По тропинке направо

Часы тикали непростительно громко. Тик-так. В кабинете, заваленном бесконечными папками и бумагами, — очевидно бесплодными попытками Хирахаты найти что-то стоящее в старых архивах — стояла гулкая тишина. Тик-так. Санада напряженно выдохнул. Ему почудилось, что даже это прозвучало оглушительно. Хирахата сидел за столом вполоборота и пялился на него то ли шокировано, то ли осуждающе. Санада и правда чувствовал себя виноватым в том, что принес дурные вести. Телефон сел, незаряженный с ночи, поэтому он не смог позвонить и чудом застал Хирахату здесь. Тик-так. Сколько времени прошло? Санада скосил глаза на черно-белый циферблат на стене. Всего несколько минут. — Нам надо сообщить в городское отделение, — прохрипел Хирахата. Санаду держало, будто невидимый лучник натягивал нервную тетиву. — Результаты по Аяме не пришли? — спросил он. Собственный голос звучал чуждо и отдаленно, но сейчас он хотя бы мог им управлять. Вечность назад, когда он как ошпаренный влетел в полицейский участок и, задыхаясь, пытался объясниться, то не мог выговорить ничего. Из горла вырывались лишь бессвязные ошметки слов. Хирахата мотнул головой на факс. — Только что. Они выслали охотников, экспертиза показала следы когтей и зубов. Снова повисла пауза. — Но никаких следов медведя в лесу, ни одного. — Дождь льет, — Хирахата, похоже, сам не верил в то, что говорил, но был слишком правильным, чтобы оспаривать результаты из центра. Санаду вдруг взяла злость. Неужели они все не замечают очевидного? Неужели, как он и думал, от дела отмахнулись, предложив самое простое? И все заверения Миюки и Харуичи пустота? Ему хотелось уложить Миюки на лопатки под деревом, где распростерлось на ветвях тело Сато, и заставить смотреть, не смыкая глаз. — Надо им доложить... Надо... я... Хирахата спрятал лицо в ладонях, и Санада решил, что он сейчас заплачет. Но нет — тот лишь с силой провел руками по лицу, будто пытаясь стереть невидимую паутину. Санада знал, что ему гораздо тяжелее, чем кому бы то ни было. И уж точно тяжелее, чем Санаде. Им выпало вместе разгребать это дело, но, в отличие от Хирахаты, Санада был новичком. У Санады было святое право на ошибку и слабость. У Хирахаты такого права не было. Он поднялся к телефону, занес над ним руку, но остановился, вытянул из кармана мобильный и вышел на улицу. Санада остался один. Тик-так. Хватит минуты-двух, у Санады в прошлый раз это заняло примерно столько. А потом придется вернуться в лес и опять посмотреть смерти в лицо. *** Миюки был раздражен. Он то и дело поправлял очки и уже трижды пытался выпить кофе, который закончился. В конце концов, он отодвинул кружку от себя подальше и собрал разбросанные по столу бумаги. Сбоку пыхтел Хирахата, явно недовольный бардаком, который они тут развели. Харуичи и Маско увезли Сато, а Миюки задержался. Санада чувствовал, как он не хотел, как боялся, но в то же время за стеклами в модной оправе горел интерес. Миюки маскировал его скучающим тоном, усталыми жестами, но выходило у него плохо, и это внушало надежду. Охотники — один постарше, а второй вчерашний школьник — прибыли, когда труп уже загружали в машину. С ними говорил Хирахата, предложил им расположиться в сторожке Йошиды, который с радостью принял вооруженных ребят под свою крышу и даже предлагал убраться оттуда сам. Пусть, пусть медведя они не найдут, но человеку (если того, кто совершил это, можно назвать человеком) будет труднее действовать. Может, повезет, и завтрашним утром они досчитаются всех местных. Миюки ослабил галстук и откинулся на спинку стула. — Я опрошу тех, кого вы отметили, но повторюсь еще раз: экспертиза подтвердила, что девочку разорвало животное. Уверен, отчет по второй жертве даст тот же результат. — Разве мог медведь забросить труп на дерево? — Хирахата шагами смерил их крохотный кабинет дважды по диагонали и остановился у Санады за спиной. — А разве мог человек? У вас тут Кларк Кент на лесопилке трудится? Санада сжал пальцами колени, сдерживать себя получалось с трудом. Внутри скреблось противно, как мелом по доске. Санада всегда доверял своей интуиции, и сейчас она стонала, бессильная перед экспертизой и логикой, — это не медведь. — Как мальчишка оказался в лесу? У вас же комендантский час, ограничения. Ваша обязанность — следить за их соблюдением. Что вы делали, Санада-сан, сегодня утром? А вы, Хирахата-сан, наверняка знали мальчонку достаточно хорошо, чтобы предположить нарушение запрета с его стороны? Хирахата захлебнулся воздухом, но быстро сник. Миюки бил в цель. Они расслабились. Ведь это тихое место, крошка-село, скованное страхом. Кому бы пришло в голову тащиться одному в лес после смерти Аямэ? Люди даже в магазин ходили компаниями, детей сопровождали до школы, на лесопилке заканчивали работу раньше на час, запрещено было ступить шаг за забор. Что же забыл в лесу Сато? Санада задавал себе этот вопрос несколько раз в час, и ни один ответ не был достаточно убедительным. Еще он так и не сказал, что видел Райчи, отряхивающего грязь с ботинок этим утром. Произнеси он это вслух, будет смешно самому. Райчи мог выходить в сад. И помимо этого, в деревне хватало грязных мест. Он мог наступить в лужу у магазинчика Нисимуры-сан или побывать утром на поле, размахивая битой. Или Райчи мог выходить в лес. Если верить предварительному заключению, время смерти выпадало на семь-восемь утра. Санада уже ушел от Тодороки. Миюки еще раз пролистал списки с подчеркнутыми фамилиями — те самые, что Санада составил еще до результатов экспертизы Аямэ. — Вас мне тоже нужно будет допросить. — Он снял очки и потер переносицу. — Но самыми последними. Где тут можно остановиться на ночь? — В участке. — Разве вы тут не живете? — Нам выделили дома на время службы. — Можно ко мне, если раздобудем футон. Санада сам не понял, зачем это предложил. Хотя нет, все он прекрасно понял. Ему было страшно оставаться одному и страшно идти к Тодороки. Приезжий следователь из центра — единственный, кому он мог доверять. Точнее единственный, кого можно было не бояться. Миюки загадочно хмыкнул. Наверное, решил, что это такая попытка отвести подозрение. Пусть, впрочем, думает, что хочет. — Лучше посплю здесь. Начну с лесопилки завтра утром. А вы распределите дежурство. Кто-то один всегда на территории, а по возможности оба. — Он встряхнул листы, снова потянулся к пустой кружке, но замер рукой на полпути. — И где здесь купить еды? Кстати, не интересное ли совпадение, что убили двух продавцов? *** Хирахата отправился спать первым, пообещав, что сменит Санаду в четыре утра. Сумерки приползли с ливнем, Санада забежал домой переодеться: одежда и обувь не успевала просохнуть, и он натянул еще влажные кроссовки и купленный в лавочке у Нисимуры-сан дождевик. — Молодых забирают, значит, мне бояться нечего, — сказала она, отсчитывая сдачу. — Ни одному духу не сдались мои старые кости. Хоть какие-то плюсы возраста. Санада хмуро глянул исподлобья, как уголки ее рта на секунду сложились в подобие улыбки, но старуха тут же заохала, изображая