Кто-то из нас двоих

      Варвара специально сегодня встала пораньше, чтобы успеть слинять из дома до того, как встанет отец. Настроение было препаршивое. И, как назло, уже с неделю. Ладно, на прошлых выходных вышло действительно не очень, но она все-таки присоединилась в итоге к посиделкам Арея с Максом. И в целом, несмотря на довольно неприятный осадок от разговора, она неплохо провела время.       А вот потом все пошло наперекосяк. Во вторник умудрилась схватить пару по математике, в среду порвался провод от наушников, а спаять не получилось, пришлось заказать запасной. Пока приедет ещё, осталась без музыки. В четверг — чуть не спалилась при слежке за Корнелием. Пятница прошла более или менее ровно, если не считать изменений в расписании, из-за которых им с однокурсником пришлось почти две пары просто шататься по району, а суббота стала самым крупным разочарованием.       Когда полезли на объект, оказалось, что не одни они такие прошаренные. Вторая группа, а если точнее, их руководитель, оказался совсем не рад гостям. На резонное предложение свалить подальше ко всем чертям, он как-то нехорошо усмехнулся и отвесил ей пощечину тыльной стороной ладони. Все бы ничего, да только на пальце у него было массивное кольцо с шипом, которое очень «удачно» попало по шраму и рассадило кожу сантиметра на полтора поверх. И как будто бы этого было мало, когда Варвара машинально повернулась к нему спиной, зажимая рассеченное лицо ладонью, парень пребольно саданул ей по спине. Массовой драки не случилось, парня оттащили, их группа предпочла оставить явных неадекватов упиваться своей «победой» и ретировалась.       Понятно, что прогуляться после такого не вышло. Одна из девушек, Варвара даже не узнала ее имя, помогла ей обмыть лицо, замыть пятно на куртке и стянуть края раны пластырем. Несмотря на количество крови, сама ранка не была большой, на удивление аккуратно рассадило. «Хрен бы с ним, само заживёт, — решила Варвара, разглядывая нашлепку пластыря в карманное зеркальце. — Только бы отцу не спалиться».       С завидным упорством, достойным самых благородных порывов, Варвара избегала отца уже сутки. Включился защитный механизм, ещё с детства работающий как-то криво. Как только ей нужна была помощь, девушка замыкалась в себе и предпочитала переждать, перетерпеть, спрятаться и, что называется, зализать раны. Она даже сама себе не могла ответить, почему прячется от отца. Боялась его реакции?.. Отец не отчим, отчитает, конечно, но поможет. Было в этом всем какое-то «но», которое сейчас гнало ее успеть уйти на пары до пробуждения отца. Хлопнула дверь, на кухню вошёл Арей. «Ну вот, сглазила. Надо было ещё раньше просыпаться», — чуть не простонала девушка. Но уйти незамеченной было уже невозможно. — Что это? — Арей опасно прищурил глаза.       Варвара, не успевшая скрыть лицо ладонью или повернуться более целой стороной лица, напряглась. — Ничего. Просто упала. — Упала, значит, — мужчина взял дочь за подбородок и насильно повернул к свету. Девушка мотнула головой, освобождаясь из хватки, но он успел заметить нашлепку пластыря на верхней губе прямо поверх старого шрама, опухшую нижнюю синеватого цвета с мелкими трещинами и россыпь мелких точечных гематом. — Варвара, какого черта? Допустим, просто на минуту допустим, что я тебе верю. Где ты так упала? — На концерте в слэм попала, — девушка наклонила голову, чтобы не было сильно видно нижнюю часть ее лица. — Упала. Заехали ботинком. — Интересно тебе губу порвали, прям ботинком. — Не веришь — не надо, — Варвара вскочила на ноги и собиралась уйти к себе. — Я не разрешал тебе уходить, мы не договорили.       Девушка сжала кулаки от бессилия, но опустилась обратно на табуретку, возразить не решилась. — Мы вот как поступим, — продолжил Арей как ни в чем не бывало. — Сейчас ты собираешься, берешь документы, и мы вместе едем в травмпункт. Как минимум просто показаться. Одного как попало зажившего пореза тебе, на мой взгляд, достаточно, если нужно будет шить, хоть сделают аккуратно. А потом ты под домашним арестом до нового года как минимум. Понятно? Не слышу. — Понятно, — буркнула девушка. — Доедай, жду тебя во дворе с документами. Куратору твоему пока позвоню, объяснюсь, почему тебя на парах не будет.       