Время бы сломало

Утро обрушилось на Кастиэля ярким светом предзимнего солнца. Оно слепило сквозь прикрытые веки, не давая выспаться. Хотя сколько он спал? Явно слишком долго… Не торопясь открыть глаза, Кас прислушался к ощущениям и к окружающей его обстановке. Он точно не был в своем доме. Там воздух был затхлым, пропитанным запахом пота, благовоний и травки. Здесь же пахло свежо, будто бы даже стерильно, насколько это было вообще возможно. Самым чистым местом в лагере был медпункт. Самое цивилизованное место во всем лагере, где даже кровати мягче, чище и теплее. Но как он тут оказался? Что вообще произошло? Воспоминания обрушились на еле соображающую голову. Всё было размыто, как сквозь красную пелену. Кас помнил, как сначала было хорошо, а потом стало больно. Тело помнило холод, липкость. Пальцы закололо и защипало. Кас скреб ногтями по полу… Кровь, было много крови. Был мерзкий, тошнотворный запах. Были люди, легкое покачивание. Было тепло рук, а потом темнота, из которой Кас выполз только сейчас. Конечности затекли, он с трудом пошевелил пальцами. А после приподнял ту руку, которая болела немного меньше. Он аккуратно положил ее на живот, не спуская одеяла, и не почувствовал уже привычной плотной округленности. Живот еще прощупывался, но был более мягким. В горле встал ком. Осознание происходящего сопроводилось прошедшей по телу дрожью. Он потерял, не справился. Он во всем виноват. Опять он и только он. Кас с трудом проглотил противный ком, судорожно вздохнул прежде чем распахнуть глаза и повернуть голову в поисках поддержки. Рядом никого не было. Конечно, не было. Он одинок в этом жестоком мире и даже Дин его не поддержит. Тело было будто опустошённым. Второе сердце больше не билось под его собственным. Совсем один… А чего он хотел? Все его чувства… Никто не обещал ему поддержку. Он должен справиться с этим в одиночку. «Никто не поддержит тебя, кроме тебя самого. От начала и до конца у тебя есть только ты сам» — вспомнил Кастиэль непреложную истину… Горло передавило вновь вставшим комом. Глаза заслезились уже не от слепящего солнца, пробивающегося сквозь щель в занавешенных окнах, а от боли, источником которой была середина грудной клетки. Она растекалась по всему телу, сдавливала, заставляя почувствовать себя самым никчемным существом, которое только мог создать его Отец. В правой руке ощущался дискомфорт. Кас повернул голову в другую сторону и увидел капельницу, воткнутую в руку. «У нас нет нужных препаратов» — подумалось ему, как рядом раздались голоса. — Мы достали вообще всё, что ты сказала. Прости, что так долго. Мы пересекли два штата… Шевил, как он? — голос Дина дрожал. Он доносился, кажется, из другой комнаты, дверь в которую была открыта. Но и так по телу Каса опять прошлась дрожь. Он уже не помнил, когда видел Дина в последний раз. Кажется, его лицо было в каком-то кровавом сне… Дин прижимал его к себе? Дин? Или это все это было сном, ужасным, отвратительным сном, который лучше забыть. — Стабильно. Он выкарабкается. Хорошо, что вы привезли лекарства. Главное, что вовремя. Так он встанет на ноги быстрее, — голос медсестры был довольно звонким и немного действовал на нервы. — Можно к нему? — в голосе Дина слышалась надежда. — Можно. Через пару часов, я пока поставлю свежую капельницу, — медсестра явно была «на позитиве». Может, тоже покурила травки для успокоения… Не каждый день попадаются такие пациенты. — Хорошо. Я собрал группу на обход. Объедем границу… — Шаги. Тишина. Кастиэль закрыл глаза. Тишина продлилась недолго. Послышались шаги людей, их разговоры, размеренные и усыпляющие. Кас глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Пахло не особо приятно, нос защекотало, но это было намного лучше того, что последним он помнил в своем домике. Перед глазами опять заволокло все красным, павший сильно