По тропинке направо

Санада вышел из машины и увяз ботинками в густой грязи. Старенький, взятый в аренду «Ниссан», который давно пора было похоронить со всеми почестями, заляпало по самые стекла. Дорогу размыло ночным дождем, и Санада уже трижды буксовал, морально готовясь к тому, что придется идти пешком. Несмотря на раннее время, стояла жара, рубашка неприятно прилипала к спине, вспотели виски, а уложенная утром челка непослушно упала на лоб. Санада пригладил ее и глубоко вздохнул, размял затекшие плечи и шею. Легкое похмелье — в общаге его провожали с присущим студентам размахом — раскалывало голову и крутило желудок, а до села, судя по навигатору, оставалось еще двадцать километров. После нескольких часов за рулем с непривычки все болело. В Токио он чаще передвигался на метро или пешком, выпивал за утро пару стаканчиков добротного кофе и сохранял обувь в идеальной чистоте. «Как в Токио больше не будет», — подумал Санада то ли с сожалением, то ли с радостью. Столица всегда раздражала его суетой. Вечной необходимостью что-то делать, куда-то идти, крутиться, как пестрый детский волчок, без права на остановку. Замрешь — и придется заводить себя заново. Место, куда он ехал сейчас, кардинально отличалось. Здесь движение притормозило еще в прошлом столетии, так и не смогло нагнать свое, и теперь лениво текло, замедляясь с каждым годом все сильнее. Поступая в академию, Санада подписал договор, что после окончания отработает три года по распределению. И месяц назад ему пришло направление в спрятанное в горах префектуры Коти село. Он еще немного потоптался на месте и нехотя забрался обратно в машину, включил зажигание, положил руки на руль в приятной бархатной обивке. Наверное, ему неосознанно хотелось оттянуть этот момент между двумя этапами его жизни: когда он уже ничего не должен был Токио и пока ничего не должен месту, название которого он принципиально не запоминал. Он принадлежал сам себе, пасмурному утру, раздолбанной дороге и «Ниссану», который ворчал, как их престарелый декан. Санада отсчитал полминуты и медленно вдавил педаль газа. Когда в поле зрения появился указатель, радио зашипело и вдруг словило другую волну. Из динамиков тонко запело: «Грустная канарейка с ветки на ветку, Трелью по ветру несется твой зов». Санада не был ценителем старой музыки, но песню откуда-то знал. Он застучал пальцами по рулю в такт голосу и, миновав табличку с населением, въехал в село. Дорога пошла вверх серпантином, виляя между скромными домами. Людей на улицах почти не было, только кошки сновали по обочинам. Несмотря на относительную ухоженность, село казалось брошенным — застывшей картинкой из мультика про призраков. Санада всерьез забеспокоился, что тут никого нет. И, чтобы развеять собственную паранойю, притормозил у ближайшего магазина. На входе его обдуло из вентилятора, зазвенели колокольчики на двери, нос уловил запах карри — значит жизнь здесь все-таки теплилась. Он прошел по рядам, выбрал пару витаминных напитков и дынную булочку, полистал журналы — удивительно, что практически все из них были свежими. — Рассчитаетесь картой или наличными? — поинтересовался парень на кассе. По виду Санада не дал бы ему больше семнадцати: мятая футболка с принтом, окрашенные в белый волосы, блестящие колечки в ухе — типичный подросток-раздолбай. Санада и сам был таким когда-то, только волосы не красил, а дыркам в ушах давно дал зарасти. — Картой, если можно. Парень кивнул, достал откуда-то снизу терминал, сдул с него пыль и вбил сумму. — Не видел вас раньше, — сказал он, протягивая назад карту и чек. — Я тут впервые. — Вот как, — парень смешался, взъерошив солому на затылке. — И что забыли в нашей глуши? — Приехал жить и работать. — Обычно отсюда уезжают жить и работать, — заметил тот, недоверчиво поглядывая на Санаду. — Меня зовут Сато. — Санада Шунпей. — Санада поставил одну из бутылок на прилавок и ответил на рукопожатие — совсем не японский жест. — Не подскажешь, как лучше добраться до одного места? Нарисовав Санаде подробную схему на обертке от шоколада, Сато пожелал ему хорошего дня и предупредил, что на машинах тут особо не ездят — берегут тишину и покой горных духов. Санада относился к духам скептически, да и аренда была оплачена на полгода вперед — он рассчитывал иногда выбираться в соседний город — так что лишь отмахнулся. На очередном подъеме в горку радио заело — электроника в машине была ни к черту — женщина раз за разом повторяла: «Кви-кви-кви — затихает эхо. Что плачешь или поёшь на закате — Кви-кви — повторяет ветер. Кви-Кви...» Обычно местная полиция жила в участке, но в селе было много домов, чьи владельцы умерли, а наследники эту убогую недвижимость не могли продать. Муниципалитет за скромные отчисления размещал в них приезжих полицейских, учителей и врачей. Санада не питал больших надежд по поводу служебного жилья и почти не удивился, остановившись у старого строения на сваях. Сад пышно разрастался, балуемый июньской влагой. Кусты, словно лохматые лесные тролли, обнимали своими ветвями редкий забор. Он прижал машину как можно ближе к обочине и вышел наружу. От переизбытка кислорода кружилась голова. К дому тянулась едва узнаваемая под слоем свежей травы тропинка, и, пока он добрался до двери, брюки намочило по колено. Ключ ему прислали по почте две недели назад. Санада нервно крутил его в руках, сидя в комнате общаги и раздумывая, что его ждет, — сейчас реальность вполне соответствовала ожиданиям. Внутри дом оказался не таким запущенным, как снаружи, правда, истинный цвет пола и редкой мебели с трудом угадывался за налетом пыли. Неприятно пахло старостью — мертвым, брошенным и забытым людьми местом. Не найдя уголка, где можно было бы присесть и отдохнуть, Санада взялся переносить вещи из машины. На третьей коробке его окликнули: — Эй, парень, курить не будет? Санада обернулся, замечая мужчину на пороге соседнего дома. Тот зевал и потягивался, будто только проснулся. Какой деревенский житель позволяет себе спать до обеда, интересно? — Извините, я не курю. — Вот и я не курю, — ответил мужчина, буравя Санаду взглядом. — Бросил пару месяцев назад, а по утрам еще иногда хочется. Санада улыбнулся и перехватил коробку удобнее. — Сейчас отнесу и представлюсь вам. Уже пятнадцать минут спустя Санада сидел за низким обшарпанным столом, пил дешевое, но потрясающе холодное пиво и знал, что мужчину зовут Тодороки Райзо, он преподает физкультуру в местной школе, а его сын играет за «Гигантов» и вот-вот собирается перевезти отца в столицу. — Значит, с Хирахатой ты уже познакомился? — спросил Райзо, щелкая кнопки на пульте телевизора в поисках спортивных новостей. — Мы общались с ним по почте, когда улаживали вопрос с документами. — Он славный малый, только нудит много. Райзо наконец нашел то, что искал, и бросил пульт на пол рядом с собой. — Ты совсем не похож на полицейского, и как тебя угораздило? — Мой отец этого хотел, да и поступить в Академию было просто. — Лучше бы твой отец хотел, чтобы ты был спортсменом. Посмотри на этих хлюпиков, то же мне «Львы». Да у меня дети лучше их аса подают. — Я играл в школе, — честно признался Санада и отхлебнул еще пива, — но никогда не увлекался всерьез. В паре метров от них отчаянно крутил лопастями вентилятор, было хорошо — лучше, чем в собственном мертвом жилище, так точно. — Ну и зря, — констатировал Райзо. — Может, из тебя бы что хорошее вышло. Таблица результатов исчезла с экрана, и ее сменил прогноз погоды. На целый месяц вперед обещали дожди, впрочем, все знали об этом и без напоминания. На прощание Райзо сказал Санаде: — Заходи, если будет скучно. А скучно будет. Первая ночь на новом месте выдалась отвратительной. Как только Санада управился с мытьем полов и влез в свежий расстеленный футон, купленный еще в Токио, по худой крыше забарабанили капли. Уши закладывало от гула, дождь стучал по подоконникам, по стенам, по железным ведрам во дворе, и от этой какофонии не спасали даже одеяло и подушка. Санада ощущал себя запертым в деревянном ящике посреди бушующего моря. Он ворочался с боку на бок, проклиная Японский архипелаг с его циклонами, и уснул только к трем, когда ливень сменился монотонным шорохом. *** Открыв глаза, Санада почувствовал себя отдохнувшим, хотя телефон показывал шесть утра — видимо, давали о себе знать студенческие ритмы. Он заварил кофе в термос и отодвинул седзе, впуская в дом влагу. Дождь успокоился и теперь едва моросил, не решаясь забраться внутрь. Санада вышел на задний двор и всмотрелся в тонкую полоску света, обрамляющую хребты гор. Только сейчас он заметил, как причудливо их участки образовали глухую тропинку, шириной не больше метра: со стороны улицы высилась сплошная ограда, а в лес открывалась калитка. Входа на участок Санады или Райзо с проулка не нашлось — не смогли поделить? Санада перемахнул через хлипкий забор, трава