скорбь. — Что это за ритуалы такие? Если вы знаете подробности, это бы очень помогло. — Откуда ж, милый, — Нисимура-сан завернулась в тонкую шаль и покачала головой. — Может, и знала когда, но сейчас не вспомню. Кошки ютились в углу магазина и напряженно светили в сторону Санады глазами. Он прошел мимо, и те одарили его злым шипением. Напоследок Нисимура-сан снова посоветовала ему помолиться. Быстрый рамен, заваренный второпях, был первой едой за день, и теперь от него крутило живот. Санада бродил по пустым улицам, с трудом переставляя ноги от животного ужаса. Дождь маскировал другие звуки, а когда сквозь завесу прорывался шорох или треск, Санада едва сдерживался, чтобы не закричать. Голова напоминала огромный котел, в который побросали все, что попало под руку: склизкие человеческие внутренности, старые бумажные отчеты, длинные изящные ружья охотников, пижонские очки Миюки, побрякушки Аяме для гадания, мысли о Райчи, его подрагивающие при пробуждении ресницы, теплое плечо, ступни в желтых носках, упирающиеся в бедро, хищный взмах битой, грязь на ботинках, банановый йогурт, дневник, колечки в ушах Сато. Санада собирал факты: Райчи приехал накануне, близко общался с обоими; Аяме хотела ему признаться и, возможно, искала встречи наедине; Сато убили утром, когда Райчи стряхивал землю с ботинок. За внешней скованностью крылась огромная сила, которую Санада видел на тренировке. «Настоящий убийца», — говорил Райзо. Еще Райчи возвращался на место преступления Аяме, и ему ее было не жаль. Сегодня, пока Харуичи, Маско и Миюки кружились под, а затем над Сато, Райчи тоже маячил поблизости среди прочих зевак. Он выглядел то ли измученным, то ли грустным — можно было легко перепутать одно с другим. Самое страшное было в том, что опасным он не выглядел. Санада смотрел на него издалека и не чувствовал угрозы. В чем-то Миюки был прав. Убийство Сато в теории было не под силу человеку или животному. И никаких следов, кроме его и Санады, на месте они не обнаружили. Бред, злые духи существуют только в фантазиях людей. Поверить в такое — первый шаг по направлению в психдиспансер. Загадочные дела, закрытые с истечением срока давности, были не редким явлением. Но еще никогда в Японии, да и в целом мире, никто не написал в отчете: убийство совершено древним демоном. Бред. Возле остановки, с которой пару раз в неделю уходил автобус, горел фонарь. Санада занырнул под крышу, сел, вытянув ноги, и достал телефон с болтающимся на шнуре повербанком. Забил в поисковике «ритуальные жертвоприношения» — наверняка интернет хранил побольше, чем память Нисимуры-сан. Ничего даже отдаленно похожего на их случаи Санада не вычитал. Жертв спускали вниз по реке или замуровывали в стены зданий. Правда, нашлась легенда о драконе с восемью хвостами, который требовал в дань людей на съедение, но вроде как тот был побежден еще Сусаноо, если и он, и Сусаноо вообще существовали. Монстр Отороси тоже пожирал людей, но только плохих и обитал у ворот святилищ. Людоеда Сютен-додзи пришили какие-то древние герои. Гасадокуро не оставлял после трапезы ни косточки. Все это байки — для впечатлительных подростков и сумасшедших стариков. Санада не должен верить, Санада должен искать среди людей. Он убрал телефон, проглядел улицу, завешенную вуалью мороси. Его клонило в сон, веки слипались, сознание туманило, и лужи в свете слабого фонаря красились в рыжий. Это усталость, случись еще что-то, и он не выдержит. Не хватит ресурсов, чтобы встать утром с постели и выйти на работу. Санада не самый сильный человек: он не смелый, не выносливый, не профессионал и не фанат своего дела. Если бы только можно было переиграть, увлечься бейсболом в школе, поступить по спортивной стипендии на какую-нибудь невзрачную специальность, остаться в Токио, найти самую скучную на свете работу, познакомиться с Райчи случайно в этом огромном людском муравейнике и рискнуть пригласить его на свидание, на вкусный кофе, на хорошее кино или на бейсбольный матч. Санада отчего-то был уверен, что при любом другом жизненном раскладе они бы все равно встретились. Он понял, что проваливается, когда услышал пение птиц, вздрогнул и схватил руками пустоту, под ноги медленно опустилось маленькое темное перышко. Дождь затихал. К Хирахате Санада явился ровно в четыре, обойдя село еще раз и убедившись, что на улице ни одной живой души. Тот ждал его на пороге уже одетый в плотный камуфляжный дождевик и с термосом в руках. — Все в порядке? — Не считая меня, — честно ответил Санада. Хирахата кивнул, хлопнул его ладонью по плечу. — Пойдем, провожу тебя, выспись как следует. Позвони, когда встанешь сам. Кофе не предлагаю. Они добрели до дома Санады, не проронив ни слова, лишь коротко попрощались. Санада с трудом стянул с себя одежду и бросил у порога ванной комнаты. Заставил себя забраться в душ, чтобы согреть тело и смыть налипшие за этот бесконечный день грязь и запахи. Его качало, перед глазами стояла муть — только бы не грохнуться и не расшибить себе голову о кафель. Из последних сил он дополз до футона, зарылся в него с головой и лежал еще несколько минут, боясь, что так и не сможет уснуть. Ему снился Токио, проносящиеся между домов поезда, объявления со станций, колокольчик на двери кофейни, переходы, забитые людьми, и плазмы с аляпистой рекламой. Санада шатался по улицам бесплотным призраком, и люди торопились сквозь него. *** Он открыл глаза и обнаружил, что ночью выбился из одеяла и немного замерз. Мысли возвращались в голову, как заходили в порт нагруженные корабли. В шкафу нашлись чистая футболка и джинсы — может, Хирахата простит ему отсутствие формы, оба комплекта было неприятно даже взять в руки. Телефон с повербанком валялся на полу ванной вместе с вещами. Ни одного вызова или сообщения. Санада вспомнил, что, с тех пор как приехал, только раз отписался домой. Родители редко тревожили его звонками: мама набирала пару раз в месяц и в основном говорила за себя и отца. Он хотел поболтать с ней, но передумал — та наверняка все почувствует и начнет волноваться. Хорошо, что новости об их дыре пока не доползли до столицы. Почистить зубы, умыться, приготовить кофе, слить с ведер и кастрюль набравшуюся воду — Санада двигался на автомате, отгоняя все мысли «еще на пять минут». С улицы доносились странные звуки. Санада сунул ноги в кроссовки и выскочил на задний двор, но никого не увидел. В гору поднимался густой туман. Качались кусты у забора, словно кто-то копошился там в траве: мелкие грызуны или ящерицы. Санада подошел ближе, развел кусты и резко отпрянул, расплескав кофе из чашки. Опять сон, он все еще спит, и ему снова видятся кошмары. Нужно только дождаться будильника, нужно только открыть глаза. Он продышал приступ паники, пощипал себя за руки и приблизился снова. На сырой земле лежала маленькая птичка: ее крылья были изломаны в нескольких местах, голова повернута, она клацала клювом, будто хотела что-то сказать. В грудной клетке стукнуло еще несколько раз, а потом перестало. Жертва одной из кошек Нисимуры-сан? Тогда