Сложности дипломатии

Базар оказывается впервые в бане лишь спустя год его супружества с Вадимом. Выходит это каким-то неведомым для него самого образом. Просто как-то не хотелось мыться вне дома. Летом он использовал реку, а в зимы просто обтирался тряпицей. Даже после появления Максармы Базар так и не вошёл в баню и обходился лоханью с горячей водицей. Ему было не привыкать. Его народ, помня ещё о своих кочевничьих корнях и часто отбывающий в степи для наживы, не был склонен мыться постоянно, как это делали русичи. Когда Базар вышел замуж, то дедушка велел ему как можно меньше проникаться традициями медвежьих земель. И, может, Базар бы придерживался наказа, если бы не был столь любопытен и жаден до новых впечатлений. Он был наслышан о банях, но совершенно не представлял, чем они могут нравиться. Однако Вадим и его брат стабильно посещали эту отдельную избушку из раза в раз, и если бы Базар не ушёл тогда от супруга, то отправился бы в баню гораздо раньше. Баня казалась ему волшебным домом, войдя в который он мог бы познать русскую душу и сам стать ближе к своему мужу. — Баня? — переспрашивает Вадим, валяясь на печи и поглаживая спинку Максармы, спящей у него на животе. — Ты разве не был? — Стал бы я спрашивать, если б был? — Во дела! — Вадим чешет подбородок и усмехается. — Ну, царевич, это немедленно нужно исправить! Будешь теперь со мной всегда ходить. Базар тушуется, потому что совсем не по-царски, если он окажется в бане с Вадимом, не зная правил поведения, и просто опростоволосится. Нет, ни в коем случае! — Я пойду один! — после небольшой заминки он добавляет резко: — С Марой. Мы пойдём с ней вдвоём. Так что вели готовить баню! — Так я могу с вами... — Ты не слышал моего приказа? — грозно фыркает Базар, беспокоясь, как бы Вадим не принялся настаивать. Слишком неловко будет, да и Вадим наверняка примется над ним потешаться. Такого Базар стерпеть не сможет. Вадим долго смотрит на него, качает головой с усмешкой, словно знает его мысли. Раздражает. Как же часто Базара раздражает его муж. Вечно строит из себя всезнающего и лукаво поглядывает вместо того, чтобы помочь Базару до того, как тот упадёт в канаву. Да, и такое бывало... И всё же Вадим поднимается с печи, передаёт Максарму и вызывает Петруху, чтобы для Базара приготовили самую душистую баню. Базар не понимает, в чём различие душистой и не душистой бани, но всё равно весьма доволен, пусть и пытается всячески скрыть победоносную улыбку. Волнение охватывает его. Конечно, ничего необычного в бане нет, однако Базар всё равно грезит о волшебстве. Он уже ранее обходил баню и даже заглядывал внутрь, когда Вадима не было дома. Базар знает, где находятся лохани и веники, знает, что веники отличаются по дереву, из которого они сделаны, знает, где расположена кадка с холодной водой. Слыхивал он и о том, что можно добавить немного масел во время посещения, и баня заиграет иными красками. Об этом ему сказывал супруг Главы медведей, принёсший эту традицию из купален Византии. Базара завораживает идея бани. — Может, мне пойти с тобой? — предлагает Вадим в последний раз, когда Базар забирает у него голенькую готовую к своему первому мытному дню Максарму. — Попарю тебя хорошенько? Будешь дрыхнуть без задних ног! — Сам «дрыхни», — Базар величественно вскидывает подбородок. Вот ещё! Вечно его вгоняют в краску Вадимовы замечания — недавно тот выдал, что Базар храпит по ночам, и с тех пор на него дуются, да. Что за дерзкие высказывания?! — Я сам разберусь. — Как скажете, Ваше сиятельство, — Вадим шутливо кланяется, и Базар закатывает глаза. Когда там предвидится очередная война? Базар мечтает стать вдовцом! Завернув улюлюкающую Максарму в простынь, Базар направляется к бане, что пышет жаром. — Натопили так натопили! — радуется Петруха с улыбкой от уха до уха. — Супруг Советника! А Вы что ж без хлебца да соли? — О чём ты? — хмурится Базар. — Так Вы ж раньше банника не приветствовали! Нужно было с гостинцем, чтоб не обжёг! — Глупости какие! — слыхивал Базар про здешних домашних духов и нечисть, да только сколько жил, ни одного не видывал. Вот уж точно байки! Жар опаляет щёки Базара, когда тот входит в предбанник. Здесь ещё относительно прохладно, однако стена у печи горяча. Максарма изумленно пыхтит в простыне на лавке, пока Базар снимает свой шёлковый расписной халат специально для водных процедур и оставляет его на крючке. Проползая по лавке, голенькая Максарма хватается за мыло и норовит засунуть его себе в рот, но Базар успевает вовремя отобрать вонючий сухой кусок, из-за чего у дочери начинается истерике, но быстро затихает под суровым взглядом