в проулке была по щиколотку. Наверное, Райзо стриг ее, или сказывалась нехватка солнца. Кроссовки быстро намочило, земля под подошвами была расквашенной, так что ступать получалось медленно. Из леса доносилась птичья трель. Кви-кви. Он толкнул калитку, щеколда, сильно побитая ржавчиной, не поддавалась, словно время и влага запечатали механизм намертво. Забор тут был старше и выше, чем тот, что огибал сад. Можно попробовать перелезть, но при самых неудачных обстоятельствах Санада сядет в гипсе на месяц. За больничный платили мало, да и так облажаться в первый же день на новом месте — как он будет смотреть начальнику в глаза следующие три года. Три года — его вдруг передернуло, как от холода. Мысль, что он застрял тут на вполне определенный срок, все еще не до конца укоренилась в голове. Это время может пробежать быстро, а может растянуться, как жвачка, и каждый день будет идти за десять. Санада налег на щеколду сильнее, и та вдруг поддалась. Калитка скрипнула громко, грозя перебудить всю округу. Вглубь от нее уходила дорожка, покрытая мелкой галькой. Сквозь нее редко прорастала осока. Было видно, что тут никто не ходит, но когда-то ходил. Наверное, там наверху был или есть храм. Санада пошел вверх по холму. Камушки под ногами хрустели и скатывались, пару раз он чуть не потерял равновесие. Воздух, наполненный влагой, пах травой и хвоей, сырой землей, сладкими цветами. Его тащило все выше, подгоняло в спину. Когда он впервые оглянулся назад, село оказалось далеко внизу, похожее на картонный макет, слепленный кое-как. Это место ему до странного нравилось и не нравилось одновременно. Он не знал, как будет относиться к нему завтра или месяц спустя, когда тишина и покой глубоко пустят в него свои корни. Храма он так и не нашел. Наверное, тот спрятался дальше в горах. Или его сровняли с землей, или не было его никогда, а насыпная тропинка имела совсем другое предназначение. Внезапно нога споткнулась обо что-то, он глянул и замер. Под подошвой оказался вполне рукотворный деревянный люк. Люк, сколоченный из необработанных досок, был старым и рассыпался в труху, стоило придавить его ботинком сильнее. Санада попробовал сдвинуть его или подкопать палкой, но тот, похоже, глубоко уходил внутрь. Почва была плотная, вся с вкраплениями камней, палка ломалась, и оттого было еще страннее, кто сделал тут яму и закрыл ее. В итоге Санада начал топать по люку, тот трещал и постепенно разваливался, пока не образовалось небольшое окошко, палка вошла внутрь в пустоту. Санада пожалел, что забыл телефон с фонариком. Судя по скребущему звуку, бока у ямы были выложены камнем. Что-то вроде узкого колодца, но в таком месте вряд ли получилось бы выкопать больше пары метров. Стоило проверить. Он пошарил по карманам, достал монетку в сто йен. Присел на колени, приложил ухо к люку и кинул монетку внутрь, но звука так и не услышал. В кустах раздался шорох, забилось сердце, Санада дернулся, и в небо из зарослей взмыла маленькая птичка. Крикнула тонко свое «кви» и исчезла в кронах деревьев. Санада прикрыл дырку в люке ладонью. Что же там могло быть? Стоило рассказать кому-нибудь о находке, поспрашивать местных. Наверняка старые бабки знают легенду каждого камня в округе. Может, и Хирахата что-то подскажет. Хирахата! Дорога вниз выдалась куда менее вдохновляющей. Санада спешил, цепляясь за кусты, чтобы не покатиться с крутого спуска. На секунду откуда-то резко и неприятно пахнуло ржавчиной. Санада оглядел свои ладони и заметил царапину. *** В участок он опоздал. Хирахата Рё, оказавшийся немногим старше Санады, смотрел на него тяжелым взглядом и постукивал пальцами по стопке бумаг. — Опоздать в первый день... — Я заблудился, — соврал Санада. Наспех побрившись и натянув свежую рубашку, которую было бы неплохо погладить, он выскочил из дома в то время, как его рабочий день уже начался. Поблуждал на машине по кривым улицам, притормаживая перед каждой встречной кошкой, и явился только к половине девятого. — Ты ведь приехал еще вчера. Мог бы заранее узнать, где находится участок, чтобы сегодня прийти вовремя. Санада выдавил из себя виноватую улыбку, но та, похоже, не возымела на Хирахату должного эффекта. — Зато я принес вам кофе, — попытался выкрутиться он. Кофе он принес, вообще-то, для себя. Но готов был пожертвовать суровому начальнику, чтобы тот не бухтел весь оставшийся день. Хирахата посмотрел недоверчиво, но руку к термосу все