***
Церемонии открытия всегда настолько глупые, что Луи даже представить не может, что увлекательного жители Капитолия в них находят. Как представитель Дистрикта 6, Луи слегка предвзят, но его всегда поражало то, насколько необъяснимо идиотские костюмы были у его дистрикта. Так как их тема − транспортировка, то трибуты всегда выглядят, как тележки, скутеры или планолёты. Что, конечно же, ужасные идеи для костюмов. В этом году на его трибутов надели серебряные комбинезоны с реактивными ранцами. Луи не представляет, что именно за вид транспорта пытались изобразить, но определённо не что-то из того, что его дистрикт производит на самом деле. Трибуты этого года достаточно взрослые — семнадцать и восемнадцать лет, − что в теории должно всё упрощать. И только трибутам Гарри и Джоанны, благодаря какому-то ужасному повороту судьбы, по двенадцать лет. Гарри носится над ними как курица-наседка. Луи издалека наблюдает, как Стайлс поправляет их костюмы в виде деревьев, приглаживает волосы, обнимает каждого по очереди, а потом поднимает, чтобы дети смогли забраться в колесницу. Луи сглатывает ком в горле, потому что каждый раз, когда он думает, что игры не могут стать ещё более душераздирающими, происходит что-то подобное. − Помните об улыбке. Попробуйте быть дружелюбными, − Луи без особого энтузиазма напоминает своим трибутам о поведении. − Зачем? — агрессивно спрашивает Ричард — трибут-мальчик Луи. — Они собираются смотреть на то, как нас будут убивать! Почему я должен вести себя дружелюбно? Луи абсолютно не в настроении для того, чтобы объяснять разозлённому подростку о том, как работают спонсоры. — Хорошо. Будь злым. Мне абсолютно поебать. Он уверен, что не был таким злобным с Кери и Марлоном в прошлом году. А ещё Кери и Марлон мертвы, так что какая разница в конце концов, как он будет себя вести? − Ты можешь притвориться, что тебе хотя бы не поебать на то, живы мы или нет! — его девочка-трибут Виктория срывается на крик. − Ты веришь, что сможешь выиграть? — спокойно спрашивает её Луи. — Ты думаешь, что сможешь победить профи? Убить людей до того, как они убьют тебя? Она покачала головой. − Тогда почему мне должно быть не поебать на то, умрёшь ты или нет? Из всего сказанного тобой, я делаю вывод, что ты уже смирилась со своей смертью. Да и я уверен, что вы знаете свои способности лучше, чем я. Саркастичные хлопки послышались за спиной Луи. — Вау, да ты мастер вдохновления сомневающихся в себе детей. Поделишься парочкой секретов? — ядовито проговаривает Джоанна. Он отворачивается от разозлённых взглядов Виктории и Ричарда. — С опытом приходит, − просто отвечает Луи Джоанне. — Почему ты не со своими трибутами? − Им по двенадцать лет, − она качает головой, прикрывая глаза, − они не выиграют. Я не хочу близко знакомиться с двумя детьми, которым суждено умереть. − И ты решила оставить это на Гарри? — Луи не удерживает себя от толики осуждения в голосе. Это первый год менторства этого ребёнка. Томлинсон уверен, что Джоанна могла бы помочь Гарри хоть немного. − Я сказала ему, что бы тоже не пытался, − резко отвечает Джоанна. — Я не заставляю его, это собственное желание Гарри. − Извини, − вздыхает Луи. — Я не хотел звучать… − Всё нормально… Я просто… Встреча Гарри со Сноу сегодня вечером. Я хочу предупредить его…всё, что он спросит…и что он должен ответить после того, как это закончится. Луи согласно кивает, − Финник говорил об этом. − Не хочешь помочь мне? — Без особой надежды спрашивает Джоанна. — Ты ему нравишься. Вы же, ребята, вроде бы постоянно болтаете