где же сама охотница? Санада проглотил подступивший к горлу комок, оглядел участок, но тот застыл в полном покое: никого и ничего. В сторону дома Тодороки зелень была кое-где примята, не так, словно по ней ходили, — может, сильный ливень побил или был град. Он двинулся вдоль забора и замер буквально через метр — в ветках кустарника лежала еще одна птица и смотрела в небо застывшими мертвыми глазами. Ее брюшко было вспорото, и на перья налипла темная кровь. Санада вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и покрался дальше. Еще одна, и еще. Какого... Что тут произошло? Пять, шесть. Разве могли кошки устроить такое? Он уткнулся в угол, перелез в проулок и заглянул на сторону Тодороки. Там под неухоженным шиповником громоздились причудливо, явно специально сложенные камни. Санада подумал, что нечто привело его именно сюда. Тодороки дома не оказалось. Минут пять Санада вступал в борьбу со здравым смыслом, но в итоге зашел к ним на задний двор, взял совок из ящика с садовыми принадлежностями, убрал сложенные камни, копнул и тут же уткнулся во что-то. Под тонким слоем земли обнаружилась жестяная коробка — надписи и рисунки на ней невозможно было различить — может, ящик для игрушек или вроде того. Он собрался с духом, сжал губы, опасаясь, что его вывернет от увиденного, и подцепил крышку совком. Кости, много маленьких птичьих костей — вот что там было. Санада вернул ящик на место, закидал землей и накрыл камнями. Вернулся домой за телефоном, набрал Хирахате и договорился встретиться в участке через полчаса. Миюки сидел за столом и жевал онигири, запивая сладкой газировкой. — О, Санада-сан, как самочувствие? Почему в штатском? — Вся форма в стирке, — оправдался он, и Миюки, к счастью, не стал докапываться. Ненадлежащий вид Санады был меньшей из проблем, если вообще был проблемой. — Как успехи? — Никак. У всех мной опрошенных есть алиби. Если только все село не в сговоре. У вас, кстати, тоже, если, конечно, вы не во главе этого сговора. — А охотники что? Веселое настроение Миюки пропало, лицо его стало таким, будто он съел что-то кислое. — Тишина. Никаких следов животного, но они, похоже, счастливы, говорят, никогда еще не получали деньги за отсутствие работы. Дверь скрипнула, и на пороге кабинета появился Хирахата. Вид у него был усталый и задумчивый — Санада выдохнул — значит, все в порядке. То есть, конечно, не в порядке ничего. Погибли два человека, ни следов, ни улик, ни одной рабочей версии, только мертвые птицы и жестяная коробка с костями, но, поделись Санада этим, его поднимут на смех. — Я схожу домой на обед, тебя отпущу с семи до десяти, потом посплю и сменю в пять. Хирахата кивнул сам себе, его рациональность не выдерживала происходящего. Санаде было его жаль. — Ничего, что я в футболке? — спросил он. Хирахата махнул рукой на шкафчик. — У меня там есть запасная форма, будет коротковата, хотя... Как хочешь. Ничего. Обход: на машине или пешком. И, — он запнулся и глянул на Санаду в упор, — говори с ними, хорошо? Ты умеешь. Он ушел. Миюки доел онигири и встал налить кофе. Его рубашка помялась, а узел галстука болтался сильно ниже ключиц. — Как спалось? — поинтересовался Санада. Миюки застучал ложкой о края чашки. — Не очень, постоянно просыпался. Странное чувство, если позволите, хотелось пойти и что-то сделать немедленно. Санада хмыкнул: — Вы трудоголик. — Просто люблю свою работу. — Миюки оперся на шкаф, продолжая помешивать кофе, и разглядывал Санаду с ног до головы, туда и обратно, потом усмехнулся каким-то своим мыслям и сделал глоток. — И не люблю такие села и висяки. Поскорее бы найти тварь, кем бы она ни оказалась, и убраться подальше. А вам нравится это место? Санада подвис. Нет, сейчас нет, но пока он не увидел тело Аяме на той поляне, казалось, он сможет полюбить его. Утро, когда он нашел колодец на горе, будто было много лет назад, с другим Санадой. — Не отвечайте, — пробормотал Миюки. — Глупый вопрос в свете последних событий. Я еще поговорю с местными, как только закончу пить кофе. А вам пора. Санада не стал прощаться, даже не удосужился пожелать хорошего дня. Он дошел до Нисимуры-сан, заметил, что Тодороки все еще нет дома, вернулся к магазинчику Сато — там до сих пор висела табличка «выходной». Рядом стояла группа знакомых старушек, Санада справился об их самочувствии, выслушал жалобы на давление и суставы и попросил быть бдительными, и, в случае чего, незамедлительно обращаться к нему в любое время дня и ночи. Такеда-сан окликнула его из палисадника: — Кошмар что творится, хоть спать не ложись! Санада приблизился к ухоженной ограде, за которой растянулся скромный, но явно с большим вниманием разбитый огород. — Замечали что-то подозрительное? Опять следы? Такеда-сан отряхнула землю с рук, сняла перчатки и обтерла лицо висящим на шее полотенцем. — Кто-то ходит, — прошептала она, перегнувшись через забор. — У меня слух отличный, ночью в лесу ширх-ширх. Вы вот на улицах смотрите, а они в село не заглядывают. Потому что им нельзя. — Кому «им»? — нахмурился Санада. — Вы про охотников? Такеда-сан наградила его презрительным взглядом, как учительница школьника, до которого никак не дойдет. — Убийцам. — А их много, по-вашему? — Санада понимал, что, вероятнее всего, у Такеды-сан своя нереальная версия событий, но ему хотелось цепляться за что угодно. Любая мелочь, даже бредовая. — Один или много, не знаю, — ответила Такеда-сан, пожевывая сморщенные старушечьи губы. — Но внутрь они не заходят, только детки-то сами к ним бегут. Санада напрягся, под ребрами что-то екнуло, и на пару секунд он забыл дышать. Почему-то сказанное показалось важным. Интуиция? — Как это? Руки Такеды-сан поманили его ближе, так что пришлось перегнуться через ограду, наклониться, улавливая запах сырой земли. Такеда-сан зашептала ему в ухо: — Мальчонка мимо прошагал, я как раз вышла фонарь затушить. Говорю ему, утро доброе, а он как не слышит, топает, спешит. А потом ногой в лужу плюх, и дальше, как ни в чем не бывало. Санада отодвинулся, Такеда-сан выглядела очень довольной. Только вот это ровным счетом ничего не доказывало. Сато спешил куда-то и не поздоровался, не заметил лужу. Санада по пути на работу собирает минимум три, зевая во весь рот. Даже если Сато шел на встречу с тем, кто позже прикончил его, — неважно. Это в Токио цепляются за то, что жертва знала убийцу, здесь, где все знают всех, подобное бессмысленно. Если только... можно найти подсказки, куда и к кому так торопился Сато. — А Аяме? — уточнил Санада на всякий случай. Такеда-сан фыркнула: — Ночами я сплю, а не шатаюсь по улицам. Поэтому и дожила до своих лет. — Спасибо, — он неглубоко поклонился и поспешил перевести тему, пока Такеда-сан не развела ворчание о нравах современной молодежи — видно, что ей хотелось. — Огород у вас отличный, можно будет купить овощи, как поспеют? Глаза Такеды-сан тут же заблестели, она обмахнулась полотенцем, любовно оглядела ряды грядок и впервые, кажется, по-доброму улыбнулась. — Я и так вас угощу. Санада хотел заглянуть домой