же протянул. — Сам готовил? — Купил в местном «Старбаксе». На лице Хирахаты на секунду мелькнула улыбка — значит, не все потеряно. — Спасибо, — выдавил он, поднимаясь из-за стола. — Сегодня будем патрулировать. Покажу что здесь и как. Санада согласно кивнул и послушно последовал за Хирахатой на улицу. Всю деревню они обкатали за полтора часа, никуда не торопясь. Местные жители здоровались с ними, но Хирахата Санаду представлять не спешил: не все сразу, переизбыток информации не способствует лучшему запоминанию. На вопрос о колодце тот пожал плечами. — Тут всякое находят. Как и везде. Один дурак сделал, другие дураки ломают голову зачем. А может, незачем. В некоторых вещах просто нет смысла. Но ты поищи в школьной библиотеке, там все архивы, которые не касаются нас. Но наши изучи в первую очередь. Вечером за пивом сосед Райзо сказал: — Последнее убийство тут было еще при сегуне. А кража, ну... — Он почесал за ухом. — С полгода назад одна бабка стащила пачку риса в магазине. — Потрясающе, — констатировал Санада. — Это мне подходит. Охотку до настоящих дел он растерял на третьем курсе. Кажется, это была вторая или третья неделя летней практики. На срочный вызов с наставником Такеучи-саном они выехали уже за полночь. Дверь в квартиру на первом этаже старого типового дома была открыта, и, пройдя внутрь, в темноту, Санада уткнулся носком ботинка во что-то мягкое. В комнате пахло табаком, прокисшей едой и кровью. Щелкнул фонарик, и что-то мягкое под ногами оказалось человеческими внутренностями. Санада уставился на них: темные, в густой хлюпающей крови, размазанные по всему полу и тянущиеся дорожкой от двери к окну. Такеучи-сан смачно выругался и посветил фонариком от угла к углу. Помимо выпотрошенной девушки, у стены лежал мужчина. Санада шагнул к нему ближе, и тот вцепился ему в щиколотку, чуть не опрокинув на пол. Санада закричал, так страшно, что испугался сам себя. Происходящее напоминало ночной кошмар, который растворится, стоит только прозвенеть будильнику. Но будильник не прозвенел. Санада с трудом собрался и попытался высвободиться, а потом мужчина отключился, так и не отпустив его ногу. Позже, когда мужчина уже умер в больнице, а девушку, сшитую, кое-как опознали убитые горем родственники из Хиросимы, выяснилось, что тридцатилетний Хироши Тацухиро зарезал свою двадцатидвухлетнюю любовницу, Сакаки Реко, за измену, после чего спрятал в горшке на балконе деньги и ранил себя, инсценируя нападение с целью кражи. Санада помнил это хорошо, потому что сам составлял отчет, переписывая четырежды, пока Такеучи-сан не одобрил. Его рвало неделю. Такеучи-сан смотрел обеспокоенно и все время пытался накормить Санаду обедами, что собирала ему с собой жена. Санада вежливо отказывался, он похудел так, что пришлось протыкать дополнительные дырки на ремне. Вся пресловутая романтика профессии, которую он себе выбрал, осталась за порогом той квартиры. Заканчивая практику и прощаясь с Такеучи-саном, Санада спросил, привыкают ли к такому со временем? Тот ответил — да. С тех пор Санада думал, как бы ему выкрутиться, чтобы больше никогда не видеть подобного. И вселенная услышала его, направив сюда. Еще и Хирахата брал на себя всю бумажную волокиту. Да это не работа, а рай. Каникулы длиной в три года. — Слушай. — Райзо посмотрел на него хитро. Для взрослого мужчины у него была живая и яркая мимика. Санада не верил, что тот почти ровесник отца. И что у него есть сын всего на год младше Санады. — А ты готовить умеешь? — Ну, из остатков в холодильнике ужин собрать могу. — Подходит, — кивнул Райзо. — Я тогда за пивом, а ты сделай что-нибудь. От магазинной еды уже тошнит. Санада сперва опешил, а потом не выдержал и расхохотался. Райзо как ни в чем не бывало поднялся на ноги и натянул дождевик. — Что ты ржешь? Надо же воспользоваться новым соседством. А пиво, так и быть, за мой счет. — Да мне несложно, — ответил Санада. — Просто это немного не по-японски. — Не люблю расшаркивания. Райзо надвинул капюшон на лоб и выскочил за дверь. Санада посидел еще пару минут, вступая в смертельный бой с ленью, и прошел на кухню. Подвох был обнаружен моментально. Чтобы что-то приготовить, надо было помыть посуду под это «что-то». Впрочем, жаловаться Санада не собирался. Удачей было за один день сблизиться с кем-то на новом месте. Сидел бы сейчас один под своей текущей крышей, без Интернета, телека или книги, на худой конец. Его дом