О дитя, иди скорей
В край озёр и камышей
За прекрасной феей вслед
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.
( У. Б. Йейтс «Потерявшийся малыш»)
Мотоцикл молнией сверкает в темнеющем небе, подобно комете из стали и огня. Позади остается лишь шлейф от пламени и дыма, а грохот его двигателя тонет в громких всхлипываниях водителя. — Я не могу в это поверить! Лили и Джеймс Поттер. Убиты… — приглушенные бормотания водителя превращаются в рыдания, и он срывает с себя очки, сквозь которые уже невозможно видеть — из-за слез. – Вот проклятие, чертовы очки! На короткое мгновение мотоцикл угрожающе накренивается в вечернем небе, в тот самый момент, когда водитель транспорта поднимает свои затуманенные очки на широкий лоб. «Так лучше. В конце концов, сейчас я вижу это небо… Вот черт, только подумать, бедные Лили и Джеймс, сраженные намертво этим чудовищем. И бедный Гарри, оставленный сиротой, не имеющим никого в этом огромном мире, кто мог бы позаботиться о нем, исключая парочку маглов». Водитель громко высмаркивается в рукав своего крепкого кожаного пальто и вытирает глаза огромными руками. Неожиданно он моргает, потому что перед ним в угрожающей близости оказывается земля, стремительно приближающаяся под странным углом, и водитель направляет мотоцикл вверх, изрыгая проклятия. И пока он продолжает лететь через синее вечернее небо к месту назначения, которое находится далеко отсюда, он и не подозревает, что маленький сверток отцепился от коляски мотоцикла и теперь быстро мчится к земле.***
— Наконец-то, вот они, — пожилой мужчина с длинными седыми волосами и бородой в ожидании поднимает свое лицо и вглядывается в темное небо. Он приветствует долгожданного водителя, который появляется из темноты на заколдованном мотоцикле, дружеским кивком. — Я надеюсь, все прошло хорошо, Хагрид? Гигантский мотоциклист опускает свой транспорт с глухим ударом на тихую пригородную дорогу и с визгом тормозов останавливается перед пожилым мужчиной. — Даже отлично, профессор Дамблдор! Совершенно никаких проблем. Он хороший мальчик, маленький Гарри. Он был тихим, как мышка. Я не слышал ни звука, с тех пор как мы пролетали над Уэльсом. Поторопитесь, лучше не будить его сейчас. Я думаю, он все еще спит, — Хагрид ласково смотрит на коляску, но в следующий момент выражение ужаса застывает на его невзрачном лице, с видом полнейшей катастрофы. — О, нет. О! нет! — Что такое, Хагрид? — резко спрашивает пожилой мужчина, чувствуя, что что- то случилось. И кому так не покажется, если выражение лица Хагрида говорит само за себя? Сопровождающая Дамблдора пожилая леди, одетая в зеленую мантию, спешит к мотоциклу. — Что-то не так с маленьким Гарри? — О нет! — гигант садится на тротуар, судорожно всхлипывая. — Его нет здесь. Он исчез. Я… Должно быть, я выронил его по дороге… Маленький Гарри Поттер пропал! — Что Вы сказали, мистер Хагрид? — лицо леди, одетой в зеленое, бледнеет. — Святые небеса! Ты выронил его, пока летел? Разве здесь нет ремня безопасности? Это ведь мотоцикл Сириуса Блэка! Я не думаю, что он считал нужным использовать ремень безопасности… О, Боже! Маленький ребенок может лежать где-то мертвым, разбившись о землю… — она закрывает лицо руками, а спустя секунды раздаются короткие сдавленные всхлипы. — Исчез, как его бедные мама и папа! — Исчез? — пожилой мужчина замирает на мгновение, уставившись в пустую коляску. А затем, когда наступает осознание необратимого, он глубоко вздыхает и садится на тротуар рядом с гигантом. — Исчез. А мы ведь надеялись, на какой- то безумный миг, что он был Мальчиком, Который Выжил… Нет, не вините себя, мистер Хагрид! Это несчастный случай, я уверен, просто еще одна бессмысленная трагедия, хотя эта ночь видела уже достаточно