по телефону. Это могло бы всё упростить-. − Нет, − резко отвечает Луи. — Это ничего не упростит! — Потому что всё его тело содрогается при мысли о прошлой ночи; потому что он разревётся как ребёнок, если кто-то начнёт говорить с ним об этом; потому что у Луи и Финника есть правило, из которого следует отказ от решения их проблемы по миллиону различных причин. — Это сделает всё только сложнее. Луи и Джоанна стоят в тишине, смотря на большом экране, как колесницы покидают Центр подготовки. Они объезжают Городской круг и останавливаются у особняка президента Сноу. Виктория и Ричард улыбаются всё время.***
Кто-то стучится в дверь Луи. Поправочка, кто-то ломится в его дверь посреди ночи. По опыту Томлинсона, это никогда не заканчивалось чем-то хорошим. − Ты блядская ленивая подтирка для задницы, я, нахуй, богом клянусь, что оторву твой хуй и скормлю стае диких собак, пока буду снимать это всё на блядскую камеру, если ты сейчас же не поднимешься, сука, с кровати и не откроешь эту ёбанную дверь! Что ж, это Джоанна ломится в его дверь. Всё хуже, чем он ожидал. Издавая стон, Луи через силу поднимается с кровати и, спотыкаясь о свитер, брошенный на пол вечером, направляется к двери. Он надеется, что может Джоанна просто бесится из-за чего-то незначительного и пришла выпустить пар. Она становится злой из-за стольких вещей, что Луи никогда не утруждает себя тем, чтобы переживать из-за этого. Томлинсон понимает, что случилось действительно что-то серьёзное, когда Джоанна даже никак не комментирует торчащие из-под чуть спущенных трусов лобковые волосы. — Пойдём, быстрее. − Она хватает его руку и тащит по коридору. − Что? — Тупо спрашивает Луи, следуя за Джоанной. − Он не может успокоиться, − сквозь стиснутые зубы проговаривает Джоанна. — Не могу добиться от него ничего вразумительного. Не дышит нормально и, мне кажется, хочет разодрать на себе кожу. Тебе надо это исправить. У Луи уходит несколько секунд, чтобы понять, о чём ему говорит Джоанна, прежде чем она толкает его в комнату. Перед взором Томлинсона предстаёт Гарри, свернувшийся на кровати в позе эмбриона, давно перешагнувший грань истерики. Лёгкие отказываются продолжать свою работу, когда Луи осознаёт всю ситуацию. На Гарри лишь короткие боксеры, которые легко позволяют увидеть красные царапины, идущие по всей груди, и синяки на шее. Обычно первая встреча со Сноу нужна лишь для того, чтобы тебя проинформировали о том, чего от тебя ожидают в ближайшем будущем. Похоже, что в этот раз Сноу уже пригласил кого-то, кто ждал Гарри. Луи аккуратно садится на кровать рядом с Гарри так, чтобы не задеть парня, пугая физическим контактом ещё больше. Джоанна был права: Гарри действительно не мог дышать. Прорываясь сквозь рыдания, его выдохи сопровождались болезненными хрипами. — Шшшш…−Шепчет Луи, − всё будет нормально. Дыши. Стайлс поднимает свой взгляд на Луи. В его глазах ужас. Томлинсон понимает, что Гарри пытается успокоится. Хочет нормально дышать и прекратить истерику, но он не может. И это пугает больше всего. Наконец понимая всё, Луи перетаскивает мальчика к себе на колени. Гарри утыкается лицом в плечо Луи и начинает рыдать с ещё большей силой. — Я не могу остановиться, − хрипит он. — Почему я не могу остановиться? − Это нормально, − Луи успокаивающе поглаживает Гарри по волосам, непреднамеренно зачёсывая их назад, − просто нужно немного подождать. Я здесь и никуда не ухожу. Гарри плакал следующие два часа. Его трясло всё время и иногда он начинал умолять Луи. Джоанна отключилась, сидя у прикроватного