Арей вышел из кухни, хлопнула входная дверь. Варвара отодвинула тарелку. Надо же было так глупо попасться. Вчера же прокатило, получилось не пересечься, замотаться в шарф и сбежать гулять, а вернулась специально поздно, чтобы отец уже ушел спать. Было обидно и страшно. Обидно, что так глупо попалась, страшно, потому что не понимала до конца, каких еще последствий ей ждать. В жизни с новым Ареем до сих пор ей удавалось находить баланс между своей откровенно противоречивой натурой и установленными правилами поведения. Раньше определенно было проще. В прошлой, можно сказать, жизни, она вертела им как хотела, благо, о своем родстве с этим мрачным мужиком она не подозревала. Меньше было поводов себя контролировать, да и отношение к происходящему было откровенно пофигистичным. «Пошел бы и просто руку отрубил тому мудаку, который посмел меня тронуть, — с каким-то ранее незнакомым ей ожесточением подумала Варвара. — Какого хрена надо теперь играть по правилам?» Девушка вздохнула и пошла за документами, лицо всё-таки болело, и сильно. Самое страшное, что могло произойти, уже произошло.       Арей стоял под подъездом и курил. Его буквально трясло от злости, но пойти и просто зарубить идиота, посмевшего поднять руку на его дочь, он не мог. Человеческая жизнь налагала определенные ограничения, которым поначалу он даже обрадовался. Дурак. Теперь придумывай, как его найти и устроить ему веселую жизнь. Не знаешь ты, на кого поднял руку. Мужчина докурил, отзвонился куратору, как и собирался, и набил довольно длинное сообщение для Макса, в котором цензурными были исключительно предлоги, и те потому, что менее цензурных аналогов им не было.       Варвара вышла из подъезда, сжимая в руке документы. Виновато взглянула на отца и пошла по направлению к автостанции. Арей выбросил окурок в урну и последовал за ней. Говорить ничего не собирался, и так достаточно.       В городской больнице дежурный хирург первым делом снял пластырь, поцокал языком, глядя на подзажившую травму. Промыл рану, безжалостно снимая образовавшуюся корочку и правильно совместил края, отчего Варвара шипела злобной камышовой кошкой — обезболивающего ей не предложили — и отправил на второй этаж вместе с медсестрой на наложение швов. Пришлось выслушать целую кучу ахов и охов, особенно по поводу того, что новая травма легла на старую, а значит, заживёт ещё страшнее, чем было. — Да какая на хрен разница?! — Варвара психанула. — Мое лицо, что хочу, то с ним и творю. Приду домой, вообще могу ножом покромсать.       Она заметила осуждающий взгляд медсестры, но только выше вскинула подбородок. Ситуация злила просто невероятно. Варвара готова была откусить кому-нибудь голову, только бы перестали причитать над ее лицом. И повезло, второй врач оказался молчаливым профессионалом, быстро уколол что-то прямо под кожу губы и аккуратно один за другим наложил восемь мелких швов с внутренней стороны губы и шесть с внешней. — Готово, сделал тебе красоту, — врач срезал кусок шовного материала и наклеил поверх шва послеоперационный пластырь нужного размера. — В выписке будет написано, как обрабатывать и чем мазать, потом через дней семь приедешь, снимут швы в приемнике. Все? — А вы отцу не расскажете? — губа не болела, но Варвара понимала, что это ненадолго. Скоро отойдет анестезия и тогда рану начнет противно дергать, это ощущение было ей уже знакомо. К тому же потихоньку девушку начала грызть совесть, что она предпочла соврать отцу, просто проигнорировав проблему. — Смотря о чем, — хирург нахмурился. — Что-то я обязан сообщить, как ты понимаешь.       Варвара быстро закивала головой, показывая, что понимает, а затем подцепила и подняла край водолазки и повернулась спиной к врачу. — На концерте, говоришь, побывала? — мужчина покачал головой, глядя на гематому хороших размеров прямо в области левой почки. — Не очень похоже, конечно.       