Высматривая путь. Том ІІІ

      Заворочавшись в крепких руках, Дера закряхтела и перевернулась на другой бок. Нос, тотчас, уперся во что-то колючее, а обоняние уловило едкий запах перегара с характерной горечью. Руки сами потянулись вперед и коснулись чего-то теплого, а спустившись ниже, нащупали горячую, покрытую порослью волос грудь и звенья серебряной цепи. Мысль о том, что это Эскель, отозвалась приятным трепетом внутри. Напрочь забывая о своих «нелегких днях», Фредерика стала подползать ближе до тех пор, пока не уперлась своей грудью в его, мерно ходившую вверх-вниз от спокойного дыхания. Щеки мгновенно заалели, а губы сами собой растянулись в лукавой улыбке. От кожи ведьмака шло такое умопомрачительное тепло, что даже костер никакой не нужен был. Видать, только поэтому она не озябла ночью, учитывая, что Эскель снова забыл об огне и уснул как убитый. Ну, может еще и из-за подстилки, которой ее заботливо укрыли. Но приятней было думать, что дело все-таки в ведьмаке.       Непонятно откуда взявшееся, но чертовски сильное желание заставило травницу сдавленно вздохнуть и, провести пальцами по щетинистой щеке, прильнув еще ближе. Лбом прижаться к его лбу, носом к носу, а губами едва касаться его чуть приоткрытых губ.       — Эскель, просыпайся, — зашептала она, оставляя на его лице короткие но частые поцелуи. — Просыпайся.       — Приставать удумала, с утра пораньше? — весьма бодро захрипел ведьмак в ответ.       Должно быть, он уже давно проснулся и решил не отказывать себе в удовольствии быть разбуженным поцелуями. Стараясь не оставаться в долгу, он переместил руку, что прежде покоилась на девичьей талии, к округлому бедру, принимаясь бережно поглаживать его.       — А почему бы и нет? — не скрывая улыбки, Дера принялась легко прихватывать его губы своими, аккуратно сминать их и в душе искренне радоваться, словно ребенок, тому, какие они податливые и нежные на ощупь, пусть и малость обветренные.       — Твое самочувствие, — он ловко старался избегать прямого названия этой уникальной для женщин «хвори».       Отчасти потому, что малость смущался сам, а отчасти потому, что не хотел смущать Фредерику.       — Отличное, — все не унималась та, просунув руку между собой и ведьмаком чуть повыше, и, изловчившись, осторожно потянула за завязки на вороте рубахи, стараясь распутать их.       Она ведь знала, и ко всему прочему, слышала уже не раз, как Эскелю нравятся ее груди. Так почему бы не порадовать его еще разок? Хоть и уверенности в том, что она радует, таким образом, именно его, а не себя — не было. Вот только ведьмак ловко остановил ее руку и ласково сжал губы в коротком, но чувственном поцелуе, потом еще в одном, чтобы закрепить эффект и только после этого отстранился. Конечно, ему и самому хотелось близости с Фредерикой. Ощупать все свои любимые места на ее теле, но не сегодня и не сейчас, уж точно. Пусть наберется сил, переживёт все свои напасти, и потом можно подумать о чем-то еще, помимо поцелуев.       К тому же, было удивительно, что ее, исходя из такого игривого и беззаботного настроя, шибко не беспокоил их вчерашний разговор. Неужто, забыла уже обо всем? Сам ведьмак, к сожалению, не был таким отходчивым — до сих пор стараясь как-то уложить в себе все, что узнал не только вчера, но и за последнюю неделю. Слишком много открытий для него одного. Мало того, не стоит забывать и о том, что теперь у них снова появились те, от кого стоит скрываться. И выезд за пределы Редании ничего не дал. Зря только торопились. Ведь если тот же простофиля и трепач Михал смог как-то выследить их аж до самого Бен Глеана, то теперь никакой уверенности в том, что им удастся спокойно добраться до Ковира и Повисса, не было и быть не может. А вдруг здесь замешаны шпионы? Тогда «веселья» изрядно прибавится. Так что теперь теряться из виду будет гораздо сложнее, хотя бы потому, что эти посыльные графини или короля, поди разбери, объединили свои силы с охотниками на колдуний. Вот уж точно говорят — пришла беда, откуда не ждали. Нет, Дера-то в