к Сато, но Хирахата сказал, что Миюки там уже побывал. И снова беспокоить деда, с которым Сато жил, пока родители уехали на заработки в Кагосиму, не нужно. Он набрал Миюки, но тот уверил, что дед не имел понятия, куда внук отправился тем утром, и никакой информации об этом в личных вещах не нашлось. Местная средняя школа была совсем крохотной. Стояла на возвышении, от ее ворот открывался вид на все село, лес и горы за ним. Всего сюда ходило около пятидесяти учеников. Большинство из них, как и Сато, жили с бабушками и дедушками, пока родители обустраивались в городах. Старшей школы в селе не было, поэтому после окончания молодежь либо уезжала, либо оставалась работать. Уроки уже закончились, и здание выглядело пустым. Только на маленьком поле за сеткой Райзо гонял группу из разновозрастных мальчишек. Санада вошел в калитку и помахал рукой. Райзо лениво поманил его к себе на лавочку в тени пышной дзельквы. — Привет, сосед, прав был я, когда говорил, что лучше бы тебе играть в бейсбол? Санада присел рядом. Мальчишки распределились на пары. На Санаду они косились с интересом, видно, не часто к ним забредали гости. — Что уж теперь, — пожал он плечами и замолчал, не зная, как продолжить. Ему хотелось о многом спросить Райзо, но любая формулировка звучала, как «я подозреваю вашего сына». — Вижу по лицу, что хорошие новости ты не принес. — И плохие. — Санада засмотрелся, как коротышка, метра полтора ростом, отправил в перчатку кэтчера изящный чендж-ап. — Никаких новостей. — Тоже неплохо, слишком много было их нынче для нашего болота. — Райзо почесал подбородок с редкой щетиной и крикнул: — Эй, Тацуя, что за контроль, ты Миуре лоб прошибешь. Очевидно, Тацуя обернулся на них и скорчил обиженную мину: — Зато скорость! — Значит, тут играл Райчи? — начал Санада издалека, обводя жестом поле. — Ага, самый мелкий в команде был, в школе шарахался от всех, а как биту в руки возьмет, даже у старшеклассников поджилки тряслись. Райзо улыбался. Санада вдруг подумал, что за внешней расхлябанностью кроется любовь к своему делу, и ощутил себя сломанным на фоне всех этих людей, посвященных выбранной работе. — Значит, он особо не изменился? — Ну почему же, сейчас он тянется к людям. — Райзо снял бейсболку и всмотрелся в небо, вдалеке вспыхивали тонкие молнии. — А когда жена ушла, он с другими детьми толком не разговаривал. Не знаю, хотелось ли ему вообще. Все собирались компаниями, а он то битой махал, то в лес убегал, потом докричись его в темноте. — А что он в лесу делал? — Откуда ж мне знать, у детей свои игры. Санада сглотнул, вспомнив железный ящик с птичьими костями на заднем дворе. Знал ли Райзо о нем, может, сам закопал, когда обнаружил. Родителям свойственно замечать в своих детях то, чего нет, но игнорировать очевидное. И защищать. Санада посмотрел на крепкие жилистые руки Райзо и представил, как они сомкнутся у него на шее. — Кстати, все хотел спросить, откуда взялась та тропинка между участками, не поделили? Райзо вздохнул и размял кисти, похрустывая суставами. — Типа того, раньше ограда все село окружала, от животных защищались, потом все зверье ушло в глубь леса, а эти тропинки с выходами вроде как общественные. Часть демонтировали, а у нас калиточка осталась. — А колодец? — вспомнил Санада. — Там на горе, вы видели? — Не, — Райзо помотал головой, поднялся на ноги и упер руки в бока, очевидно желая вернуться к подопечным. — Без понятия, о чем ты. Если интересно, в архивах поройся, Суяма-сан тут до пяти, на второй этаж поднимешься и сразу направо. Санада посидел еще минут десять, наблюдая, как тренируют замахи, и Тацуя о чём-то спорит со вторым питчером, бросившим чендж-ап. У него в школе команда была куда больше, молодой тренер напоминал карикатурного толстячка из манги и гораздо лучше справлялся с вопросами финансирования клуба, чем с бейсбольной стратегией. Поэтому, несмотря на новенькие машины для подач, отлично обустроенное поле и талантливых стипендиатов, они проигрывали все три года. Суяма-сан оказалась женщиной неопределенного возраста, в элегантном брючном костюме и очках на цепочке. Библиотека выглядела ухоженной, у дальней стены в ряд расположились десять столов с компьютерами, периодика на стенде датировалась нынешним годом, на подоконниках стояли цветы в лаконичных белых горшках. — Архив за той дверью. — Суяма-сан, лишь ненадолго оторвалась от книги, чтобы вручить Санаде ключ. — Будьте осторожны. Бумаги там могут рассыпаться, стоит на них дунуть. Санада повернул ручку, переступил через невысокий порог, оглядел несколько массивных шкафов и остановился напротив одного из выдвижных ящиков с номером тысяча девятьсот пять. Ниже от руки изящным почерком было приписано: «тридцать седьмой год эпохи Мэйдзи». В Токио ему приходилось видеть многозначные цифровые серии документов, дополненные буквами. А здесь было место, застывшее во времени, и для целого года хватало одного ящика. Санада выдвинул его и уловил запах сухой старой бумаги. Папки были сравнительно новыми. А вот их содержимое — Санада понял, о чем говорила Суяма-сан, — настоящая реликвия. Он начал осторожно разбирать пожелтевшие от времени страницы, исписанные чернилами от руки. Они представляли из себя буквально всё: накладные, документы на землю, некрологи. Санада заинтересовался и углубился в изучение некрологов. В тот год здесь умерло довольно много людей. Вероятно, село было тогда более густо населено. Он пробегал глазами по причинам смерти: болезни, старость, несчастный случай, пьяная драка, суицид, и вдруг споткнулся о скупое «умер примерно две недели назад». Санада пополз глазами к верхней строчке, чтобы узнать, что за беднягу никто не хватился столько времени. Имя: неизвестно. Дата рождения: неизвестна. Дата смерти: 12-13 ноября 1905 года. Причина смерти: неизвестна. Возраст: неизвестен (около шестидесяти лет). Статус: прочерк. Место жительства: хижина на горе. Дополнительные сведения: жил в селе с первого по тридцать седьмой год эпохи Мэйдзи. Найден собакой гончара Такеды-сана на дне высохшего колодца. Внешних повреждений обнаружено не было. Тело кремировано. Санада задумчиво пожевал губами. Такие малоинформативные некрологи еще надо было поискать. Человек, живущий на отшибе от всех, ни имени, ни возраста которого никто не знал. Никто не интересовался им. А может, все наоборот знали, кто он такой? А если?.. Санада вскочил и ринулся к тем ящикам, что уносили его еще дальше вглубь времен. Девятьсот два, восемьсот девяносто девять, восемьсот восемьдесят три, восемьсот шестьдесят восемь! — от возбуждения Санада выдвинул на себя ящик с такой силой, что вздрогнул весь шкаф. Внутри его ждало целое сокровище — аж три папки, в которых могло оказаться подтверждение его догадки. Санада выхватил одну, раскрыл прямо на месте и принялся ворошить хрупкие листы. Первая папка не содержала ничего интересного: по зиме случился падеж скота, а еще молодая девушка ушла в горы, не вернулась до темноты и замерзла. Хоронили всем селом. Зато во второй Санада нашел то, что искал. В