Высматривая путь. Том II

      — Кто еще такой этот ваш Безглав? — Эскель подошел к оберегам на стене поближе и, вытерев о рубаху влажную ладонь, потянулся к ним.       — В-великое божество… — залепетала Ленка и разве что только не перекрестилась.       — Великое божество, говорите? — хмыкнул ведьмак. — И как часто это ваше «великое божество» выкашивает половину села?       — Да что ж вы говорите такое?! — возмутилась Ивонна, вот только из-за стола так и не показалась. — Это кара нам была за небрежность нашу.       — Верно говорит! Как пить дать, за то, что староста снова артачиться начал, — вставила свое слово Ленка.       Ведьмак неторопливо обвел пальцами обереги, едва не загнав под кожу занозы, и сцепил зубы, крепко задумавшись. Не слышал он никогда ни о каком таком божестве как Безглав. И к тому же обычно такими языческими поклонениями грешили Ничейные земли. Но тут, практически под крепостью Хагге, целое село занималось жертвоприношениями. Наверняка еще и алтарь где-то воздвигли. Как же без алтарей-то? И это в одном из самых культурно развитых королевств Континента, где разрастается Культ Вечного Огня. И пусть от него сейчас осталось всего ничего — пара княжеств и те вассальные, но тем не менее. Он внимательно всматривался в символы и пытался хотя бы прикинуть, что они могли означать. Ясное дело, что защищали, но от кого конкретно? Ведь «божество» в представлении кметов понятие весьма обширное. Они даже пресловутого лешего считали божеством или беса. Потому исключать то, что этот самый Безглав просто какая-то очередная бестия, нельзя. Вот только у очередной бестии в служении не находятся ночницы. Лестница тихонько скрипнула, заставляя Эскеля обернуться. На верхней ступени стояла Дера. Одной рукой она вцепилась в перила, а второй сжимала ручку ведьмачьей сумки, которую перекинула через плечо.       — Какого… — шепнула она едва слышно и окинула взглядом корчму.       — Милсдарыня! Вам бы лучше в комнате отсидеться, — запричитала Ленка и потихоньку вылезла из-за стола.       Отряхнула подол своей измазанной невесть чем юбки и сложила на груди руки, сцепив пальцы в замок. Фредерика только повела плечом и, стараясь не всматриваться в лежащие на полу тела, отыскала взглядом ведьмака. Перемялась с ноги на ногу и только хотела сделать шаг вперед, но почему-то не смогла. Ноги будто и вовсе онемели от накатившего отвращения и страха.       — Э-это их та тварь убила? — спросила она, с трудом проглотив подошедший к горлу ком и смотря исключительно на Эскеля.       — Кто знает, — он бросил короткий взгляд на стену, а затем, опустив голову, принялся рассматривать свои сапоги и лихорадочно соображать.       Как бы то ни было, а нужно было искать старосту, о котором говорила Ленка, и уже исходя из того, что он поведает, совершать или не совершать какие-то действия. В целом все сводилось к двум вариантам: не лезть в устоявшийся образ жизни Пацыкивки и утром, ко всем чертям, покинуть село или попробовать пойти с мечом на Безглава этого. И чем уж все обернется в таком случае даже и не угадаешь.       — Который час, Ивонна? — внезапно заговорил ведьмак, поворачиваясь к столу, за которым пряталась женщина.       — Чуток за полночь.       — Холера.       Он знал, что «темными часами» считается время от полуночи до вторых петухов. И если тишина все еще не развеялась, значит, «ночные гости» если и покинули село, то обязательно смогут вернуться. И самое малое, что он мог сейчас сделать для его жителей, — это помочь им дожить до рассвета.       — Я читала в книге, — неожиданно подала голос Фредерика и спустилась ровно на одну ступень вниз. — О ритуальных растениях. Есть травы, которые оберегают от злых духов. Это ведь было что-то вроде злых духов, ведь так? Может быть, у нас получится раздобыть немного… — она нервно пожевала нижнюю губу, а ногтями заскребла по перилам. — Немного волкобоя, тимьяна, ястребинки, коренья василька, но не голубого, а такого… фиолетового. Его еще шероховатым называют из-за… — она неловко поводила пальцами по воздуху пытаясь показать иголочки. — Ну или хотя бы мордовник.       — Что из того, что она перечислила, можно найти в округе? — Эскель тут же обратился к Ленке с Ивонной.       — Тимьян растет под окном. Вон там, — рыжая указала пальцем в сторону, где была каморка. — И пушистый василек тоже.       — Нужно окурить все здесь и… обложить места у входа, окон и лестницы соцветиями васильков. Вот только я не друид и могу многого не знать…       — Я соберу все травы, — решительно заговорил ведьмак. — А потом отправлюсь к старосте.       — М-мастер… — заблеяла Ленка. — Страшенно там… может, отсидитесь?       — Осина у вас тут растет? — снова вклинилась в разговор Дера и, окончательно набравшись решительности, торопливо сбежала с лестницы, стараясь не смотреть вниз; девушка лишь чудом не оступилась.       — Осина? А на что вам осина, госпожа? — не на шутку заинтересовавшаяся Ивонна высунулась из-за стола.       — Осина, осина, — кивнула Дера и, зажмурившись, перешагнула труп какого-то мужика, едва не подвернув лодыжку.       — Растет тут недалеко, у колодца за корчмой, — женщина встала на ноги и поправила передник, бесцеремонно вытащив из зада застрявший подол юбки.       — Зачем тебе осина? — Эскель торопливо подошел к травнице и, перехватив ее поперек талии, прижал к себе, а затем одним ловким движением приподнял над землей, словно она пушинка какая.       Даже не обратил внимание на то, что ребра снова заныли. Фредерика заохала, но дергаться забоялась. Авось упустит. Только вцепилась пальцами в крепкие плечи и согнула колени. А как босые ступни коснулись деревянного пола, то сразу и полегче стало.       — С-спасибо, — неловко поблагодарила она, даже не замечая, что руки с ее талии ведьмак так и не убрал. — Друиды считали, что осина — это магическое дерево, — начала она, поправляя ворот рубахи. — И что с помощью ее ветвей можно общаться со всякими злыми духами. Но все что угодно можно использовать не только во вред, но и во благо. Осина опознает чуждое человеку, что имеет магическую природу. А еще не пропускает в обитель всякую… назовем это «нечисть». Осиновой палкой чертят все символы перед ритуалами и подбирают предметы, на которые навели порчу, чтобы не прикасаться к ним руками.       — Откуда ты все это узнала? — дернув уголками губ, Эскель не удержался и провел пальцами по бледной щеке девушки, якобы убирая прилипшую прядь, которой там и в помине не было. — Все из книг, что ли?       — Именно, — улыбнулась Дера в ответ и прильнула к его руке, тоже весьма непринужденно и как будто невзначай. — Некоторые, те, что о растениях больше, валялись у Отто, некоторые давала почитать наставница. А кое-что я узнала из той, что ты мне подарил. Воистину я считала это бреднями до тех пор… — она нахмурилась, сделав крайне решительный вид. — До тех пор, пока не соприкоснулась с магией. И сегодня у меня появился жутко удобный случай проверить эти самые бредни на правдивость.       — Что будете делать с осиной, милсдарыня? — встряла в разговор Ленка.       — Набросаю у входа и окон, очерчу ритуальные символы. У вас найдется что-то красящее? — обхватив руку ведьмака своей, Фредерика осторожно убрала ее от лица и обернулась к корчмарке и ее помощнице.       — Найдем. За-ради такого найдем! — засуетилась Ивонна и, переваливаясь с ноги на ногу, пошла в сторону каморы.       — Тогда я пойду. Чтобы время не терять.       Травница сдавленно выдохнула и с нескрываемым волнением взглянула в янтарные глаза. Сжала рукой ведьмачью руку, придвигаясь чуть ближе, а когда ее сухие губы осторожно коснулись острого кончика носа Эскеля, затем губ, горячо зашептала:       — Помни, что я тебя… — она затаила дыхание и с каким-то странным отчаянием прижалась к его губам своими, попеременно целуя то верхнюю то нижнюю, а затем нехотя отстранилась. — Я тебя жду живым и здоровым.       — Буду стараться изо всех сил, — хрипло шепнул он в ответ, пусть и ожидал услышать совсем не это.       Но даже эти слова вызвали в нем необъяснимый трепет. За столько лет Эскель уже и потерял надежду услышать их. В теле появилось приятное напряжение от предвкушения, да и решительность тоже прорезалась. Отчаянно захотелось пойти и показать кто тут главный. Уж ничего не скажешь, любил ведьмак чувствовать себя настоящим мужиком. Такой себе стеной, что ли. А Дера с самого первого дня их знакомства только тем и занималась, что предоставляла ему эту прекрасную возможность. Может быть, именно это и стало одной из причин, почему его так тянуло к ней, словно приворожил кто?       — Иди, — Фредерика как завороженная отстранилась, сделав короткий шаг назад.       А как уперлась пятками в чью-то то ли руку, то ли ногу, то в сознание резко ворвалась реальность со своими трупами, перепуганными Ленкой и Ивонной, а еще опасностью, в виде каких-то страшных духов или чудищ. Рука сама собой легла на сумку, заставляя вздрогнуть и опомниться.       — Эскель! Я же принесла твои… ну… вещи? Я могу назвать эти «штуки» вещами? — она торопливо стянула с плеча сумку, негромко звякнув склянками, и придерживая одной рукой волосы, протянула ее ведьмаку.       — Спасибо, — немного смутился тот, неловко проведя рукой по шее.       — Я, — начала Дера, увидев в его взгляде немой вопрос, — я заживила руку и услышала твой голос. Тут же тишина такая… И подумала, что, возможно, она тебе пригодится.       — Моя умница, — не удержался Эскель и, приблизившись к травнице, положил руку на ее щеку, огладив ту, и коснулся губами лба.       Дера тогда и вовсе пошла вся пятнами. Вот такими словами ее еще никто не называл. Нет, с одной стороны это было не абы как приятно. Она-то в самом деле умница. Но вот с этим «моя» оно звучало как-то иначе. Будто бы добавляло каплю интимности происходящему.       — Иди, — еле выдавила она из себя и попыталась улыбнуться, но вышло не ахти. Да и какие уж тут улыбки, когда от смущения хочется потерять сознание.       — Госпожа! — донесся из каморы голос Ивонны, привлекая внимание травницы. — Я нашла тут киноварь. Вроде еще годящая.       — С-спасибо, — оторопело отозвалась Дера и метнула взгляд в сторону двери, за которой в мгновение ока скрылась широкая спина Эскеля.       Решив, что долгие проводы им обоим ни к чему, он торопливо покинул корчму. А как оказался снаружи, то сразу направился за угол, ровно в ту сторону, в которую указала Ленка, попутно бросив взгляд на привязанных у коновязи коней. Дремали себе как ни в чем не бывало, пока вокруг стояла тишина. Вот уж в самом деле, кому хоть бы хны. Если ему не изменяет память, то тимьян выглядит как низкорослый куст с фиолетовыми соцветиями. Или то был чабрец? А может, это и вовсе одно и то же? Ай, поди разбери. Уж лучше чудищ убивать да знаки свои колдовать, чем ходить по округе и копаться в почве, измазываясь по локоть в грязи. Но за окном, как говорила Ленка, тимьяна не оказалось. А если быть точным, то там, кроме травы, вообще ничего не было. Немного побродив туда-сюда, он повертел на всякий случай головой, повысматривал хоть что-то, а затем остановился и уперся руками в бока. Для начала нужно припомнить, как что выглядит, а потом уж искать.       — В самом деле, ищу то — не знаю что, — тихо заворчал он себе под нос.       Медальон на груди с самого появления ночницы скакал как заведенный, что Эскель и перестал обращать на него внимание. А как перед глазами замаячил знакомый приземистый куст, расположившийся под самым тыном, то неторопливо двинулся в его сторону. И да, это был тот самый тимьян с фиолетовыми соцветиями. Малость измятый, конечно — видать кто-то спьяну по нему прошелся, — но в целом весьма цветущий. Ведьмак остановился, присел на корточки и только потянулся к растению, принюхиваясь, как перед глазами мелькнуло светлое копытце. И странно, что одно. Хотя тут уж с какой стороны поглядеть. Если добавить к этому не унимающийся медальон и то, что он увидел в комнате, то в принципе ничего странного не было. В какой-то момент ему даже показалось, что после Пацыкивки его уже ничем не удивишь.       Копытце остановилось аккурат перед кустом, но за тыном. Эскель глубоко вздохнул и осторожно, стараясь не показаться излишне любопытным, поднял взгляд вверх. Подмечая, что нога у этого существа и впрямь была одна и стояло оно на ней, видимо, только потому, что держалось тонкими пальцами за перекладину забора. Длинные, всклоченные, земельного цвета волосы достигали одного-единственного сморщенного колена, прикрывали обвисшую грудь и красиво лежали на острых плечах. А как взгляд добрался до лица, то ведьмак и вовсе опешил. На вид оно было весьма миловидное, с огромными темными глазами и аккуратным маленьким носом, если бы только не острые зубы, которые с трудом умещались во рту и выглядывали из-за сжатых губ, оставляя на них небольшие алые отметины. И он мог бы сказать, что перед ним брукса или, на худой конец, муля. Но вот только те имеют чутка больше конечностей, и у них он никогда не наблюдал копыт.       — Интересно, — буркнул мужчина, но отодрать от куста пару побегов сумел.       Существо навалилось на тын, склонило голову чуть в бок, а Эскель только и успел, что проследить, как перевалились длинные пряди вперед, ложась на тонкие, но весьма крепкие на вид руки.       — Кто такой? — зашептало оно.       Тогда ведьмак опешил.       — Разумное? — будто бы и не слыша вопроса выдал он, заметив, как у существа поползли вверх густые брови.       — Разумнее многих. Я Манефа. Ты кто? Не пахнешь навозом и водкой. Выходит, не местный.       Ее голос был словно шелест листвы: тихий, приятный, но вместе с тем жуткий. Звучал до боли вкрадчиво, заставлял прислушиваться и внимать. Эскель, не отрывая недоуменного взгляда от существа, выдернул еще несколько веточек, затем еще одну на всякий случай и только потом выпрямился, не забывая поднять с земли ножны с мечом. Очень хорошо, что в свои-то года он сумел сохранить удивительную способность — удивляться, но лучше быть начеку. Тимьян лег в сумку, и только потом ведьмак с особым вниманием всмотрелся в огромные черные глаза без привычной белизны.       — Эскель. Ведьмак, — спокойно ответил он после длительной паузы. — Что ты за существо? Вампир?       — Вирява*, — сразу же отозвалась Манефа.       — Никогда о таких не слыхал, — пришлось придержать рукой медальон, а то уже нервов не хватало терпеть его дерганья.       — Местные меня так называют. Хозяйка леса я.       — Что-то до черта вас тут, хозяев, — хмыкнул ведьмак. — Безглав, теперь вот ты.       — Нас великое множество, — кивнула головой вирява.       — Вас Безглав созвал сюда? — Эскель нахмурился.       — Нет, — Манефа растянула бледные губы в улыбке, да так, что те закровоточили от впившихся в них зубов. — Все мы дети Матери. Все мы служим ее воле.       — Мать? — ведьмак нервно дернул губами, с силой впившись пальцами в ручку сумку.       — Та-Что-Знает. Так вы ее называете.       — И что, она… — мысли отчего-то спутались, но он все же сумел собраться. — Она создала вас «всех»?       — Не всех, но многих.       Ведьмачья рука сама легла на рукоять меча.       — И что, она здесь? Где-то рядом? — он быстро осмотрелся.       Вирява же пискляво рассмеялась и перехватила руками перекладину тына поудобнее. Эскель бросил взгляд на ее ногу и, признаться, ему даже стало ее чутка жаль. Должно быть, это весьма неудобно иметь такое в некотором роде несовершенное тело. Но она придвинула свое лицо ближе к его и с нескрываемым любопытством всмотрелась в горящие в темноте янтарные глаза.       — Она там, где должна быть. А мы здесь — следим за ее владениями. Люди нам помогают.       — Едва ли. С каких таких пор жертвоприношения считаются помощью?       Манефа до боли театрально вздохнула и, устроив голову на согнутых предплечьях, с особым вниманием, совершенно бесцеремонно принялась рассматривать ведьмака.       — В каждой избушке свои погремушки, — в своей тихой манере ответила она.       Эскель решил дать себе мгновение, чтобы немного собрать в кучу мысли и как-то устаканить их, иначе мешали думать. Та-Что-Знает… Он определенно где-то слышал это странное имя, но где и в каком контексте — вспомнить пока не удавалось. Может быть, читал где-то, а может, сплетню какую ненароком поймал. Кто знает? Быть слишком навязчивым ведьмак не любил, да и не в его это было правилах. А то знает он, как такие сердобольные обычно заканчивают. Конечно, ему очень не нравилось то, что здесь не в новинку были такие вот ночи массовых убийств, но без одобрения кого-то из властителей лезть в это все не стоит. Тем более, если во всей этой свистопляске, пусть и косвенно, участвует какая-то там Мать. Ведь абы кого величать Матерью не станут. Ведь так? Вирява, тем временем, все смотрела на терзания, что отражались на лице Эскеля, и решила, что хватит с них молчания:       — Эскель. Ведьмак, — тихо позвала она. — Мы очень редко выходим к людям. Но если уж решаемся, то головы летят. Они сами виноваты в том, что произошло. У нас был уговор.       