столика, после первого часа. Она выглядела напряжённой и обеспокоенной даже во сне. Рыдания «сошли на нет» со временем, но это значило лишь то, что истерика перешла в дрожь всего тела. Гарри начал неистово расцарапывать собственные руки, живот, шею. Он почти оторвал кусок кожи. Луи перехватывает руки парня и сжимает сильнее, чем намеревался. Гарри застывает, после чего начинает трястись даже сильнее, чем до этого. − Мне жаль, − быстро шепчет Луи, − я не наврежу тебе. Я просто не хочу, чтобы ты царапал себя. Хочешь принять душ? В этом дело? — Луи лично провёл часы под струями, пытаясь избавиться от ощущения чужих рук на коже. − Д-да, − Гарри скорее спрашивает, чем утверждает. Он даже не пытается сдвинуться с места, слишком измотанный даже для того, чтобы добраться до ванной. Луи подхватывает его на руки и несёт в ванную. Гарри был большим, но тощим, казалось у него почти нет мышц, так что его было легко поднять. Томлинсон кладёт его в ванную, включая обжигающе горячий душ и позволяет Гарри просто сидеть под струёй, уперев подбородок в колени. Стайлс долго не двигался. Поколебавшись немного, Луи подсел на край ванной. — Хочешь, я могу помочь тебе помыть голову? Гарри слабо кивнул. Луи принялся аккуратно распределять шампунь по мокрым кудрям. Стайлс прикрыл глаза и откинул голову. Не прерывая нежных движений, Луи начал намыливать грудь и спину мягкой мочалкой. Когда же он закончил, то помог Гарри вылезти из ванной, закутывая в пушистое полотенце. Стайлс смотрел на него огромными глазами, кудри прилипли к голове. Он выглядел как маленький ребёнок, которого целиком закутали в полотенце. Луи отвёл его обратно в постель и позволил опять свернуться на коленях. — Станет лучше, − шептал он, прижавшись губами к влажным волосам. − Я помогу. Обещаю.***
Когда Гарри просыпается, его глаза красные из-за слёз накануне. Он выглядит маленьким и испуганным, поднимая доверчивый взгляд на Луи. − Мы отправляемся в маленькое путешествие, − энергично говорит Луи. Он уже принял душ и оделся, будучи разбуженным несколькими часами ранее ужасающим кошмаром. − Куда? — В замешательстве спрашивает Гарри. − Увидишь позже, − с улыбкой проговаривает Луи. — Ты больше не трибут. Мы не обязаны оставаться в тренировочном центре и можем пойти куда захотим. — Что, на самом деле, не совсем правда, но очень близко. − И мы можем выйти в город? По-настоящему? − Ну, предлагаю сделать нам кое-что…счастливое. — Луи знает, что не в его власти сделать жизнь Гарри лучше. Он всегда будет травмирован играми, его жизнь всегда будет принадлежать Капитолию и ему придётся продолжать смотреть на то, как дети умирают, пока он жив. Но сделать хоть что-то, чтобы Гарри был счастлив сегодня кажется вполне выполнимым. Гарри робко улыбается. — Звучит отлично. − Конечно это звучит отлично, малыш. Так что оп-оп, собирайся! Гарри выбирается из вороха одеял и бежит к шкафу. — Что мне надеть? − Надень то, что ты любишь, − театрально произносит Луи. — Что сделает тебя счастливым, если ты это наденешь? Гарри достаёт из шкафа пару очень узких джинс и серый свитер. — Нормально? — Робко спрашивает Стайлс. Луи закатывает глаза. — Ну, конечно же, узкие джинсы — твоя любимая одежда, ты, гигантский чудак. Хихикая, Гарри прокручивается на месте. — Каждая девочка в Дистрикте 7 говорила мне, что мои ноги смотрятся в них прекрасно. Я прикладываю все свои силы, чтобы тебя впечатлить. — Он хлопает ресницами, легко флиртуя. Неожиданно для себя, Луи смеётся. Во всём ужасе и безумии игр очень сложно увидеть то, как люди