внушал иррациональную неприязнь. И Райзо за приглашение второй день подряд он был благодарен. Расправившись с посудой, Санада заглянул в холодильник, выгреб оттуда несколько яиц, остатки готовых обедов, полпачки сливочного сыра, едва живые цукини и черствый хлеб. И вполовину не так плохо, как в общаге. Все было практически готово, а Райзо с пивом все не возвращался. Санада экспериментировал с помятыми яблоками, пытаясь сделать из них десерт, когда в прихожей раздался шум. Санада выглянул с кухни и увидел не Райзо. То, что это его сын, он понял сразу: олимпийка с эмблемой «Гигантов», взъерошенные черные волосы, приметный шрам на щеке, смутная схожесть с отцом. — Извините, не знал, что у отца гости. Санада вытер руки о полотенце и приблизился. Райчи мялся на пороге так, словно это он тут гость. Наверное, он подумал что-то не то. — Он вернется скоро, — объяснился Санада. — Я Санада Шунпей, живу по соседству. — Райчи, — как-то неохотно ответил тот. — Тодороки Райчи. — Как Бонд, Джеймс Бонд? Райчи хохотнул, аккуратно снял и поставил обувь, сунул в подставку влажный зонт, стянул и повесил на крючок олимпийку. В его движениях сквозила удивительная гибкость — вот он какой, профессиональный спортсмен из Токио. — Я не слышал машину, как ты добрался? — Автобус, — пробормотал Райчи. — У меня нет прав. И такси сюда ехать не хочет. — Не просили автографы по пути? — Санада понимал: его заносит, без всяких причин. Райчи был любопытным, а еще он не принадлежал этому месту, как и Санада пока. — Эм. — Кончики его ушей покраснели. — Нет. Комментарий про автограф для него Санада решил приберечь. — Поешь? — предложил он, проходя на кухню. — Можно. Санада подвинул ближе тарелки, в которые положил для себя. Райчи вымыл руки и принялся с аппетитом уминать кулинарные эксперименты. Санада разглядывал нового знакомого, уронив голову на сложенные замком ладони, но тот, похоже, расслабился или абстрагировался и совсем не реагировал. Было даже чуть-чуть жаль. К тому времени, как дверь хлопнула снова, Райчи уже закончил с ужином. — Вы долго. — Да в ближайшем электричество вырубилось, пиво только теплое, пришлось тащиться до Сато, а он меня заболтал. О, — Райзо запнулся, — а тебя чего принесло? Райчи обиженно нахмурился. — Я же писал неделю назад, что приеду. — Наверное, не дошло. — Да ты ответил мне даже! «Скучаю, жду». — А, да? — Райзо задумчиво почесал подбородок и махнул рукой. — Забыл, значит. — Каждый раз одно и то же. Санада усмехнулся и положил Райзо еды, а остатки соскреб в тарелку себе. — Познакомились? — спросил Райзо, набивая рот. — Угу, — Райчи уже расправился с запечеными яблоками и теперь облизывал пальцы от сахарной глазури. Пальцы у него были красивые — Санада всегда обращал внимание на руки. Наверное, Райчи и подавать смог бы, если захотел, но Райзо рассказывал, что тот фанат отбивания. Один из самых ярких бэттеров-новичков в Лиге. Вчера и сегодня Райзо про Райчи ему все уши прожужжал. Сложилось впечатление, что они, в общем-то, уже знакомы. — Санада-сан, ты приехал к кому-то из родственников? — Райчи отнес посуду в мойку. — Нет, работать буду в полицейском участке. — Круто. — Райчи обернулся через плечо, сверкая глазами. — Погони, преследования, убийства, да? — Погони за кошками, преследование велосипедистов и кровавые убийства комаров. — Санада поднялся со стула и присоединился к Райчи у мойки. Они столкнулись локтями. Райчи весь поджался, забрал тарелку из рук Санады со словами: — Давай я сам. — И мою заодно, — сыто выдохнул Райзо. Провозившись на кухне еще с полчаса, они переместились в зал. Райзо с Санадой открыли пиво и прилипли к телевизору, где крутили документальный фильм про конец света, а Райчи, поковырявшись в мобильном, отправился в ванну. Когда он вернулся, Санада не заметил, почувствовал, как запахло хвоей и в бедро под столом уткнулось колено. Райчи ойкнул и отодвинулся. Переместил полотенце с плеч на голову, скрывая лицо. Санада сглотнул, во рту было сухо. — Ты надолго приехал? — Дней на десять максимум. Нельзя отставать от тренировок, но и отдыхать от них надо, хотя я не устаю. — Значит, выходные у тебя добровольно-принудительные? — улыбнулся Санада. — Угу, тренер распускает нас по домам иногда, говорит, смена деятельности освежает голову. — Ваш тренер умный человек. Райчи глянул на Санаду и быстро отвел взгляд в телевизор. — Ну, он неплохой дядька. Лучше кое-кого другого. — Он ткнул пальцем