зажмурился до искр, чтобы пелена исчезла. Помогло. Тихие аккуратные шаги донеслись со стороны двери. Та слегка скрипнула. Человек, что зашел в комнатку, подошёл к постели Каса. Но тот глаза так и не открыл. Свет продолжал слегка слепить и пытаться обратить на что-то внимание сил просто не было. Тёплые пальцы коснулись кожи на руке, поправили одеяло. В руке чувствовался лишь небольшой дискомфорт, капельницу сменили довольно быстро. Догадки о том, обученный ли это делал человек, или вынужденно научившийся так и остались неразгаданными. Да и в голове надолго не задержались. На это было как-то плевать. Сейчас — на всё плевать… Свет перестал биться в закрытые веки — окно закрыли окончательно. Шаги стихли, в комнатке вновь стало почти тихо — голоса за дверью все так же раздавались. Кас не вслушивался в речь, он концентрировался на самом звуке голоса, чтобы не почувствовать себя окончательно брошенным и одиноким. Хоть какая-то иллюзия заботы. Под гул голосов и в относительной тишине, Кас заснул. Падший проснулся от того, что кто-то слишком сжал пальцы его руки. Открывать глаза он не торопился. Замёрзшие пальцы приятно грела чужая ладонь. Этот кто-то слегка поглаживал его по костяшкам, еле ощутимо, но приятно. Почему «кто-то»? Кас прекрасно знал, что это мог быть только Дин. Кас чуть двинул рукой, уже этим намекая, что он в сознании. В предплечье слегка кольнуло и заныло. Кастиэль поморщился и открыл, наконец, глаза, сразу встретившись с взволнованным взглядом Дина. Он попытался освободить руку из ладони Винчестера и приподняться, чтобы быть с ним на одном уровне, но в руке, а после и в туловище вновь стало больно. И Кас остался в лежачем положении, лишь повернув голову в сторону Дина. — Кас? Хей… Ты поправишься, они сказали… — Дин лишь слегка улыбнулся и придвинулся ближе, цепким взглядом прошелся по телу павшего, скрытым под одеялом. — Что… Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен…должен быть с ними? У тебя и так дел много… — слова давались несколько тяжело, голос быть тихим и хрипловатым. И еще ужасно хотелось пить. Кас откинулся на подушку и сглотнул немного. Горло ужасно запершило. — Я руковожу лагерем, иногда выхожу на патрули. А после…прихожу к тебе на ночь вот уже две недели. Ну кроме трёх дней в разведке. Кхм. — Дин опустил глаза. — Я здесь так долго? Блять. — Кастиэль не знал, приятно ли ему от того, что Дин дежурит тут всё свободное время, или горестно от того, что он столько времени провалялся на койке. — Это ещё ничего. Ты отдыхай. И поправляйся, ладно? Ты нам нужен еще, — голос звучал уверенно, но Кас сумел услышать слегка дрожащие ноты в приказном тоне Винчестера. — «Еще»? Зачем, Дин? Когда это «еще» закончится? — Кас прикусил губу. Смотреть в глаза Дина было невозможно. То-ли от страха, а может… Второго варианта в голове не было. Касу действительно было страшно от того, что он мог увидеть в зеленых глазах. — Это «еще» закончится тогда, когда я умру. И хер знает, когда это будет. Ты нужен, блять. Точка. И закрыли тему, — пальца сжали сильнее кисть Каса, даже слегка царапая кожу. От той ласки, что была во время пробуждения, не осталось и следа. Кас лишь усмехнулся. Спорить с Дином не было ни сил, ни желания. — Хорошо. Как скажешь. Повисла гнетущая тишина. Дин точно не собирался уходить. А Кас разрывался от того, чтобы попросить его остаться и погладить его руку в ответ, желая вернуть то утраченное тепло, либо попросить выйти, так как рядом с ним дышать было невозможно. Молчание между ними нарушила тихо вошедшая девушка в медицинском халате. Та вошла в комнату и тепло улыбнулась, смотря на мужчин, особенно на Каса. — Вы пришли в себя! Радостные вести, — медсестра была явно в настроении. Она подошла ближе, чтобы проверить капельницу и узнать общее состояние Каса. Задала несколько вопросов о самочувствии. И Кас тихо