привыкли вести себя на самом деле, что они могут быть смешными, умными и очаровательными. — Гарри Стайлс, ты флиртуешь! Кто бы мог подумать? − Только с тобой, Лу. Неожиданно для себя Луи понимает, что краснеет. Он уже и забыл каково это — ощущать легкий трепет при виде другого человека. Долгое время он прятал любые эмоции за маской безразличия, но обаяние Гарри Стайлса смогло пробудить давно забытое чувство. Он мальчик Кери. Напоминает Луи себе. В другой, хорошей вселенной, Гарри и Кери будут жить долго и счастливо. Ты приглядываешь за ним ради неё. − Нет времени на болтовню, Стайлс, − Луи протягивает руку, чтобы взъерошить волосы Гарри. Мальчик ластиться к нему, как котёнок. — У нас плотный график. Он вывел Гарри из тренировочного центра. На выходе сварливый капитольский охранник дал им металлические браслеты, которые невозможно было снять. − Зачем это? — Шепчет Гарри. − Это трекеры, − шепчет Луи в ответ. — Так уж точно проще, чем, когда они вводили их нам под кожу во время игр. Это нужно просто для того, чтобы в Капитолии могли следить за нашими перемещениями, но если попробуем снять браслеты или как-то их отключить, то миротворцы придут за нами. − Не так уж и плохо. Мне всё ещё не верится, что мы можем просто взять и уйти, бродить, где нам хочется! — Гарри крутит головой из стороны в сторону и не может остановиться, наслаждаясь свободой и пытаясь вобрать от этого как можно больше. − Да, тут действительно много интересного, − признаёт Луи. — Если ты, конечно, прошёл всё самое страшное. — Говорит Томлинсон, направляясь к явно дорогому кафе. — Здесь лучший горячий шоколад. − Что это? — В глазах Гарри удивление и любопытство, пока он следует за Луи внутрь кафе. — Напиток? − Два горячих шоколада, пожалуйста, − Томлинсон обращается к женщине за стойкой. У неё отвратительные красные волосы (как и у всех вокруг, ведь красный в моде). — И два кекса «Красный бархат». − А это что такое? — Гарри как маленький ребёнок, который не может сдерживать собственное любопытство, перекатывается с пятки на носок. — То есть, я знаю, что такое кексы… это ведь что-то вроде маффинов, да? Но как они могут быть красными и бархатными? — Вопросы Гарри не прекращались, перескакивая с одного на другое. — Она сейчас делает горячий шоколад? Он должен быть коричневым? Зачем она кладёт туда белую пену? Луи закатывает глаза и почти тыкает кексом Гарри в лицо. — Просто попробуй их, чудик. И ты можешь есть, пока идём. Весь оставшийся путь Гарри был слишком увлечён. Уничтожив свой кекс за пару секунд, он не переставал смотреть на Луи своими огромными зелёными глазами, как маленький котёнок, пока тот не отдал ему половину своего кекса. Следующие несколько невероятно смущающих для Луи мгновений Гарри слизывал сливки с горячего шоколада как котёнок, пока не признался, что и напиток ему понравился. — Мне очень нравится горячий шоколад. — Сообщил Гарри. У него остались взбитые сливки на носу, но Луи предпочёл промолчать. − Хорошо, глупыш, закрой глаза. Мы почти пришли. — Стайлс послушно закрывает глаза и цепляется за предплечье Луи. Томлинсон ведёт Гарри к мягкому газону, заставляя сесть. — Хорошо, можешь открывать. Веки Гарри подрагивают перед тем, как открыться, и мальчик выпускает удивлённый вздох. Он находятся в окружения всей цветовой палитры: красный, синий, фиолетовый и вообще все оттенки, которые только можно себе представить, простираются так далеко, как только парни могут видеть. Луи задумывается о том, что только в Капитолии может быть парк, наполненный всеми существующими