***
Очередной безоблачный, душный, жаркий июльский день на Кипре. Ничего не выдавало этот день, если не считать чересчур приподнятого настроения Эроса. Конечно, его редко можно было застать в унылом расположении духа — он всё-таки бог любви. Но и таким жизнерадостным его видели не часто. Он расслабленно лежал в тени деревьев на своём любимом диване в их внутреннем дворике, листал ленту в социальных сетях и слушал, как музыка из динамиков сочеталась с морским прибоем. Он часто слушал песни на итальянском языке — ему нравились итальянские группы и вся Италия в целом, ведь она невольно напоминала ему о Древнем Риме и о той огромной культуре, которую человечество потеряло с приходом христианства. Прошло уже несколько часов, как Аполлон с Афродитой уехали на другой конец острова обсуждать коллаборацию, а Эрос всё никак не мог снять с лица улыбку победителя. Хоть он и понимал, что поступил не самым лучшим образом, поссорившись с любовником матери, он не мог смириться с усмешками в свою сторону и ненавидел, когда его злили. Его должны были только любить. Вдруг мелодию прервал мимолётный звонок таймера, и Эрос, рывком вскочив с дивана, зашёл на кухню. Выключил пикающий таймер, электрическую плиту и, надев на правую руку кухонную печатку, проверил пасту. Сливочно-сырный соус настаивался рядом, а креветки были уже сварены и ждали своего часа. Вылив всю воду и добавив в кастрюлю с макаронами немного ароматизированного масла, он достал тарелки, но вдруг опешил. — Долго Юра что-то валяется, — Эрос посмотрел на время и громко вздохнул. — Неужели подросткам нужно так много сна? — он выключил музыку и ненавязчиво постучался в собственную же комнату. Было темно и прохладно, тихо гудел кондиционер, а Юра, раскутавшись во сне, лежал прямо поперёк кровати. И ни ворвавшийся в комнату солнечный луч не смог разбудить его, ни шум на кухне, ни что-либо ещё. И, смотря на мирно спящего подростка, Эрос снисходительно улыбнулся — он нашёл его вид в тот момент чрезвычайно милым. Его чёрные волосы были не уложены и торчали во все стороны. Он лежал на животе: ноги путались в невесомом одеяле, а худые руки обхватили сразу две подушки. Ничего выдающегося в нём не было: бледная кожа, на которой сильно видны вены, рост чуть ниже среднего, худощавое, ещё нескладное телосложение. А в чертах лица самыми яркими были глаза — и то в тот момент они был закрыты, спрятаны за густыми ресницами. Внешне он мог легко потеряться в толпе, но его доброе сердце и чистую душу было заметно издалека. — Солнце, просыпайся, — Эрос ненавязчиво, нежно погладил его по спине подушечкам пальцев, но это заставило его вздрогнуть и резко поднять голову. — Не пугайся, я не кусаюсь, — Юра зачесал чёлку назад и слегка приподнялся с подушек. — А где мы? — он осмотрел комнату, которая в дневном свете смотрелась совершенно иначе. — У меня дома. Мы на Кипре. Постепенно отходя от сна, Юра наполовину накрылся одеялом и сел на кровати. После — потянулся и вздрогнул, чувствуя, как в спину ударил поток холодного воздуха. По бледной коже пробежали мурашки. — А как мы… летели на самолёте? Это ведь остров. — Ты спал, — Эрос пропустил в помещение солнечный свет и стал с деловым видом расхаживать по комнате. — А ты совсем ничего не помнишь? Я познакомил тебя с мамой и Аполлоном. Ну, ладненько, вы ещё как-нибудь встретитесь, не велика потеря, — он пожал плечами и повернулся к подростку. Но он даже не почувствовал, как Юре было до невозможности неловко сидеть там: то ли из-за неопытного возраста, то ли — менталитета. Гостеприимный Эрос просто не увидел ничего плохого в том, чтобы дать гостю лучшие условия и уступить собственную постель. И эта его беззаботность и свобода лишь сильнее смущали. — Ты выспался? — с искренним интересом уточнил Эрос, подходя к кровати. — Ты спал в общей сложности почти шестнадцать часов. Неужели тебе не давали спать дома? — Тут просто было… очень удобно, спасибо. Удивительно, я раньше не мог нормально спать. — А что такое? — Стресс. Я пил таблетки. И тогда только