ноябре тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года (изящная приписка: «первый год эпохи Мэйдзи») в деревне объявился неизвестный в военном снаряжении. В крайне истощенном состоянии он был помещен в местный лазарет, где никому не назвал ни имени, ни причин, по которым оказался в этих краях. После излечения удалился за пределы деревни, построил хижину вместе с колодцем и вел уединенную жизнь. На этом сведения о нем, датированные тем годом, заканчивались. Санада нервно переворошил третью папку и призадумался. Потом по наитию полез в соседний ящик и там нашел вожделенное продолжение. Из показаний свидетеля, некоего Ямады: в начале второго года эпохи Мэйдзи в деревню наведались два воина. Они спрашивали о том человеке, что жил в хижине, и называли его беглым преступником. Ямада указал им направление, и те ушли. Через какое-то время они вернулись, истекающие кровью, и были помещены в лазарет. Из показаний лекаря Нисимуры: один из воинов скончался в бреду. Второй же прожил еще двое суток и время от времени приходил в сознание. Он рассказал лекарю, что тот отшельник — всеми презираемый продажный предатель, из-за которого их владыка в конечном счете принял страшную смерть от рук врагов. Воины шли сюда возвестить предателю, что владыка перед смертью проклял его на страдания и обрек на жизнь животного, которому нигде и никогда не будет пристанища. Услышав это, человек из хижины обезумел и набросился на них с оружием. Санада какое-то время стоял, перебирая глазами строчки. Это явно никак не относилось к делу, которое он расследовал. Но почему-то каждое слово отдавалось в груди мучительной тоской. *** После семи Санада вернулся домой, заварил рамен и устроился с ним в открытых седзе, рассматривая тянущиеся в хмурое небо горы. В окнах Тодороки уже зажигался свет. За день он ни разу не встретил Райчи, и это было к лучшему — на расстоянии от него голова работала яснее. Все нутро откликалось на его образ в голове, но эмоции были путанными от горячечного желания и исступленной нежности до липкого ужаса. Слишком много дорожек вело к Райчи, но ни один факт не выглядел достаточно убедительным. Идея зрела в голове с того момента, как он покинул архив. Глупый план, который вероятнее всего закончится очередным тупиком, но Санада не мог не попробовать. У него в запасе было три часа до того, как Хирахата попросил смениться. Он доел рамен, сменил футболку на худи с капюшоном, оглянулся на вещи, большая часть из которых покоилась в коробках, будто он въехал вчера. Остановился уже в дверях и набрал маме сообщение о том, что у него все в порядке, он скучает, но очень занят и постарается приехать в следующем месяце, если выпросит три выходных. Мама ответила «и мы скучаем» и прислала фото: вид из окна их квартиры на вытянувшийся змейкой среди многоэтажек торговый квартал. Дверь открыл Райчи, на секунду его лицо удивленно вытянулось, но он тут же отступил к стене, приглашая Санаду зайти. — Привет. — Привет. Повисла пауза, сердце Санады стучало быстро, обгоняя мысли. Он посмотрел в темные глаза, на схватившие воздух губы и подумал: нет, ни за что, это не может быть он. — Ты по какому-то делу? — Райчи скрестил руки на груди. Из гостиной донеслись звуки телевизора и ворчание Райзо. — Нет, я... — Да. — Просто забежал. Откопал тут кое-что интересное в архивах. Райчи кивнул в сторону комнат. — Чай? — Лучше кофе. — Санада прошел внутрь, махнул Райзо, устроился за столиком, где всего пару дней назад они пили пиво под документалку про конец света, и Райчи был просто любопытным парнем из Токио, которого хотелось узнать получше. Крутили новости: ученые опять озаботились проблемой глобального потепления, встреча министров иностранных дел прошла нерезультативно, новая вакцина от гриппа прошла первые испытания и будет передана в больницы к началу осени, в токийском зоопарке опять кто-то родился, вырос доллар. Райчи вернулся с двумя кружками: кофе был растворимый, кисло-горький, но хорошо бодрил. — Что-то выяснили? — Почти. — Санада собрался с духом и произнес как можно ровнее: — У нас есть подозреваемый, но я не могу разглашать информацию. Райчи нахмурился и подул на кофе. Продавлю, решил Санада, глядя на него в упор и мысленно проговаривая: «Ты, я думаю, что это ты убил Сато и Аяме». Тот заерзал на месте, стрельнул глазами в телевизор, за окно, на свои колени. — Нашел в архиве, что искал? — вклинился Райзо, и Санада порадовался, что тот первым поднял нужную тему. — Ага. Занятная история у того колодца. Райчи медленно моргнул несколько раз и со стуком опустил кружку на стол. Санада рассчитывал на реакцию, но все равно чувствовал себя паршиво, хотел ошибиться. Он ведь влюбился, так беспомощно влюбился в него. — Колодец? — спросил Райчи хрипло, очевидно желая скорее свернуть с темы подозреваемых. — Да, ты знаешь? Там в горах, если выйти из калитки и пойти по заросшей тропе. — Знаю. — И что с ним? — Райзо отмахнулся от спортивных новостей, будто те стали самым большим разочарованием в его жизни, и повернулся к Санаде, подперев щеку кулаком. — Там нашли труп мужчины, ронина, насколько я понял, предавшего хозяина. Он прибыл в село в первый год Мэйдзи, никто не был в курсе откуда и как его зовут, и прожил в лесной хижине тридцать семь лет, — Санада перевел дыхание, продолжая наблюдать за Райчи. Тот вцепился пальцами в колени и часто дышал, залипнув в одну точку. — За ним приходили, но он отбился. Умер несколько лет спустя при невыясненных обстоятельствах, на дне того самого колодца. — Поди напился, упал и свернул шею, — Райзо выключил телевизор и потопал на кухню. Хлопнула дверь холодильника, зашипела открытая банка газировки или пива. — Я не видел хижину, — сказал Санада. — Она там есть? — Нет, — Райчи прочистил горло, но голос его звучал севшим. — Ее сравняли с землей, но чуть выше по склону остатки сарая. Хочешь посмотреть? Есть. Санада едва сдержался, чтобы не выдать себя, отпил еще кофе и размял шею. — Нельзя ходить в лес. Но что если там найдутся улики... — Тебе можно, — выпалил Райчи. — Ты полицейский. И я могу пойти с тобой, возьмем что-нибудь для обороны. — Хирахата не одобрит, — Санада вздохнул, табельный револьвер упирался в ребра под мешковатой худи, но Райчи знать об этом было не нужно. — А уж Миюки. Было видно, как тот забуксовал, не в силах придумать аргументы. В комнату вернулся Райзо с банкой «Саппоро» и чипсами. — Сейчас бейсбол начнется, останешься посмотреть? — Нет, — Санада отставил кружку и поднялся на ноги. — Мы с Райчи пройдемся. Они перемахнули через ограду и оказались в проулке. Пульс забился в висках, Санаду бросило в жар от осознания собственной затеи: идти вдвоем в лес с тем, кого считаешь убийцей. Если Райчи нападет, хватит ли у него сил сопротивляться? Он потянулся к щеколде, та была закрыта — Санада не помнил, запер ли он ее сам. В то утро он спешил на работу и, кажется, просто хлопнул калиткой. Райчи приблизился и надавил, сдвигая тугой механизм — он явно делал это не в первый раз. Когда они вышли за забор, Райчи попытался