трагедий. — Исчез, — невыразительно говорит леди. — Бедное дитя! Профессор Дамблдор, нам следует взять несколько метел, чтобы полететь и попытаться хотя бы найти его. Мистер Хагрид, у вас есть хотя бы предположение, где могла произойти эта трагедия? — Я не могу сказать, профессор, — гигант смущенно качает головой, а слезы снова бегут по его лицу. — Он умер, не так ли? Бедный маленький Гарри! — Умер? Боюсь что да, мистер Хагрид, — голос пожилого мужчины дрожит. — Падение могло очень быстро убить ребенка. И нет смысла искать его, Минерва, он может быть где угодно, — его древнее морщинистое лицо выглядит еще старше в этот момент. — Гарри Поттер, мальчик, который выжил после проклятия лорда Волан-де-Морта, исчез навсегда.***
— Где ты нашел это? — Прутик светит своим фонариком и выжидающе смотрит на сверток в руках своего друга Листика. — Недалеко, — Листик смотрит вниз на маленькое существо, которое держит в руках, и издает несколько успокаивающих птичьих щебетаний. Младенец улыбается во сне, который не потревожен ничем. — Человеческое дитя? Ты не можешь оставить его, — тихо говорит Прутик. — Ты же знаешь об этом, не так ли? — Знаю, но я оставлю его. Я нашел его, мне его и растить, — Листик не отрывает глаз от ребенка, боясь, что он исчезнет. — Ты не можешь оставить его, Листик, — Прутик качает головой, упорно не соглашаясь со словами друга. — Это против Древних Законов. Ты же знаешь, я не возражаю против нарушения некоторых из них — тем более, так веселее; Королева Фей все равно создаст новые — но Древние Законы — это совсем другое. Если ты возьмешь человеческое дитя, ты должен отдать им взамен одного из своих, так, чтобы они не заметили, иначе родители будут расстроены. Но у тебя нет ни одного своего ребенка, это означает, что ты не можешь оставить себе человеческое дитя. Ты должен вернуть ребенка назад к его родителям. — Нет, — Листик дотрагивается своим маленьким, бледным пальцем лба ребенка. — Люди не хотят этого ребенка. Они бросили его. Он летел по воздуху вниз, и я поймал его. Это делает его моим, разве нет? Прутик наклоняется над младенцем и направляет свет на его маленькое личико. — Полная бессмыслица, Листик. Это прекрасный ребенок — почему они вдруг захотели его бросить? Прошли века с тех пор, как люди бросали своих детей, между прочим. Я не думаю, что они сделали это сейчас. Ты действительно должен вернуть его назад. — Но я даже не знаю, кто его родители или где их найти. Он просто свалился с неба, как падающая звезда. Я не видел никого, только след от огня в небе, перед тем, как он упал. И кроме того он ранен! — в больших темных глаза Листика появляется триумфальный блеск. Слова сами вырываются у него, требуя немедленной и безоговорочной победы. — Вот почему они не захотели оставить его. Ты знаешь, что нам разрешено оставлять себе раненых детенышей животных, которых бросили их родители; как тогда, когда я получил себе Волка в первый раз. — Листик с нежностью хлопает огромное серебристо-серое животное, стоявшее рядом. — Этот же Закон можно применить и для человеческих детей, как ты думаешь? — Но он не выглядит раненым, — Прутик сомнительно посмотрел на младенца. — Волк потерял лапу, когда ты его нашел, а этот, кажется, чувствует себя превосходно. На его лбу только маленькая царапинка, и он не выглядит обескровленным. Я уверен, это можно легко вылечить. Люди не выбросят идеального ребенка только из-за чего-то маленького, как эта царапина. — Дотронься до раны, и ты увидишь, — с нетерпением говорит Листик. — Это больше, чем просто царапина. Другой фейри легко дотрагивается до царапины ребенка, и выражение бескрайнего удивления появляется на его маленьком бледном лице. — Но… Но здесь есть что-то! Это подобно какому-то расщеплению, обломку… Это