Ведьмак школы Бикон

      Следующие несколько часов для Геральта пролетели в стремительной канители. Сделав первичную перевязку, он подхватил раненую девчонку и, водрузив на удачно подвернувшуюся Плотву, помчался в Дредстоун. Кованные копыта споро съедали мили, а ведьмак как мог старался уменьшить тряску. Незнакомка, очевидно, существенно пострадала. Сильнейший ушиб — страшная рана на голове. Зная искусность Ремнантских медиков, он даже не пытался ощупывать череп, вместо этого предпочтя побыстрее доставить пострадавшую лекарям. Хорошо хоть Аура приглушила кровотечение…       Не было печали, так ещё Плотва слушалась из рук вон плохо. Вместо того, чтобы пристойной рысью доставить их к пункту назначения, она то срывалась в галоп, то начинала водить круги-хороводы. От ведьмака потребовалась железная рука, дабы что есть мочи направлять животину в требуемом направлении. Голова несчастной девушки тряслась, словно марионеточная, глядишь — вот-вот оторвется. Геральт как мог придерживал.       На очередном энергичном скачке через кочку — Иго-го! — разлилось по равнинам — пленница распахнула затянутые мутной поволокой глаза. Бессмысленный взор брюнетки пусто взирал в никуда. Алые пухлые губы распахнулись на вдохе. Ведьмак приблизился, толи желая помочь, толи силясь услышать просьбу о помощи.       Поток рвоты прямо в лицо, сопровождаемый болезненным стоном, был явно не тем, на что рассчитывал Белый волк. От неожиданности завопив, едва не выронив (спохватился) — он вытянул её на руках как можно дальше. И тут Плотва, весело заржав, понеслась вскачь!       — Сто-ооой!..       Пробегавшей по делам кролик задумчиво уставился на гарцующую зигзагами лошадь. Вопящий всадник вцепился на вытянутых руках в пассажирку, чья безвольная головушка моталась на скаку, как у болванчика, исторгая волнистые ленты.       Несколько часов спустя они худо-бедно достигли границ поселения, осталось лишь дождаться помощи.       Что оказалось той ещё задачкой. Подняв переполох среди ночи, он разбудил дремавших стражников, оторвал от теплой подушки старосту Сигурда и надавил на горожан, дабы пострадавшей оказали необходимый уход. Некоторые из мужиков странно ломались, отчего-то ссылаясь на своих супружниц, мямля и уходя от ответа. Пока Геральт, не выспавшийся и злой как собака, не пригрозил стиснутым у носа кулаком.       Пострадавшая перекантовалась у местного медика, оказавшего первичный уход, а ближе к рассвету примчался прямой Буллхед из Вейла увозя контуженую в госпиталь. К счастью, дальнейших проволочек не было. Лишь секундная заминка возникла, когда медик впопыхах уточнял данные пострадавшей брюнетки.       — Кем она вам приходится, извольте?       — Племянница, — брякнул ведьмак. Разум не хотел ничего, кроме как свалиться и уснуть. Спохватился он было, но поздно — доктор уже что-то сосредоточенно царапал на своем планшете. М-да уж, вот и родственницей обзавелся. По крайней мере в записях у официальной медицины.       — Имя?       Геральт опустил взор на незнакомку. В глаза бросилась черная прядь волос, закрывавшая половину лица.       — Эсси… — сам не зная почему брякнул ведьмак. Прикусил язык, вздрогнул, но было поздно. Доктор испытующе поднял взор от свитка, ожидая:       — Эсси Давен.       Доктор кивнул, записывая. А Геральт склонил голову, погрузившись в прошлое. О юной девушке, столь невезуче влюбившейся в ведьмака. О её чистом взоре, невинной душе и струящихся златых локонах, прикрывающих половину лица. Почему именно это имя всплыло в памяти? После стольких-то лет и десятилетий? Неужто один лишь типаж прически способен был всколыхнуть столь глубинные воспоминанья?       