просунуть руки в щели между досками и запереть обратно. Санада не стал комментировать, просто удивился и нарочито бодро позвал: — Ну что, идем? Дождь едва моросил, и Санада накинул капюшон. Райчи шагал впереди, ловко перескакивая через корни, и из-под его ботинок вниз скатывались мелкие камушки. — Тебе снятся сны? Вопрос Санаду огорошил, он замешкался, и Райчи добавил: — Какие сны тебе здесь снятся? — Разные, — первым вспомнился сон про Токио, на фоне других этот был даже приятным, как минимум после него не хотелось помыться. — Кошмары мучают не первый год, вряд ли виновато место. А тебе? Райчи ускорил шаг, и Санаде ускорился, чтобы не отстать. «Он ведет меня в чащу», — подумал Санада. В груди защемило, над верхней губой собирался пот, а может, просто морось липла к лицу. Он ведь сам заварил это, все по плану. Кобура натирала чувствительную кожу, он так давно не доставал табельное, что боялся не совладать с ним. — Нет, — ответил Райчи, и Санада непроизвольно потянулся рукой к револьверу, зацепился за край худи. Райчи обернулся через плечо, в его взгляде плескался страх, и это сбило Санаду с толку. — Сейчас кошмары бывают редко, но, когда я здесь жил последний год, я боялся засыпать. Санада, что ты сделал с колодцем? — Э-э-э, — Санада с трудом удержал в голове цель, с которой тут оказался. Если Райчи специально его путает и отвлекает... Над головой вспорхнула птица. Кви-кви, шорох и тишина. — Ты трогал колодец, что ты с ним делал? — настаивал Райчи. Он резко остановился, и Санада заметил, как кусты метрах в десяти от них, окутанные молочным туманом, пригнуло к земле. Охотники или оползень? Райчи снова пронзительно взглянул ему в лицо. — Вспомни! — Да при чем тут колодец? Он убийца. Он пытается отвлечь его, чтобы напасть. Он знает, что Санада его раскусил. — Скажи! Убийца ли он? Разве убийцы смотрят так на тех, кого хотят убить? — Я расковырял люк, хотел проверить глубину, не услышал, как скоро упала монетка. — Санада уловил впереди движение, будто кто-то невидимый ступал по траве, приближаясь к ним, и застыл в ужасе, не способный пошевелить и пальцем. — Слушай, давай вернемся. Райчи считал перемену в нем и обернулся, издав едва слышное: «Ох!» — Что это за хрень? — прошептал Санада. Перед ним в подползающем тумане вырисовывалась фигура. Сначала похожая на расплывчатое газовое облако она приобретала форму человеческого тела, уплотнялась и становилась более осязаемой. Вот только человеком это можно было назвать с большой натяжкой. Существо стояло на двух ногах, накренившись вперед. Тело его было покрыто редким темным пушком, кожа отливала мертвенно-синим, и сквозь нее еще просматривался поросший лесом склон. Руки с длинными когтями были полусогнуты, готовые вот-вот вцепиться кому-то в глотку. Длинная безобразная копна волос застилала существу половину лица, но даже так Санада разглядел его глаза — рыскающие, звериные, с вертикальными зрачками и алой радужкой. Ничего человеческого в этих глазах не было. Существо запрокинуло голову и принюхалось. Ноздри нервно затрепетали. Потом оно, наконец, посмотрело на Санаду, и тот одеревенел от ужаса. Сейчас он поплатится за тупость, найдя здесь свою смерть. — Тебе нечего бояться. — Райчи присел на корточки и закрыл лицо ладонями, его плечи дрожали, и Санада окончательно перестал соображать, что происходит. — Это тот самый ронин из колодца. Существо оскалилось на него, показывая острые клыки. Послышался утробный рык. — Вот уж не думал, что стану главным подозреваемым, — Райчи горько усмехнулся. У Санады все перевернулось внутри. Стыд заполонили его мысли, и он потерялся бы в них, если бы не два звериных глаза напротив. Не отрывая взгляда от Райчи, существо опустилось руками на землю и выгнуло спину, ощетинившись. Сейчас будет бросок — первый и единственный. Другого не понадобится. Существо пришло убивать не его — Райчи прав — Санаде нечего бояться. Их с чудовищем ноги одновременно оторвались от земли, совершая прыжок. Санада успел повалить на землю и закрыть собой Райчи ровно в тот момент, когда острые когти полоснули воздух в том месте, где он только что находился. Сначала раздался болезненный вой, и лишь спустя несколько мгновений Санаду пронзила острая боль в лопатке. Райчи смотрел на него огромными глазами и был так близко-близко: его быстрое прерывистое дыхание оседало на коже. Санаду повело, он завозился и приподнялся на локтях, чтобы не давить всем весом. Райчи уткнулся лбом ему в предплечье и нервно рассмеялся. Горячая ладонь тронула голый бок под задравшейся худи. — Тебя задело? Санада прислушался к ощущениям, немного саднило, не похоже, что когти вошли глубоко. — Нормально. Внезапно над их головами раздался оглушительный звук выстрела. — Эй, я его вижу! — Санада узнал голос одного из охотников. — Иди сюда! Заходи с той стороны! Еще один выстрел. Звук перезаряжаемого ружья. — Нихрена себе, ты видел? Что это за хрень?! — другой охотник находился ближе, и Санада повернул к нему голову. А потом запоздало сообразил, что все еще нависает над Райчи, и поспешно перекатился на спину. Лопатка тут же дала о себе знать резкой болезненной пульсацией. Он заметил, как существо тоже держится за плечо, по которому тонкими струйками сочилась кровь. — Что за?.. Ты видел? Это ты его ранил? — прокричал старший охотник. — Нет... не это произошло, — пробормотал Райчи и смерил Санаду задумчивым взглядом. Молодой охотник стоял в паре метров от них и, как завороженный, смотрел на существо. Ружье в его руках дрожало. Существо повернулось к нему и снова опустилось руками на землю, выгнув спину. Санада знал, что это значит. Понимал это и старший охотник. — Стреляй! Стреляй, твою мать! Стреляй! — заорал он младшему. «Он не успеет», — подумал Санада, глядя, как существо пружинит на мускулистых ногах и бросается вперёд одним гигантским прыжком. Земля под его ногами глубоко продавилась, оставляя четкий отпечаток... звериной лапы. Послышался хруст костей и короткий вскрик. Существо вспороло когтями живот охотника снизу вверх и вскрыло грудную клетку, как консервную банку. Пахнуло кровью. Охотник неловко осел на землю, а потом и вовсе распластался по ней. Существо с яростным рёвом вгрызлось в его тело, утопив в крови не только руки, но и лицо. Обломки костей и внутренности полетели в разные стороны. — Сайто! — надрывался второй охотник. — Сайто! — Вставай, Санада, вставай, — позвал Райчи. — И побежали. Это наш шанс. Санада вскочил, забрался рукой под худи и вытащил револьвер. Прицелился и выпустил пулю чудовищу в затылок, но та врезалась в ствол дерева — промахнулся, или она правда прошла насквозь. Вторая пронзила позвоночник. Существо развернулось, являя ему окровавленное лицо с победным оскалом зверя, настигшего добычу. Второй охотник издал нечленораздельный вопль и принялся, как сумасшедший, палить по нему. Затем он вытащил охотничий нож и рванул в атаку. Санада кинулся ему наперерез, чтобы преградить путь, схватить за одежду, повалить на землю, остановить. Сделать хоть что-нибудь. Охотник замахнулся