Варвара неловко опустила водолазку и повернулась. Врач вздохнул. — Не тошнит, сознание не теряла? — Нет, просто болит и дышать больно. — Пошли, пропихну тебя в рентген кабинет без очереди и на УЗИ почек, — он встал, обработал руки антисептиком и взял карту Варвары. — Отцу не скажу, если там все окажется в порядке. Молись.       Арей подписывал как официальный представитель все положенные документы, отметки про аллергии, информированное согласие и медленно зверел. Варвары не было уже почти час. Что там можно столько делать? Тренькнул мобильник, пришло сообщение от Макса. Мужчина открыл и прочёл, по узким губам скользнула злая усмешка. Лёгкого решения проблемы он и не предполагал.       Арей отдал документы в регистратуру и присел под кабинетом, откуда вышла медсестра с Варварой и увела последнюю на второй этаж. Девушка старательно не смотрела в его сторону.       Спустя совсем недолгое время рядом присел человек в хирургическом костюме. — Седова Варвара ваша дочь? — Моя, — Арей усмехнулся и провел пальцем по своему шраму. — Думаю, догадаться просто. — Не без этого, — с иронией откликнулся врач. — Если вы о том, что она сказала, то я поддержу ее версию, что бы она ни наговорила. — И насчёт этого тоже. Она на рентгене, на всякий случай сделаем пару снимков, мне вот что интересно. Вы собираетесь что-то предпринимать? — Есть предложения? — Одно. Простое, но не факт, что действенное. Будете связываться? — У меня есть варианты? — Вы можете замести все под коврик, а можете попытаться побороться. — Что для этого требуется? — Если ввяжетесь, свожу ее сейчас на судебно-медицинскую экспертизу, снимем побои. Придется часа полтора посидеть, конечно. Возможно, оставим в стационаре на ночь. В зависимости от того, что обнаружится на снимках. — Хорошо. Что потребуется от меня? — подход врача Арею неожиданно понравился. Но как-то не привык он к такой щедрости от окружающих его. — Написать заявление, по возможности обеспечить явку виновника торжества. — Что ж… — протянул Арей. — Попробую сделать, что смогу. Спасибо. Я вам что-то буду должен? — Ничего, — врач покачал головой. — Я предлагаю это всем, кто приходит с похожими ситуациями. Мало кто в курсе, что ситуация разрешается и без обязательного мордобоя. — И многие соглашаются действовать официальными путями? — Немногие. Это долго и зачастую не приносит ожидаемого результата. Но бывают и исключения. — Понятно. Попробуем.       Мужчины пожали друг другу руки. Врач ушел, Арей остался ждать дочь. Спустя полтора часа тот же врач принес ему конверт с результатами. Мужчина заглянул внутрь, прочёл заключение. «Всегда знал, что однажды она вляпается», — он сунул конверт во внутренний карман, дождался, пока спустится Варвара с нашлепкой пластыря на лице, прячущаяся в капюшон, и покинул больницу. — Твоя задача: идёшь домой, отлеживаешься, — Арей говорил сухо и отрывисто. — На пары не идёшь до тех пор, пока я не вернусь домой. Неважно, будет это завтра или через три дня. Ты все это время сидишь дома. Поняла? — Поняла, — девушка кивнула, не поднимая взгляда. — Отлично, тогда расходимся, — мужчина развернулся и пошел в сторону кузницы. Варвара растерянно смотрела ему вслед, но потом отвернулась и пошла к остановке.       Арей пошел сразу на работу. Был соблазн завернуть домой, взять меч и рвануть в лес, изрубить пару рощиц на дрова. Да вот только подобный выход эмоций не давал истинного облегчения. Что-то он глобально упустил в воспитании, понимать бы ещё, что именно и когда. Его ли в том вина, что полного доверия между ними как не было, так уже и не появится? Росла она без него, и даже память о том, что с ней происходило до этого, не спасла ситуации. Чужой человек, который таскался за ней из непонятных для нее чувств, оказался отцом, у которого своя голова тоже не в порядке. И, насколько он помнил, претензий именно к отцовской фигуре у Варвары было навалом. Открытие между ними родственных связей не поменяло сути претензий, только поменяло вектор их направления. — Все в порядке? — Максим заглянул в подсобку, где переодевался Арей. — Смотря что считать порядком, — мужчина швырнул свитер на сумку. — Ушиб почки, трещина в ребре, рваная рана лица. Четырнадцать швов. Синяки не считаем. Набралось на среднюю тяжесть.       