***
Дера устроилась в центре кровати и внимательно рассматривала разбросанные по покрывалу и шкуре свитки. Брала их по очереди, что-то бубнила себе под нос, пыталась вчитаться, а затем откладывала и хваталась за следующий. И так по кругу уже который раз. Киф лежал на животе неподалеку. Примостился на одной из подушек и подперев лапками голову болтал хвостом и наблюдал за травницей. Со стороны могло показаться, что она занята донельзя, но на деле он знал, что она просто не понимала, что ей со всем этим делать. Тщательно вчитывалась в свитки, пыталась понять что-то, может быть сопоставить, а когда не удавалось, бралась за другой и так снова, и снова, и снова. Пока дух, наконец, не выдержал и громко не ругнулся. — Что ты маешься? — заворчал он. — Я не маюсь, — тотчас ответила Фредерика и закусив губу, уперлась руками в бока. С магией определенно не шло. Но, с другой стороны, в прошлый раз тоже не шло, а ее упорство все побороло. Как там говорил Эскель про сильные стороны? Упорство — это ее преимущество? Кажется так. — Ну да, ты занята о-очень важным делом, — саркастично ответил Киф и перевернувшись на спину, хихикнул. — Мнешь задом кровать и пучишь глаза. Того и гляди из глазниц выскочат. Готов поспорить — ты ни черта не понимаешь в этих закорючках. Дера ничего не ответила, только взялась за очередной свиток и стиснув на потрепанных краях пальцы дала себе еще один шанс. Только он тоже не оправдал себя. И она могла бы взяться за что-нибудь другое, вот только выбор был невелик: попробовать провести спиритический сеанс, отправить магическое сообщение или же попытать счастье в гидромантии. Любопытней всего, и конечно же, опасней — спиритический сеанс. Однако, если верить написанному, нужна кровь умершего. И где ее искать, ума не приложить. Но этот ритуал гораздо проще того же магического сообщения. Еще попробуй разберись, как его отправлять. Наверняка как у Кейры не получится, с ее мерцающими птичками. Обреченно вздохнув, Фредерика сползла с кровати и двинулась к креслу, в котором лежали ее седельные сумки. Возможно, для начала стоит перебрать ингредиенты, а там глядишь и что-то да получится. Стоит всего лишь действовать по аналогии как во время обучения у наставницы, ведь так? Хотя какое же это обучение… так, вводный курс сравнимый с двумя-тремя лекциями в академии. От воспоминаний об Оксенфуртской академии травница грустно улыбнулась. Хорошее было время. Местами сложное, местами полное бессонных ночей, тревог и ничего не значащих проблем, например: подстричь ли волосы; какую рубаху выбрать для похода в «Алхимию» и какое пиво выпить сегодня вечером. Жилось так, будто и нет никакого завтра. Денег на счету в банке всегда хватало, в выходные можно было выбраться с Алисьей в Новиград, а единственной нависшей угрозой была сессия, которую все страшились, но закрывали быстро, отправляясь на заслуженный или не очень отдых. А сейчас все было иначе и проблемы другие, как и радости. Хмыкнув, Дера принялась вертеть в пальцах пузырек с пятой эссенцией. Она ей обошлась в целых тридцать марок. Подумать только, за эти деньги она вполне себе могла купить приличную рубаху и, может быть, платок или шапку меховую. Глаз зацепился взглядом за пузырек с лунной крошкой, мешочек с соцветиями белого мирта, кусок аконита, коробочку с серой. И это, еще не считая мандрагорового корня, волокон хна, плодов берберки и даже толченого жемчуга. Сегодня она спустила все до последней марки. А в кошеле было около четырех сотен. Хорошо, что графиня не имела привычки контролировать траты. Киф на кровати снова заворчал и зашуршал свитками. — Любопытненькое дельце, скажу я тебе. Могу помочь со спиритическим сеансом, но предупреждаю, дело это — опасное. Потому как коль духа призовешь, уйти он должен только по собственной воле. — И какой это дух не захочет вернуться в загробный мир? Я думаю, каждый после смерти хочет покоя, — невозмутимо ответила травница, выставляя на каминную полку флакончики с лунной крошкой. — Не считая тебя, конечно же. — Я на деле-то дух, но не в том смысле, в котором ты думаешь. Таких как я спиритическими ритуальчиками не вызвать и обратно так просто не запихать. А вот какого-нибудь помершего королевича в угоду своих романтических позывов — это можно. Фредерика