вырубался. А тут… Это ведь твоя комната? Надеюсь, я не принёс никаких, ну, неудобств. Или типа того, — Юра снова поправил спадающую на лоб чёлку и накинул одеяло на плечи, стесняясь своего худого тела. — А я здесь, вроде, оставлял одежду… — он указал на прикроватную тумбочку, куда накануне аккуратно положил джинсы и толстовку. — Да, я их закинул в стирку. — Но у меня больше нет одежды. — Да ты сама очевидность, — Эрос подошёл к своему высокому шкафу и засмеялся. — У тебя новая жизнь, друг мой. И новая одежда, — он стал перебирать поглаженные футболки на вешалках, которые сам надевал только на пробежку. — Не думаю, что это… — Стоит, Юр, стоит. Я настаиваю. — А я так плохо одевался раньше? — Эрос снисходительно свёл брови и наградил Синякина доброжелательной улыбкой. — Ты слишком плохого о себе мнения. Просто, смена имиджа позволит тебе быстрее забыть о прошлом. То, с какой лёгкостью об их авантюре говорил Эрос, волновало Юру. Это казалось ему безответственным, легкомысленным, но никак не вязалось с честностью бога и его самоотдачей. Он знал Эроса совсем немного, и такая противоречивость по-настоящему пугала. А стоило ли ему вообще доверять? А как далеко он готов был зайти? — У тебя есть любимый цвет? — Юра поджал губы и задумался, понимая, что никогда раньше у него о таком не спрашивали. — Ну, или цветовая гамма? — Не знаю. Но мой нелюбимый — зелёный. — А что ты вообще носишь? — У нас в гимназии была чёрно-белая форма. — А вне гимназии? — Джинсы, — Юра пожал плечами, не понимая, зачем его так подробно расспрашивали о гардеробе. — Я в таком не разбираюсь, — с некоторой обидой прошептал он. — Я никогда об этом не задумывался. — Ну, ты же рисуешь, значит, знаешь, как сочетать цвета. Нет? — Я только наброски делаю. В цвете не пробовал, — Юра не стал говорить, что он просто не мог позволить себе хорошие художественные принадлежности, а поэтому не уходил от классического серого карандаша разной мягкости. — Всё в жизни надо попробовать, — он подозвал его к себе кивком, и подросток нехотя выполз из-под одеяла, складывая руки между собой и пытаясь максимально закрыться. — Что тебе нравится? — У меня дома на четверых человек в общей сложности не столько одежды, как тут, — у него разбегались глаза от количества одежды в шкафу. — Я даже не знаю. — Тебе ничего не нравится? — Я просто растерян, — он почесал затылок, натянуто улыбаясь. — Тут есть что-нибудь обычное? Спортивное? — он потянулся к вешалкам, словно в магазине выбирая футболки. — Можно эту? — он достал нежно-фиолетовую майку с рукавами до локтей.— Только она очень большая. — Ничего страшного. Смотри, с ней хорошо смотрятся вот эти шорты, — Эрос подошёл к полкам и вытащил оттуда жёлтые пляжные шорты. — У меня ещё лиловые кроссовки есть, — из нижнего ящика Эрос достал обувь прямо под цвет футболки с белой подошвой и шнурками. — Как тебе? Я их ещё ни разу не надевал. — Наверное, будет смотреться симпатично, я не знаю, — он боялся сказать что-то не то и решил ни с чем не спорить. — А не слишком ярко? — он вопросительно поднял одну бровь. — Ты в чёрном собираешься ходить в сорок градусов? Удачи, — Эрос усмехнулся, а потом вложил ему в руки одежду. — Давай одевайся. Завтрак уже готов. — А… там Афродита? — Юра указал на дверь. — А она ничего не подумает насчёт того, что я в твоей одежде? — Мне не десять лет, чтобы мама за мной следила, во-первых. И вообще, за мной даже в детстве никто не следил. Ладненько, что-то я отвлекся. Во-вторых, завтрак я приготовил сам. Я, конечно, люблю свидания и деловые встречи в ресторанах, но предпочитаю готовить своим гостям сам. И, в-третьих, мама на пару дней уехала в Пафос. Мы одни, так что ни о чём не беспокойся, — Эрос заметил, как его собеседник открыл рот, чтобы что-то спросить, но сразу замолчал и дал ему договорить. — Ты что-то хотел? Ещё какие-то вопросы? — но подросток отрицательно покачал головой, покрываясь румянцем. — Тогда жду на кухне, солнце. Эрос скрылся за дверью, но Юре от этого легче не стало. Все эти резкие