видами цветов, предполагая, что как минимум половина из них подверглась генной инженерии, потому что такие яркие цвета не могли просто случайно появится в природе. − Я люблю приходить сюда, − вполголоса говорит он Гарри. — Здесь редко можно встретить кого-нибудь. Наверное, большинство жителей Капитолия заняты своими модными шоу и вечеринками. Тут всегда так тихо, умиротворяюще… − Это прекрасно, − выдыхает Гарри. — Здесь так спокойно. Даже в моём дистрикте редко случается застать такую мирную атмосферу. Тишина этого места вгоняла парней в состояние дремоты. Они разлеглись на траве. Гарри, устроив голову на коленях Луи, что-то лениво рассказывал про свои любимые цветы, пока Томлинсон играл с его кудрями. Проголодавшись, они разделили бутерброды и лимонад, которые Луи захватил с собой из столовой ещё утром. Начало темнеть, и сидеть на траве стало уже холодно, но парни всё равно не двигались. — В следующей жизни я буду цветком, − сообщил Гарри. − Каким? − Тем, который пахнет лучше всего. Я всё ещё не знаю, какой именно это цветок. Луи прикрыл глаза и кивнул в согласии, − что же, нам придётся перебрать много цветов, чтобы найти тот самый. Браслет Гарри неожиданно мигнул, а потом начал долго и противно вибрировать. Он в испуге уставился на Луи, − что это значит? − Это значит, что кто-то хочет, чтобы мы вернулись в наши апартаменты, − голос Луи потерял все краски. Неожиданно ему стало очень холодно. − Нет. — Гарри перешёл от спокойствия и счастья к ужасу в одно мгновение. — Только не снова. Я не могу снова это сделать. — Луи видит, как Гарри начинает паниковать: нижняя губа начинает трястись, а глаза наполняются слезами. — П-пожалуйста, я не могу. Луи прерывисто вдыхает, прижимая лоб Гарри к своему. — Ты можешь. Это то, почему я привёл тебя сюда. Неважно, что они заставят тебя делать, я хочу, чтобы ты представил, что ты сидишь здесь, посреди тысячей цветов, вместе со мной. Гарри тихо плачет. − Они могут делать что угодно с твоим телом, и ты не можешь их остановить, − уверенно говорит Луи, − но никто не контролируют твой разум. Это единственная вещь, которая им не принадлежит. Мысленно, ты можешь быть где угодно. − И я могу просто представить любое место? — Тихонько спрашивает Гарри. — Моё тело будет там, но я буду с тобой? − Да. Ты будешь со мной. У нас будет прекрасный день. Я куплю тебе горячий шоколад и отведу в цветочный сад. − Прекрасный день, − сквозь слёзы повторяет Гарри. — У нас будет прекрасный день. — Он позволяет Луи увести себя обратно в тренировочный центр. Обратно к Сноу. Луи всей душой желает, чтобы он мог увести Гарри в противоположном направлении.***
Ричард и Виктория — вероятно, самые раздражающие трибуты, которых Луи только доводилось тренировать. Он всегда старается не думать плохо о людях, которых насильно забрали из дома, и которое скорее всего погибнут в течение следующих пары недель, но он готов сделать исключение для этих двоих. Они спорят по каждому поводу, закатывают глаза, когда Томлинсон отворачивается, и по какой-то необъяснимой причине ведут себя так, будто в том, что их имена были выбраны, виноват Луи. − Ты должен тренировать нас лучше, − говорит Виктория, пока они ждут баллы за индивидуальные показы. — Если бы ты научил меня чему-нибудь, то у меня были бы хорошие баллы. − Я не обязан давать вам какие-либо навыки, − отрезал Луи. — Может вы должны были быть умнее и научиться хоть чему-то полезному за последние семнадцать лет своей жизни. − Я не знала, что мне нужно будет знать, как убивать людей! − О, правда? — с