Макс присвистнул. — Это где она так вляпалась? — Сходила, называется, в залаз. Полагаю, что пересеклись с другой группой, менее лояльно настроенной, а дальше легко предсказать — сцепились, выясняя, кто больше прав, и вот результат. — Это ни хрена не оправдывает того, кто это сделал. — Я вообще не знаю таких обстоятельств, при которых можно поднять руку на женщину, — Арей переоделся в рабочий комплект одежды. — Вечером пойду в ментовку писать заявление. — У меня есть там знакомый, могу попробовать поспособствовать, чтобы не отказали в возбуждении дела. Сам же ты не пойдешь, надеюсь, разбираться? — Пошли работать, — мужчина проигнорировал заданный вопрос. — Буду должен.

* * *

      Арей открыл входную дверь как можно тише, предполагая, что Варвара в половину первого уже спит. Однако она вышла в коридор встретить его. Он проигнорировал ее появление, бросил сумку в коридоре, помыл руки. Потом подумал и постучался в комнату, куда ушла девушка, зашёл. — Ты сильно злишься? — Варвара сидела диване, широко расставив ноги и опустив ладони почти до пола. Голова ее также была опущена. Если бы Арей не знал свою дочь, он бы решил, что той стыдно, но скорее она сейчас просто переживала из-за того, что он узнал о происшествии. — Злюсь? — Арей приподнял бровь. — Я не злюсь. Я разочарован.       Девушка вскинула голову и посмотрела на отца. Тот стоял, скрестив руки на груди. Выражение его лица было мрачным, но она поняла, что он действительно чувствовал то, о чем говорил. В душе шевельнулось чувство вины, но Варвара его успешно задавила. — Мне почему-то казалось, что ты мне доверяешь и, случись что, придёшь сразу. Видимо, ошибся. Не впервые, но это все равно неприятно.       Варвара отчаянно хотела заплакать, только вот она вообще не помнила, как это делается. — Долгое время я привыкла полагаться только на себя. — Очень жаль это слышать, — Арей не пошевелился. — Мое мнение не изменилось. Ты наказана. Сидишь под арестом. На пары, потом домой, никаких задержек, никаких слежек за своим приятелем — да, я знаю и об этом. Понятно? — Понятно, — буркнула Варвара. — Рад это слышать, — мужчина пошел к выходу из комнаты, остановился на пороге. — Мне очень жаль, что даже в новых обстоятельствах ты не воспринимаешь меня как отца.       Варвара вскинулась на этих словах, но тут же снова опустила глаза. Арей был тысячу раз прав, и что бы она сейчас ни сказала, что бы ни попыталась сейчас обещать, это наверняка будет враньём. — Я понимаю, что это довольно глупо, ждать от тебя чего-то подобного, учитывая то, что большую часть своей жизни ты прожила с огромным счётом по отношению к родителям. И никакая правда и никакие обстоятельства не оправдывают ни меня, ни мои решения. Но я смею надеяться, что хотя бы отношения двух взрослых людей мы сможем выстроить. Каждый со своей стороны.       Варвара кивнула. В душе она понимала, что отец прав. Обстоятельства лишили их возможности выстроить нормальные отношения. Время, что у них было, они упустили. Арей — из упрямства и страха. Варвара — из незнания и откровенного легкомыслия. Упрямство девушка явно унаследовала от обоих родителей, преумножив их наследие своим собственным. Даже пообещай она сейчас постараться что-то исправить, без осознания, а какие она хотела бы выстроить отношения, толку в этом не было. — Постарайся мне больше не врать. Даже если ты боишься последствий, проще сказать правду сразу. У меня будет больше шансов вмешаться в самом начале и помочь прежде, чем это станет невозможным. Понятно? — Я больше не подведу тебя, — Варвара сейчас искренне верила в то, что говорила. — Надеюсь, — мужчина вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.       Варвара вытянулась на кровати и вздохнула. Заложила руки за голову. Все равно она считала, что поступила правильно. Чувство внутреннего противоречия не давало спокойно признать свою неправоту. Отцовское разочарование, конечно, больно жалило, но тут сама была виновата. Сделает выводы и больше подобной ошибки не совершит.