тихонько хихикнула, ощупывая уже мытые мандрагоровые коренья. От них шло уже знакомое тепло, а это был хороший знак. Возможно не все еще навыки растеряны? — Да кому сдался королевич, тем более мертвый? И от живых толку немного. — Ох какая ты, — усмехнулся Киф. — Но духов вызывают по обыкновению не сколько для утех, а больше для того, чтобы расспросить о чем-то потаенном. Обычно они хранят все воспоминания умершего. — Что-то много ты об этом знаешь, — заметила Дера, открыла коробочку с серой, принюхалась и тут же скривилась. Пахло как ночной горшок. — Знаю, потому что могу их вызывать по своей воле. Но, — Киф всплеснул лапками, перекатился на бок и утонул на мягком ворсу шкуры, которая лежала на кровати, — чтобы такое провернуть нужно очень много сил. А я и без того их все истратил. — Кстати, — травница скрестила на груди руки и обернулась на духа. — Спасибо тебе. За ту ночь. Ты ведь меня излечил. — Делов-то, — отмахнулся тот. — Тем более я твоему мутанту обещал о тебе позаботиться, так что это он будет мне должен. Фредерика задумчиво пожевала нижнюю губу, но отвечать не стала. Вызов духа для получения информации показался ей очень привлекательной затеей, тем более если призвать, например, брата? Любого. — Слушай, Киф, дай-ка мне свиток с вызовом духов, — она сделала шаг и оказалась у кровати, протягивая руку. — Ты уверена? Опасно же! — стоял на своем Киф. — Уверена. Давай. Хочу кое-что узнать. Ты ведь сказал, что можно от духов информацию получить? Хочу попробовать вызвать брата. — На кой черт? — Узнать, что с отцом. Может они что-то знают. — Да дался он тебе? — Киф вцепился лапками в свиток и подмял его под себя, явно не намереваясь отдавать. — А если что-то пойдет не так? Таких дел наворотишь! — Кому говорю, отдай! — она нетерпеливо тряхнула рукой. — А если что случится? Как я потом ведьмаку в глаза погляжу?! — Да что ж такое?! — рявкнула травница, схватила духа за холку и встряхнула как следует. Тот сразу же разжал ручонки и свиток зашелестев упал прямо в подставленную руку Фредерики. — Вот и все, — она победоносно улыбнулась. — И стоило артачиться? — Вот неугомонная! А если беду накличешь? — скрестив лапки на груди, хмуро спросил Киф. — Будем импровизировать, — осторожно опустив духа на кровать, Дера уселась рядом и внимательно вчиталась в причудливые символы на старшем наречии. Благо перевод имелся в сносках. Вряд ли об этом озаботился создатель, скорее всего Кейра заботливо подготовила все для своей непутевой ученицы. Мысленно поблагодарив наставницу, Фредерика принялась за подготовку к ритуалу. Киф потоптался немного на месте и улегся рядом, уложив мордаху на бедро Фредерики. Тяжело вздыхая, он прикрыл глаза. Что ж, он хотя бы попытался остановить ее.***
День перевалил за полдень, когда в камору кузнеца Орма заявилась его жена Вида с горшком в руках. И пусть он был накрыт крышкой, все равно из щелей валил пар разнося по всему затхлому помещению запах свежесваренной грибной похлебки. Орм зашел за женой следом, неся в руках бутыль с липовым самогоном, корзину с хлебом, шпиком и соленьями. Как женушка прознала что к мужу в гости затесались два ведьмака, которые упорно пытаются вернуть детишек обратно домой, то сразу же воодушевилась и наготовила горяченькое. Ведь какой мужик откажется от тарелки супа и стопочки с соленым огурчиком? Громыхнув горшком по замызганному столу, женщина поставила руки в бока и широко улыбнулась. Ведьмаки, успевшие задремать, пристроившись у стены и подперев друг друга плечами, вздрогнули. Ламберт взглянул на Эскеля и тотчас отодвинулся от него, поправив куртку и смахнув с лица остатки сна. Сам Эскель только смел с лица волосы и сощурился, глядя на женщину. — Нечасто вам рады, а, ведьмаки? — задорно и громко спросила она. — Да уж не балуют, — сонно заворчал Ламберт. — Ну мы это исправим, — объявила Вида. — Эй, Орм, давай тарелки, накормим мастеров. Кузнец заворчал, выставил на стол корзину и бутыль, а сам загромыхал чем-то у шкафа. Эскель не сдержал громкий зевок и, наконец, встал. Ламберт последовал его примеру. Хотя, больше его влек аромат грибной похлебки. — Вы-то присаживайтесь, присаживайтесь, — хлопотала Вида разливая горячее по тарелкам. — Орм, тащи давай стулья. И закрой свою лавку! — прикрикнула