отличие от Эскеля может и ждала. Только молчала, холера, как партизан. И ради чего, спрашивается? Сюрприз решила ему устроить? Видал он такие сюрпризы в…       Да и мысли о загадочном ведьмаке голову не покидали. Кто он такой? Сколько ему лет? Насколько он опасен и безумен? Ведь были же безумцы и среди ведьмачьей братии. И зная удачу Деры, надеяться, что она попадет на кого-то, как сам Эскель, не приходилось. Два раза в одну и ту же реку не войти. Уж он-то знает это. К тому же, из какой будет школы этот загадочный охотник на чудовищ? И что он вообще такого совершил, раз ему обещали настоящую аристократку? Да не самую «обычную», надо сказать. Неужто спас жизнь какого-то вельможи, что по обыкновению влез туда, куда не стоило бы? Или было что-то иное? А еще тот инцидент с утопленницей из головы не шел. Холера, сколько же на него свалилось. Нужно обязательно напиться, да так, чтобы не то, что эту всю чертовщину забыть, а и самого себя. Устал он, боги свидетели — устал как собака.       — Эскель? — тихо позвала его травница, уставившись своими глазищами.       — Все хорошо, — заверил ее ведьмак, вот только от правды это было совсем уж далеко. Но лучше уж так, чем слушать неиссякаемые вопросы, на которые попробуй еще найди ответ.       Прижавшись губами ко лбу девушки, он оставил на нем поцелуй и только потом перевернулся на спину и резко сел. Размял шею, потянулся, как следует и осмотрел округу. Костер догорел еще ночью, а он и забыл о нем совсем. Повезло еще, что не вылезло что-то невесть откуда, как бывало. Все же стоит приучить себя нормально отдыхать, иначе так можно и до беды дойти с таким-то крепким сном. Обычно ведь как бывало — если не доводить себя до изнеможения, то можно ухитряться спать чутко. Это если не напиваться заранее, конечно.       Василек и Стебель, по обыкновению, паслись неподалеку. Оба уже проснулись, жевали траву и обмахивались хвостами, гоняя жужжавших мошек и мух. А значит и ему с Дерой засиживаться не стоит. Позавтракают тем, что осталось и в путь. Пока, конечно, не было уверенности, стоит ли возвращаться к эльфам. Тем более, они ведь оставили сообщение о том, куда направляются не просто так. Видать ждал их Гроностай. И с одной стороны, можно было бы попробовать нагнать их и хотя бы удостовериться, что все целы и относительно здоровы. Вот только он что, нанимался, что ли? Учитывая, что от Бен Глеана их пути расходятся, а возвращаться в пределы города вообще не с руки, да и опасно. К тому же, он и без того им достаточно подсобил на голом альтруизме. Но что-то все равно мешало вот так просто откреститься от этой идеи. Сострадание, что ли проклюнулась снова?       Фредерика потянулась и, повозившись, неловко поднялась на ноги, стараясь прикрывать свои причинные места рубахой. Уверенности в том, что нигде ничего не вытекло — не было, а значит лучше перебдеть и не показывать это лишний раз перед мужиком. Потому, вооружившись тканью и мехом с водой, она торопливо скрылась за ближайшими кустами, оставляя Эскеля наедине со своими думами. Ну и двумя конями еще.       Сам ведьмак подошел к Васильку, ласково погладил его шею, потеребил пальцами черную, как сама ночь, гриву и только потом залез в свои седельные сумки, выискивая там карту. И терзания его насчет остроухих в этот самый момент быстро закончились. Самым верным, по его мнению, решением было не тянуть кота за яйца и не играть в благодетеля, а отправляться в сторону Ард Каррайга как можно скорее. Ведь если ему не изменяет память, то до Даэвона от Бен Глеана три дня пути, а оттуда до столицы Каэдвена еще два дня по прямому тракту.       — Сука, почти неделя… — ругнулся Эскель, свернув карту так, чтобы не загибалась на ветру, принялся хмуро рассматривать небольшой кусочек, что располагался между Пустульскими и Синими горами.       Это если учесть еще и то, что на дворе уже стоял последний месяц лета, то времени у них было совсем в обрез. Ему ведь еще в Каэр Морхен нужно вернуться на зимовку, а холодает на Севере всегда чуть раньше, чем на Юге. Значит у них и того меньше времени, чем он изначально предполагал. Нет, перспектива зимовать в селе где-то на окраине Каэдвена или, не приведите Боги, плестись в крепость по морозу и метели, вообще не прельщала.       