* * *

      Даф так и не рискнула за эти несколько недель вернуться в Эдем даже на пару часов, слишком было страшно. Да и хватило лица Евлампии, когда та вернулась в первый раз. Девушка ничего не спрашивала, чувствовала, что не надо. Златокрылая с каждым днём становилась все мрачнее. Вечерами они собирались за столом и делились новой информацией. С каждым днём нового было все меньше и меньше. Материк горел, Эдем был в предвкушении перемен. Даф, казалось, пересмотрела все возможные тексты со ссылками на конец света, но нигде не было ни крупицы информации о том, что можно сделать в этой ситуации. Вечерами она телепортировала в крупнейшие библиотеки страны и долго перебирала различные религиозные апокрифы, пытаясь найти, да хотя бы в аллегоричной форме, ниточку к грядущему спасению. И везде встречала только одно мнение: апокалипсис необратим. Она чувствовала себя откровенно глупо. В грядущем не было Его замысла, но сделать все равно было ничего нельзя.       Клятва все ещё чувствовалась. Возможно, Дафна сама себя накручивала, но иногда она физически ощущала, как натягивается связавшая ее с мечником нить обещания. Причем у этого не было какой-то логики или периода, просто иногда Даф чувствовала где-то на границе сознания яркую эмоцию и понимала: не ее. Она даже попробовала визуализировать однажды эту связь, и совсем не удивилась, увидев тонкую красную шерстяную нить.       Дни сливались в одну сплошную серую массу без просвета и надежды. «Выход есть, — говорила себе девушка. — Просто я не могу его найти, но он есть». В один из таких дней Дафна даже попыталась найти Мефодия — его она тоже еще чувствовала — просто пошла по тонкой золотистой ниточке, незримо связывающей их двоих. Но дойдя до какого-то дворика в центре Москвы, поняла, что потеряла направление. Саму связь она чувствовала, но куда она вела, уже понять не могла. Скорее всего он уже был в каких-то других сферах и пытался снять первую печать. Это бы многое объяснило, но легче от этого знания, естественно, не становилось. Пришлось тогда ни с чем возвращаться домой.       Уже несколько дней Дафна сидела дома и пыталась немного отвлечься, читая кого-то из современных писателей. Книга неожиданно увлекла, хотя и это было совсем не то, чем ей стоило бы сейчас заниматься. Но, честно говоря, что-то предпринимать уже тупо не было сил. Ожидание всегда выматывало сильнее, чем если бы она уже была в центре событий и что-то делала.       Завибрировал мобильник, это пришла смс. Дафна глянула на экран — Варвара: «Надо поговорить. Приедешь?» Девушка набрала ответ: «Поговорить о чем? В Клин не поеду». Ещё одно сообщение пришло быстро: «Об отце. Колледж подойдёт? Через два часа». Думала она недолго: «Еду.»       Варвара стояла возле проходной, на голову ее был натянут капюшон, на лице выделялся пластырь, из-за чего девушка только глубже натягивала толстовку, отчего белый квадрат только становился заметнее. Она и сама не знала, зачем решилась на нарушение запрета. Будучи по природе своей довольно беспокойной натурой, она негласно протестовала против такого ограничения ее свободы, внутри долгое время кипели не самые позитивные эмоции, которые требовали выхода. Скандалить с отцом она побоялась, после того, что он наговорил, девушка воображала себя закрытым крышкой котелком, в котором варились вина, раздражение и стыд. А пар спускать было некуда. — Привет, — когда Дафна подошла, Варвара цапнула ее за рукав и оттащила в сторону. — Что случилось? — светлая обратила внимание на пластырь. — А, мелочи. Вляпалась в одно говно, дело прошлое, — она снова огляделась, отслеживая, чтобы никто не подошёл. — О чем ты хотела поговорить? — Даф выглядела уставшей. Варвара даже почувствовала укол совести, поскольку не собиралась упростить девушке ее состояние. — Что ты сделала с отцом? — прямо спросила брюнетка. — Он не помнит, что вы общались тогда, ночью.       