Доктор, тем временем, полностью сосредоточился на помощи пострадавшей. Которая выглядела невинно и хрупко, сжавшаяся словно побитый воробушек. Однако, кому как не Геральту понимать, сколь обманчивой может быть внешность? Он не был идиотом. В глуши, где на мили вокруг ни души, одинокая путница с аурой прямиком возле логова гримм? А ещё волчий амулет на нее среагировал. Подергивался, когда он перевозил пострадавшую на Плотве. И на пассивную Ауру он так не реагировал. Ведьмак уже давно проверил этот момент на случайном прохожем охотнике в Анселе.       Так что получается? Либо это ещё одна охотница за гримм, что маловероятно… Принимая во внимание все нелесные эпитеты выдаваемые местными. Охотнице нет смысла выдавать себя за девицу легкого поведения. Ведь нет же?       Другой вариант рисовал мрачные горизонты, косвенно подтверждая всю ту конспирологию, которую успел натеоретизировать иномирец. И хотя прямых доказательств ещё не находилось, но зная свою поганую удачу ведьмак нутром чуял — дело нечисто. И ему ещё предстоит ой-как хлебнуть дерьмеца с дорогой «племяшкой».       Рвоты он уже хлебанул…       Сплюнув, Геральт усилием воли прогнал прочь угрюмые думы и направился отсыпаться.       Сутки на ногах, дальняя дорога и бой с множеством гримм вымотали его совершенно. Впервые на Ремнанте он был настолько мертвецки уставшим. Глаза его моментально сомкнулись, а сознание упорхнуло прочь ещё на пути лица к подушке.       Тем злее ведьмак вскинулся поутру, ощутив, что его немилосердно трясут!       — Да какого хера?! — рявкнул он на негодяя. Незнакомая деревенская девица отпрянула, словно лань. Тонкие плечики задрожали, а испуганные глазки перебегали с сурового лица на испещренную шрамами грудь.       Увидев искренний испуг и раскаянье в готовых заслезиться глазах Геральт смягчился.       — Извини. Что-то случилось? Отвечай, не бойся.       — П-простите… просто меня отправили вас разбудить, уже п-почти восемь вечера, — уже увереннее произнесла аборигенка. Ведьмак приметил её цветастый наряд и венок на голове.       — Выходит, я проспал весь день? Старею, кажется… Как тебя зовут?       — Т-Тишей кличут, господин Охотник. М-меня попросили вас разбудить, позвать на праздник…       — Праздник? — уточнил ведьмак, натягивая рубашку. За окном действительно стемнело. Девушка увела взор в окно, зарумянившись, нет-нет да все постреливая глазками.       — Именно так! Вы же главный герой, убили всех гриммов! И… и ничуть вы не старый! Мы закатим большущий пир в вашу честь! Наши сказали распечатать несколько бочек вина и пива, закололи нескольких поросят! Вы же наш герой дня, господин охотник! Уже и столы накрыты, и народ собрался, вас только ждут!       Геральт хмыкнул, заканчивая натягивать сапоги. Забавно, для разнообразия, стоит отметить. Крайне редко простой люд жаждал проставиться, благодаря за работу. Гораздо чаще изнеможенным после боя, бывало израненным ведьмакам приходилось хватать кинутое в лицо золото и убираться восвояси. Чаще, чем хотелось бы, озлобленная чернь жаждала избавиться от сулящего беды мутанта. Прогнать поскорее опасного чужака, оградив попутно жен и дочерей от возможного тлетворного влиянья. Хорошо, при этом, если оплачивали работу сразу же, а не приходилось через угрозы и тумаки выбивать обещанное.       — Меня значит только ждут? — и когда Тиша восторженно кивнула, обреченно вздохнул. — Что ж, веди, красавица! Нехорошо заставлять хозяев ждать.       Щечки девушки заалели на немудреный комплимент, она повернулась чуть грациознее, чем бы одобрил её отец, и повела гостя за собой.       На деревенской площади царила подлинная вакханалия. Сельчане повыносили из домов стулья и столы, поставили друг к дружке, застелили скатертями. Не знай Геральт, подумал бы что свадьбу решили сыграть на ночь глядя.       В центре громоздились вожделенные бочки с пойлом, чудь дальше, на свободном пятачке уже отплясывала местная молодежь. С края, в уголке, у торца городской таверны жались подальше от шума старички. Кто-то резался между собой в шахматы, домино или нарды, отдельной кучкой столпились местные кумушки под предводительством бабы Матрёны. Ещё чуть поодаль, в самом центре, вокруг старосты собралась местная элита: несколько поживших мужиков и старух, знакомый прежде Геральту лысый серьезный Крайт, молодой фавн-горилла Джек, полицейский — явно начальник местной стражи и главный лекарь, заведовавший местным медпунктом.       — Охотник! Геральт! Наш герой!!! — едва завидев ведьмака взревел незнакомый здоровяк. Толпа притихла, замерев на миг. Застыли пляшущие, приглушили музыку. Игроки прервали партии, а пенные кружки застыли у ртов.       И толпа взревела! Геральт даже встревожился на миг: неужто сейчас на руках носить станут?! Но нет, обошлось. Однако каждый счел своим долгом обнять его по медвежьи, похлопать по плечу что есть сил. В случае кумушек — расцеловать в обе щеки. К счастью, за мужчинами тут такого не водилось, а не то дорогой гость моментом бы вернулся в привычное для народа амплуа сукиного сына.       Вперед вышел Крайт — уже знакомый ведьмаку лысый серьезный малый, который вступился за него перед старостой, гарантировав награду. И впрямь, гарантировал!       Слово было сдержано. С широченной улыбкой мужчина торжественно протянул Геральту увесистый пухлый кошелек, явно битком набитый валютой.       — Заказ взят — заказ выполнен. Работа оплачена, — веско утвердил Крайт.       Геральт уважительно склонил голову и, взяв кошелек, тотчас спрятал его в нагрудный карман, не став оскорблять пересчётом. Толпа радостно гомонила. Довольно потирал ладони Джек неподалеку.       На слегка кислую мину старосты никто не обратил внимания. Настало время праздника, а в случае чего эти ребятки и утром никуда не денутся. Мелькала-то у Геральта мыслишка, что попытается Сигурд зажать льены, мелькала… Хотя, в реалиях Ремнанта, насколько успел узнать иномирец, мало кто относился к Охотникам легкомысленно. Ведь портить отношения с защитниками человечества от жутких чудовищ — ничуть не умнее чем стрелять себе в ногу.       Ему на секунду представилось, как к его виду относились раньше, в период расцвета ведьмачества. Когда человечество только расправляло крылья… Когда чудовища в Неверленде сновали на каждом шагу и самый последний ведьмак из переживавших расцвет могущества ведьмачьих школ был на вес золота. До того, как маги и короли показали свое истинное нутро. До истребления почти всех чудовищ. До разрушения Каэр-Морхена…       — Раньше было лучше! — тяжко вздохнул Белый Волк.       Очередной благодарный хлопок по плечу отогнал неуместные угрюмые думы. А очередная полезшая обниматься девица напомнила, что главная опасность ещё не миновала. Агрессорша, к слову, оказалась Тишей — той самой официанткой посланной его разбудить. Предельно аккуратно отцепляя от себя пигалицу и отвешивая вежливые улыбки, он краем глаза подметил посмурневший взор Джека. Фавн-горилла, изначально горячо выступивший на его стороне теперь явно скис, пригорюнившись. Только этого ему не хватало!       К счастью, местные знали толк в сути всего сущего. Ведьмаку поднесли полную до краев кружку ароматнейшего, хмельного, пенного напитка. Геральт вздохнул, тепло улыбнулся окружившим его сельчанам и испробовал здешнее пиво.       Что ж… сегодня он никуда уже не поедет. А местным предстоит узнать, как могут пить ведьмаки! Трепещи, Дредстоун!       *       Рассвет застал внезапно и сурово, на мягкой незнакомой поверхности. Сонно пожевав губами, Геральт попытался уклониться он впившегося в него злого солнечного луча. Спустя пять минут, осознав, что ситуация становится лишь хуже, а треклятое светило — лишь выше, он, сцепив волю в кулак, резко поднялся.       Погорячился.       Мир всколыхнулся. Кирпичная тяжесть обрушилась на темечко. Поводив головой из стороны в сторону, разгоняя противное марево, ведьмак сказал неслышное спасибо своей многострадальной печени. Несмотря на общую вялость, ломоту в теле и муть перед глазами — его не тошнило, и голова не раскалывалось. Что, учитывая все произошедшее, уже можно назвать победой!       