она, услышав как кто-то возмущался снаружи. Кузнец, не прекращая едва слышно ворчать, высунулся из каморы, прикрикнул и бахнул дверью так, что аж мечи на стене дрогнули. А как все было готово, и стулья появились у стола, все уселись и принялись за обед. Вида же, есть не торопилась. Она навалилась на стол, уложив на сложенные руки свою немаленькую грудь и выжидающе уставилась на ведьмаков. Эскель взглянул на нее исподлобья, но налегать на похлебку не перестал. Таким взглядом его не проймешь. Тем более если не ел горячего сутки. — Ну так, — начала жена кузнеца, а Орм в это время плеснул в кружки ведьмакам самогон. — Каков план у вас, господа хорошие? — План? — с набитым ртом переспросил Ламберт и бросил взгляд на ссутулившегося Эскеля. — Да как сказать… — Нет у нас плана, — вклинился в разговор ведьмак. — Сначала отдохнем как полагается, разузнаем побольше, а потом уже решим, что делать. — Узнали хоть что за бестия орудует? Детишки наши вернутся? — в ее глазах появился огонек надежды. И ведьмаки заметили это, переглянувшись. Ламберт оторвался от тарелки и с трудом проглотил то, что прожевал, а Эскель тяжело вздохнул, глянув на кружку с самогоном. Врать им не хотелось, но, и чтобы меч со стены сорвали и кинулись выгонять взашей — тоже, поэтому нужно было осторожно обойти тему. — Мы не можем знать наверняка, — заговорил Эскель. — Однако ребятню мы видели и видели, как забирали их живыми. Если бы они не были нужны ведьме живьем, она бы наверняка не тратила силы на порталы, а убила бы их прямо так у алтаря и… — ведьмак внезапно замолчал и хмыкнул. — Слушай, Орм, а не знаешь, часом, что за алтарь у вас в лесу? — Алтарь? — переспросила Вида, а кузнец лишь мотнул головой сметая с бороды крошки. — Да, с волосами на нитке красной, может знаете, какому божеству поклонялись? И судя по виду веревки и волос, подношение недавнее. — Знать не знаем, — удивленно вскинула брови женщина, подставляя ведьмакам тарелку с хлебом. — Ужасть такую рассказываете. Хотя… — она словно опомнилась и задумчиво уставилась на горшок с похлебкой. — Только не говори, что о Неже думаешь, — с недовольством фыркнул Орм. — Обманщица она треклятая! Ее саму надобно ведьме скормить, а… — Так, ешь давай и помалкивай, — небрежно отмахнулась Вида от мужа и хмуро взглянула на ведьмаков. — Значица живет у нас тут ворожейка, Нежей звать. Баба она с характером, но во всех этих штучках магических разбирается. Авось просветит вас. Мы-то с Ормом никому подношений не носим. Клянусь! — Да что она знать может? — все не унимался кузнец. — Токмо тем и занимается, что деньги у людей вытягивает и отварчики свои варит, которые ни черта не помогают! — Орм! — Да что я-то? Ты вон, видала у Тоды муж так и не вылечил сыпь свою! Ходит и чешет все мотню свою. — То он гульнул хорошо где-то и Тодорке принес черте что. Ирод проклятый! И Нежа тут ни при чем! Эскель сдавлено рассмеялся, тихонько прихрюкнув, а Ламберт вмиг переменился в лице. По его глазам он сразу заметил, как теперь радуется его вечно недовольный собрат своим мутациям. К ним-то никакая зараза из-за них не цепляется. А то тоже ходил бы сейчас и чесал, на манер муженька Тоды. — … и не говори такого о мужике Тоды, потому как порядочный он! — услышал краем уха обрывок фразы Эскель и бросил взгляд на собрата. Тот уложил ложку в тарелку и взялся за хлеб. Видать от новостей таких аппетит пропал. — Да все вы одного племени. Головой не той думаете! — Вида! — Ну добро, — вмешался в разговор Ламберт, не выдержав этой перепалки. Хватит уже ему подробностей на сегодня. — Где ваша Нежа живет? Наведаюсь к ней. — За мостом. Вот как вышли за ворота и… — женщина опомнилась и отпрянув от стола, вскочила. — Я сейчас вам принесу кое-чего! Вы кушайте, кушайте пока. Помялась немного, а затем суетливо подскочила к двери и вышла прочь. Эскель как покончил с похлебкой, взялся за хлеб, вертя ломоть в пальцах. — Сам сходишь? — поинтересовался он у Ламберта. — Ты ж не любишь все это… — Отродье, — закончил ведьмак вместо собрата. — Терпеть не могу, но управлюсь. А ты вон в замок наведайся лучше, к зазнобе своей. А то неясно еще сколько дней прошляемся по лесам. — Уверен, что помощь не нужна? — С бабой уж совладаю как-нибудь. Ты мои методы знаешь, — Ламберт небрежно вытер рукавом