перемены, необычные предложения и ароматно пахнущий завтрак — всё казалось ему подвохом, обманом. Им как будто играли. Когда к нему в последний раз относились с такой заботой? Юра привык со всеми соглашаться, особенно, дома, а тут ему внезапно разрешили выбрать. А ещё Эрос постоянно улыбался так, будто они были друзьями с раннего детства или даже любовниками. И Синякин ожидал от бога какого-то серьёзного подвоха — никто в его окружении не был мил с ним просто так: всем всегда что-то было нужно, и столь трепетное отношение нужно было ещё заслужить. Эта тревога и недоверие не позволили ему насладиться приятным кипрским утром, но он всё-таки надел ту футболку и шорты, натянул высокие носки, а с кроссовками повременил. Футболка откровенно висела на нём, наполовину закрывая шорты, но выглядел он для своего возраста и времени вполне симпатично. Он немного прошёлся по комнате, пытаясь настроиться на разговор, и поймал взглядом коллаж с фотографиями, висящий прямо над рабочим столом. Многие фотографии были сделаны на пленочный фотоаппарат, и единственное лицо, которое повторялось на совместных кадрах из раза в раз, принадлежало богу. То он с какой-то рок-группой на концерте в США, то на светской беседе в английской читальне, то на поле для игры в гольф с сигаретой в руках. Несколько целующихся с ним симпатичных девушек, важные, деловито одетые люди, военные. Юре казалось, будто кого-то из них он видел в учебнике по истории, но не мог вспомнить даже эпоху, изображённую на старой, выцветшей фотографии. — 1921, 1937, 1998, 1965… — Юра нагнулся ближе к фотографиям и заметил, что карандашом в уголке были написаны также и запечатленные в кадре люди. — Черчилль, «Queen»… А это кто? М. Монро? — он потер глаза и стал внимательнее всматриваться в фотографии, узнавая среди знакомых Эроса всё больше знаменитых личностей. — Невероятно, — он отошёл от его убранного письменного стола и свежим взглядом осмотрел остальную комнату. Среди пышных растений у окна на стене виднелись потерявшие краску статуи. Стену между шкафом и ванной комнатой украшала мелкая, утончённая мозаика, десятками оттенков голубого изображающая зимний шторм. Подушки, лежащие у подножья кровати, были с серебряной вышивкой, а на полках тут и там стояли маленькие статуэтки, словно украденные из музеев. Отдельный столик, выделенный под аксессуары и крема, был украшен жемчугом, а текстура белого дерева была неровной, словно натуральной. А, подняв голову, можно было увидеть люстру, всю переливающуюся в солнечном свете. — Ты ещё долго? — Эрос постучался и заглянул в комнату, ловя растерянный взгляд гостя. — По ящикам лазаешь? Уверяю тебя, не стоит. — Я и не собирался, — Юра опустил голову и подошёл к нему. — Выглядишь прелестно. — Ты тоже… ничего. На Эросе красовались брючные оранжевые шорты и им под цвет носки, белоснежный ремень и светлая рубашка розоватого оттенка с каким-то замысловатым узором. На шее — скромное ожерелье из белого жемчуга, подходящее под бусинку-сережку в левом ухе. И хоть Синякину понравился его смелый образ, он сам никогда бы не решился одеться так ярко. Выйдя из комнаты, Юра почувствовал жаркий, солёный воздух с пляжа, который перебивался ароматом пасты с креветками в сливочном соусе, посыпанной французскими травами. Всё это было накрыто так аккуратно, словно у них было свидание. «Только свечей не хватает», — подумал Юра, застенчиво поправляя волосы. Он не верил, что кто-то — по сути, незнакомец, с которым подросток бежал из родной страны, — так постарался для него. — Чего стоишь? Присаживайся, — Эрос за плечи подвёл его к столу и усадил на стул. — Вот так, — с его губ слетела усмешка. — Это всё для меня? — он положил ладонь на солнечное сплетение и опустился до шёпота. — Это всё, наверное, стоит больших денег. Не стоило так стараться. — Ты мой гость. И друг. Теперь, — Эрос расслабленно сел напротив и, вовремя спохватившись, из кувшина налил ему лимонад с подтаявшими кубиками льда. — Это не алкоголь? — Я не буду спаивать несовершеннолетнего. — Но