Опершись плечом на потрескавшийся дверной косяк, Геральт нащупал пустую кружку и зачерпнул из ведра студеной колодезной водицы. Приятная леденящая жидкость утоляла жажду, стекала вниз по груди, затекала за шиворот. Плевать.       Выдохнув, ведьмак поставил кружку на место разминая затекшую шею. Легкий шум со стороны кровати вынудил его обернуться. Ну конечно…       Смутные обрывки последних часов вчерашнего вечера докладывали об его случайной (или намеренной) проводнице, юрко прошмыгнувшей в комнату поздно ночью. И несмотря на то, что Геральт накануне весь вечер вежливо уклонялся от знаков внимания местных, кто-то все же решился взять дело в свои руки. Использовав для своих коварных целей старый как мир простой и непобедимый прием: внезапная голая баба у пьяного мужика под одеялом.       Прием сработал. Однозначно. Неостановимо и безупречно, как и всегда.       Покинутая половина постели оказалось мгновенно оккупирована белоснежной ручкой. Стесненная минутой ранее Тиша расправила крылья, переворачиваясь на спину и благодарно отнимая всю площадь поверхности. На цыпочках подойдя к кровати, мужчина кончиками пальцев потянул одеяло, укрывая фигурку полностью. Нахмурившееся было личико расслабилось, угревшись. Хмыкнув про себя, он также на цыпочках направился к выходу, и секундой позже вздрогнул от раздавшегося из-за спины королевского храпа.       Что же, Жон его наверняка заждался! Юноше не стоит прерывать усердные тренировки, а Геральту точно стоит поспешить. Ведь он отлично поработал, отлично погудел и заработал. Пора и ученику время уделить, не отлынивать!       И теперь, резко посвежевший и отдохнувший ведьмак споро собирался и упаковывался, раздумывая о превратностях судьбы. Несмотря на прекрасное расположение духа, легкое разочарование присутствовало. В первую очередь досаждало легкое недовольство собой: все же самоконтроль он потерял. И не раз, и не два подобные ситуации приводили к тому, что наутро за дверью сеновала отличившегося ведьмака уже поджидал недремлющий отец дочерней невинности. Потрясая увесистой оглоблей предлагал называть его папой. А то, что нетронутой у девицы оставалась лишь бездна разума, а её упорству позавидовали бы королевские дознаватели последнего волновало мало.       Однозначно трактуя вышесказанное, наученный горьким опытом, на рассвете утреннего солнышка Геральт паковался в дорогу. Уйти по-джентельменски, никого не потревожив, оставляя за спиной в целом положительные воспоминания о Дредстоуне. О добротно выполненной работе, о радушном гостеприимстве, радостных улыбках на лицах спасенных горожан!       И поэтому Геральт совершенно искренне и от всего сердца помянул свою долюшку, когда уже ведя под уздцы лошадь его остановил чей-то окрик.       — Эй, ты, беловолосый! — раздался из-за спины наглый, самоуверенный голос. Кто-то смачно харкнул на землю. — Подь-ка сюды, поговорить нам надо, охотничек!       А вот это уже гораздо больше походило на его любимую, незабываемую родину. Да так напомнило, что аж на сердце защемило ностальгически.       — Что ж… — спокойно ответил ведьмак. Рука незаметно скользнула в заначку на седле. И стиснула кристалл огненного праха. — Надо — поговорим.       Недавно пустующий деревенский тракт пестрил новыми персонажами. Пара щеголевато разодетых в цветастые одежки франтов: самоуверенных, крепко сбитых и при оружии. Высокий плешивый и темноволосый, пониже ростом. Следом за ними трясущийся, прячущий взгляд не кто иной как староста. Последний направил указательный палец точно на Геральта, явно задавая цель. Те нагловато ухмылялись, с превосходством взирали на чужестранца.       