рот и вознамерился встать, как внезапно в камору ворвалась Вида. — Потому и предлагаю помощь, — проворчал Эскель, взглянул на запыхавшуюся женщину. — Вы вот что, — затараторила она, ринувшись к Ламберту и всучив ему моток алых шерстяных ниток. — Возьмите клубок и… — Идти по клубку? Должно быть шутишь? — скептично выгнул брови ведьмак. — Без него вы хату ворожейки не отыщете, — нахмурилась жена кузнеца. — Вот дурная баба! — вмешался Орм. — Тут дело важное, а ты с клубками своими лезешь! — Да что ты привязался?! Мне вон соседка дала, чтобы я… — Вида внезапно замолчала, понимая, что взболтнула лишнего. — Непутевая. Еще не хватало, чтобы деньги из дома выносила на всякие непотребства, — вздохнул кузнец и опрокинул в себя кружку с самогоном. — Так что с клубком-то? — поинтересовался Ламберт сжимая в перчатке моток. Особо мнительным он не был, но алая нить точно напоминала ему ту, которой был обмотан алтарь. Бросив взгляд из-за плеча на собрата, он заметил, что тот его подозрения разделял. — Выйдите за ворота, перейдите мост, бросьте на землю и скажите «К Неже веди», и он должен повести. — Звучит сомнительно. — Я-то сама не проверяла, но соседка говорила, что работает! И обратно вот так же. Только сказать надобно «в Ард Каррайг». — Уверен, что сам справишься? — вклинился Эскель, оприходовав уже второй кусок хлеба. Уж больно вкусный был, свежий, и мука на пальцах оставалась. — Коль чего случится, знаешь же где меня искать, — Ламберт взялся за мечи, бросив косой взгляд на бутылку с самогоном. Решив не пить, он закинул на плечо перевязь и направился к двери. — Пойду я. Встретимся у кузни на рассвете. Эскель кивнул, поднимаясь следом: — Удачи на пути, брат. — И тебе, — Ламберт кивнул в ответ и криво усмехнулся. Толкнул рукой дверь и был таков. Эскель тоже решил не рассиживаться. Откланялся, поблагодарил хозяев за гостеприимство и поспешил к выходу. Раз уж выдалась возможность, он намерен ее не упустить и провести с Дерой весь оставшийся день. А может и ночь, если повезет. Но прежде купец.***
Фредерика вздрогнула от стука в дверь и подскочила на локтях отрываясь от свитков. За окном уже опустилась темнота, а свечу она зажгла лишь одну. Ту, что стояла поближе к кровати. Киф заворочался рядом, лениво приоткрывая глаза. Пошевелил носом, принюхался как следует и хрюкнул. — Мутант это, — зевая проворчал он. — Запах характерный. Навоз и выпивка. Травница засуетилась, сползла с кровати и, поправив края дублета, пригладила пальцами волосы. Дух ее приготовления заметил, краем глаза наблюдая за девушкой и хорошенько потянувшись, поднялся с кровати, разминая лапки. Ну, коль соберутся миловаться, он видеть этого не хотел. Посему нужно придумать куда себя день на ближайший вечер, а того и ночь. — Войдите, — едва слышно пролепетала Дера, чувствуя, как внутри все подрагивает. Не зная куда деть руки, она торопливо спрятала их за спиной, непроизвольно выпятив грудь. Дверь тихонько открылась и на пороге, в самом деле, появился ведьмак. Он бесшумно зашел в комнату, и нащупав у замочной скважины ключ, на всякий случай провернул его разок-другой. Взглянув на взволнованную Фредерику, он непроизвольно улыбнулся, бросив короткий взгляд на ее часто вздымающуюся грудь. Выходит, волновалась и ждала. Даже несмотря на то, что распрощались они неоднозначно. — Эскель, — прошептала Дера, схватив приоткрытыми губами воздух, которого ей катастрофически перестало хватать. — А я тут… ну… позаниматься решила. — Вижу, — кивнул ведьмак, стаскивая со спины мечи и с плеча сумку. Прошел к креслу и осторожно сбросил все на пол, рядом с его коротенькими ножками. — Разыскала-таки сумки? Это хорошо. А я заказ нашел. Любопытный. На графиню меня даже вывел. — Ох и несет от тебя! — вмешался в разговор Киф. — Обмылся бы хоть, а то небось пьянствовал всю ночь, а потом в свинарнике откисал? Эскель нахмурился, а дух негромко рассмеялся. — Как знал! — воскликнул он. — Все вы, ведьмаки, любите поддать самогончика-то. Знаем уж. — Да мылся я, — заворчал ведьмак. — И как полагается! — Я ничего не чувствую. Не придумывай, — отмахнулась Дера. — Эскель, так что за заказ? — амбре от одежды ведьмака ее сейчас интересовало меньше всего. Ведьмак, уперев руки в бока, по-хозяйски глянул на камин. — Холодновато у