Присев на корточки, ведьмак озадачено всматривался в неровные линии на карте, то и дело ругаясь. К уже имеющимся не радужным перспективам, добавилась еще одна проблема — денег у них совсем не осталось. У Деры там какая-то мелочь в кошеле может и припрятана, но на нее Эскель особо не рассчитывал. Это ведь личные сбережения травницы, так чего посягать на них, в самом деле? А у него самого если наберется сотня крон, и то будет хорошо. Те три тысячи он почти не трогал. Потянул оттуда разве что пару сотен и только. Остальное решил придержать и часть потратить на запасы для себя и своих собратьев, а самое главное — Весемира. Старый ведьмак уже не так часто брал заказы, а бывали года, когда и вовсе не покидал крепости, потому не лишним будет позаботиться и о нем. Учитывая, что от Ламберта хрен дождешься чего-то, а Геральт может и вовсе на зимовку не вернуться, затерявшись где-то в Туссенте, например. Вторую часть запасливый ведьмак собирался припрятать в своем тайнике, что оборудовал в одной из полуразрушенных стен, справа от въезда на территорию ведьмачей обители. Зачем ему эти сбережения нужны — пока не представлял. Но пусть будут, а то мало ли что.       Фредерика сразу заметила, как Эскель посмурнел, устроившись на корточках у ног Василька, и неустанно чертыхался. Крови уже было не так много, оттого травницу разобрала радость, что скоро можно вернуться к любимым штанам и сидеть в седле, как полагается, а не черте как. Да и к тому же появилась перспектива возобновить свои любовные утехи. Что, безусловно, радовало ее даже больше, чем Стебель со своим седлом.       Забросив изодранные остатки тряпок в свои седельные сумки, она бросила взгляд на Кифа, который отчего-то теперь больше молчал и при любой возможности спал греясь на солнце, и тихонько подошла к Эскелю. Присогнула колени, уперлась в них руками и склонилась над ним, стараясь разглядеть, что он такого страшного рассматривает.       — Что-то мы расслабились со всеми этими эльфами, чародейками и прочим, — хмуро заключил ведьмак и упираясь локтями в ноги, развернул карту пошире.       — Сильно выбились, да? — грустно вздохнула Дера, бросив обеспокоенный взгляд на мужчину.       — Это еще, зараза, мягко сказано, — фыркнул тот. — Не будем мы заезжать в Верген. Сразу двинемся в сторону Ард Каррайга, через Даэвон по тракту, никуда не сворачивая.       — А заночевать будет где?       — У нас денег уже нет на ночевки. Пока тепло, то можно и на земле поспать. Но скоро начнет холодать, — Эскель осторожно, насколько позволяли подрагивающие от накатившей злости руки, сложил карту и, выпрямившись, небрежно засунул ее в седельные сумки.       Хотел он съязвить насчет Ленки, но не стал. Махнул ведь рукой и забыл, значит, так тому и быть. Да и нечего ворошить былые ошибки, даже если в запале очень хочется.       — Может быть, заказы какие-то взять? А я вон травки насобираю по дороге и всякого наварю, что можно будет в селах продать. Сборы сделаю. Бабы такое любят. Того и глядишь, накопим на пару рубах и на горячий ужин с постелью. Чтобы о холоде не переживать, — невозмутимо пожала плечами травница.       Ведьмак немного опешил от такого заявления и даже растерял все свое раздражение, но спорить не захотел. Да и причин для этого, впервые, не было. Но выпад этот, со стороны его попутчицы, был весьма неожиданный. Даже совестно стало самую малость. Он ведь ожидал, что она предложит потянуть деньги из тех, что лежали припрятанные, как предлагала уже в деревне низушков. А тут на тебе — соизволила заработать монету своими силами. Стало любопытно, что же так на нее повлияло. Но, как ни крути и не копайся в мотивах, а ему, в самом деле, не помешает вернуться к заказам, а Фредерике занять себя тем, что у нее получается лучше всего. К тому же, он не хотел, чтобы она забрасывала свои магические занятия. А если уж изловчится и совместит приятное с полезным, то цены ей не будет.       — А то, ты только погляди на нас. Мы как скитальцы с большой дороги. Грязные, немытые, в одежде изношенной, — она небрежно потянула за край рубахи, показывая желтоватые пятна от пота. — Я уже и позабыла, как пахнут стираные тряпки.       — Я и есть скиталец с большой дороги, — ухмыльнулся ведьмак, направляясь к подстилкам.       — Никакой ты не скиталец. Ты… — она задумчиво почесала макушку. — О, точно. Ты как башмачник. Монстры ведь как изодранные башмаки — никогда не переведутся. А хорошие мастера в любом деле нужны. Так что, твой труд весьма… нужен и полезен? Да, можно сказать и так.       — Очень рад, что у тебя такое мнение о ведьмачьем ремесле, но нам собираться надо. Организуешь что позавтракать? А я пока конями займусь. Видел по пути сюда, что седло твое подозрительно странно кренилось из стороны в сторону. Надо бы крепежи проверить.       — Конечно! — воодушевленно откликнулась травница и ринулась к седельным сумкам Эскеля. Глядишь, и булку какую-то отыщет.       А она там и в самом деле обнаружилась. Небрежно замотанная в тряпку и малость черствая, но если размочить в воде, то будет самое то. Еще нашлось два яблока. Но те, наверное, Васильку предназначались, так что объедать коня Дера не решилась. Вчера они, конечно, так и не поели. Устали, много тревожных событий произошло, да и алкоголь быстро сморил. Взяв в руки несчастный шмат черствого хлеба, Фредерика, задумчиво кусая нижнюю губу, осмотрелась по сторонам. Что же это она, в самом деле? Она же травница. Глядишь, и найдет чем подкрепиться. Тем более они в лесу, который, как известно, всех кормит.       Находились они на опушке небольшой чащи, что располагалась недалеко от тракта. На дворе стоял август, а значит можно попробовать разжиться ягодами. К тому же, пока она отлучалась по своим интимным делам, то заприметила несколько кустов, кажется, княженики и голубики, хотя, могло и показаться. Так что, лучше пройтись еще раз, проверить. Да и это совсем рядом — шагах в тридцати от их места стоянки.       — Эскель? — тихо позвала травница. — Я схожу за ягодами. Быстренько.       — Недалеко только, чтобы я запах твой не потерял, — он как раз заходился стягивать седло со Стебля.              Касательно запаха, Эскель заметил небольшую перемену, словно он стал более ощутимым и ярким. Связано ли это с её «женской особенностью»? До этого Эскелю не приходилось долгое время проводить с женщиной и подмечать такие детали. А если и доводилось, то были чародейки, которые пахли духами больше собственного аромата. А еще у них не было таких напастей.       — Я тут рядом! — звонко откликнулась Дера и бросилась к своим сапогам.       Хлеб наспех замотала в тряпицу и предусмотрительно затолкала в сумку. Обтерла ступни о щиколотки, стряхнув с них налипшие травинки и пыль, а затем торопливо обулась, опасно при этом, покачиваясь из стороны в сторону, пытаясь не потерять равновесие. Но прежде чем скрыться в кустах, взглянула на уж больно расслабленного попутчика.       — Эй, Киф! Не хочешь за ягодами прогуляться?       Дух, что развалился у потухшего костра, как раз под солнечными лучами, запыхтел, лениво потянулся и с превеликим трудом перевернулся на живот, поднимаясь на ноги.       — Пойдем. Прослежу, чтобы тебя там не сожрало что-то, — он громко зевнул и зашагал в сторону травницы, отряхивая кончик хвоста от пыли.       — А ты, стало быть, мой защитник теперь? — усмехнулась та и протянула ему руку, чтобы не карабкался по ногам. А то она знает уже, чем это заканчивается.       — Тоже мне, защитник выискался, — хмыкнул Эскель, присаживаясь на корточки у седла.       — Уж получше тебя справлюсь, — зафырчал дух и ловко допрыгнул до руки Фредерики.       Та быстро его подтянула вверх и подставила раскрытую сумку. Вот только у Кифа были другие планы. Он взбежал по ее руке вверх к самым плечам и пристроился на правом, скрываясь в русых, всклоченных волосах.       — Осторожней там, — взглянув на Деру, заговорил ведьмак, замечая, что дух-то заметно осмелел. Пристроился, видать, у бабы под подолом и храбрости там же набрался. — В случае чего, — он указал пальцем на свой нос. — Знай, что я тебя чую.       — Хоть какой-то прок от моей вони. Вторые ведь сутки не мытая, — хохотнула та, увидев каким растерянным стал ведьмачий взгляд, и кокетливо улыбнулась. — Не беспокойся, далеко отходить не буду.       — Иди уже, — ухмыльнулся тот и стянув седло, уложил его на траву.       Придержав рукой ветки, Фредерика осторожно скрылась в кустах, стараясь не повыдирать себе все волосы. Если она правильно все понимала, то они находились вот прям совсем на Севере. А это значит, что княженика и голубика вполне себе могли тут расти. Так что осталось дело за малым — поискать их и нарвать в подол рубахи.       Осторожно ступая по траве, Дера старалась отсчитать те пресловутые тридцать шагов, чтобы не уйти слишком далеко. К тому же, если она не ошиблась, то нужные кусты были совсем рядом. Киф на ее плече, кажется, снова придремал, или он просто потихоньку подпитывался энергией, как делал всегда — незаметно. Ну с домогательствами не лез и на том спасибо. Пусть уж лучше молчит да спит. Дера остановилась перед зарослями, обернулась, прислушалась, а когда решила, что ничего страшного не произойдет, если она отойдет не на тридцать, а на, допустим, пятьдесят, натянула на кисти рук рукава рубахи и, отодвигая ими ветки акации, юркнула меж ними. И каково же было ее удивление, когда перед глазами расстелилась ковром целая поляна снежно-белых цветов, над которыми то и дело мельтешили шмели и жужжали пчелы. Трудились, видать, над медком будущим.       — Боги… — выдохнула девушка и смела с лица упавшие пряди. — Это же…       Торопливо засеменив вперед, она присела на корточки и наклонилась. Принюхалась, улавливая нежный, сладковатый аромат.       — Дочь ветров, — шепнула, осторожно проведя пальцами по белесым лепесткам.       Затем поднесла сами пальцы к лицу, растерла между ними светло-желтую пыльцу и принюхалась еще раз, дабы точно убедиться, что не ошиблась.       — Точно она. Ветреница, — кивнула сама себе Фредерика, а Киф на ее плече заметно оживился.       Затем осмотрела «цветочный ковер» еще раз и расплылась в радостной улыбке.       — Мы ведь на Севере! Как же я могла забыть? Боги, да за одно такое корневище Отто бы душу продал!       — Что-то ты воодушевилась, — хмыкнул дух, а сам незаметно принюхался.       Запах стоял приятный, но на его вкус слишком приторный. Сама Дера пахла гораздо лучше и аппетитнее.       — Еще бы! Да я знаешь, сколько средств изготовлю? Это же кладезь целый! Ты только подумай: настой, — травница принялась загибать пальцы. — мазь, масло для волос, средство против высыпаний на коже, сборы для баб чтобы кожа не морщинилась. А пахнет она как… Ее ведь даже смешивать ни с чем не надо, чтобы вонь отбить.       — Да у тебя целый план, — хмыкнул Киф и, держась четырехпалыми лапками за плечо девушки, вытянул шею. — Может поищем еще что-то?       — Эскель просил далеко не отходить, — со всей серьезность ответила та и, упираясь руками в колени, встала.       — А кто ему скажет? — зашептал дух в самое ухо. — Мы быстро. Одна нога здесь, другая там. К тому же, может у тебя получится найти что-то еще. Ты ведь хотела заработать денег для этого зануды и себя?       — Хотела, — обреченно вздохнула травница, уперев руки в бока.       — Ну так чего стоишь? Время только теряешь.       — Черт с тобой! Ты прав. Пошли еще пройдемся по округе, только недалеко, — она завертела головой, прислушавшись. — Пока вокруг все тихо.       — Вот! Риск — дело благородное. Хотя ты даже и не рискуешь толком. Но хоть меня выгуляешь. А то притомился уже сиднем сидеть в сумке этой, — Киф обвил сзади тонкую шею Деры всем своим тельцем, морду пристроив на левом плече, а копытца — на правом.       