при этом ты вывез меня в другую страну. Необычные отношения с законом, — Юра впервые за то утро улыбнулся и попробовал лимонад, а в животе сразу громко заурчало. — Спасибо, — он нерешительно обхватил вилку и, взглянув на тарелку с горячей пастой, растерялся. — Я столько не съем. — Хотя бы попробуй, — Эрос накрутил на вилку пасту в соусе и довольно простонал. — Надеюсь, тебе не слишком солёно, — но Юра с неохотой и некоторым испугом лишь ковырялся в тарелке, словно был совсем неголодный. — Ты чего? Всё нормально? — Эрос нахмурился, следя за каждой эмоцией, проскользнувшей на лице гостя. — Тут всё для тебя, не стесняйся. Ты, вон, какой худой, ты ведь ещё растёшь, тебе нужно правильно и плотно питаться, — он потянулся к его запястью и хотел сравнить их, но Юра быстро отдёрнул руку. — Ладненько, прости. Давай тогда обсудим наше с тобой приложение…. Нет-нет, ты можешь есть. Пожалуйста, не считай себя обязанным мне, — подросток молчал, перебирая вилку в руках. — Не думай об этом. Если я угощаю, значит, тебе следует просто наслаждаться. Если ты чего-то хочешь или тебе что не нравится, то говори. — Мне всё нравится, — он исподлобья взглянул на него. — Ну и божественно. Главное, ни о чём не беспокойся. Я проконтролирую, чтобы твоя новая жизнь была лишена негатива, — замолчав, он проследил за тем, как Юра попробовал ещё тёплую пасту. — Так, давай перейдём к делу? Мне прямо не терпится уже начать работу с тобой, — подросток улыбнулся с набитыми щеками. — Я уже придумал, чем наше с тобой приложение будет отличаться от типичных приложений для знакомств. «Tinder» ведь скачали миллионы, нужно их чем-то удивить. Нам же нужно, чтобы оно выделялось. По-другому его не заметят. И я уже думаю над рекламной компанией. А насчёт фишки… это честность. Пока ты спал, я набросал несколько вопросов для пользователей, анкеты. Банальные пунктики, конечно, тоже у нас будут, но они чисто для формальности, — Эрос попробовал креветки в соусе, делая недолгую паузу. — А ты что думаешь? — Ну, а много будет таких вопросов? Если будет много, пользователи не станут читать все. Слишком долго изучать чужой профиль, отнимает много времени, нужно сосредоточиваться. Я бы нашёл что-то более быстрое, — признался Юра. — Свайп вправо, свайп влево, понимаешь? — Да, но пользователи не будут читать ничего. Люди сами порой не знают, чего они хотят. А мы, благодаря некоторым психологическим трюкам, как раз это и определим. А потом как-нибудь сделаем так, чтобы нейросеть по ответам выдавала список с другими пользователями, которые подходят им по всем параметрам. И эту анкету можно будет проходить по несколько раз, и вопросы сделаем для нескольких раз. Все разные, — Эрос начал активно жестикулировать. — Внешность, конечно, тоже учитывается. Но я не хочу вставлять туда фотографии каких-нибудь порнозвёзд и спрашивать, нравится ли юзеру их внешность. Я хотел, чтобы ты занялся этим. — Чем? — Юра едва не подавился макаронами. — Ну, нарисовал типы внешности. И всем оформлением вообще занялся. Я тебе доверяю. — Мне кажется, я один с этим не справлюсь, — Юра вдруг сильно изменился в лице. — У моей сестры есть парень, ну, Костян. Он в прошлом году закончил ВУЗ, отучился на программиста и сейчас, вроде, работает в какой-то компании IT-шником. Можно его попросить сделать приложение, а Софа, моя сестра, поможет мне с дизайном. Она прошла курсы на маникюру — рисовать умеет, сочетать цвета — тоже. — Подожди-подожди, — Эрос выставил руки перед собой. — Ты не помнишь про наше идеальное преступление? Ты для твоей семьи умер, исчез, испарился. Тебя, наверное, уже вовсю ищут. Мы не можем заявиться к твоей сестре прямо сейчас. — Ну, она не общается с родителями уже четыре года. И живёт в другом городе. Мы можем на неё положиться. И на Костяна. Думаю, им понравится наш проект, — упоминая старшую сестру, Юра весь светился от радости. — Мне Костян, кстати, помог с олимпиадой тогда. Я как раз олимпиаду выиграл и с гимназистами другими, ну, из той же команды, поехал в Грецию. Вот