Быстро оценив обстановку, ведьмак все смекнул во мгновение ока. — Чего хотели? — невзначай бросил он, уже зная ответ. Попутно ослабляя ремни ножен. Сигурд было заблеял:       — П-познакомьтесь, это Патрик и Джим… Патрик — это Геральт… — и был едва ли не сбит с ног плечом вальяжно подавшимся вперед охотником. Дерганным, плешивым, долговязым. И по-видимому, чем-то крайне недовольным. Губы его кривились в ухмылке, а глаза поблескивали каким-то подленьким прищуром:       — Я слышал, что кое-кто украл у нас нашу работенку? Не так ли, Джим? — его более приземистый темноволосый напарник кивнул, как болванчик. — Мы — здешние Охотники. Местная так сказать достопримечательность! Уважаемые люди, все дела. А ты кто такой?! Дредстоун — наш район ответственности, и в нем не будет пастись всякая заблудшая шушера. Усек?! Наша работа — защищать эту деревушку от гримм. И вот в чем проблема, белобрысый… Наша работа — сделана. Гримм мертвы. А денег за нашу работу мы не получили ни хера! Понимаешь, куда я клоню, придурок? Ни хе-ра! Как ты думаешь, честно ли это?       Геральт ничего не ответил. Продолжал невозмутимо стоять, спокойно взирая на говорившего. А о чем им разговаривать?       Плешивого это откровенное равнодушие взбесило не на шутку. Причем настолько сильно, что недокуренная сигара выскользнула с исказившегося в злой гримасе рта. Табачное изделие, смачно покрутившись, упало в дорожную пыль. Мимолетное веселье мелькнуло в кошачьих глазах, и это не ускользнуло от ищущего малейшего повода защитничка. Точка кипения опасно приблизилась, плешь покрылась красными пятнами.       — Подними! — отрывисто приказал… Патрик, кажется? Гневно раздувались ноздри, на виске стучала артерия. Его голос хрипел от злобы, когда он продолжил шипеть: — Подними сигару сейчас же, вложи её мне в руку, затем гони сюда бабки, извинись перед нами и уважаемым Сигурдом и вали на все четыре стороны! В таком случае ты уйдешь целым!       Ремешок миллиметр за миллиметром соскальзывал с плеча.       Геральт покорно опустил очи, склоняя голову. Торжествующая ухмылка расплылась на лице, по-видимому, здешнего охотника. Он одобрительно покивал головой и вытянул требовательно правую руку, поманив повелительно пальчиками: мол — вложи сюда.       Потянувшиеся в сторону окурка белые пальцы складываются в знак Аксий. Не приходилось использовать его ещё на людях в Ремнанте. Не зная воздействия на носителей открытой Ауры, Геральт надеялся, что усиленный здешней магией знак дезориентирует охотника хотя бы на миг. И он дезориентировал.       — АААааааа!!!..       Клинок запел. Одно стремительное движенье, и по Дредстоуну разлился оглушающий душераздирающий рев. Дико визжащий, с перекошенным от ужаса и боли лицом Патрик зажимал кровавый обрубок над ныне отсутствовавшим локтем.       Его напарник с перекошенным от ярости лицом рванул вперед. Лишь тремя секундами ранее требовательно протянутая рука валялась в пыли, под ногами, словно брошенный псам кусок мяса. Удар был столько быстр, что оглушенный Аксием подонок даже Ауру не успел активировать! Зубы ведьмака были стиснуты в суровом, непреклонном оскале.       И приблизившегося почти вплотную второго он встретил всей мощью не только лишь собственной магии, но и усиленной зарядом полноценного кристалла Огненного праха.       — Игни!       Шквал неудержимого пламени рванул вперед, словно спущенный с цепи буйвол. Словно огненная турбина с человеческой рост размером — Геральт ещё никогда не использовал столь мощный Игни! Тем более — на людях. Темноволосый вспыхнул, аки свечка, будто спичка над горящим огненным соплом. Аура или нет, но когда тебя накрывает стеной огня… сопротивление подавлено.       Джим повалился наземь, в конвульсиях. Он катался по земле, в тщетных усилиях сбить беспощадное пламя. Его напарник так и застыл на коленях, оторопев, продолжая сжимать кровоточащий обрубок. В крысиных глазенках теперь плескался беспредельный животный страх.       Не теряя ни мгновенья, Геральт обрушил на него череду мощнейших ударов. Аура, которую на сей раз Патрик теперь успел активировать, выдержала три полновесных удара, прежде чем лопнуть. Четвертый отправил его в глубокий нокаут.       Дело сделано. Бросив угрюмый взор на шпану, Геральт уже неторопливо вернул меч обратно в ножны.       