Травница уверенно кивнула, и коротко оглянувшись на акацию, из-за которой вышла, двинулась вперед, осторожно ступая по ковру из ветреницы. В самом деле, что страшного случится, если она немного походит то тут, то там? К тому же, наверняка здесь где-то еще что-то полезное растет. Совесть, конечно, мучила, но жажда наживы и хороших перспектив вела вперед. Лишь бы не забыть потом попросить Эскеля, чтобы раздобыл сала из животного какого или чудища. Тут уж не принципиально. Все равно травы надо будет вмешивать.       Прислушиваясь к каждому шороху, Фредерика медленно продвигалась глубже в чащу. Вот уже и усеянная цветами прогалина осталась позади, а под ногами появилась вытоптанная кем-то тропка. А как над головой сгустились ветви деревьев, вот тут-то и стало по-настоящему не по себе. И тихо было так, что даже листик никакой не шелохнется. Где-то вдалеке заухала серая неясыть, и что-то маленькое, черное мелькнуло между сапог и скрылось в траве. Дера остановилась, сжала руками ремень своей сумки и постаралась успокоиться. Вот только спокойствия этого не было и близко. Сердце и того гляди готово было замереть, а из груди вырвался сдавленный, едва слышный стон. Она осмотрела перепуганными глазами округу, а как на плечах зашевелился Киф, то и вовсе вскрикнула. Но вовремя опомнилась и зажала ладонями рот, осмотревшись еще раз. Не хватало еще и переполошить кого-то опасного. Это ведь лес, поди разбери какие твари в нем укрываются от любопытных глаз. Но, наверное, стоило думать об этом до того, как идти на поводу у злого духа и нарушать данное ведьмаку обещание. Да, холера, Киф был самым что ни на есть злым духом. Пусть и казался совсем безобидным, напоминал кота и был совершенно беззаботен. Оттого-то и становился еще опасней.       — Ну, чего струхнула? — будто насмехаясь, заговорил Киф. — Мы и отошли не так далеко, а уже визжишь.       И травница готова была послать все к чертям и вернуться обратно тем же путем, который ей хватило ума запомнить. Специально ведь шла исключительно прямо, даже не сворачивая. Но тут, по правую сторону от нее обнаружились заросли крапивы. А крапива это что? Крапива — это лосьон и смеси для нанесения на кожу лица против морщин. А еще отвар для здоровья волос из нее получается хороший. Прикидывая в уме какие деньжищи готовы платить бабы только лишь за одно упоминание об омолаживающем эффекте, Фредерика уверенно зашагала в сторону поросли. Предусмотрительно выискав в сумке кусок тряпки и свои перчатки, предприимчивая травница натянула их на руки, а саму тряпицу разложила на земле. И только потом вступила в неравный бой со «жгучим» растением.       Сколько она простояла согнутая в три погибели, даже и не припомнить. Несмотря на то, что руки были в коротких перчатках, а предплечья скрыты рукавами рубахи, все равно, кожу пекло так, словно кто её кипятком облил. Да мало того, еще и пощипал потом, чтобы уж наверняка остались красные следы. Вот только привередничать не приходилось. Если уж она ослушалась Эскеля и поперлась за сырьем, значит нужно терпеть и работать. Иначе риск будет вообще не оправдан. И черт знает, кто ее дернул поднять голову, чтобы вытереть предплечьем пот со лба, и взглядом зацепиться за полукустарник зверобоя. Предполагаемые суммы, которые можно выручить за сбор из ветреницы, крапивы и зверобоя стали застить глаза. Потому, резво завернув в тряпку всю крапиву, что удалось собрать, она, даже не снимая перчаток, ринулась к дереву, что росло чуть поодаль от тропки. Под ним-то как раз и разместился треклятый зверобой. Выдирая все, что видела чуть ли не с корнем, Фредерика осторожно смяла побеги руками и зажав под мышкой, в эту же руку взяла сверток с крапивой. Осмотрелась по сторонам еще раз, и только потом осторожно двинулась в сторону тропки. А как оной не обнаружилось, с нее вмиг сошло семь потов.       — Какого черта?! — занервничала травница и судорожно завертела головой по сторонам. — Она же была тут! Вот на этом месте! Зараза!       Киф, до того лазивший где-то по деревьям, ловко перебрался на ветку, раскачался и приземлился прямо на макушку Деры. Тогда та и вовсе разразилась диким воплем и принялась отмахиваться и вертеть всеми частями тела. Даже теми, что не должны вертеться в принципе.       — Да не ори! Сейчас медведь какой припрется и тогда… — дух вцепился в русые космы ручками и внезапно умолк, прислушиваясь.       — Зачем так пугать? Сдурел что ли?! — возмутилась девушка.       — Тихо, говорю!       — Киф, я тропу потеряла, — уже на полтона тише заговорила травница.       — Советую ее быстро найти. Кажется вон там, за кустами, дикий кабан.       — Не смешно! — вспыхнула Фредерика. — Какой, к черту, кабан?!       — А кто здесь смеется? Дера, ищи давай тропу и побыстрее. Пока есть еще шанс уйти незамеченными.       — Да что нам сделает кабан? Это же не медведь, — отмахнулась она, но тем не менее, тропку принялась выискивать.       — Чтобы ты знала, дурья башка, взрослый кабан нападает с десяти шагов и бьет точно по ногам. Будешь валяться и кровью истекать, пока не помрешь. Даже зануда твой не успеет добежать, — зашипел Киф и с силой вцепился в волосы травницы, заставляя ту ойкнуть. — Ищи давай тропку!       За кустами, в этот самый момент мелькнула черная тень, а слух обоих уловил тихое похрюкивание. Фредерика тогда резво пригнулась и гуськом попятилась, а Киф прижался к ее макушке всем тельцем.       — Дера, кабаны, они-то всеядные. Не всегда калинку-малинку жрут и ящериц, — шептал дух, явно струхнув похлеще самой травницы, не переставая выдирать ей волосы своими лапками. — Могут и нас оприходовать!       — Не оприходуют. Ты же дух! Как тебя можно оприходовать? Но, мы сейчас тихонько… тихо… двинемся вон в ту сторону, — шептала травница едва слышно, и, ни в коем случае, не выпуская из рук свое «добро» пятилась назад, стараясь спрятаться за кустом или случайно выйти на ту клятую тропу, что потеряла по рассеянности.       Похрюкивание повторилось, но уже на порядок громче, а значит — ближе, вызывая у Деры озноб, а у Кифа практически потерю сознания. Но тропка и впрямь нашлась. И что самое смешное, она была совсем рядом. Просто Фредерика, дурында, крутилась вокруг нее и не видела ничего кроме своей драгоценной травы и местной фауны.       Сказать, что травница припустила так, что аж пятки засверкали — это ничего не сказать. Будто и не ее вот на днях упрекал Эскель в том, что ей стоит поработать над своей физической подготовкой. Да какой там! Прыгала Фредерика де Бейль через кусты словно козочка горная, да с такой грацией, будто только этим и занималась всю свою жизнь. Выдирала волосы, кое-где цеплялась рубахой, а как выбежала к прогалине с ветреницей, то можно было выдохнуть. Вот только выдохнуть получилось не сразу. Легкие жгло так, словно в них напихали крапивы, а воздуха совсем не хватало. И мало того, еще и колени, зараза, подкашиваться стали.       — Давай нарвем твоих дочерей ветра и вернемся. Иначе влетит, — запыхтел на макушке Киф, не отпускавший все это время русых волос.       — Это вообще… — глотая слова от сбившего дыхания, ответила Дера. — Вообще… твоя идея… дрянная ты… животина!       — Попрошу! — не забыл возмутиться дух. — Лучше думай, во что цветы будешь собирать!       Сделав несколько вдохов и таких же длинных выдохов, Дера подняла руки вверх и прикрыла глаза. Помахала так еще несколько раз, чтобы дыхание выровнялось, и только потом открыла глаза, деловито осмотрев поляну.       — Так, — она опустила на землю сверток крапивы, моток зверобоя и сумку. — Коль выбор не велик…       Подняв руки вверх, при этом хватаясь за подол рубахи, травница резко сдернула ее с себя и, оставшись совершенно нагой, тщательно встряхнула. Придирчиво осмотрела, а затем принялась связывать узлом рукава и горловину, делая такой себе мешок. Предусмотрительно еще избавилась от тряпицы, что торчала между бедер. А то ладно сиськи-то Эскель видал уже, а вот всякое «непотребство» бабское пусть для него останется неведомым. Повезло еще, что крови почти не было.       — Другое дело! Соберу сюда ветреницу, закину сверху зверобой и крапиву. И везти будет удобно, — удовлетворенно кивнув самой себе, она, совершенно не обращая внимания на, растерявшего все слова от такого «фокуса» с рубахой, Кифа, ринулась в поле.       