так. — Тогда как-нибудь поблагодарю этого Костяна, — Эрос пропустил многозначительную улыбку. — Но это всё, конечно, божественно, но нам придётся тебя хоронить. Ну, чтобы следствие случайно не вышло на тебя. — У нас не так браво работает полиция, как ты думаешь. Забей. — Всё равно. Нам не нужны проблемы… Юра до сих пор напрягался, когда Эрос называл их общим местоимением. И, вновь услышав это, нервно принялся за напиток. — А, подожди, что ты имеешь в виду под «похоронить меня»? — он поджал губы, незаметно слизывая капельки с верхней губы. — Нам всё-таки придётся подстроить твою смерть. Без Аида тут не обойтись. Хотя, он вряд ли захочет промышлять у вас в России… Ладненько, я договорюсь с ним. Теперь поподробнее о твоей сестре и её парнишке, — Эрос продолжил завтракать. — Софа…. Она замечательный человек, она хочет для меня только лучшего, она… — тут он побоялся сказать лишнего и вилкой поймал в тарелке креветку. — Думаю, она и тебе не откажет. Ты же для людей стараешься. Главное, чтобы это окупилось. — Проблем с финансами, я говорю, не будет. Тут не в деньгах дело. Если бы ты знал, сколько крупных компаний принадлежит богам, ты бы с ума сошёл. Главное, чтобы люди в нас поверили. Тогда всё придёт само собой. И если надо, я могу перевести твоей Софе и её жениху аванс. — Ты не доверяешь им? — Я их просто пока что не знаю. И не знаю, какими принципами они будут руководствоваться. Но я знаю тебя, — он указал на Юру и подмигнул ему. — И я доверяю тебе. — Спасибо, — в очередной раз поблагодарил его подросток. — А ты уже знаешь, как мы назовём приложение? Нужно, чтобы там было твоё имя. — «ЭроСеть» мне нравится. Я придумал его сегодня ночью. А тебе как? Цепляет? — Ещё как! Скорее бы уже поделиться этим с Софой, я так жду нашей встречи. Но сначала нам нужно будет договориться с Аидом, да? — Именно так. Но это будет в воскресенье. Мы поедем в Монте-Карло к ним на встречу, — Юра представил, как пройдёт его встреча с богами смерти, и вздрогнул. — Можем, конечно, их к нам пригласить сегодня. У меня есть их номера. — Нет-нет, не надо. Подождём воскресенья, — Юра обхватил губами вилку, стягивая с неё длинные спагетти, а в конце из-за спешки громко хлюпнул и, растерянно подняв брови, посмотрел на Эроса. — Прости, — он прожевал и запил пасту освежающим лимонадом.— Очень вкусно. Я сейчас не льстю… не льщу тебе, правда, но я никогда раньше не ел ничего вкуснее этого. — Это слишком простое блюдо для таких похвал. Чем ты вообще питался раньше? — Синякин замялся. — Прости, если эта тема тебя задевает. Но мне просто важно знать твои предпочтения. И, если честно, мне бы хотелось узнать о тебе побольше. Нам ещё долго предстоит работать вместе. — А что тебе рассказать? — Сначала про еду, раз уж мы завтракаем. — Ну, я самый обычный подросток, который питается всякой дрянью и всегда вне дома, потому что мама и готовит невкусно, и покупать сладости не разрешает. — Ой, а ты любишь сладости? Сегодня на ужин будет что-нибудь сладенькое, обещаю, — Эрос почти доел спагетти. — Я столько стран объездил за последние сто лет! Люблю узнавать гастрономические предпочтения в разных странах. Я бы и в СССР съездил, но мне не понравились советские солдаты, когда мы с ними пересеклись в Германии. Да и обстановка у вас была не самая приятная тогда, ГУЛАГ, репрессии. Впрочем, в Италии при Муссолини тоже было не сладко. И хоть СССР недавно развалился, я всё ещё немного побаиваюсь вас, русских, — Юра не знал, какое из сказанных богом предложений удивило его больше. — А можно нескромный вопрос? — Юра пригубил лимонад и, выдержав паузу, продолжил. — Ничего личного, но… сколько тебе лет? — А на сколько лет я выгляжу? — он подпёр подбородок ладонями и обворожительно улыбнулся, заставляя подростка задуматься. — Ну, от двадцати до двадцати двух. Даже от девятнадцати. Я не знаю. Если бы ты был героем из сериала от «Netflix», то ты бы учился в их старшей школе и даже не в выпускном классе. Если бы ты был героем аниме, то тебе было бы двадцать семь. А сколько тебе