ехидцей спрашивает Томлинсон. — А мне кажется, что ты просто никогда не воспринимала Голодные игры всерьёз, не правда-ли? Ты думала, что два человека просто отправляются на приятный и долгий отдых? Виктория покраснела до кончиков волос и была в шаге от того, чтобы дать ему пощёчину. − Заткнитесь, − почти приказывает Ричард. — Они начинают объявлять баллы. Оценки профи, как обычно, высоки. Виктория многозначительно смотрит на Луи, пока десятка Дистрикта 4 всё ещё показана на экране, как бы говоря, что вот, мол, каким ментором надо быть, записывай. Комичность ситуации в том, что Луи прекрасно знает, что Финник сторонился своих трибутов как чумы. Лицо Ричарда появляется на экране, а потом под ним появляется девятка. Луи шокирован. Получить девять — не значит иметь хорошие навыки в маскировке или быстро бегать. Девять значит, что трибут продемонстрировал по-настоящему действенный метод убийства других трибутов. − Что ты сделал? — С подозрением спрашивает Луи. − Увидишь, − самодовольно отвечает Ричард. − Вы не должны держать что-то от меня в секрете! — Луи всё больше и больше выходит из себя. — Мне нужно знать, что вы умеете, чтобы привлечь спонсоров и придумать стратегию для Игр! − У меня шесть. — Угрюмо вставляет Виктория. — Не то чтобы кому-то из вас это было интересно. Я так и думала, что ты чему-то обучил Ричарда. Как и предполагала, я страдаю из-за отсутствия женщины-ментора. Я хочу, чтобы вы знали, что мне не нравится ужасный мужской фаворитизм, который происходит здесь постоянно. − Ричард — не мой фаворит! Он не нравится мне ровно так же, как и ты! − Не ври мне! — Вопит Виктория. — Ты всегда отдавал предпочтение мальчикам. Это единственное объяснение тому, как ты смог простить Гарри Стайлса, после того, что он сделал с Кери в прошлом году. У Луи кровь застыла в жилах. — Гарри ничего не сделал с Кери. Виктория хмыкает. — Серьёзно? Он обманул её, заставив думать, что их чувства взаимны, и все для того, чтобы она пожертвовала своей жизнью ради него! Кери, очевидно, была просто ещё одним пунктом его плана. Голова Томлинсона начинает болеть. На самом деле, он очень сильно старался не думать о том, что произошло с Кери. Где-то на задворках сознания, если быть честным, он уже давно для себя решил, что Гарри и Кери нравились друг другу. Луи предполагал, что её самопожертвование не просто спасло Гарри, но причинило ему боль. − Мы уходим от темы, − прервал диалог Луи. — Мы должны работать над тем, какими вы предстанете на интервью у Цезаря. − Я могу быть храбрым и сильным, − предлагает Ричард. − Я могу быть красивой и доброй, − дополняет Виктория. Они определённо пытаются вывести Луи из себя. Виктория в открытую ухмыляется, смотря на Томлинсона. Она знает, что он не может причинить им вреда. — Ричард может быть грубым и тупым, а ты можешь быть раздражающей и тупой, − говорит он. — Я пойду прогуляюсь. Спустя час поисков Луи находит Финника, который прячется под лестницей. — У твоих трибутов по десять, − сообщает Луи. Финник не отвечает. − У Ричарда девять. Как думаешь, что он сделал? Финник пожимает плечами. — Можешь ударить меня, но твои трибуты всегда были хуже, чем просто неумёхами на тренировках. − Думаешь Кери нравилась Гарри? − Вдруг спросил Луи. − Конечно она ему нравилась, − Финник в замешательстве смотрит на него. — Мне казалось, что они отлично ладили. − Нет…но…думаешь, она нравилась нравилась ему? — Было важно, чтобы кто-то ответил на этот ключевой вопрос. Нужно было, чтобы Финник сказал, что конечно же Кери нравилась нравилась Гарри. Нужно было, чтобы ему сказали, что смерть Кери разбила Гарри сердце. Что он никогда не сможет полюбить кого-то вновь. Финник не сказал этого. — Друг, думаю, тебе стоит спросить об этом Гарри. − Это всё равно не важно, − отчаянно говорит Луи. — Я простил Джоанну за то, что она убила Джозефа и Милли. Я могу простить Гарри за то, что он лгал Кери. Финник согласно кивает. Бесполезный ублюдок.***