тебя. Да и темно, как в склепе, — бросил он, заметив, что в углу, как раз за дверью, лежала стопка дров. У самого же камина нашлось место кочерге. Решив обогреть девицу, ведьмак взялся за растопку. Дело спорилось быстро. Фредерика мешать ему не стала, только коротко кивнула и дернула уголками губ, наблюдая как Эскель выложил поленья и применил Игни. Все, как всегда. Дрова занялись быстро, и комнату тут же озарило приятным светом. А пока еще едва ощутимый теплый дух начал потихоньку заполнять остывшие покои. — Значит о заказе, — негромко продолжил Эскель, сидя на корточках у камина и наблюдая за дровами, время от времени ковыряя их кочергой чтобы лучше разгорелись. — Нашла меня в городе девчонка и попросила найти ее товарищей — это если коротко. — А если длинно? — травница скрестила на груди руки, а заинтересовавшийся Киф подполз к краю кровати. — А если длинно, но без подробностей, дела обстоят так: когда-то в Ард Каррайг прибыла ведьма, аккурат в тот момент, когда город заполонили крысы. Твоя мать только явилась в замок и потихоньку обживалась. Ведьма эта, пришла с предложением к ней. Мол так и так, за услугу изведет крыс. Назвалась Крысоловкой. Графиня, конечно же, согласилась. И вроде они условились и полюбовно разошлись. Крыс ведьма выгнала из города, а когда пришел черед за оплатой, графиня… — Дай угадаю, — фыркнула девушка. — Отказалась? — Отказалась, — кивнул ведьмак, всматриваясь в пляшущие язычки пламени. Сжав в руках кочергу, он продолжил: — Значит погнала она ведьму взашей, а та возьми и обозлись. Но долго она не терзалась, а решила взять оплату сама и берет до сих пор. — Детьми… — ошеломленно прошептала Фредерика. — Боги… — Верно, — вздохнув, Эскель кивнул. — Ребятишек уже пропало предостаточно. Их родные наняли меня и Ламберта, чтобы разобрались со всем и вернули детей обратно. Вот только веры в то, что они живы у нас нет. Как и нет идей, чем побороть эту ведьму. — Черт, — рыкнула травница и принялась мерить шагами комнату. — Проклятая, старая гадина! Да какой из нее правитель? Почему не приняла меры? Почему допустила эти бесчинства? — Знать не знаю, но после разговора с графиней я понял, что до народа ей дела совсем нет. Так что может и не такая уж и плохая идея, если ты займешь ее место? А то глядишь, тут и править будет некем. Фредерика ничего не ответила, однако метаться по комнате не перестала. Злость так и распирала ее, и откуда она взялась травница не понимала. Как и не понимала, какое вообще ей дело до жителей столицы и их проблем. Ведь единственное, что ее должно волновать — это возможность сбежать и выйдет ли до заморозков добраться в Ковир. Но, отчего-то после слов ведьмака сердце сжалось, а от ярости запекло в груди. Жалостливой она не была и больше привыкла заботиться о себе, но мысль о том, что от рук матери могут пострадать неповинные люди, словно обухом ударила по голове. Ровно, как и тогда, в Пацыкивке, когда ей отчаянно захотелось помочь местным невзирая ни на что. — Я… я могу попробовать разузнать что-то о ведьме этой, — внезапно предложил Киф. — Если она кто-то вроде Вирявы… ну, дитя Матери, я ее почувствую и укажу, где искать. — Ламберт отправился к ворожейке местной, — отставив кочергу, Эскель убедился, что камин горит как полагается и встал. — На рассвете встретимся с ним у кузнеца и поглядим что он там разузнал. А ты лучше за Дерой присматривай. Ей твоя помощь нужнее, и… — Я за ночь управлюсь, — воодушевленно воскликнул дух и вскочил на задние копытца. — Пока вы тут миловаться будете, я может и Ламберта вашего найду. Прослежу, чтобы не стряслось с ним ничего. Коль тут ведьма поселилась, то вся нечисть под ней ходить будет! А мы ведь не знаем сколько ее тут ошивается! — Он прав, — остановившись у окна, Фредерика засмотрелась на пляшущие блики на стекле. — Если все произойдет так, как в Пацыкивке, то лучше перебдеть. К тому же, не должны жители столицы отвечать за проступки моей матери. Тем более своими детьми, — сделав короткий вздох, она нахмурилась замечая, как позади замаячил ведьмак, судя по отражению. — А я пока почитаю в книге, которую ты мне подарил: «О ритуальных растениях», чем эту мерзость отсюда выгнать. Или по крайней мере, как обезопасить людей. — Говоришь так, будто тебе не все равно, — усмехнулся