Высматривая путь. Том II

      — Госпожа, а вы, должно быть, чародейка? — сидя на огромной бочке и сложив на коленях руки, спросила Ленка.       Фредерика, до этого мерявшая шагами каморку, в которой они сидели уже добрых полчаса в ожидании ведьмака, и нервозно грызя ноготь большого пальца, остановилась.       — Я? — недоумевая спросила она.       — А кто ж еще? — вклинилась Ивонна, загремев деревянным ящиком, который зацепила задом. — Вот понес же черт эту Ясмину. Теперь повариху новую искать… холера! — заворчала она себе под нос.       — Нет, — нервно хохотнула Дера, кривовато улыбнувшись. — Какая уж из меня чародейка?       — Так вы же ведаете как там все эти магические растения работают. С магией вон знаетесь, — смущенно улыбнулась Ленка. — А еще, ну… ну… вы… как бы…       Корчмарка громко и несдержанно вздохнула.       — Да говори прямо! Чего юлишь? Всем известно, что только чародейки добровольно греховодничают с ведьмаками, — она закряхтела и, подхватив руками ящик, до отказа набитый бутылками, переваливаясь, направилась к окну.       Фредерика обхватила одной рукой себя поперек и тяжело вздохнула. А затем принялась остервенело вгрызаться в большой палец второй руки. Пресвятая Мелитэле, и что ей на это ответить? И почему ей так стыдно даже от одной мысли о том, что кто-то мог их услышать в такой интимный момент?       — Я — не чародейка, — тихо заворчала девушка, отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Мы… ну… мы просто путешествуем вместе.       — Слыхали мы, как вы там «путешествовали», — похрюкивая, рассмеялась Ивонна, заставляя Фредерику покрыться пятнами от возмущения.       — Тогда кто же вы? — Ленка наклонилась чуть вперед, сжав коленки грязными пальцами. — Друидка? Ворожейка? Или… — она зачем-то сплюнула через плечо трижды, за что получила недовольный взгляд корчмарки, и зашептала. — Ведьма лесная?       — Просто травница. Немного алхимик, но больше по растениям, — ответила девушка, не понимая зачем она с такой пристальностью рассматривает обломанные и почерневшие ноготки на коротеньких пальцах Ленки, и с какой вообще целью скользит взглядом по ее грязной юбке, пересчитывая на той пятна.       — Ученая, небось? — хмыкнула Ивонна, глубоко наклоняясь, чуть ли не демонстрируя всем свой зад.       Одернула рукой юбку, что застряла между ягодиц и принялась громыхать глиняной посудой.       — Оксенфуртская академия, три года, — сдавленно проговорила Дера, ибо живот скрутило так, словно ее снова разобрала хворь.       Беда только в том, что нужник был на улице. А когда там, за пределами их «убежища» твориться такой ужас, то лучше уж справить нужду в ведро. Но вряд ли она была готова к такому. Ладно еще при Эскеле, но не при первых встречных кметах. Тем более если эти кметы — женщины.       — Вам плохо, милсдарыня? — заохала Ленка, упираясь руками в крышку бочки, вознамерилась соскочить на пол.       — Вот же напасть, — охнула Ивонна, выпрямившись и вытирая руки о замызганный передник. — Крови у вас начались, госпожа травница.       Дере подумалось, что она ослышалась. В самом деле, до начала этих самых «нелегких дней» была целая неделя. Или нет? Кошмар, она совсем забыла за этим следить. Ведь кажется, последний раз был еще в хижине Отто. Но, тем не менее, она потихоньку подготавливалась к этой «беде», как морально, так и средствами. Присматривала травку для того, чтобы боли убрать, тряпок нарвала, и даже подумывала в этот период не носить штаны, а ходить в одной рубахе. Но, как бы то ни было, а по ногам потекло что-то горячее, капая на деревянный пол. Девушка неловко потопталась на месте, сделала шаг назад и тут же стыдливо закрыла ладонью глаза. Боги, стыд-то какой! Что теперь делать? Куда бежать? Как все это убрать? А если Эскель увидит? Полностью поддавшись панике и все еще краем сознания цепляясь за мысль о том, что это все дурной сон, она торопливо задрала подол рубахи и с нескрываемым ужасом посмотрела на кровавые следы, что тянулись по внутренней стороне ног до самых ступней.       — Да что же это… — заохала травница и принялась вытираться подолом рубахи, продолжая краснеть и дрожать от стыда.       — Сейчас, госпожа! — захлопотала Ленка и бросилась к табурету, что стоял у окна и был полностью завален неизвестным тряпьем. — Возьмите! — она схватила тряпку и протянула ее Дере.       Та, даже и не подумав отказаться, схватила тряпицу, искренне надеясь на то, что она стиранная, и принялась остервенело тереть ею ноги. Ткань впитывала плохо, и только размазывала все. Увидев эту «небольшую» проблему, Фредерика ужаснулась. Теперь, вместо подтеков, это стало похоже на настоящую катастрофу. Будто ее в промежность кто-то ткнул ножом, и напоследок прошелся еще по ногам. Тянущая боль снова появилась внизу живота. Травница ощутила внутри слабую пульсацию, словно во время оргазма, а по ногам повторно потекло.       — Видать, не лежала под мужиком до сегодня? — вздохнула Ивонна и не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, вразвалочку прошла к ящику, который только недавно переставляла с места на место.       Наклонилась в своей привычной манере и схватила пухлой рукой самую большую бутылку. Фредерика и вовсе помертвела от того, каким мутным было ее содержимое. Ленка, тем временем, принялась менять свечи, вытаскивая из кармана передника кресало и кремень. Потушила огарки, убрала их с металлических блюдец и заменила на толстые, высокие свечи, что отыскала в ящике неподалеку. Чиркнула кресалом, и коморка снова наполнилась теплым светом. Ивонна подошла ближе и бесцеремонно выхватила тряпку из рук Деры, от души смочила ее какой-то бормотухой и всучила обратно.       — Лежала. То есть, нет, не лежала… Просто… Боги, — запыхтела травница. — Просто время подошло. Просто… пресвятая Мелитэле, ну почему именно сейчас?!       — На, три, милсдарыня. Подошло иль не подошло, а крови-то хлещут и Мелитэле вам не поможет.       Фредерика скривилась от резкого запаха, но тряпицу взяла и принялась ею оттирать кровавые следы с ног.       — Ленка. Дай еще тряпья, — корчмарка вздохнула и приложилась к горлышку бутылки, делая глоток и даже не кривясь. — Помню с муженьком моим также было. Ох, и кровоточила я тогда, вот после него, мать его за ногу. А это и не мешало ему лезть на меня везде, где можно. Отбивалась от ирода, как могла, а через два месяца оказалась на сносях. Токмо родила мертвого уже.       Женщина горько вздохнула, опустила взгляд, а через мгновение приложилась к бутылке еще раз.       — Радует только, что издохла скотина эта. Драл меня, как Сидорову козу, вот и не выносила я, как полагается. Говорил же тятька, что непутевый этот Лют. Ну, хоть вон корчма от него осталась.       Фредерика даже и не знала, как реагировать на это. Даже не поднимала взгляд, а только терла ноги и кусала губы. А как кожа покраснела и запекла, она, наконец остановилась, а шторка у входа поднялась. На пороге стоял Эскель с пучком осиновых веток подмышкой и полной сумкой травы.       Ивонна как-то странно нахмурилась, осматривая его фигуру, а Ленка тихонько пискнула и отступила к стене. Дера же, быстро опустила рубаху и ступнями попыталась стереть с пола кровавые капли. Ведьмак решил вопросов не задавать. Только нечитаемым взглядом осмотрел всех, задержавшись подольше на красном лице травницы, а затем сложил у входа ветки с травой, кивнул и вышел прочь.       — Видать, к старосте пошел, — заговорила первой корчмарка.       — Г-госпожа… — заблеяла Ленка за спиной. — Давайте быстрее сделаем все, что вы задумали. А то боязно как-то…       — Да погодь ты! — прикрикнула Ивонна, а затем повернулась к травнице протягивая ей новую тряпицу. — На вот, засунь между ног да зажми покрепче, чтобы пол весь не загадила. И смотри, чтобы никто не увидел из мужичья, а то заклеймят ведьмой.       — Что? — Фредерика чуть присела, развела пошире колени и постаравшись засунуть тряпку как можно плотнее между половых губ, сжала бедра, напряглась и опустила окровавленный подол рубахи.       — Ой, да у нас тут беда, — махнула рукой Ленка. — Есть тут такое дурачье, которое считает крови болезнью или карой духов за нечестивый образ жизни.       — Боги… и это в такое-то время? В Редании вон академия стоит, ученых толпы, а еще магия и…       Ленка и Ивонна громко рассмеялись, уперев руки в бока.       — Во чудная вы, госпожа травница, — начиная икать со смеху, заговорила корчмарка. — Академии ваши… Осенфурты… Редания с магией. Вы в Пацыкивке. Сюда академии и магия не дошли и не скоро дойдут.       — Я уж вижу, — нахмурилась Дера и посеменила в сторону веток, стараясь напрягать бедра. — Хватит хохотать, доставайте киноварь, а я за книгой схожу. Там друидские обереги описаны. А вы, — она обхватила руками ветки и с трудом подняла их, нахмурившись от того, что из нее опять полилось. — Подготовьте тимьян чтобы окурить всю корчму.       — Стало быть, вам кадильницу соорудить? — хмыкнула Ивонна.       — Стало быть ее самую, — отозвалась Фредерика.       А как дождалась, пока Ленка с Ивонной закивают, коротко вздохнула, морально готовясь снова перешагивать покойников, и вышла из каморки.       Ветер, в это время, поднялся нешуточный. Но Эскелю холодно не было. Медальон уже заколебал до такой степени, что хотелось содрать его с шеи и спрятать поглубже в сумку. От ножен уже вспотела ладонь, и, если бы не крепкий, выработанный годами хват, они бы уже давно выпали из руки. Тишина вокруг почему-то не нервировала. Наоборот, было проще прислушиваться. Более того, он уже давно знал, что за ним следят. Ошиваются по кустам, издают специфические звуки, и видать выжидают пока он расслабится. Вот только расслабляться ведьмак не планировал. А как добрался, наконец, до улицы, на которой шумела свадьба, то замер и внимательно осмотрелся. Под стол кто-то юркнул, так как скатерть странно дернулась, и явно не от дуновения ветра. Вдобавок, он определенно и точно заметил чей-то длинный хвост. С тихим скрежетом вытащив из ножен меч, Эскель привычным движением провернул в пальцах рукоять, берясь обратным хватом, и двинулся ближе к столам. Странным было то, что тел по дороге он встретил очень мало. И тут, в месте массового гулянья, тоже не шибко много обнаружилось покойников. Два-три тела — не более. Это определенно радовало, но вместе с тем и смущало. Значит местные уже приноровились быстро хватать ноги в руки и бежать по хатам, а это говорит о том, что такие нападки нечисти — не редкое явление в этих краях, как он и предполагал. Но, видать те, что были попьянее не были столь прыткими. Как в постоялом дворе, например, ведь на свежем воздухе, да еще и с танцами, пьянеешь не так быстро.       Где искать старосту, ведьмак и не представлял. Потому, принял решение, исходя из своего опыта, искать самую вычурную хату. Обычно местные властители любили как-то обозначить свое жилище: расписывали стены или оконные рамы, вешали какие-то украшения на крышу или тын и все в таком роде. Да и всегда дома старост или войтов выглядели хорошо. Возле них паслась откормленная скотина, а двор был подметен на совесть. Благо, что похожая хата оказалась практически перед носом. Добротные стены, недавно перекрытая свежей соломой крыша и гребаные расписанные красными цветами ставни. Да уж, за столько-то лет глупо было ожидать чего-то из ряда вон. Да и погода его подгоняла. Ветер все усиливался, норовя пробрать до костей, а небо застлали черные тучи. Воздух заметно потяжелел. Как пить дать — быть грозе.       