Луи искренне желал, чтобы красный был не в моде.Хотя стилистка его предупреждала, но до настоящего момента он даже и представить не мог, как Цезарь выглядит с красными волосами. Теперь же Луи уверен, что эта картинка останется навсегда выжженной на его сетчатке. Вся голова Цезаря будто в крови, и Томлинсон предполагает, что это будет очень неприятно для трибутов, которым через несколько дней придётся видеть настоящие кровоточащие головы, причиной которых могут стать они сами. У Луи прибавляется уважения к Виктории за то, что она не содрогнулась, когда в первый раз увидела Цезаря. Неожиданно, но Виктория действительно очаровательная и забавная на протяжении всего интервью. Когда у неё появилось чувство юмора? Аудитория улыбается и смеётся вместе с ней. − Нашёл себе новую Кери? — спрашивает Хеймитч, сидя рядом. — Не привязывайся слишком сильно к этой, − продолжает он, громко рыгая. Луи морщит нос. Он жалеет, что сел рядом с Хеймитчем, но это казалось лучшим способом не встречаться с Гарри. — Она не новая Кери. Кери была милой. Виктория − само зло. Хеймитч гулко смеётся. Несколько спонсоров смотрят на них. Луи вспоминает, почему иногда сидеть с ним может быть действительно интересным. — Я и забыл, как сильно жители Капитолия тебя ненавидят. Мы должны проводить вместе больше времени. − Принеси мне ещё бренди, и мы можем проводить вместе столько времени, сколько ты захочешь, парень. Наступила очередь Ричарда. Луи думал, что тот хотел предстать смелым и сильным на интервью. Но это было больше похоже на то, что он слишком самоуверенный и эгоистичный. − Он мне не нравится, − ворчит Хеймитч. — Есть в нём что-то гнилое. − Чем-то гнилым здесь пахнет только от тебя, − угрюмо бормочет Луи. Потому что только ему позволено оскорблять его трибутов. Это правило. − Ел на ужин рыбу на прошлой неделе, − услужливо подсказывает Хеймитч. − Ты отвратителен, − невозмутимо отвечает Луи. Он сбегает сразу же, как только заканчивается интервью последнего трибута. Он может и пытался избегать Стайлса, находясь с Хеймитчем, но Гарри хотя бы принимал ванну в течение последней недели. Не изменяя себе, Гарри находит Луи через секунду после того, как он возвращается к цивилизованным людям, которые не рыгают на публике. — Где ты был? Ты не видел моих ребят? Я думаю, они хорошо справились, как считаешь? Они были милыми и вежливыми, и, вроде бы, понравились аудитории. Мне кажется, что Виктория тоже отлично справилась! Что тебе опять не понравилось? Луи? Луи колеблется. — Могу я тебя кое-что спросить? − Да, конечно, − мгновенно отвечает Гарри, − что угодно. − Тебе нравилась Кери? В смысле, по-настоящему. Так, что будь вы в другой ситуации, ты бы хотел встречаться с ней. − Встречаться с ней? — Неожиданно для Луи Гарри выглядит испуганным. Однако Стайлс знает, что есть только один правильный ответ, который он не собирается давать. — Я- почему ты спрашиваешь? Мы были друзьями. Она была моим другом. Я каждый день вспоминаю её и скучаю. У меня к-кошмары каждую ночь, в которых я вижу её смерть. − То есть, она тебе не нравилась, − Луи чувствует, что его сейчас вырвет. — Ты знал, что у неё есть чувства к