Дафна вздрогнула от неожиданности признания: — Откуда ты знаешь? — Просыпалась ночью, но не стала вставать. Видела свет и вас на кухне. Что ты такого ему сказала, что это потребовало таких мер? — На самом деле ничего такого, о чем бы он не догадался сам. Просто решила упростить вхождение в новую жизнь. Зачем ему привязанности старой? — Даф сделала лицо поравнодушнее, хотя ее и начала потряхивать от напряжения.       Варвара внимательно смотрела ей в лицо, ища хоть какие-то признаки того, что девушка ей лжет. Должна же была увидеть! И не находила. — Всегда знала, что вы, светлые, те ещё двуличные мрази. Зачем? Вот зачем, мать твою, ты так поступила? — От этого кто-то пострадал? — Дафна неожиданно для самой себя разозлилась, наезд ни с чего был довольно неприятным. — Отвечай. — Нет, просто ты распорядилась его воспоминаниями так, как было выгодно тебе! Он поверил тебе, а ты так поступила, — с жаром возразила Варвара. — Ты там была? — Нет, но…       Дафна ее перебила: — А раз не была, как ты можешь что-то достоверно утверждать? Было это моим решением, его, или нашим совместным, это касается только нас двоих. — А впечатление такое, что ты провернула что-то на грани законности. И тупо зассала нормально объясняться. — Прекрасно… — протянула девушка. — Знаешь, мне пришлось это сделать как раз потому, что я нормально объяснилась. Некоторые вещи лучше оставить в тайне, особенно, если никто ничего не планирует менять. Я гораздо больше потеряла, чем приобрела, сделав то, что сделала.       Варвара вспыхнула. Какое изящное решение проблемы — сделать, а затем пойти на попятный. «Не стала бы ты так поступать, если бы не испугалась», — решила она. — Я тебе не верю. — Я и не прошу мне верить, — Дафна засунула руки в карманы. — Ты на своем примере знаешь, что такое принять решение, которое необратимо влияет на жизнь другого человека. Своим поступком я сделала очень больно в первую очередь самой себе. И чашу эту сама буду пить до дна. — Этого не может быть, чтобы отец сам отказался от части памяти. — А ты так хорошо его знаешь? — в ее голосе Варвара услышала характерные иронические нотки Арея и разозлилась ещё сильнее. — Уж получше некоторых! — Повторю ещё раз, — Даф демонстрировала поистине ангельское терпение, — чье бы это ни было решение, это касается только нас двоих. — Как удобно, ты не расскажешь, в чем дело, а он и не вспомнит, — Варвара не собиралась успокаиваться, это было хорошо слышно по голосу. — Захочет — вспомнит, — Даф поежилась. — Этот процесс обратим в отличие от сломанных крыльев.       Упрек был справедлив. Какие бы мотивы ни двигали Варварой в тот момент, она даже не попыталась поискать другое решение проблемы. Сделала, и все. Решила не за себя. Так же, как и светлая поступила с ее отцом, в этом Варвара была уверена. — Я могу ещё попробовать все изменить. Будет он злиться, прогонит меня или убьет в результате — неважно. Ты сама вернулась, как говорила, для того, чтобы что-то исправить. Ты хоть что-то для этого сделала? Нет? Так что смей мне говорить, что я сделала что-то не так. — Но ты же была неправа! — И знаю об этом, — Даф плотнее запахнула куртку. — И он знает. Если мы встретимся ещё, мы сами решим этот вопрос, а если нет, то нет. У тебя все? — Но… — Варвара впервые столкнулась со столь четкой позицией Дафны и не нашлась, что ответить. — Значит, все, — заключила девушка. — Тебе, конечно, кажется, что ты лучше других знаешь, как для них будет лучше. Конечно, давай плевать на то, что там думают те, кто был внутри самой ситуации. Если я как-то поступаю, у меня есть на то причины, о которых ты не знаешь. То же самое могу сказать про твоего отца. Если он что-то делает, то потому, что четко просчитывает последствия. И то, что произошло между нами, касается только нас двоих.       