За тыном мелькнула тень, размером с щуплого кота, не больше, и нырнула за куст калины. Затем что-то зачавкало, похрюкало, а куст затрясся так, будто за ним происходил самый настоящий произвол. Эскель качнул головой и, как ни в чем не бывало, двинулся к хате. За спиной снова прошмыгнула тень и юркнула за тын. Ведьмак только краем глаза подметил как мелькнул кончик длинного хвоста, но предпринимать что-то пока не торопился. Он немного помедлил, так, чисто на всякий случай, чтобы никакая напасть за ним не увязалась и только когда убедился, что никого по близости нет, спрятал меч от греха подальше и постучал кулаком в дверь.       — Хозяева! — прикрикнул он, затем прочистил горло, чутка прокашлялся и позвал еще раз. — Хозяева! Я старосту ищу.       За дверью послышался сдавленный шепот и возня.       — Не открывай, — уловил чуткий ведьмачий слух женский голосок. — Нечисть это, дурит нас. Выманить хочет.       — Никакая я не нечисть. Ведьмак я. Хочу поспрашать, что за бесовщина у вас тут происходит, — терпеливо пояснил Эскель, упираясь рукой в дверной косяк и склоняя голову.       — Не знаем никакого ведьмака! — заговорил уже мужчина.       — Конечно не знаете. Я только сегодня в вашем постоялом дворе остановился. Ивонна у вас там всем заправляет, а еще Ленка помогает ей и Ясмина кашеварит.       — Ивонна? — зашептала женщина. — Боги милостивы, спроси, жива ли она!       — Кхм… — прочистил горло мужик. — Так Ивонна-то, живехонька?       — Живехонька, — усмехнулся Эскель. — Осталась под опекой моей спутницы.       — Чародейки? — ахнула женщина за дверью, и что-то деревянное загремело.       — Нет, она… — он призадумался, как бы обозвать Деру, а когда нужного слова такого, чтобы уж наверняка внушило доверие простому люду, не нашлось, решил вдаться во что-то более привычное. — Травница, ворожейка. Знается с магией, но не магичит, как принято. Защитит и Ленку, и Ивонну от лиха вашего.       — Так, отойди, Власта. Давай-давай, — захлопотал мужик за дверью. — Откроем мастеру. Видать взаправду он ведьмак.       Дверной замок щелкнул раз-другой, а Эскелю только и оставалось что дивиться тому, как это удалось местному раздобыть себе самый настоящий замок, да еще и с ключом. Обычно таким баловались только вельможи, а простой люд подпирал двери чем-то тяжелым. Видать он не ошибся, приняв эту хату за жилище местного старосты. Тем не менее, дверь тихонько скрипнула, открываясь, представляя взору ведьмака перепуганную белокурую женщину, с округлыми и румяными, словно яблочки налитые, щеками и высоченного, худосочного мужичка, который нервно теребил в руке ключ и хмуро смотрел на Эскеля из-под густых бровей. Его взгляд скользнул сразу же к шее, а затем к распахнутому на груди вороту рубахи, из-под которого выглядывал ведьмачий медальон.       — Хм… — мужик потер щетинистый подбородок. — Видать в самом деле ведьмак. Во делы…       — Приветствую, — тот учтиво качнул головой. — Вы староста?       — Я, как есть, я. Радко звать.       — Эскель. Ведьмак. Что за напасть у вас тут завелась, что половина села в покойники записалась, а вторая половина по хатам попряталась?       — Да что вы, мастер, — нервозно хохотнул староста, загородив собой любопытную Власту, что видать приходилась ему женой. — Никакой напасти у нас и в помине нет.       — Тогда чего это пол села выкосило? — ведьмак сощурил глаза, с нескрываемым интересом всматриваясь в лицо Радко.       