Глубоко наклонилась и принялась выдирать стебли вместе с бутонами, стараясь не сильно повреждать листья. Тут важно, чтобы и они тоже остались целыми. А еще нужно не забывать от шмелей и пчел отмахиваться, иначе эти ироды, что такие падкие на сладость, закусают. Дера ведь уже все руки в пыльце измазала. Работа спорилась быстро. Да и дух, наконец, умолк. Только бегал вокруг да заглядывался все на травницу, что бесстыже оголилась и удумала еще так наклоняться. А когда половина «мешка» была заполнена, Фредерика закинула в него зверобой с крапивой, и словно пахарь какой, забросила на плечо, уверенным шагом направляясь в сторону их стоянки с ведьмаком. Киф, естественно, посеменил следом, стараясь держаться сзади. Там вид ему больше по душе был, чем на плече.       Эскель, благо не успел измаяться. Ибо был занят седлом Деры, у которого, как он и предполагал, поизносились крепления, но до Даэвона должны дотянуть. В самом деле, чего он от него хотел? Не новое ведь купил. Но, если найти того, кто занимается кожей, то починит такую нехитрую, но очень серьезную беду за гроши. Он уже устраивал на крупе Василька свои сумки, как из кустов вышла обнаженная, не считая сапог, но жутко счастливая травница с мешком на плече. Ведьмак от увиденного даже промазал мимо сумок и неуклюже мазнул рукой по боку коня, заставляя того недовольно зафырчать. Он попытался попасть в сумку еще раз, но рука снова ушла мимо. Тогда бедное животное не выдержало и немного отошло вперед.       — Какого… — захрипел Эскель. — Какого… ты… ты же за ягодами шла?! Холера!       — Шла, — не переставая улыбаться, ответила травница и опустила мешок к ногам. — Но нашла кое-что получше!       — Сиськи Мелитэле, а раздеваться-то зачем?       — Это для мешка, — небрежно отмахнулась та. — Но ты только послушай! Я обнаружила поле, — она взмахнула руками, а ее груди призывно качнулись. У ведьмака тогда и вовсе сперло дыхание. — Поле! — все продолжала травница. — Целое поле ветреницы! Насобирала вот и буду варить из нее снадобья для баб. Чтобы потом продавать. А еще! Еще нашла крапиву. Сочную! Правда руки чутка пекут еще… и шея почему-то, — она осмотрела свои предплечья и ладони, измазанные зеленым соком и пыльцой пальцы, подмечая кое-где красные пятна, а затем потерла ими шею. — Но это пройдет. Главное, что сырье есть!       — А еще мы убегали от кабана, — как бы между прочим выдал их с потрохами Киф.       — Какого еще кабана?! — взбеленился ведьмак. — Я же просил далеко не отходить!       — Мы не ходили, — Дера хотела прикусить себе язык, ибо опять соврала. Но решила, что это все во благо. В самом деле, ничего ведь дурного не случилось. — Это поле тут, за акацией. Рядышком.       Эскелю было сейчас непросто сконцентрироваться хоть на чем-то кроме обнаженной девушки перед глазами, но отчитать за непослушание стоило бы. Если бы только не эти ее груди и бедра, что были, по его мнению, прекрасней всех, что довелось ему видеть в своей жизни. Потому, вместо нравоучений, в лучших традициях старика Весемира, он неустанно скользил взглядом по ее фигуре, подмечая, что следов крови нет, а значит так называемая «хворь» отступила. Это радовало и заставляло напрячься одновременно. Ведь если она будет вот так внезапно устраивать для него такие «сюрпризы», он ведь с нее не слезет.       Вот только Фредерика никаких взглядов не замечала, продолжая увлеченно рассказывать о том, как было бы здорово, если бы ведьмак раздобыл для нее сала. А как кожу начало холодить, то вспомнила о том, что у нее ведь есть штаны и дублет. Потому ринулась к Стеблю, обхватив себя руками не от стыда, а больше от холода.       Ведьмак оглядел ее еще раз, да повнимательнее и со всех сторон. А то мало ли, вдруг раны какие-то есть. Например, на округлых, плотных на вид, ягодицах или вон там, на внутренней стороне крутых бедер. А когда коих не обнаружил, то, нехотя, вернулся к коню. Неожиданность, конечно, великолепная. Вот только время не стоит на месте, и вместо них никто до Ард Каррайга не доберется.