в Райзо. — И как ты попал в «Гиганты» из этой дыры? — спросил Санада просто, чтобы поддержать разговор. Райчи пересказал ему то же, что вчера вещал Райзо: про то, как он поступил в старшую школу в Токио, выиграл на третьем году Кошиен, и рекрутеры быстро взяли его в оборот. Санада слушал с удовольствием, хотя Райчи постоянно запинался, нервно хохотал и дергал полотенце на голове. «И вот этот стеснительный не в меру парень — один из лучших беттеров Лиги», — думал Санада, ловя каждое чужое слово и жест, будто это было ужасно важно. — Видел бы ты его на поле, — хмыкнул Райзо, будто читая мысли. — Настоящий убийца. Райчи поджал губы и замолк, сделав вид, что его очень заинтересовала передача. Разговор себя исчерпал вместе с вечером. Санада допил пиво, чувствуя, что слегка захмелел, и засобирался домой. Райчи проводил его до порога, всучив старый зонт: — Увидимся завтра? — Да. Думаю, да. Вторая ночь на новом месте выдалась не лучше первой. Из-за протекающей крыши пришлось переместиться в другую комнату, подальше от сырости и стука капель в железное ведро. Санада прикорнул, но сон получился коротким и неглубоким. Сквозь дрему он вспоминал о Райчи, о том, как тот появился на пороге с закатными красками. Этот эпизод крутило в голове, как песню в заевшем радиоприемнике. Раз за разом. «Кви-кви». Потом он вдруг обнаружил себя в воде. Сквозь изумрудную толщу просвечивал солнечный диск. Мутный и расплывчатый, подернутый рябью он стремительно удалялся. Ватное тело, как губка, впитывало в себя окружающую его воду и становилось все тяжелее, увлекая Санаду на дно — дальше и дальше от солнца. «Я не хочу умирать здесь!» — подумал Санада, открыл рот, чтобы произнести это вслух, но стихия поглотила слова вместе с остатками пузырьков воздуха. Санада резко открыл глаза и сел. Вокруг него был только лес, трава и луна. Он жадно вдохнул полной грудью. В ноздри ударил резкий запах железа, к нему примешивалась сладковатая вонь гниющей плоти. От страха он вспотел, ткань майки взмокла и теперь холодила спину. Пот стекал по шее, спине, груди. Сочился по рукам, капая с пальцев, выливался из пупка, из пор на лице, из макушки. Санада хотел закричать, но только выплюнул струю соленой воды. Он встал на четвереньки, глядя, как потоки из него соединяются вместе, превращаясь в ручей. Закашлялся, попытался подняться на ноги, но колени как будто приросли к земле. Волоски на затылке вздыбились от ощущения чужого взгляда. Он завертел головой, но никого рядом с собой не увидел. «Кви-кви», — пропела маленькая птица и взмыла в небо, качнув ветку. Санада почувствовал, какой тяжелой и горячей стала его голова. Если бы он удержал ее вертикально, шею просто сломало под таким весом. Он податливо склонился на бок, повалился на землю. Но удара уже не почувствовал. *** Когда Санада наконец услышал будильник, тот надрывался минут десять. Завязанное в немыслимый узел одеяло валялось рядом. Вся одежда и футон были влажными от пота, а сердце частило, отходя от кошмара. Холодный душ и чашка черного кофе исправили ситуацию. На работу Санада явился вовремя и получил от Хирахаты сдержанную похвалу. Полдня они сортировали старые отчеты, а вторую половину обкатывали село, болтая с местными, которые сперва пялились на Санаду, как на пришельца, свалившегося с летающей тарелки прямо им в палисадник, а потом активно пытались заманить на отядзукэ. У Санады от голода уже живот к позвоночнику прилип, но Хирахата смотрел строго и раз за разом тащил его обратно к машине. Такеда-сан поймала их уже на пути в участок и попросила глянуть подозрительные следы за забором. Они прошагали за ней к задней калитке, прочесали все вокруг дома и не нашли ровным счетом ничего. — Дождем размыло, — не сдавалась Такеда-сан. — Вот вчера вечером они были, точно вам говорю! Не верите? — Верим, — кивнул Хирахата, — но вы в следующий раз звоните нам вечером, как только обнаружите. — Мальчишка вчера приехал, — заворчала Такеда-сан, ухватив Санаду за рукав рубашки. — А мальчишка этот — беда. И папаша его бедовый. Я их не люблю, и они меня не любят. — Вы про Тодороки? — догадался Санада. Старушечьи пальцы крепче вцепились в ткань и потянули, пришлось наклониться. В нос ударил запах лекарств. — Про них самых. — Думаете, они ходят? — прищурился Санада, смекая, что у Такеды-сан очевидно течет крыша, прямо как в его доме. — Нет, им зачем тут ходить. — Санада. — Хирахата махнул рукой в