Эскель и опустил руку на худое плечо девушки, бережно огладив его пальцами. — Подумай над моими словами, Дера. Народ тебя поддержит, вот увидишь. Только… — Только я не знаю нужно ли мне это. К тому же… я ведь даже не знаю, как ужиться с матушкой, а ты говоришь о правлении, — с грустью в голосе закончила девушка, рассматривая поблескивающие в отражении янтарные глаза. — Может быть тебе это неприятно слышать, но ты ведь знаешь, что я прав. — Неприятно, — согласилась травница. — Вот только я не готова. Единственное, на что я способна — это помочь вам и сделать что-то для людей, и… — Конечно мое мнение мелкое, как и я, — встрял в разговор Киф, спрыгнув с кровати. — Но, сдается мне, если народ узнает кто посодействовал ведьмакам и коль дело ваше выгорит, то они сами пойдут за тобой! К тому же люд должен знать правду! — он едва слышно стукнул об пол копытцем. — Я гляжу ты тот еще революционер, — улыбнулась травница. — Поговорим об этом потом. Для начала, разузнай все что можешь. И главное — позаботься, чтобы с Ламбертом ничего не случилось. — Как прикажете, моя госпожа, — насмешливо и очень неумело откланялся дух и засеменил к выходу. — Вот прихвостень, — фыркнул Эскель, нахмурившись, а Дера лишь тихонько рассмеялась. Как только дух просочился в щель между полом и дверью, в комнате повисла тишина. Обхватив себя руками, травница неустанно всматривалась в окно, замечая, как за ним замелькали белые точки. — Снег пошел. Первый в этом году. Рановато что-то, — тихонько шепнула она, чувствуя как рука ведьмака скользнула по предплечью, а к спине прижалась его горячая грудь. — Успели бы вы только на зимовку в крепость. — Я же говорил, что на севере холодает раньше. Успеем, — окончательно осмелев, он обхватил Фредерику руками и прижал теснее к себе. Зарывшись носом в ее ароматные и необычайно мягкие волосы, он прикрыл глаза, сделав глубокий вдох. — Тут до крепости рукой подать. Двое суток, и то если не торопясь. Главное, чтобы мост через Гвенллех не замело, а то он единственный. — Если заметет, останетесь со мной. В замке, — сама не понимая почему и зачем, предложила Дера. — Уже не торопишься сбежать, — усмехнулся Эскель, коснувшись губами края оттопыренного ушка, которое отыскал среди светлых прядей. — Помнится мне, на днях ты рвалась сигануть из окна. Ох женщины, поди разбери что в ваших головах творится… — Ты же знаешь как я порывиста, — от такого прикосновения по коже пошли мурашки. Фредерика невольно откинулась, прижавшись к ведьмаку теснее. Запах от него, конечно, шел. В этом Киф был прав. Однако имело ли это значения после таких нежных прикосновений? — К тому же, — прикрыв глаза, она склонила голову, позволяя ведьмаку скользнуть губами к шее, — бесконечно сбегать даже я не смогу. — Вижу наше путешествие не прошло даром? — Ты великолепный учитель. Пусть и занудный, как настоящая жрица Мелитэле. Эскель ничего не ответил, услышав, как участилось дыхание травницы. А может, его собственное дыхание? Сейчас, за колотящимся в ушах сердцем едва ли можно было разобрать. Руки сами собой опустились к округлым бедрам, огладили их изгиб, а пальцы бесцеремонно добрались до завязок на штанах. Думать получалось с трудом, а говорить и подавно. Значит язык прикосновений вполне себе мог бы спасти положение. К тому же Фредерика была так отзывчива. Как оказались на кровати, ведьмак не понял, собственно, как и травница. После того как он ощутил на своих губах жгучий поцелуй ее горячих губ, все остальное прекратило свое существование: замок с его несносной графиней, заказ на Крысоловку, да и сама комната со всей ее немногочисленной мебелью. Фредерика ахнула, когда ее спина коснулась мягкой шкуры, которая лежала на кровати, а тяжелое тело Эскеля придавило сверху. Снова найдя его мягкие губы своими, девушка торопливо пыталась вытащить из-под себя свитки. Однако, она и не заметила, как рубаха оказалась распахнута и кожа на обнаженной груди покрылась мурашками из-за легкой прохлады и влажных поцелуев. В этот момент свитки тоже перестали существовать. Эскель целовал ее настойчиво и с чувством, так как любил и как нравилось ей самой. Фредерика сдавленно постанывала в его руках, цепляясь пальцами за куртку и рубаху, в попытках снять их. Они до боли раздражали ее, мешали