ножом. Райчи рванул Санаду на себя. — Ты не остановишь его. Здесь уже никому не помочь. Он взял его за запястье и поспешно увел за собой. Ладонь его была жесткой и мозолистой, и Санаде казалось, что собственные руки в этот момент мерзли и потели одновременно. Они шли выше и выше, голос старшего охотника больше не доносился, но и чудовище не преследовало их. — Что ты знаешь? — он дернул рукой, чтобы привлечь внимание, но Райчи даже не обернулся. — Не больше тебя. Я часто бывал у этого колодца, не знаю, что случилось в определенный момент. Может, я тоже уронил монетку или рассыпал рис, но мне стали сниться странные кошмары. — Хочешь сказать, я купил древнего духа за сто иен? — Подожди, да, но, — Райчи поежился и отпустил его, сунув руку в карман. — Скоро начали появляться птицы и мелкие лесные звери на заднем дворе, сперва я хоронил их на участке, потом уносил в лес. — Я нашел закопанный жестяной ящик с костями. — Самый первый. — То есть, — Санада настиг его в пару широких шагов, на узкой тропе им двоим едва хватало места, одежда цеплялась на ветки кустов, но плечом к плечу идти было спокойнее. — Их было много? Но людей тогда не убивали? — Нет, — Райчи покачал головой. — Людей нет, но однажды меня укусила собака Такеды-сан, не сильно, больше напугала. А через два дня я нашел ее мертвую в нашем проулке. — Ее загрызли? — Санада припомнил эту историю, но, кажется, Хирахата говорил, что собака умерла от старости. — Нет, она просто лежала там остывшая, сердце не билось, а глаза были открыты. Где-то здесь. Райчи огляделся, в лесу совсем стемнело, Санада достал из кармана мобильный и посветил фонариком. Паззл в голове пока не складывался до конца, и он будто рыскал под столом в поисках оброненных деталей. — То есть оно выбирает не случайных жертв? Райчи долго не отвечал, ковырял подобранной палкой землю в поисках люка, а потом — видно, с каким трудом ему дались эти слова, — выдавил: — Думаю, это не оно их выбирает. Санаду встряхнуло, и пульс зачастил осознанием только что сказанного. Он не хотел смерти Аяме и Сато, он не хотел смерти Райчи, просто чудовище по-своему интерпретировало эмоции Санады. Схватывало любой негатив, страх. А охотники... наверное, охотники стали непосредственной угрозой самому чудовищу, и Санада действительно ничем не помог бы. — Я не желал их смерти, — он пнул ногой камень, и тот врезался в выступающий край люка. — Нашел. Райчи опустился на корточки и счистил ладонями траву и листья, открывая ту самую пробитую Санадой дырку в досках. — Я знаю. — И твоей. Райчи смутился, потирая шрам тыльной стороной ладони и глядя на Санаду снизу вверх. — Знаю, я... — Санаде почудилось, что Райчи хотел сказать другое. В последний момент, уже открыв рот, он мотнул головой и положил ладони на колени. — Когда я уехал, кошмары прекратились, и здесь все успокоилось. — Думаешь, на расстоянии теряется связь? Райчи покивал: — Никто не видел его, не было следов, но с тобой рядом оно обрело форму. Он привстал, зашарил по карманам, доставая несколько завалявшихся монет. Санада забрался в свои и выудил две по пятьдесят иен. — Перекупишь его? — спросил он, положив монеты в раскрытую ладонь. Райчи не стал отвечать, просто ссыпал всю горсть в щель. Звона Санада не услышал. — Нам не поверят, — выпалил он. — Я бы не поверил. Когда охотников найдут, пришлют других, Миюки не сдастся, но, если твой план сработает, все закончится, и рано или поздно это дело уйдет в архив, закрытое за сроком давности. — Есть еще кое-что. Калитка. Я не совсем понимаю, но, думаю, когда она закрыта, оно не может приманить людей из села. — Ты запер ее? — Сразу после смерти Сато, то есть тогда я еще не знал, что его убили, я не успел. — Райчи вытер руки о штаны, в его голосе сквозило чувство вины. — Давай возвращаться. На обратном пути чудовище они не встретили, только где-то вдалеке в молочном тумане иногда качало кусты. Райчи держал Санаду за руку. В этом не было необходимости, но, наверное, он боялся, что его чувства чудовище тоже истолкует не так. Что он чувствовал к Санаде? Разве можно было спрашивать о таком сейчас? Райчи уедет завтра утром и, может, не вернется никогда, а Санада останется. В откровениях нет никакого смысла. Будет только больнее. Снизу доносился шум, между стволов мелькали огни фонарей. Кто-то спешил на выстрелы. Санада наклонился к лицу Райчи и зашептал: — Мы пришли на звуки стрельбы, до этого были у меня, я сделал несколько выстрелов, животное — мы не смогли рассмотреть какое — ушло глубже в чащу. Мы преследовали его, но потеряли. Райчи кивнул, потом вдруг схватил за ворот худи и прижался губами. Коротко, но так крепко. Сердце Санады ухнуло вниз, как в колодец, у которого не было дна. Райчи втянул воздух, отступил и, не оборачиваясь, пошагал навстречу фонарикам. Миюки выслушал их с недоверием, прикрывая нос рукавом одолженной у Хирахаты ветровки. Сам Хирахата был в ужасе. На его месте Санада написал бы заявление и уехал отсюда навсегда, на своем тоже. Но Хирахата был не такой, а Санаду держал контракт. Он очень жалел, что не может открыться ему. Он даже не мог заверить: все кончилось. Их с Райчи план был складным в теории, но пока не пройдет день, два, неделя, месяц, ничего нельзя утверждать наверняка. Миюки отзвонился в центр — криминалисты обещали быть ранним утром, снял со вспышкой следы на сырой земле, трупы, потом еще раз допросил их с Райчи, записывая разговор на диктофон. Санада не мог оценить, насколько убедительны их свидетельства, на него упала усталость всех прошедших дней, вместо мозгов голову словно набили рисовой кашей. — Мне нужно уехать завтра, — сказал Райчи, как только Миюки спросил все, что хотел, и сунул мобильный в карман. — Это не будет проблемой? Миюки поморщился, он явно был не в восторге от того, что придется отпустить важного свидетеля в Токио. Но Санада понимал: им нечем удерживать Райчи здесь. Даже подписку о невыезде из страны на него не оформят. — Мне нужны будут ваши контакты и копии документов. Райчи кивнул, затем повернулся и едва заметно улыбнулся Санаде. — Я отправлю их на номер Хирахаты сейчас же. Санада хотел пойти за ним, но спать сегодня им не светило. Хирахата разогнал набежавших соседей по домам и предложил спуститься в село. — Если двое охотников с ружьями не смогли справиться, нам стоит держаться подальше. Санада задвинул щеколду на калитке, и лязг получился пронзительно громким. Миюки легко перемахнул через ограду, Хирахата долго мялся, но тоже перелез, бубня что-то себе под нос. Ночь потянулась линиями пустых улиц и незажженными окнами домов. В половину третьего они с Миюки в участке выпили кофе. Без двадцати пять Хирахата прислал сообщение, что Санада может отправляться домой поспать, но пусть оставит телефон включенным рядом с подушкой. Небо только начинало светлеть. Санада подошел к дому, тупо подумал: подстричь бы траву. И выдергать сорняки. Привести тут все в порядок. Пусть это служебный дом, ему жить в нем еще три года, никуда не деться, не сбежать. Он чувствовал свою вину, но как будто не