сторону машины. — Нам пора. Такеда-сан отпустила и скрестила руки на груди. — Хирахата-сан их любит очень. Но тут их не все любят. — Ясно. — Санада улыбнулся. — Буду следить за ними внимательно. Сморщенное лицо Такеды-сан осветилось. Она вздернула подбородок, развернулась и нырнула в калитку. — А ты вроде ничего, — сказал Хирахата, сев в машину. — Внушаешь доверие. — Почему Такеда-сан не любит Тодороки? — Ох, опять она. — Хирахата покачал головой. — Райчи еще тут жил, когда у нее умерла собака, он ее и принес к бабке, чтобы схоронила. — И что? — не понял Санада. — Ну собака померла рядом с их домом, причем явно от старости, если верить тому, что я слышал. Поэтому и сбежала от своей хозяйки подальше, собаки ведь часто сбегают умирать. — Но Такеда-сан решила, что это Тодороки виноваты? — Конечно. Она на Райчи лаяла и детей вообще не любила. По рассказам, — уточнил Хирахата. — И уже много лет во всех бедах Такеды-сан виноваты одни Тодороки. Санада усмехнулся, примерно так он себе эту историю ненависти и представлял. Хотя на секунду старушка действительно его напугала. Старики могли быть ужасно убедительными. Особенно если лелеяли свои бредовые идеи годами, оттачивая до совершенства. Санада не испытывал отвращения к старости — он просто ее боялся. Хирахата словно прочел его мысли и добавил: — Тут много пожилых и одиноких, Санада, они верят во всякое. Относись, пожалуйста, с пониманием и терпением. *** — Может, по пиву? — предложил он Хирахате, уже переодевшись в штатское в их тесном на двоих кабинете. — Нет, я тут в бейсбол играю по вечерам с местными, сегодня как раз встречаемся. Санада скомкал потную рубашку и сунул в пакет. Везде бейсбол, даже в такой глуши люди просто помешаны на битах и перчатках. — А с вами можно? — спросил он. Хирахата окинул его оценивающим взглядом. — А ты умеешь? — Играл еще в школе. Хирахата потеребил замок спортивной сумки с таким серьезным видом, будто высчитывал в голове какую-то длинную формулу, и кивнул. — Ну пойдем. На поле с вытоптанной травой и черными пятнами луж их ждали. Райзо и Райчи тоже там были — куда без них, действительно. — Это читерство — пускать его в игру, — возмущался какой-то амбал в драных джинсах, тыкая в Райчи пальцем. Райчи, будто не замечая ничего на свете, самозабвенно махал битой. Сато натягивал на себя кэтчерскую защиту и спорил: — Это же возможность посмотреть на Тодороки-семпая вживую. А вы, Мишима-сан, просто боитесь проиграть, потому что не умеете достойно проигрывать. — И чего я там не видел! — заревел Мишима и заткнулся, заметив Хирахату с Санадой. — Мой новый коллега, Санада Шунпей, — представил его Хирахата, хлопнув ладонью по спине. — Изъявил желание присоединиться. Райчи замахнулся слишком сильно и чуть не потерял равновесие. Кивнул, сказал одними губами «привет» и быстро отвел взгляд. — О! Мой любимый новый сосед. — Райзо достал из сумки под ногами перчатку и протянул Санаде. — Какая позиция, забыл уже? Санада надел и оглядел перчатку — та была истертой почти до дыр, но очень удобной. — Питчер, — ответил он. Огромный Мишима присвистнул. — То, что нужно, — Райзо поднял вверх большой палец и теперь уже вручил Санаде мяч. Они поделились на команды. Райзо забрал к себе Санаду, Райчи и какого-то молчаливого лысого старика. Сато был единственным кэтчером, так что играл за обе. Первым на горку встал Мишима. Бросал он хорошо — не профессионал, но достойный любитель. Со стороны Санада самонадеянно полагал, что справится с ним, но на деле вылетел без шансов, удостоившись утешительно комплимента от Райчи, что стойка у него правильная и красивая. Райчи сменил его, и Санада заметил, как сгустился воздух на поле. И дело было вовсе не в подбирающемся к ним дожде — дело было в Райчи. Его лицо резко изменилось, словно вместо одного человека вышел другой. Райчи улыбался, показывая зубы, и переступал с ноги на ногу, будто готовился прыгнуть и сожрать Мишиму. По спине Санады пробежал холодок. Интересно, как чувствовал себя питчер, на которого было направлено все внимание? Хорошо, что они были в одной команде, — вряд ли Санада решился бы бросить такому беттеру мяч. Мишима однако не отступил — Санада восхитился его решимости. Курв-бол получился почти образцовым, но Райчи все равно достал его и выбил в сторону светящихся окон жилых домов. Мишима ругнулся, а Райчи побежал собирать все базы. Его смех иголками заходил Санаде под кожу. Даже гром вдалеке за