Плеск слева привлек к себе внимание. Запыхавшийся староста примчался с парой ведер воды и окатил скулящего на земле Джима. Тот представлял собой страшное зрелище. Прогоревшая основательно одежда, сморщенная, покрытая нарывами закопченная красная кожа. Однако, присмотревшись, можно было заметить, что по-настоящему тяжелых смертельных ожогов все же не было. Аура прежде темноволосого, (а теперь лысого подобно напарничку) рэкетира довольно долго держалась под огнем, поглотив большую часть урона. Что, впрочем, не спасло от невыносимой боли, которую довелось пережить сполна. Разум поспешил скрыться в забытьи, конечности продолжали трястись мелкой дрожью.       Впрочем, аура исцеляла и не такое. У пострадавших сегодня будет шанс поправиться. А вот у Геральта, дрогни он хоть на миг, его могло бы и не быть.       Ведь неоднократно он видел, как Охотники с этой их аурой наносили чудовищной силы удары. Не раз смотрел видео, как в них, например, врезалась машина, и если водителя затем зачастую приходилось выковыривать из-под подушек безопасности, то охотник уходил, пошатываясь, на своих двоих.       И если с рядовыми гражданскими ещё можно было проявить мудрость, снисходительность и даже проигнорировать атаку… То оценка нынешних реалий намекала, что с Охотниками, как и с могучими тварями из высшей лиги Неверленда церемониться смертельно опасно.       От первого же удара, окажись он удачным, ведьмак мог бы и не оправиться. И как бы он не относился к их боевым выкрутасам — цацкаться со смертельной угрозой — это проявлять недопустимый и ненужный риск. Должное уважение неприятелю он оказал.       Пусть это послужит им утешением.       Геральт с сожалением взглянул на дело рук своих. Он не ощутил ни крупицы удовлетворения от макания подонков в грязь. Давним-давно испарилось чувство утоления голода справедливости, вместе с пылом юности и жаром максимализма. Оставляя лишь пепельную горечь утомленной жалости и разочарования. И доли сочувствия к несчастной судьбе, исказившей свой человеческий облик столь уродливо.       Впрочем, внутреннее жалость сия и отрицаемое самим Геральтом человеколюбие никогда не позволяло руке дрогнуть, а долгу — не быть исполненным.       Белый Волк не сомневался в том, что если наступит однажды миг, когда он насладится, разя чужую плоть клинком — это будет день когда он повесит меч на стену раз и навсегда. И никогда не возьмет его в руки снова.       На улицу, тем временем, высыпал народ. Доброжелательные граждане, ещё вчера делившие с ним стол и чарку — смотрели насторожено и с опаской. Причитающее нытье старосты, лужица крови около безрукого Патрика и хриплые, частые вдохи-выдохи обожженного Джима.       — Что ж ты наделал-то Геральт… — прозвучало из-за спины. Ведьмак обернулся и увидел Крайта, глядящего на происходящее со сложным, нечитаемым взглядом. На язык просилось банальное «они первые начали». Вместо этого, иномирец произнес:       — Вы знали, что они прибудут?       Лысый тяжко вздохнул, и отвел взгляд.       — Нет, Геральт, не знал. Наверняка не знал… надеялся, что ты отбудешь раньше, чем они нагрянут.       — То есть то, что они могут доставить проблем ты догадывался? Я правильно понимаю?       Крайт снова вздохнул, и скупо мотнул головой в сторону ворот. Они прошли неспешно, в гробовой тишине, к выходу из деревни. Ведьмак вел лошадь под уздцы, сельчанин уныло пинал камушки по дороге. Высыпавшие на улицу жители провожали их мрачными, сокрушенными взглядами. Где-то плескалось негодование. Где-то боязливое уважение. Где-то самый настоящий страх.       