Дафна подняла пылающее лицо к небу, откуда начал падать пока ещё лёгкий снежок. — Знаешь, мы все совершаем ошибки. Но нужно немало смелости попытаться хотя бы смягчить последствия. Я знаю, что если мне потребуется помощь, то смогу придти к нему, и он поможет, что бы там между нами ни произошло. Потому что наша общая история началась не вчера, и в ней было много такого, о чем стоило промолчать. Я понимаю, что мне придется в случае чего в полной мере столкнуться с последствиями своих действий. И я смогу. А ты? Кажется, ты до сих пор не смогла с ним встретиться.       Пустив эту парфянскую стрелу напоследок, Даф развернулась и направилась к метро. Варвара не нашла слов. Хотелось крикнуть что-то вслед, но она промолчала. Ей только и оставалось смотреть вслед уходящей девушке. «Все сделаю, чтобы ты столкнулась с последствиями своего решения», — мысли отдавали горечью, решение было подленькое. Кажется, настало время откровенно поговорить с отцом.

* * *

      За ужином Варвара вяло ковыряла тушёные овощи, настроение было испорчено напрочь. — Что ещё успело случиться? — Арей отставил пустую тарелку и внимательно посмотрел на дочь. — Ты понимаешь вообще, что светлая изменила тебе память? — Понимаю, у меня нет проблем с причинно-следственными связями. — И ты так спокойно к этому относишься? Я тебя не понимаю! — А как я к этому по-твоему должен относиться? — Не знаю! — Варвара гоняла вилкой по тарелке горошину. — Злиться, возмущаться, хотеть выяснить, в чем дело, наконец. — А зачем?       И снова Варвара попала в логическую ловушку. Разумом она понимала, что отец прав, но что-то не давало ей покоя. К тому же уязвленная гордость не давала спокойно смириться с поражением. — Почему ты так считаешь? — Где гарантия, что я сам не попросил ее об этом? — Но почему?.. — как раз этого в своих предположениях она даже не учитывала. — Ты забываешь, что у нас долгая история отношений, — мужчина задумчиво погладил шрам. — И в них было много такого, что не приемлет однозначного толкования. Если она как-то поступила, у нее были на то мотивы. Если я это выбрал, то у меня тоже были причины сделать именно так, а не иначе. — Почему? Я не понимаю. Она тоже говорит, что на то были причины. Но я не понимаю, какими могут быть причины, чтобы так поступать с тем, кто тебе дорог. — Двойные стандарты, да? — Арей откинулся на спинку стула, оговорка о встрече тоже не ускользнула от его внимания. — Ты же сама принесла в жертву любовь другого человека. У тебя были свои резоны поступить именно так. Но распорядилась ты не своими силами. Почему не может быть такого, чтобы я сам за себя решил, а светлую использовал как инструмент?       Варвара проигнорировала первую часть сказанного. Не сейчас, она не готова это обсуждать. На вопрос тоже не ответила: — Она сказала, что в любой момент может попросить тебя о помощи, и ты поможешь. — Это значит только то, что я обещал ей это. — Это нелогично, — Варвара была разочарована.       