родителя. Базар расплетает косы, берёт Максарму на руки и открывает дверь в баню. Ох... Раскалённый воздух жжёт кожу. Базар задыхается в первое мгновение, потому что тяжело втянуть кислород носом. Это никуда не годится! Баня ему совсем не нравится! Сделав пару шагов внутрь, Базар стискивает зубы и садит дочь на нижний полок. Он бы сбежал, да только уверен, что Вадим на него поспорил, а значит, что ждёт с нетерпением, когда его супруг сорвётся. Не дождётся! Деловито Базар начинает осматриваться, выбирает себе берёзовый веник и плещет пару ковшей воды в невысокую лохань. Он слыхивал, что для пущего пару нужно вылить горячей водицы на печь, но рисковать он не решается. Максарма тихо сидит на полке, разглядывая с любопытством, чем занимается папа, и, кажется, ей совсем не трудно находиться здесь, в отличие от Базара. В бане нужно сидеть и греться. А потом мыться. Именно так Базар и поступает. Взбирается на высокий полок, обдав его ледяной колодезной водой, чтоб не обжечься, и притягивает к себе дочь, устраивая её между ног. Они оба замирают. Максарма поднимает голову и ловит ладошками чёрные длинные кудри Базара для игры. Базар совсем не против, потому что, откровенно говоря, здесь скучно. Через минут пять, которые мерещатся как все полчаса, он уже начинает сожалеть о том, что не взял Вадима с собой. Кожа покрывается сеткой из капелек пота, и всё тело начинает неимоверно чесаться. Не самое приятное ощущение, чтобы Базару хотелось ходить сюда каждый день, как это делают медведи. Базар почти раздирает кожу давно нестриженными ногтями, и катышки грязи забиваются под ними. Одно лёгкое прикосновение, и серые комочки мёртвой кожи собираются по всему телу. Удивительно, но они есть даже на Максарме! Базар и подумать не мог, что настолько грязен. Взяв в руки мыло, он принимается намыливать дочь и себя, чтобы смыть все нечистоты. Максарма хохочет и визжит, и Базар тоже улыбается, поливая её из ковша. А баня — это не так уж и плохо. Липко и жарко, но если справляться быстро, то даже приятно. Приятно чувствовать себя чистым, когда грязные катышки остаются в мыльной воде, а Базар свеж и пахнет лишь мылом. Возможно, в следующий раз он отправится сюда с Вадимом, и тот покажет ему совсем иное омовение, учитывая, что Базар так и не разобрался с веником. Нагнувшись над лоханью, он смывает серую воду с волос, вдруг понимая, что теперь не нужно так часто заплетать косы и кожа головы больше не будет постоянно чесаться. Сплошное наслаждение! Базар промывает тёмную копну чистой водицей на нижнем полке, когда ощущает, как его задницу хватает мясистая крупная ладонь. Он вздрагивает и, не глядя, отмахивается. Что за шутки такие?! А если ему мыло в глаза попадёт?! Базар ускоряется, чтобы возмутиться на мужа с его играми, когда вновь чувствует прикосновение руки, но в этот раз изворачивается и ловит наглеца. — Вадим! Ты хочешь остаться без пальцев?! — Базар оборачивается в гневе и охает в ужасе. Не мужа он держит за руку, а неведомое существо с рылом вепря, что глазами золотыми сверкает из-под высокого полка. — Ты кто есть?! — Ты видишь меня, царевич?! — хрюкает визгливо существо, пытаясь отнять свою руку, однако Базар не пускает его. Бросив взгляд на Максарму, играющую в высокой лохани после мытья, Базар приходит в ужас. — Назовись немедля, покуда я тебя не развеял! — Ах, явился ко мне во владения и угрожаешь! — ворчит существо и обращается на глазах из чудовища в костлявого обнажённого старика, борода которого прикрывает всё тело, кроме торчащего налитого кола, по которому старик наяривает другой ладонью. Базар с отвращением отпускает банника. — Такой красивый царевич! Аль видишь меня, так заскакивай на мой елдак, я тебя покатаю! От такой наглости Базар теряет дар речи. Все заклятия из головы вылетают, потому что от жара банного сознание мутится. Базар хватает полупустую кадку с холодной водой и бросает её с силой в банника, но тот лишь охает и не прекращает дёргать за свой конец, пожирая его золотыми глазами. — Я убью тебя! — рычит Базар. — Нет сил у тебя таких, царевич. Это место — моё царство, а не твоё. Я сюда пришёл из семьи Вадима! Мы с ним здесь столько юношей попользовали, что сейчас мне какой-то шаман неровня! — смеётся старик хрипло и тянет свою ладонь вновь к обнажённым бёдрам Базара. — Раз хозяин новый, так пришёл бы с хлебом, солью да ублажил старика, как полагается. Базар бросается вперёд, что удивляет похотливого банника, но тот времени не теряет — тоже тянется и облизывает его прямо по чреслам своим скользким языком. Схватив спокойную Максарму, с красным лицом выскакивает Базар в предбанник и, ухватив лишь детскую