похоже на отголосок разбитой души! — его голос переходит в шепот. — Как такое вообще может быть? — Вот именно! Я знал, что ты тоже почувствуешь это! — Листик улыбается. — Ты не понимаешь, Прутик? Это то самое, из-за чего родители бросили его. Из-за этого обломка, — и глаза его в этот момент сияют. — Возможно, ты прав на счет этого всего, — его друг медленно кивает головой. — Очень забавная история! Я удивляюсь, как отколовшийся кусок души смог оказаться внутри него? Я никогда не слышал о подобном. — А кто знает? — Листик пожимает плечами. — Возможно, какой-то человеческий волшебник напутал что-то с магией и не смог ее контролировать. Люди — ужасные маги, и каждый это знает. Половину всего времени они трясут этими смешными палочками — чудо, что они еще никому не выткнули глаза, — он снова смотрит на младенца с нежной улыбкой. — Но я тщательно обучу всему маленького Ветра, он будет отличным магом. Несколько мгновений Прутик растерянно стоит, осмысляя все, что только что узнает, а затем говорит: — Послушай, Листик, я не думаю, что его следует называть «Ветер». Конечно, это прекрасное имя, но он человек, а «Ветер» — нечеловеческое имя. Люди любят странные длинные имена, а не такие простые. Ты должен придумать ему длинное имя, — он внимательно всматривается в покрывало ребенка. — Подожди, на одежде, в которую он завернут, есть буквы, — Прутик указывает на несколько извилистых букв, вышитых на покрывале ребенка. — Написано Гарри. Должно быть, это его имя, ты не думаешь? — Гарри, — Листик на мгновение задумывается и шепчет незнакомое ему имя снова и снова, после чего кивает. — Да. Я полагаю, что это его имя. Оно ему подходит. Немного длинное, конечно, но, видя, что он человек, по-другому и быть не может. Два фейри стоят в полной тишине несколько секунд, глядя на маленького ребенка, но Прутик первым нарушает молчание: — Итак, что нам следует делать с обломком внутри него? Может, ты попытаешься его вытащить? Этот обломок разбитой души может причинить ему боль, если ты его оставишь, подобно занозе, оставленной в твоем пальце. — Конечно, я мог бы вытащить обломок, это довольно-таки легко. Но не знаю, стоит ли. Теперь это часть Гарри, даже если это разные души. Это выглядит довольно… — Листик хмурится, чтобы найти нужное слово своим мыслям… — печальным. Да, я думаю, это выглядит немного печально. Но Гарри должен быть одним из тех, кто решит, что дальше делать с обломком. Когда он станет старше, то решит. Я имею в виду, это ведь его обломок, не так ли? Возможно, он захочет оставить его. Ребенок тихо шевелится во сне и потирает маленьким кулачком лобик. — Я думаю, такое возможно, — Прутик смотрит на ребенка с озадаченным видом, вздыхая. — Итак, раз ты решил оставить ребенка себе, я думаю, что тебе придется растить их обоих — Гарри и его Обломок. — Странно, не так ли? Царапина выглядит почти как молния, — Листик кивает на слова друга и гладит царапину на лбу ребенка. — Как молния? — Прутик с сомнением смотрит на маленькую красную отметину. — Я думаю, она выглядит как удар о ветку дерева по пути к земле с небес. — Это молния, — мягко возражает Листик. — И когда он станет старше, я буду рассказывать ему красивые истории о темных небесах и серебристой молнии, о заколдованном ребенке, падающем с неба. — Ты рассказываешь удивительные истории, Листик, — улыбается Прутик. — Даже Королева Фей никогда этого не отрицает, несмотря на то, что она многого в тебе не одобряет. Гарри понравится слушать твои сказки, я в этом уверен. — После секундной паузы он шепчет: — Как ты думаешь, Обломок услышит твои истории тоже? Или ты думаешь, что он слишком слаб, чтобы услышать? Лиф целует неровный шрам на лбу у ребенка и спокойно отвечает: — Мы узнаем об этом…