Он дернулся, опомнившись, и перевел насупленный взгляд в ее сторону.       — Почему в селе так тихо?       — По хатам сидят. Страшатся. Кто не успел, тот умер.       — Оберег в корчме был стерт. Это вы сделали?       — Может быть мы. А может и нет. Сверх меры мы не убиваем. Нам незачем.       — Что за уговор у вас?       — Нам нужна кровь. Нужны жертвы во имя Матери. Взамен я помогаю с охотой, бортничеством, заготовкой древесины, лыка. А Безглавый оберегает от нечисти. Мальцы ночами бегают по лесам и не страшатся ничего. Девки к реке гадать ходят и не боятся русалок, баламутня и наяд.       Эскель коротко вздохнул. Воистину что-то выгодное в этом уговоре было для обеих сторон. И если в жертву приносят только стариков, то, может, не так уж оно все и плохо? Видать, тут и культ свой образовался. И, судя по реакции Ленки, оспаривать его верования бесполезно. А то еще в лес оттащат и этой самой Матери в жертву принесут. Переведя взгляд чуть поодаль, как раз над макушкой Манефы, ведьмак приметил осину. Внезапно осознал, что и без того много времени за болтовней потерял, и осторожно двинулся в обход вирявы к тыну.       — Куда ты, Эскель, ведьмак? — Манефа оттолкнулась от перекладины, немного покачнулась из стороны в сторону и рухнула в траву.       Судя по ее невозмутимому виду, это падение не причинило ей неудобств. Но вместе с тем она стала выглядеть еще более жутко. Темные волосы разметались вокруг нее, кое-где прикрывая обнаженное тело, длинные пальцы с силой впились в почву, а шея некрасиво вытянулась. Она внимательно смотрела вперед и весьма ловко ползла в сторону ведьмака. Сам же ведьмак немного оторопел от такого, но виду не подал. Уперся правой рукой в тын и ловко перепрыгнул его, стараясь не наступить на ползающее существо.       — За осиной, — как ни в чем не бывало отозвался он, убирая рукой упавшие на лоб волосы.       — На что она тебе? — Манефа лезла следом.       И Эскель слышал это по характерному шороху — будто тело кто тащит безжизненное. Он взглянул на нее, проследил след смятой травы, что остался за ней, и перевел взгляд прямо перед собой. Ведь там, на опушке, он заприметил нужное деревце и уже прикидывал, как бы так аккуратно наломать веток.       — От ваших прихвостней уберечь тех, кто остался. А то вдруг кто сдерет обереги их?       — Откуда узнал про осину? В селе есть друид? — все не унималась вирява, активнее заработав руками, чтобы поспевать за его быстрым шагом.       — Можно и так сказать. Да и суть ли важно? Моя работа людей спасать, твоя — убивать. Незачем нам о таком говорить. Потому, — он резко остановился и, перехватив поудобнее меч, повернулся к Манефе. — Лучше нам разойтись. Подобру-поздорову.       — Значит, есть друид… — скривилась та до такой степени, будто ухватила что-то кислое, а по подбородку заструилась кровь. С ее-то клыками не стоило бы так усердствовать с мимикой. — Твой друид?       — Мой.       — Чтобы на рассвете его тут не было. Иначе быть беде.       — А мы и не собираемся у вас тут задерживаться.       Вирява ничего не ответила. Только нахмурила густые брови и, даже не попрощавшись, поползла в сторону леса, словно огромный волосатый червь, скрываясь в траве и за редкими кустами.       Прислушавшись к тишине, которую только изредка нарушал скрип деревьев и шелест листвы, ведьмак сделал еще несколько шагов, оказавшись у осины. Потянулся к веткам, что были посуше, и, стараясь сильно деревце не травмировать, принялся их наламывать. Из головы все не шли мысли об этой Матери. Может быть, есть резон спросить у Деры по приходу? Если не забудет. Авось в этих своих книгах что-то могла вычитать о ней. А то надежд на то, что староста все выдаст как на духу, не было. Конечно, он слов Манефы насчет рассвета не шибко боялся, но лучше быть начеку, да и информацию подсобрать. Ведь поди разбери как оно тут все обстояло на самом деле.