на любовь. Бывший ангел уверен, что это был лишь один из моментов слабости, и Дин использовал его — конечно, использовал… Кас представлял, как гладит Дина по щеке и нежно целует в потрескавшиеся губы, сразу захлёбываясь рыданиями — Дин ему этого не позволит и Касу это прекрасно известно. Кас вожделел подарить Дину всю свою любовь, принести ему покой, утешить. Но не знал как — ведь это, видимо, невозможно. Кастиэль чувствовал лишь холод, которым его обдавал Дин. Заслуженно, конечно, заслуженно. Он жалкий, никчёмный, бесполезный. Дин не брал его на вылазки — ведь даже в смерти он не принес бы пользы. Он лишь секс-игрушка и ничего более. Кастиэль был уверен лишь в этом — и ни в чём, кроме этого. Мир медленно рассыпался на кусочки паззла. Они смешивались в красочную палитру и утекали бурной рекой. Видно каждую каплю по отдельности — расплывчатые картинки в то же время чёткие до невозможности. Река уносила бестелесного Кастиэля своей частью вдаль. Капли становились мешаниной из строчек компьютерного кода, переплетающихся между собой. Вечность назад Дин показывал Касу фильм «Матрица» — цифры зелёные, как там, но Кас сейчас этого не помнил. В несуществующем горле цифрового тела застревали огромные цифры. Тело Кастиэля билось в судорогах на грязном полу обветшалой хижины. На этот раз повезло — он случайно повернулся набок во время конвульсий и не задохнулся. Цифры били из него потоком, он и есть цифры, всё вокруг цифры, нет ничего кроме зелёных цифр на фоне цвета зияющей бездны. Код кружился вихрем и складывался в картинки, быстро меняющиеся, будто кто-то крутил калейдоскоп, внутри которого осколки Кастиэля вместо стёклышек. Радуга. Он — свет, летящий и преломляющийся в каплях… дёгтя? Смолы? Тьма окутывала всё вокруг на мгновение. Он — кислотный дождь, летящий с небес на пыльный асфальт и рассыпающийся кроваво-рубиновыми каплями. Он испаряется и становится… Камнем в основании горы в дремучем лесу. За сотни лет его покрыл мох. Он задыхался, хоть у камней нет лёгких и пытался очистить себя от упорной зелени, хоть у него и нет мышц. У него нет рта, чтобы кричать. Мох покрывал последний миллиметр камня-Каса мучительно медленно и спрессовывал его в атомы. Он — перегной, разлагается в корнях дерева. Он — росток. Он — дуб. Дуб, в который бьёт молния. Он горел. Всё горело. Он — пепел. Он — ветер, уносящий пепел. Он — свобода и смерть в одном флаконе. Он — воздух. Он пытался вдохнуть сам себя и поднялся ураган и закружил, закружил, уничтожая всё на своём пути. Он — буйство природы. Он вдохнул, чувствуя лёгкие и разбитое, замёрзшее, грязное, жалкое тело. Он очнулся.