ответил. Горло все равно першило. Шевил, а это была именно она, заметила, как морщился Кастиэль. Отошла к окну и вернулась с кружкой воды. Дин без просьбы помог Касу приподняться и взять дрожащей рукой кружку. Кас осушил ее в несколько быстрых глотков. Дин так же аккуратно уложил его обратно. Медсестра удовлетворительно кивнула и убрала кружку на место. — Из-за отсутствия нормального питания, несколько дней посидите на бульоне. После — надо будет есть не реже, чем три раза в день. Но понемногу. Понятно? Кастиэль тихонько кивнул. Девушка вышла и вскоре вернулась с тарелкой бульона. Она замялась на несколько секунд, но все же подошла к Дину и отдала тарелку с ложкой ему, решив, Что Кас ещё слишком слаб для самостоятельного питания. У падшего правда не было сил поднять даже руку, поэтому Дин принял посуду и принялся кормить его. Та вспышка гнева угасла. Дин лишь хмурил брови, но это не мешало ему заботливо кормить Каса, иногда поглаживая его по плечу, мол, «это ничего, я рядом». Треклятые мысли зароились в голове, напав на несчастного Кастиэля толпой. Ему было горестно, что он потерял ребёнка, но он знал, что Дин был прав — так будет лучше. В этом лагере, в таком мире — не место для детей. Он бы не выжил. Организм Кастиэля не был в состоянии снабдить новое существо благодатью и жизненной силой. Он был обречён с самого начала, но мог и Кастиэля заодно убить. Касу просто повезло, что всё случилось именно так. От осознания этого Касу стало мерзко от самого себя. Лучше? Лучше, что крохотное безвинное существо погибло? Он бы предпочёл умереть сам, лишь бы не думать об этом больше. Отдать ребёнку свои жизненные силы… Да какие? Он сам еле жив. Лицо Кастиэля исказила гримаса боли, и слёзы потекли по его лицу. Он больше не сможет стать родителем. И даже если он сейчас выкарабкается — то он всего лишь человек, а век человека так незначительно короток… По ангельским меркам, он уже почти мёртв. Сколько ему осталось влачить такое существование? А дальше — Пустота. Потеряв благодать, он не обрёл душу. Он просто исчезнет, канет в лету. И весь этот несчастный мир — тоже. Дальше не будет ни-че-го. А совсем ничего — это очень страшно… Из размышлений его выдернула рука Дина, аккуратно вытирающая слёзы с его лица. Тарелка уже давно опустела и была оставлена в сторону. Кас этого даже не заметил. Он шмыгнул носом и прижался щекой к тёплой ладони. Дин продолжил поглаживать влажную кожу большим пальцем. Кас попытался взять себя в руки, но от неожиданной нежности разрыдался ещё больше. — Я… Я просто поломанное оружие. Не заслужил и этого, — казалось, это пронеслось лишь в мыслях Кастиэля, но, видимо, он сказал это вслух, потому что Дин поморщился, будто съел что-то противное. Он поджал губы и шумно выдохнул через нос, раздувая ноздри. Явный признак того, что он еле сдерживался от ругани, что обязательно должна была обрушиться на Каса. Но Винчестер промолчал, продолжал поглаживать его по щеке. — Кас, ты — больше, чем оружие. — подбадривать людей как лидер, вселять в них хоть каплю уверенности в завтрашний день — это, кажется, много проще, чем пытаться вернуть веру в себя в сломанное сверхъестественное существо, которое теперь влачило жизнь жалкого человека. Но Дин был бы не Дином, если бы не попытался. — Ты — самый… Самый чудесный ангел на свете. Ты умный, добрый и заботливый. Ты заслужил только хорошее в своей жизни. Понял? — ему самому хотелось найти спокойствие в своих словах. Но они причиняли лишь боль. Дин был уверен лишь в том, что Кас, все эти люди, заслуживали больше, много больше. Но он ничем не мог им помочь. Дин осторожно поцеловал Кастиэля в лоб, когда тот нерешительно кивнул. — А теперь, тебе надо отдохнуть. Я буду рядом. Если бы Дин знал, что это последний их поцелуй, он бы, наверное, поцеловал его в губы. Хотя, хрен этих Винчестеров знает.