Рассветное солнце, восходя над Дредстоуном, выхватывало все новых и новых сограждан. И вот ещё, под ветвистым раскидистым дубом у самых ворот снова до боли знакомые лица! Они ведь пили с ним пиво не хуже краснолюдов! Сапожник Пит. Свинопас Доди. Лесоруб Буччи! Как нож по сердцу. Как пиво после бражки…       Геральт сглотнул внутрь обратно горький комок вчерашних воспоминаний. А следом… ещё накануне пылкая и страстная Триша испуганным зайчиком пряталась за спиной у Джека. Тот, покровительственно приобняв ищущую защитника пигалицу, смерил ведьмака юношески-пылким, смелым победоносным взором. Геральт отвел взгляд — вразумлением он уже тоже не занимался. Фавн-горилла стоял гордо, ухо пригнулось к что-то жарко шепчущей девице, а губы расплывались в довольной ухмылке. Затем Джек выпрямился, встретился прямым взором с ведьмаком и отрицательно покачал головой — Вот так вот! Его высоко поднятая голова отбрасывала мужественную рассветную тень на стену избы. Та, причудливо переплеталась с тенью от дуба, формировала большую, ветвистую, раскидистую, толи корону, толи венок, толи…       Тем временем Крайт уже что-то говорил.       — Прости, что? — переспросил Геральт.       — Ну ты же не вчера родился, охотник, — пожевав губами повторил лысый. — Я все про тех же ребяток наших, окаянных. Давненько они уже с нами, привыкли мы к ним. Это для тебя они могут быть продажными мудаками, выпертыми из Бикона, а для нас они — единственная возможность спокойно жить и работать.       Об исключении оных из Бикона Геральт впервые слышал. Интересная практика.       — А что, получше никого не нашлось?       — Много ты понимаешь! Дорого. Да и не выйдет теперь… эх. Здесь все повязано одно с другим, понимаешь? И они — часть большого дела. Каких нам приставили, с такими и работаем…       — А приставили их, как я понимаю, не официальные органы?       Лысый усиленно закивал, радуясь понятливости. Голос же его сочился искренней горечью.       — Вот! Вижу теперь ты понял. Жаль только, что поздно уже! И не воротишь ведь ничего… Они — прямиком из Вейла приставлены, там у нас свои контакты. Что нам теперь делать — ума не приложу!       Из дальнейшего разговора все встало на свои места. Ребятки из Дредстоуна явно мутили свои темные делишки. Какие — не уточнялось, да и не суть важно. Для этого им приставили крышу — каких-то выпертых из Бикона доходяг, решивших работать на криминал. Для приличного дохода, скорее всего. Бойцы с открытой Аурой и какими-никакими навыками, даже первогодки Бикона — находка для любой группировки.       И годами охотники-недоучки худо-бедно справлялись со своими обязанностями, дела делались, одиночные гримм исправно уничтожались, да вот случилась напасть — нашествие. И они сдрыснули, словно крысы с тонущего корабля — поминай как звали! Жители Дредстоуна вначале терпели, но как стали появляться жертвы разделились на два лагеря. Благоразумное большинство желало вмешательства извне и решения проблемы. И староста с прихлебателями, которые до последнего тряслись за свои места, карман и крышу.       — И все должно было быть чётко! Ты решаешь проблемы с гримм, мы тебя потчуем и провожаем, и все хорошо, все довольны! Как же не вовремя Патрик-то вернулся.       — Но это не мои проблемы, Крайт, — резонно заметил ведьмак. Дождавшись внимания, продолжил, придерживаясь легенды: — Я — Охотник, не одно десятилетие истреблявший чудовищ. Не самый слабый, как вы могли заметить. Подпускать вашу шпану ко мне — идея не из лучших. По-твоему, я должен был сложить лапки?..       — Да понимаю все я! — в сердцах перебил лысый. И положил руку Геральту на плечо. — Поверь, я сердцем всецело на твоей стороне. Эти мудаки чего себе только не позволяли… но они наши мудаки, понимаешь? Только вот ты уедешь, с выполненной работой и наградой, а наши проблемы только начинаются…       Умом Геральт понимал их. Понимал их всех. Повязанные, сработавшиеся, обогащающиеся… те, кто привык закрывать глаза на правду, рано или поздно всегда пожинают плоды.       Однако сердцем он им не сочувствовал.       Короткого диалога с парочкой хватило, чтобы оценить — с этими ребятами дел лучше не иметь. Гниль имеет свойство точить дерево. Себе дороже соприкасаться. А если староста, да что там староста — остальные туда же, включая Крайта, включая возможно даже Джима… Всё понимали, ворчали для виду, но продолжали мутить дела, набивая попутно желудки и кошельки… Поделом.       