Не нравился он ему. Хоть тресни — не нравился. Скользкий уж больно был, а таких Эскель очень не любил. Сам ведь был прост как пять крон, и такого же от других ждал. И стоило ли к такому человеку лезть со своими навязчивыми предложениями? Лучше уж трижды подумать.       — Так надобно было. Хозяев разгневали, вот и поплатились, — серьезно ответил староста и вцепился пальцами в край двери, явно намереваясь чуть что, ту сразу захлопнуть.       — Помощь вам не нужна?       — Нет, мастер. Что вы? Нам и платить вам нечем, — небрежно отмахнулся Радко, стараясь выглядеть непринужденно.       — Заплатите тем, что найдете, — внезапно даже для самого себя предложил ведьмак. — Но если вас…       — Нет! — резко махнул рукой староста. — Не надобно нам вашей помощи. Мы уж столько лет тут живем. Уклад свой имеется. А вы что же, надумали его рушить? Не бывать этому! Не позволю! — непонятно по какой причине взбеленился он.       И тогда Эскель опешил. Сделал шаг назад, едва не запутавшись в своих ногах, пошатнулся, но устоял.       — Мастер! — тихонько затараторила Власта, стараясь спасти положение и скрасить грубость мужа. — Мы уж столько лет с этой нечистью братаемся. Поверьте, не можем мы друг без друга. Что же вы думаете, это они впервой такое устраивают? Нет! Но зато потом, мы месяцами по лесам спокойно ходим, охотимся, собираем грибы и ягоды, а еще заготовки на зиму делаем. Так, чтобы не голодал никто. Великая Хозяйка леса нам помогает, а братец ее — нас оберегает. А уж такую малую уплату за все блага, мы так и быть, готовы отдать.       Ведьмак вконец перестал понимать все происходящее. По его мнению, брататься с нечистью — это равносильно тому, что делить землю с чудищами. Ну и пусть, что пару-тройку местных они пожрут, зато ведь сколько благ, сколько благ. Уж попробовали бы они поделить территорию с главозглазом или игерном. А что, те тоже всякую мелочь выгоняют из лесу. Поглядел бы он, как запели бы тогда о «соседстве». Вот только слова Ленки, будто нарочно, всплыли в памяти и неприятно кольнули. А еще ее решительное выражение лица. Боги, да она с такой искренностью верила в то, что говорила. Да любая бы жрица ее вере позавидовала, ей-богу.       — И какова же причина этих «набегов»? — ведьмак провел ладонью по взмокшему лбу и сдавленно выдохнул. Вот же треклятое село. Знал бы чем все окончится, ни за какие коврижки не сунулся бы сюда. — Часто бывают?       — Матей снова что-то намудрил, — торопливо ответил Радко.       — С чем это?       — С подаяниями для великих наших хозяев, — вклинилась в разговор Власта, и протиснувшись рядом с плечом мужа, уперлась грудью в дверной косяк. — Но бывает такое нечасто. Вот как стрельнет в башку этому старому хрычу что-то, так и начинается. Но мы уж обвыкли. Вон, хаты оберегами исписали, знамения умеем распознавать, чтобы схорониться успеть. Так и живем, но не жалуемся, нет. Да вы знаете вообще сколько мы ягод лесных собираем? А грибов? Да тут такие ягоды, что нигде на Континенте не найти! К нам даже властители своих подручных посылают, чтобы вкусненького им организовали.       — Эвона как. Торгуете, значит, — хмыкнул Эскель. — Кто таков этот Матей?       — А он, милсдарь, самый что ни на есть ворожей! — подняла палец вверх женщина и потрясла им. — Он-то с хозяевами и общается. Токмо стар… порой и напутать чего может. Но окромя как он, никто не решается к святилищу ходить. Чудища его охраняют, и только его одного пускают.       — Подозрительно… — потер рукой подбородок ведьмак.       — А ничего подозрительного, мастер! Да если бы не Матей…! — вклинился в разговор Радко. — Вот сами сходите к нему и поспрашайте. Но знайте, мы вас не звали сюда и работы никакой не давали! В случае чего, так ему и передайте!       