соприкасаться с горячей кожей, наслаждаться близостью с желанным телом. Ведьмак же торопился так, словно за ним гналась свора собак. Торопливо сдернув с Деры штаны, он взялся за свои, упираясь рукой в кровать у головы девушки и дергая пальцами ставшие вмиг непослушными завязки. Травница закусила губу и решила воспользоваться моментом, не желая отдавать инициативу в руки нетерпеливого ведьмака. Достаточно было одного толчка, чтобы кровать жалобно скрипнула, и она с Эскелем поменялись местами. Разведя пошире бедра, Фредерика бесцеремонно уселась на него и тут же отклонилась назад, удивительно ловко увернувшись от потянувшейся к ней руки. — Ты слишком торопишься, — шепнула она, нарочито медленно схватившись пальцами за края рубахи. Неторопливо подняв ее, она аккуратно вынырнула из горловины и отбросила ее словно какую-то тряпку в сторону. Замечая ошалевший взгляд ведьмака, Дера не сдержала лукавой улыбки. Он бесстыже любовался ею, а она стала ловить себя на мысли, что получает от этого непередаваемое удовольствие. Ей больше не хотелось прятать свои несовершенства под одеждой, не хотелось превращаться в луковицу, натягивая многочисленные предметы гардероба лишь бы выглядеть, как подобает аристократке. С этим мужчиной ей хотелось быть собой. Открывать себя всю и не бояться получить осуждающий взгляд и насмешки в ответ. С ним ей не хотелось быть аристократкой, а все наставления матушки казались сущим абсурдом. Добравшись до рук ведьмака, травница переплела их пальцы и тут же уложила на свои бедра. — Вот так. И не вздумай убирать их, — шепнула она, потихоньку приспуская непослушные ведьмачьи штаны. Эскель с готовностью кивнул и даже приподнял бедра, чтобы облегчить девушке задачу. И это не осталось незамеченным. В награду она одарила его соблазнительной улыбкой и полным желания взглядом. — Холера, — выдохнул ведьмак, заставляя девушку негромко рассмеяться. — Что ты со мной делаешь? — Пока еще ничего, — улыбнулась Дера и не глядя нащупала естество ведьмака, поглаживая и направляя его рукой. Все-таки Эскель не соврал. Пусть и совершенно лишенный осмысленности взгляд говорил сам за себя. Точно так же, как и то, что ощутили ее пальцы и ладонь. Фредерика приподнялась на коленях, немного помедлила и осторожно опустилась обратно. А когда внутри стало тесно и чувство заполненности вскружило голову, она не сдержала первый стон. Запрокинув голову назад, и не дожидаясь, когда отступит дискомфорт, травница начала двигать бедрами медленно, плавно и неритмично. Ведьмак послушно сжал пальцы на ее бедрах, чувствуя, как поддалась гладкая кожа под шершавой ладонью и улыбнулся. — Милая, представь ,что едешь на Стебле, — с нескрываемой, но совершенно безобидной насмешкой шепнул он. — Но-но, Эскель. Кажется, я не разрешала тебе говорить, — усмехнулась девушка в ответ, внезапно замерев. — Как и не разрешала убирать рук. Улыбка исчезла с губ ведьмака, а его грудь заходила ходуном. Кто бы мог подумать, что такой тон заставит все его нутро подрагивать и распаляться. Фредерика прижала ладони к его твердой груди, чувствуя, как напряглись под ними мышцы. — Не шевелись, не прикасайся и не говори без моего дозволения, — облизнув нижнюю губу, шепнула она. Ведьмак замер, задышав шумно и поверхностно, словно огромный и жутко недовольный зверь. Однако все-таки стал удивительно послушен. Травница улыбнулась, чувствуя, как слабо содрогнулось ее лоно. Одно только чувства единения с этим мужчиной вскружило ей голову. Боги, она и сама едва сдерживается, а что уж говорить о ведьмаке? Ждать больше не хотелось, да и она не смогла бы. Сжав пальцы на испещренной мелкими шрамами ведьмачьей груди, Фредерика неторопливо задвигалась точно так, как советовал Эскель: будто бы она взобралась в седло и пустила Стебля рысью. А когда услышала негромкое сопение, поняла, что все делает правильно. Запрокинув голову, она непроизвольно выгнула спину продолжая приподниматься и опускаться, вжимаясь коленями в мягкую шкуру. Ворс приятно щекотал вмиг ставшую чувствительной кожу, заставляя ее покрываться мурашками, а плечи непроизвольно вздрагивать. Каждое движение Деры вызывало такое же ответное: удивительно плавное, но вместе с тем настойчивое. Внизу, где соприкасались их тела, травница ощущала пока еще