Жизнь иногда имеет свойство выпрямлять кривые дорожки. Бывает, что с хрустом костей и привкусом паленого мяса. А ведьмак не принимал полуправду, и никогда, даже в малейшей степени не был сочувствующим меньшему злу.       — Что посеешь, то пожнешь, — изрек Геральт, и лицо Крайта ожесточилось.       Они наконец покинули пределы Дредстоуна — защитные стены остались за спинами. Крайт, противоречивый мужчина с, казалось бы, искренними понятиями и таким же искренним наплевательством на них, заговорил:       — Что ж, беловолосый. Знакомство с тобой было приятным. Не могу сказать тоже самое о расставании. Ты был в своем праве, и претензий у людей Дредстоуна к тебе нет. Счастливой дороги, и удачи тебе Геральт, но… лучше не возвращайся.       Городок исчезал вдали. Плотва шла быстрым галопом, ровно и послушно. Беловолосый всадник с двумя мечами за спиной и накинутым на голову капюшоном яро подстегивал лошадь. Губы ведьмака были угрюмо поджаты.       Этим днем Ремнант до боли походил на его родной мир.       *       Крайт задумчиво смотрел вдаль, прислонившись к створке ворот. Мужчина бесстрастно созерцал знакомые с детства окрестности, пока силуэт ускакавшего вдаль охотника не истаял на горизонте. Затем он огорченно вздохнул и потянулся рукой в нагрудный карман. Матовая поверхность свитка блеснула на солнце.       — Слушаю, — раздалось в трубке.       — Докладываю, — заговорил Крайт. — Дредстоун, район Патрика и Джима Шонг. Последние были атакованы полноценным охотником, проездом в деревне. Избиты, сильно травмированы.       После непродолжительного молчания прозвучал вопрос.       — Насколько сильно?       — Джим — ожоги тяжелые. Не смертельно, но по всей видимости обезображен. Какое-то огненное проявление. Патрик… — сглотнул лысый, — Патрику отрубили руку по локоть. Ведущую.       Раздался свистящий выдох. Затем лишь одно слово, исполненное леденящей ярости. Сулящее неминуемую гибель.       — Кто?       — Охотник. Беловолосый. Не седой, а именно беловолосый. Зовут Геральт, является фавном, глаза кошачьи. Приехал несколько дней назад, на первый взгляд вел себя адекватно…       Поспешно рассказывая все, что успел узнать о госте, Крайт отчетливо понимал с кем он имеет дело. И гнилые душонки Патрика и Джима тоже читал на раз. Не первый же год работают. Зная наверняка, что последние никогда не скажут «мы сами полезли» а сходу обвинят во всем беловолосого. Староста Сигурд и его подпевалы молниеносно впрыгнут на их сторону.       А допускать ситуацию, где на чаше весов будет взвешиваться слово членов семьи Шонг против слова лишь части обычных деревенских жителей… Нет, как человек искренне лелеющий в сердце интересы Дредстоуна он просто не мог этого допустить!       — Хорошо, я услышал достаточно, — наконец раздалось из свитка. — Ребят потом допрошу отдельно, о Патрике я не питаю излишних иллюзий. Тем не менее, спускать этого нельзя. Следи за состоянием моих бойцов — их должны поставить на ноги по высшему разряду. Жду от тебя подробный доклад к вечеру. Каждую мелочь последних дней. С тобой свяжется Тони.       — Не беспокойтесь, Джуниор, — заверил Крайт. — Все будет выполнено в точности как вы сказали!       *       Всадник мчался галопом рассекая просторы Ремнанта. Зазвучала мелодия свитка. Геральт ответил на звонок, пытаясь вслушаться в сбивчивую речь звонившего.       Янтарные кошачьи глаза широко распахнулись. Поводья дернулись, Плотва неистово заржала становясь на дыбы. И остановилась.       — Что-что, повторите, что вы сказали?!       Из свитка раздался запыхавшийся голос, преисполненный неподдельной тревоги.       — Я повторяю, как вас там… Геральт, кажется? Слышите меня?! Ваша племянница очнулась! В общем, вы нам тут срочно нужны. Повторяю, срочно нужны!