Староста переглянулся с Властой, затем испуганно повертел головой и сильнее сжал подрагивающими пальцами дверь. Эскель же понял, что ничего он тут не добьется. Взглянул в последний раз на перепуганного Радко, затем на Власту и, вздохнув, сделал шаг назад, выставив перед собой ладони.       — Добро. Ухожу. Только скажите где Матея искать.       — На север отсюда есть дуб, незрелый еще, но уже высокий, — начала Власта. — Дойдете до него, обойдете трижды слева-направо и выйдет наш Матей. Он…       — Так, а хата его где?       — А нам почем знать? — снова взялся за свое староста и грубо затолкал женщину обратно в дом, загородив ее плечом. — Сказано же — идите к дубу!       Он с испугом всмотрелся в хмурое лицо напротив, поджал сухие тонкие губы и громыхнул дверью так, что у Эскеля заложило уши.       — И зачем так верещать? — на выдохе шепнул ведьмак, а затем закатив глаза обреченно застонал.       Одним точным движением вытащив из ножен острие меча он чуть отвел корпус влево и взмахнув им, с ювелирной точностью вогнал в землю, пронзая длинный, черных хвост, который уже порядком ему действовал на нервы. Вертелся под ногами, зараза, и вертелся. Ребра, внезапно, напоминая о себе, отозвались тупой болью, заставляя сдавленно выдохнуть и нахмуриться. Боги, со всей этой канителью он напрочь забыл о своем временном увечье. Но может оно и к лучшему? Зато не отвлекало лишний раз.       — Ты что же, думал, что я тебя не вижу? — зарычал он и присев на корточки, со всем раздражением на которое был способен, глянул на попискивающее существо.       Выглядело оно не то чтобы шибко приятно: ростом с вершок, может чуть больше; хиленькое тельце покрыто черной шерстью; висячие уши как у осла, а еще закрученные рога, что находились как раз там, где по идее должен быть нос. Его тупенькие клыки не помещались в рот и заползали на нижнюю губу, а то, что якобы было носом, имело продолговатую форму и нелепо свисало.       — Не убивайте! — жалобно запищало чудище.       Хотя какое это чудище, с таким-то ростом?       — Кто таков?       Эскель осмотрел существо еще раз, замечая, как оно остервенело цеплялось узловатыми пальцами за землю и дергалось в сторону. Только вот хвост крепко держал ведьмачий меч.       — Дух, — оно невинно посмотрело на него своими странными глазами, с горизонтальным зрачком как у козлика.       — Много вас тут, духов, развелось. Точнее, — ведьмак терял терпение и малость надавил на меч.       Тот вошел в почву глубже, а так называемый «дух» снова неприятно запищал.       — Анчуткой кличут местные! Дух я!       — Имя есть?       — Есть. Киф.       — Что от меня-то нужно? Как во двор зашел, так и мельтешишь между ног. Вот только знай, ведьмаков ваши напасти не берут.       — С бабой спутал, — едва не плача захныкал Киф. — Пахнешь девкой молодой. Вкусно пахнешь. Хотел… — он не выдержал и завыл.       Эскель вздохнул, резким движением выдернул из земли меч и спрятал его в ножны, а как заметил, что дух намеревается сбежать, то наступил на его хвост сапогом.       — Девками местными питаешься? — он с силой надавил на несчастный хвост, вызывая новые стоны и писки.       — Не телами, а мыслями. Еще сны люблю. Уж больно они у них эмоциональные и похабные. Вкусно.       — Любопытно, — ведьмак наклонился и убрав ногу, схватил Кифа за пушистую холку, поднимая поближе к своему лицу. — Местного ворожея знаешь?       — А кто его не знает? Все знают, — тихо пискнув, дух обреченно вздохнул и перестал брыкаться. Смирился со своей участью, не иначе.       — Ну веди тогда, — подбросив анчутку повыше, Эскель уверенно схватил его поперек тела и зажал в ладони, как хорька.       — Как скажете… — он вздохнул и окончательно расслабился. Ведь что он мог сделать против целого ведьмака? Укусить за палец?       Путь к тому самому дубу был неблизкий. Киф тихонько указывал дорогу, а в остальное время предпочитал помалкивать. Только подперев руками голову, тихонько попискивал, как бы вздыхая. Его взгляд время от времени метался от куста к кусту, по траве и возвращался к деревьям, везде подмечая своих собратьев. Вот только спасать его никто не спешил. Может подумали, что он в сговоре с охотником этим?       — Здесь налево и прямо.       — Чего это ты такой смиренный? — усмехнулся Эскель, замечая в метрах ста впереди нечто, что в самом деле было похоже на дуб.       — Так зачем мне брыкаться? Ты-то вон какой, а я как видишь не очень ростом вышел.       — И что это, даже ты Безглавому служишь?       — А как не служить? Да и выбора у нас особого нет. Тянет нас сюда сила его и Хозяйки. А как попадаем в эти сети, то уже не выбраться. Да и живется нам тут не плохо. Люд местный не гоняет, сказки про нас сочиняет, а в дома можно пробраться через схроны. Тут вон в каждой хате такой имеется. А обереги их… — Киф пискляво хихикнул. — Скажу по секрету, на мелочь такую как я они не действуют. А мелочи такой тут, ой как много, шастает.       — Стало быть, это вы обереги в корчме испоганили, чтобы нечисть покрупнее вошла внутрь?       — Догадливый, — хмыкнул анчутка. — Приказ у нас был. Матей снова на золото повелся. А Безглавый такого не любит. Он вообще золота не любит.       — Кто-то пытался откупиться от жертвоприношения?       — И что это ты такой смекалистый? — Киф уперся когтистыми пальчиками в руку ведьмака и во все глаза взглянул в его лицо.       — Какой есть, — невозмутимо ответил Эскель даже не взглянув на Кифа. — Так что с откупом?       — Видал свадебку-то? Вся улица шумела.       — Видал.       — Ну вот, женишку баба его мозги все изъела. Сам слышал. Не скажу, что без моего участия тут обошлось, но… — он снова тихо хихикнул. — Люблю я пакостить. Подъедал я тогда девку ту. Ох, и норов у нее. Так вот, о чем бишь я… ах, точно. Откуп. Так значит слыхал я как она подговаривала его заплатить Матею золотом. Ибо черед ее отца подошел, а ей уж шибко хотелось, чтобы он на свадебке отгулял. Все же единственную дочь замуж выдает. Знатное событие!       — Не видел я, чтобы на свадьбе были старики.       — Так он и не старик. Ну как, годков пятьдесят ему. Но они его поодаль держали, чтобы в глаза не бросался.       — А что же, всему селу известно, чья очередь подошла?       — Не всем, но и тех немногих достаточно. Сплетни.       — Значит подсунули Безглавому и Манефе не того. А шибко велика разница им, с этой вашей очередность?       — Они сами выбирают обычно, кого хотят в этот раз. И обязательно чтобы местный был. Но этот недотепа кого-то в лесу отыскал. Да мало того, что не из этих краев, так еще и нелюдь! — Киф тихо заворчал и сплюнул в сторону. — Ах да! Пришли, ведьмак!       Эскель остановился и внимательно осмотрел дуб. Ничего необычного не заметил, вот только в воздухе витало что-то странное, магическое. А еще пахло мертвечиной. Ветра не было, и вокруг стояла такая тишина, которая бывает исключительно на погостах. Вот только могил тут он не наблюдал. Рука сама собой разжалась, и дух быстренько выскользнул из взмокших пальцев, падая в траву. Но убегать он отчего-то не спешил. Вместо этого покружил между ведьмачьих сапог, и словно ящерица залез на ногу Эскеля, ловко цепляясь за изношенную кожу обуви.       — Вон, Матей стоит, — запищал он, надеясь, что ведьмак его услышит.       А он и услышал. Потому, без промедления вытащил из ножен меч и напрягся. Не хватало ему еще с мертвяками лясы точить.