Она ждала какой угодно реакции, только не вот этого… принятия! Как, вот как может человек так сильно измениться? Или изменилась она сама? — Если она пойдет просить помощи у человека, это будет значить, что происходит настолько что-то неординарное, что одной ей в любом случае не вывезти. Это минимум, который я могу для нее сделать. — Все равно я отказываюсь это понимать. — Послушай, — Арей встал, наклонился к Варваре и ненадолго прижал ее за плечи к себе. — Ты можешь злиться, можешь не понимать моих или ее мотивов, но рано или поздно тебе придется просто принять то, что это произошло. У меня вылетела пара часов из памяти. В основном мелочи какие-то, потому что дни я помню в целом очень хорошо. Выпал разговор? Ну что ж, значит, прозвучало там что-то такое, что помешало бы мне дальше жить спокойно. Не скрою, интересно. Но и только. — Это все равно неправильно. — У жизни редко бывают правильные и неправильные варианты решений, ты делаешь что-либо, и должен учитывать последствия своих действий. Да, можно этим не заморачиваться, прожить легко и особо не вдаваясь в подробности, а что там происходит с другими людьми. Но будет ли тебе от этого проще? Не знаю. — Почему все так сложно? — вдруг спросила девушка.       Она сидела на стуле, скрестив руки на груди. Пластырь отклеила ещё перед ужином, темные швы выделялись на светлой коже, но снимать их ещё было нельзя. — На самом деле не так и сложно. Просто ты взрослеешь, вопросы, с которыми ты сталкиваешься, больше могут не иметь однозначного или простого решения, — Арей потрепал дочь по волосам. — Есть совершенно дурацкий совет, которому я следую крайне редко, потому что для меня это всегда имеет очень тяжёлые последствия, но я рискну дать его тебе. Просто прислушивайся иногда к своему сердцу. Разум может обманывать, есть у нас такая любопытная способность, обманывать самих себя. А сердце редко лжет.       Мужчина чему-то горько усмехнулся. — Давай закругляться. У тебя ещё три недели домашнего ареста есть для того, чтобы попробовать понять, как работает жизнь, и целая жизнь впереди, чтобы научиться ее жить.       Варвара осталась на кухне одна. Почему-то после разговора осталось очень неприятное ощущение, что она ошиблась и здесь. В мотивах ли, в том, как интерпретировала происходящее, но ошиблась. Оставалось только надеяться, что эта ошибка не станет для нее роковой.

* * *

      Даф сидела под крышей здания напротив дома Эссиорха. Домой идти не хотелось, библиотеки осточертели до тошноты. Периодически девушка бросала взгляд на высчитанные окна, замечала в окне кухни профиль Улиты, и продолжала дальше сидеть. После разговора с Варварой она долго бродила по центру Москвы, стараясь не накрутить себя ещё больше. Разговор зашёл как-то круто не туда, Даф сама не понимала, что ее так задело в словах Варвары. В одном из книжных магазинов на Арбате, она наткнулась на сборник мелодичных этюдов для флейты, и сидела сейчас, разбирала одно из произведений Джузеппе Гарибольди, лопухоидного композитора. Один из пассажей никак не удавался, Дафна уже несколько раз пожалела, что потратила на пару сотен лет меньше на упражнения, чем должно.       Она в очередной раз держала флейту у губ, когда почувствовала необычайный подъем сил и ощутила металлический привкус во рту. Мир вокруг окрасился оттенками фиолетового, который был похож одновременно на все возможные оттенки радуги. Осторожно переводя взгляд с предмета на предмет, осознавая полифонию цвета, девушка сплюнула на пол, но крови не увидела. Настроение было необычайно приподнятым. «Это не к добру», — Даф перебирала в уме возможные варианты того, что могло произойти. Пальцы машинально нашарили в кармане мобильник, который ей отдала Варвара. «На всякий случай, — сказала она тогда. — У тебя есть нехорошая привычка вляпываться и не звать на помощь. Звони, если что».       Дафна на память набрала одиннадцать цифр номера телефона, которые видела всего один раз, но накрепко запомнила. — Алло?.. — на там конце провода явно уже спали. — Простите, что беспокою, но… — она замялась. — Мне кажется, клятва спала. Вам известно, что такое эсхатон?       Голос в трубке закашлялся, хрипотца со сна моментально выветрилась. — Твою мать, светлая, ты хоть раз, для разнообразия, можешь сообщить приятные новости?