осознавал ее до конца — еще накроет. И чувствовал ответственность: Райчи уедет, и за колодцем, чудовищем, калиткой будет следить он. Может, завтра они найдут еще один труп, может — нет. Прошлое казалось фильмом ужасов с маленьким бюджетом, промотанным от скуки на ночь глядя. Будущее не просматривалось, заволоченное белым туманом. Все что мог Санада — существовать «сейчас». Он толкнул дверь, не стал даже включать свет, прошел до футона, упал прямо в одежде, потом, вспомнив о ране, заставил себя дойти до ванной. Снял худи и кобуру с табельным — потрогал красные натертые следы, покрутился у зеркала, пытаясь понять глубоко ли его садануло. Миюки он сказал, что порвал худи о кусты, крови почти не было, и тот поверил. От теплой воды немного защипало. Выбравшись из душа, он полил на спину антисептика и вернулся в постель. Почти шесть. Если верить расписанию, автобус уходит в восемь. Наверняка Райчи уедет на нем, сюда же не вызывают такси. Желание увидеться с ним было подлым и мелочным. Нечестно хотеть урвать еще один поцелуй, дать помечтать им обоим о том, что бы было. Ужас притупился, на него попросту не осталось сил, и Санада вспоминал, как Райчи жестко сжимал его руку и как дышал ему в шею, как приятно ощущалось чужое тело. Он прикрыл глаза, окунаясь в прошедшие дни. Очевидно, его подозрения раздулись до такого масштаба, потому что Санада зациклился на нем. Из всех людей мира... это нечестно. Из дремы его выдернул стук в дверь. Короткий и тихий — Санада решил, что ему показалось, спи он крепче — ни за что бы не услышал, но он плавал на грани, перевозбужденная психика никак не хотела успокаиваться. Он сел на футоне, подождал, но ничего не произошло. Может, и правда померещилось. Мобильный показывал семь ноль три. Висело непрочитанное сообщение от Хирахаты: «У нас все в порядке», будто обращенное не к Санаде, а от себя себе. Санада поднялся, нашарил в одной из коробок джинсы и влез в них, чистые и тугие, еще с запахом Токио, цветочного кондиционера из прачечной в цоколе общаги. Он открыл дверь, надеясь, но не рассчитывая. Райчи как раз занес кулак, видимо, собираясь постучать снова. — Я... — он закусил нижнюю губу и поправил сползающую с плеча сумку. — Попрощаться. Его взгляд скользнул по голому торсу Санады, и тот обнял себя руками — надо было надеть футболку. — Заходи, — выдохнул он. — Ты спал, то есть... — Райчи замялся, краснея. — Ты совсем не поспал. И не хочется мешать, но... Санада прикрыл за ним, подцепил ремень, сбрасывая сумку с плеча Райчи на пол. Райчи проводил ее взглядом, втянул воздух и шагнул навстречу, притягивая за шею. Погладил большими пальцами подбородок, торопливо зашептал: — Я просто, не понял, ведь я поцеловал тебя, точно, а ты, ты не оттолкнул. Ты хотел ответить, может, был не против? Мне бы знать это наверняка. Потому что писать и уточнять из Токио не имеет смысла. Да и это не имеет... Санада качнулся, поцеловал его, и Райчи ответил, склонил голову, пробежал языком по губам. Мозолистые пальцы спустились к ключицам и ниже к пупку, и Санада понял, что только это и имеет смысл. Его согрело, будто впервые за все дни здесь, он оказался в сухом уютном тепле. Райчи толкался языком ему в рот чудовищно неловко, но у Санады слабели ноги, и тело чувствовало острее, чем когда-либо. Он положил ладони на поясницу, забрался под футболку, обжигаясь о голую кожу, как об угли. — Я очень хотел, — сказал он, будто и так было неясно. — Даже когда думал, что ты убийца, все равно хотел, представляешь? Райчи хохотнул, приник ртом к шее, языком к венке, которая частила на крейсерской скорости. Его кончик носа был холодным и упирался в нежное место за ухом. Санада набрал в лёгкие кислорода, он задыхался и комната вокруг плыла. Райчи не глядя сбросил кроссовки и повел его за руку, как ночью в лесу. Они опустились на футон и замерли друг напротив друга. Санаду опаляло стыдом, будто ему семнадцать, будто они встретились в старшей школе, может, играли в одной команде. И не было долгих лет взросления, страхов и беспощадной злой реальности, никаких древних духов, загадочных колодцев, даже смерти не существовало. Райчи снял футболку через голову, Санада ощупал глазами тугие мышцы груди, впалый живот, затертый — наверное, старый и любимый — ремень в джинсах, сглотнул, буксуя. Райчи подался первым, он вообще был смелее, Санада бы занял у него храбрости до зарплаты — и никогда не смог отдать. Звякнула пряжка ремня, ладонь накрыла пах, и по телу прокатилась щекотная дрожь возбуждения. Он потерялся в черноте зрачков, затопивших радужку, так что прикрыл глаза и уже смелее притерся кожа к коже. Расстегнуть ширинку получилось не с первого раза, звонкий вжик врезался в уши, Райчи укусил его за мочку, простонал на грани слышимости и задел рану на спине. Боль ощущалась тупой, не своей, Санада забыл о ней в ту же секунду, как влажная головка мазнула по животу. Санада сжал ее, провел вверх-вниз, дурея от такой желанной, невозможной близости. Может, это странное место снова подкидывало ему сны. Если так, пусть бы подольше не просыпаться. Райчи трясло, он то поднимался к его губам, то утыкался лбом в шею, и Санада чувствовал, как мокро становится от слюны в ямочке над ключицей. В ушах стучала кровь, он не мог словить ритм, не мог как надо, правильно, забывался, и Райчи перехватывал инициативу. В какой-то момент он жестко сцапал его за запястье, втянул пальцы в рот и опустил ладонь, накрыв ей оба их члена. Санаду скрутило оргазмом, и он едва успел урвать поцелуй, врезался в яркий рот и поймал рваный хрип Райчи. Пиликнул телефон на подушке, Санада с трудом осознал себя, бросил быстрый взгляд на чужие губы, хватающие воздух, и проверил превью. «Все хорошо, приехали криминалисты и два новых охотника. Пока без тебя справляемся». Санада отпихнул мобильный, хотел обнять Райчи, но тот уже вытирал футболкой подтеки с живота. — А в чем ты поедешь? — спросил он самое глупое, что можно было сейчас спросить. Райчи застегнул джинсы и махнул в сторону коридора. — В сумке еще есть. — Прости, — Санада засуетился, но руки не слушались, и он просто опустил их на футон, скомкав ткань. — За подозрения, за все, всех, и за это, наверное, тоже. Райчи поднялся на ноги и сложил футболку, методично так: уголок к уголку. — Тем, кто остается, труднее. Проводишь меня до порога? В коридоре Райчи достал из сумки и надел другую футболку, а эту сунул в боковой карман. Пригладил волосы, не поднимая взгляда. В груди щемило еще не до конца сформировавшимся пониманием того, что завтра Райчи здесь не будет, и послезавтра тоже, через неделю и через месяц. Но ведь, если они захотят, есть выходные, соседние города и деревни, Токио, а через три года контракт Санады закончится. Что такое три года? Мгновение для мегаполиса и вечность для тихого села префектуры Коти. — Я не хочу прощаться. — Санада поправил ремень сумки, и Райчи повернул голову, прижимаясь губами к костяшкам его пальцев. — Тогда давай не будем. Он шагнул спиной, не глядя открыл дверь и вышел наружу, даже не махнув рукой.