верхушками гор не шел с ним ни в какое сравнение. Санада очнулся, только когда Райзо потряс его за плечо и сказал: — Иди, мы в защите. После короткого разговора с Сато относительно подач, которыми Санада когда-то владел, он поднялся на горку и облажался с размахом. В страйк-зону с горем пополам влетели всего два мяча. А попытку сделать каттер Санада хотел бы забыть как страшный сон. — Я думал, будет еще хуже, — утешил его Райзо, когда они уже возвращались домой. — Ты просто не тренировался, — поддакнул Райчи, снова вернувшийся в свое обычное состояние. — Пара недель, и тело вспомнит. Санада спорить не стал, он слишком вымотался — казалось, стоит моргнуть дольше обычного, и его срубит прямо на ходу. Когда до дома оставалось, по заверениям Райзо, совсем чуть-чуть, они завернули в магазин за напитками и ужином. Витрина, увешанная амулетами и еще какими-то безделушками из дерева и перьев, больше бы пошла ведьминой лавке, а не продуктовому, но внутри все было современно и бело, как в обычном «Фэмили Март». Только на прилавки пустовали — видимо, сюда доезжало немного товаров. Мерное гудение кондиционера перебило громкое: — Райчи! — из-за кассы выглянула девушка в платье с ярко-фиолетовыми ирисами. — А я уж не ждала. — Аяме, — отозвался Райчи на удивление легко. — Прости, что не забежал раньше. — Красивое платье, — бросил Райзо, пропадая между рядами с напитками. — Спасибо, Тодороки-сан, — весело откликнулась она и выпорхнула из-за прилавка, обнимая Райчи за шею и тут же отшатываясь назад. — Фу, вы с бейсбола, что ли, идете? — Ага. — Райчи улыбнулся и смущенно почесал затылок. Аяме покачала головой и, вытащив из холодильника коробку с банановым йогуртом, сунула ее Райчи в руки. — Твой любимый, я помню, — пробормотала она, комкая в руках подол платья. А ведь Райчи ей нравится, решил Санада, ну или нравился когда-то, никто не запоминает любимые напитки человека просто так. Он приблизился, бросил: — Привет. И Аяме вздрогнула, явно только заметив, что с Тодороки пришел кто-то еще. — Здравствуйте, — она слегка поклонилась. — Тодороки-сан говорил мне о вас, Санада-сан, верно? Санада кивнул, протягивая руку за шоколадным батончиком. — Меня зовут Аяме, мы с Райчи учились в параллельных классах. Он таким тихим был, вечно сидел в углу на последней парте, а теперь — вот. — Трещотка. — Райзо вернулся с полными руками продуктов и вывалил их у кассы. — Рассчитай лучше. Санада, ты будешь что-нибудь брать? Аяме быстро вернулась на свое рабочее место и запикала сканером, сгружая покупки в пакет. Санада поглядел на Райчи, тот крутил в руках йогурт и улыбался. Интересно, был ли он в курсе, что к нему испытывают симпатию? Скорее всего нет, насколько Санада мог судить по рассказам Райзо, в школе тот не замечал ничего, кроме бейсбола. Он взял несколько онигири, лимонную содовую и булку на завтрак. Аяме посчитала его тоже, не поднимая глаз от кассы. — Спасибо, что заботитесь о нас, Санада-сан, заходите по выходным — у нас скидки. Санада поблагодарил ее в ответ и вышел, не желая смотреть, как они с Райчи прощаются. — Хорошая девчонка, — сказал Райзо, уже ожидавший на улице. — Только болтливая не в меру. Аж голова гудеть начинает каждый раз. — Что же она тоже не уехала в город учиться? Райзо пожал плечами. — Училась она хреново, зато бегала быстрее всех в классе. Райчи вынырнул из магазина спустя минут пять, которые показались Санаде целым часом, и они пошли дальше. На улице уже стемнело, чернота подступала со всех сторон, огибая круги под редкими фонарями. Небо набухало, рискуя вот-вот обвалиться на них теплым проливным дождем. От предложения зайти в гости Санада отмахнулся, попрощался с Райзо и Райчи с порога, нырнул во влажную духоту дома, даже не сняв одежду, свалился на не расстеленный футон. Сон подбирался неспокойно. Санада то падал в самую его глубину, тревожную, злую, из которой было страшно не выгрести. То качался на границе, где маячили тени на стенах комнаты, и шуршал дождь за стеной, но все обычное казалось иллюзией — тронь часы у подушки, и они уползут в щель маленькой черной ящерицей. Мысли о прошедшем дне: бейсболе, Такеде-сан с ее собакой, грозном Мишиме, запоротых подачах, ухоженных оградах и пыльной панели в рабочем авто, о Райчи и Аяме — понятные, его — сменялись бессвязным бредом. Потом он вдруг увидел колодец в лесу, деревянный люк поддался легко, приглашая Санаду внутрь, где плескалась красная вода.