простынь, в неё наспех оборачивается. Шлепок по заднице заставляет Базара выскочить стрелой из бани, в дверях которой застывает низкий костлявый старик. Базар опирается ладонью о яблоню, другой рукой придерживая Максарму, и пытается справиться с тошнотой. Он всё ещё чует на себе прикосновение языка нечисти. Баня — самое грязное место здесь. С ненавистью Базар смотрит на растопленную избушку, пыхтящую чёрным дымом. Прохладная земля холодит ступни, потому что Базар выскочил практически в чём мать родила. Не до переодеваний было. Одно лишь — Максарму спасти, которой ровным счётом и дела не было до какого-то банника. Опасность! Какая дикая опасность подстерегает их в собственном дворе! — Базар! — удивлённо окликает Вадим, выходя из терема. — Что случилось? — в его глазах беспокойство, и он быстро собирается, готовый к атаке. Базар смотрит на мужа сердито. Где был ты, когда со мной так обращались?! С хозяином этого дома?! Базар вскидывается, не обращая внимания на то, что простынь едва держится на его тренированных бёдрах. Всё из-за Вадима! Ах, если б не блудил он в бане с мальчиками, то и банник не получил бы и кусочка! Базар кривится, представляя, как бывшие молодые любовники мужа даже и не думали, что елдак-то в их заднице не один бывает, ведь не видать банника и его игр. Это сладкая месть, даже если Базар до сих пор в ярости. — Сожги эту баню! — приказывает холодно Базар. — Царевич, что за вздорные приказы? — усмехается Вадим. — Если тебе было жарко, это ещё не повод лишать меня... — Либо ты сожжёшь эту проклятую баню, либо живи здесь один. — Да как же... — Вадим задумчиво хмыкает. — Коли и так, то нельзя сжигать, покуда новую не построим. Сгубим банника, а это может повлечь проклятие на медвежью семью... — Да лучше проклятие! — фыркает Базар и рукой подтягивает спадающую простыню. — Немедля сожгите её, чтобы духа этой бани здесь не было. Иль ослушаешься меня? — прищуривается он. — Ты хочешь, чтобы я сейчас взял и сжёг баню? — Того и хочу, дорогой супруг, — кивает Базар и направляется в терем с Максармой, так и не вымыв ноги. — Ну раз хочешь, — усмехается Вадим, готовый всегда на самые безумные приказы любимого. — Петруха! Тащи огонь! Пожарище устраивать будем! — Ах, батюшки! Тогда и воды натаскать с реки надобно! — Так натаскивай! Муж мой драгоценный велел нам перестройку сделать! Базар поднимается в терем и усмехается довольно. Не сможет он победить банника заклинаниями? Ха! Он его сожжёт до тла, ибо он в этом доме хозяин. И Вадиму пойдёт на пользу, чтобы неповадно было думать о непотребствах, что он с другими творил до их встречи. Базар пылает в злобе и довольствии. Хлопнув дверью, он расслабляется, чуя ещё догорающий ужас от встречи с похабной нечистью. Этот позор он утянет с собой в могилу. Уложив Максарму, Базар вздыхает и чувствует, как из окон тащит сладким ароматом гари. Спустя час раздаётся вой — это сгорает бесчестный волшебный старик, пока Базар спокойно ужинает со своей семьёй. — Построй новую баню, — велит Базар. — Конечно, сокровище, — улыбается Вадим и целует Базаровы кончики пальцев очень почтительно. — А что же ты будешь делать с местом погорелым? Нельзя там вновь баню ставить. — О, — кивает Базар с холодной полуулыбкой. — Я разобью там сад по специальному шамановому обряду. Чем пышнее будет сад, тем сильнее я буду становиться. Нам это пригодится, когда ты найдешь рыжего колдуна. — Ты пугаешь меня, Базар... — Запомни это чувство и пореже открывай свой поганый рот. — И возбуждаешь... — А об этом я послушаю в опочивальне. Вадим ухмыляется пошло. Ему совсем неважно, отчего Базару вдруг вздумалось спалить их баню — да хоть весь терем! Вадиму для Базара ничего не жалко. — Кстати, а как в банях заводятся банники по вашим поверьям? — При рождении детей в банях. — Если ты думаешь, что со мной можно так поступить, то ни за что, — предупреждает Базар в ужасе от перспективы появления ещё одного такого банника. Однако вскрик этот остаётся незамеченным, потому что Светозар появляется под крышей новой бани, как и положено в племени, и Базар кроет всех благим матом, выученным у медведей, но сопротивляться у него не выходит. Светозара быстро омывают и отдают уставшему папаше. Базар же высматривает взглядом нового банника, да только нет его. Встречается он Базару уже через несколько лет и благодарит за пристанище. Новый банник совсем не похабник и следит за детворой, чтобы те в бане не упарились и не обожглись. Что ж, так и быть, в следующий раз, как Базар направляется в баню, он оставляет корку ржаного хлеба с солью. Есть нечисть на этом свете, с которой Базар всё-таки готов идти на переговоры.