тебе, и решил, что Кери будет хорошим союзником…потому что она никогда не причинит тебе вреда, и сделает всё, чтобы защитить тебя-. − Нет! — Гарри в ужасе, и, кажется, едва сдерживает слёзы. — Нет, Луи! Она нравилась мне очень сильно, была моим лучшим другом на играх. Но я не- Я не, ох…девушки…я имею ввиду-. Луи почти опоздал, когда понял, что сейчас ему собирается объяснить Гарри. — Прекрати говорить, − шепчет Томлинсон. — Прекрати и иди за мной. Гарри всё время извиняется, заикаясь, пока Луи выводит его из здания. — Извини меня. Прости меня за Кери, мне очень жаль. Я н-не должен был тебе этого говорить, я знаю, что странно и-. − Тихо, − Луи тянет его на газон перед зданием. Томлинсон предполагает, что тут нет камер поблизости. — Ты не можешь это говорить. Мне плевать на странность или что-либо ещё…но ты не можешь это говорить. Если ты не хочешь, чтобы Сноу начал продавать тебя мужчинам вместо женщин, тебе лучше быть сильным, доминирующим, вести себя, как мачо, размахивающий топором. − Ч-что? − Если ты думаешь, что то, что тебя против твоей воли заставляют трахать людей — плохо, то поверь мне: если кто-то будет трахать тебя против твоей воли, то это будет в тысячу раз хуже и в миллион раз больнее. Поверь, тебе хочется придерживаться девушек. − Ок-кей, − Гарри аккуратно коснулся руки Луи. — Это случилось с тобой? − Давай не будем обо мне. — Луи истощён. Он просто хочет вернуться в свою комнату и лечь спать. − Кери знала, − быстро шепчет Гарри. — Обо мне и, эм…девушках. Я сказал ей об этом во время тренировок. Мы уже тогда были друзьями. Луи потребовалось несколько секунд, чтобы переварить эту информацию, прежде чем он начала рыдать. Он напугал этим даже самого себя, но уже не мог остановиться. — Спасибо, − всхлипывает Луи в плечо Гарри. — Спасибо большое.***
Виктория и Ричард ждали у двери в комнату Луи, когда он вернулся. — Прекрасно, опять вы двое, − без энтузиазма говорит он. — Хотите знать, как прошли ваши интервью? Ричард, ты был предсказуемо ужасен. Даже Хеймитчу не понравился, а он обычно слишком пьян даже просто для того, чтобы иметь хоть какое-то мнения. Виктория, удивительно, но ты не была ужасна. Планёрка окончена. Ричард пренебрежительно хмыкает. — Вот сюрприз, ты думаешь, что я был ужасен. Это значит, что я был прекрасен. — Он ушёл прочь. Виктория осталась рядом с дверью Томлинсона. — Я действительно выглядела нормально? Луи был вынужден признать. – Ты была забавной. Понравилась аудитории. − Спасибо, − Виктория стеснительно улыбнулась, чего Луи от неё никогда не видел. Она пытается вести себя цивилизованно? — И ещё, знаешь…типо… Я знаю, что действительно тебя раздражаю, но я не могу перестать подшучивать над тобой. Ты всегда забавно отвечаешь. И проще сфокусироваться на том, чтобы раздражать тебя, чем справляться с…знаешь…моей приближающейся смертью. − Она слабо усмехнулась. — Прости, если я действительно выводила тебя. − Прекрати, − жёстко говорит Луи. Виктория сконфужена. — Что прекратить? − Прекрати заставлять меня желать, чтобы ты была жива. Я бы действительно хотел продолжать ненавидеть тебя. Виктория согласно кивает, будто бы слова Луи имели хоть какой-то смысл. — Хорошо. В таком случае, ты самый раздражающий человек, которого мне не посчастливилось встретить, и все дни здесь я мечтала о хорошем менторе. − Теперь уже слишком поздно, − отрывисто говорит Луи. — Спасибо большое. − Это так плохо, переживать о том, выживу я или умру? — Виктория обращается к нему, после того, как Луи влетает в комнату. У него нет ответа для неё.