едва ощутимую пульсацию и казалось, что достаточно нескольких движений, чтобы добраться до желанного пика, как внезапно до ее слуха донесся негромкий, хриплый голос: — Позволь… позволь прикоснуться к тебе. От этой мольбы у Фредерики все внутри напряглось и задрожало и, кажется, эта дрожь передалась ведьмаку. — Позволяю, — шепнула Дера в ответ и в следующее мгновение янтарные глаза оказались совсем рядом. Они смотрели на нее томно и с таким невообразимым желанием, с каким не смотрели еще никогда. Обхватив талию одной рукой, второй Эскель коснулся ее волос, запутывая в пальцах пряди и оттянув назад. Фредерика с готовностью запрокинула голову, обнажив тонкую шею. Веки сами собой опустились, а напряжение внутри все продолжало усиливаться. Травница слышала стоны, но не могла разобрать кому они принадлежали. Чувствовала какой крепкой хваткой ее держат, ощущала распирающую тесноту и наслаждалась каждым мгновением их близости. Наслаждение подкралось незаметно, накрывая волной, выбивая весь воздух из легких и воспаряя громким стоном к потолку. Дрожь расползлась по всему телу, заставляя прижаться грудью к груди Эскеля, а пульсация в лоне сорвала с губ ведьмака утробный то ли рык, то ли стон. В груди все полыхало, настойчивые толчки не прекращались, а под плотно закрытыми веками рассыпались мириады разноцветных бликов, горя ярче чем звезды на каэдвенском небе. Наваждение скоро схлынуло. Так же неожиданно, как и захлестнуло. Фредерика распахнула глаза, обвила руками влажную шею ведьмака, чувствуя, как мокрые пряди прилипают к ее разгоряченной коже. Рухнув на мягкую шкуру, ей вдруг подумалось, что это было лучшее, что происходило с ней за последние несколько дней. Внутри расползался приятный трепет, в голове было пусто, а с губ рвались сотни признаний, которые едва ли можно было озвучить. Ведь дыхание все еще не выровнялось, а язык совершенно не слушался. Однако, Эскель лежать не собирался. Устроив под одеялом и тяжелой шкурой Деру, он неторопливо вскочил с кровати и найдя в полутьме свою куртку, которая оказалась на спинке кресла, зашарил по карманам. — Что такое? — кутаясь в покрывало, Фредерика высунула только глаза и уставилась на ведьмака. — Погоди, сейчас, — ворчал тот в ответ, с несвойственной для себя суетливостью, тряся несчастную куртку. Внезапно что-то блеснуло в полутьме и звякнуло об пол. Эскель торопливо наклонился, а Дера приподнялась, пытаясь высмотреть что же это было. Вот только ведьмак в мгновение ока оказался на кровати. Усевшись на краю, он протянул травнице сжатую руку в кулак. — Прости что так… необычно. Хотя, я вообще не знаю, как это делается. Слышал только, что нужно преподнести что-то. Все-таки клятвой мы обменялись, значит… — Эскель неловко почесал в затылке и тяжело вздохнул, пытаясь подобрать слова. — У нас намечается нездоровая тенденция, — пробурчала Дера. — Согласен, — нервозно рассмеялся ведьмак, отведя взгляд в сторону. Нужно было решаться, а слов приличных, как назло, не было. — В общем, Фредерика, я хочу, чтобы ты приняла этот дар, в знак… черт… как же там говорят… — Я согласна, — улыбнувшись, ответила травница, скидывая с себя все лишнее и подползая к ведьмаку. Кожу тут же захолодило, поэтому она постаралась сесть как можно теснее к Эскелю. — Согласна. Я ведь уже говорила тебе. И не было нужды покупать это, как и волноваться тоже, — она протянула ладонь, увидев, как небольшое посеребренное колечко на тонкой, кожаной веревочке, легло на нее. Эскель едва сумел выдохнуть, наблюдая, как Дера сжала пальцы в кулак и бросилась к нему в объятья. Руки сами легли на все еще влажную, но горячую талию, прижимая травницу теснее. — Спасибо, — едва слышно прошептал он. А когда объятья перестали согревать, они забрались под колючее покрывало, закутались в теплую шкуру и молча слушали, как потрескивают затухающие дрова в камине, как стучит по окну неизвестно откуда взявшаяся метель, а стражники негромко вышагивают по коридору, ругаясь и позвякивая доспехами. Наверняка их кто-то услышал, и завтра придется прятать взгляд от матери, ведь той обязательно донесут. Однако это будет завтра. Сегодня же, хотелось, чтобы эта метель не прекращалась, камин никогда не затухал, а размеренное сердцебиение ведьмака стало самой лучшей колыбельной.