по паспорту? — Эрос поднял взгляд к потолку, принимаясь считать. — Двадцать. Я каждые пятьдесят лет меняю паспорт и гражданство, ну, чтобы считать было легче. В этот раз отсчёт идет с двухтысячного года, всё просто. — И все фото у тебя в комнате — не фотошоп? — Тогда его ещё не было, — Эрос непричастно пожал плечами и, выйдя из-за стола, поставил тарелку в раковину. — На самом деле мне больше трёх тысяч лет, поэтому ты можешь называть меня папочкой, если хочешь, — бог посмеялся и, слегка сполоснув тарелку, убрал её в посудомоечную машину. — Ну, ты хорошо сохранился для трёх тысяч лет, — Юра проигнорировал его последнее замечание. — О, спасибо, — он вытер руки бумажным полотенцем и благодарно улыбнулся.— Стараюсь. — А, знаешь, на том коллаже я ещё видел… твои совместные фотографии с девушками. И они все были из разных эпох. Ты, типа, женился на них? — Юра подпёр щеку ладонью, наблюдая за тем, как Эрос вернулся на стул напротив. — Ты ведь носишь кольца — ты женат? — встретившись с удивлённым, даже слегка озадаченным взглядом бога, подросток вдруг понял, что перегнул палку, и виновато опустил голову. — Это было так нетактично, прости. Не знаю, что на меня нашло, — он убрал руки под стол, начиная нервно ковырять пальцы и отстраняясь от еды. — Это было невежливо, мне не стоило… — Эй, ничего страшного не произошло, — Эрос посмеялся и взглянул на свои кольца, переливающиеся в дневном свете. — За всё время я был женат только три раза. Официально. Под официальным браком раньше понимали узаконенный церковью союз между мужчиной и женщиной. А мне католические церкви и священники не очень-то нравятся, чтобы их благословение выпрашивать. Да и брак — это всего лишь красивая формальность. Но я люблю красивые формальности и всё в таком духе, — он не смог сдержать самодовольную улыбку и, соединив руки за спинкой стула, посмотрел на своего гостя. — Мне как древнегреческому богу нравится всякие любовные авантюры, вроде побегов, похищений, выкупов…. А чего только стоили дуэли раньше? А балы? А если дуэль происходил прямо на балу, прямо под носом у короля? Этот романтизм, эти приключения, во имя моё, я так это обожаю, — он сделал тактичную паузу, отдаваясь воспоминаниям. — Ничего не могу с этим поделать. Натура такая. С богами это провернуть, конечно, было проще всего. — С богами? — Я не понимаю, ты просто притворяешься, что не читал мифы Древней Греции, или нет? Я удивлён, что ещё никто не снял сериал по нам. Я там такие драмы устраивал в своё время, — Эрос резко замолчал. — У тебя теперь помимо работы над приложением будет ещё одно задание. У меня есть много достоверных книжек. — Может, лучше ты сам расскажешь? Не обязательно всё сейчас. Просто… вряд ли у тебя есть книги на русском языке, а я читать вообще не очень люблю. Ну, если это книжки без картинок, — Юра стал постукивать пальцами по высокому стакану. — Мне интересно, как вообще появились боги. — Вы нас и создали. — Как это? В прямом смысле создали? Когда? — Как только появились. Своей верой. Люди начали верить в то, что дождь идёт не сам собой, и создали бога дождя. Подумали, что молниями кто-то ударяет с небес, — появился бог молний. Боялись, что охота будет неудачной, и стали молиться богу охоты. Понимаешь закономерность? — Юра медленно кивнул. — Когда человек верит в какого-то бога, ему достается частичка человеческой души. Это как топливо, понимаешь? Вот так мы и появились. — Странно, — Юра нахмурился. — Но ведь ты говоришь, что твоя мама — Афродита. А отец, кто уж там, Арес? Как это так? — громко вздохнув, Эрос попытался собраться с мыслями. — Слишком глупый вопрос, да? Прости. — Нет, вопрос правильный. Сейчас всё объясню. Понимаешь, мы, боги, на самом деле не материальны. В рассвете сил мы парили на небесах, были почти что духами… и только потом уподобились людям. Это как неощутимая материя, которая была раньше, ещё не сформировавшаяся. Энергия человеческих душ. Загробный мир для богов, что-то такое. Я совсем не помню этого времени, — он перевёл дыхание, подпирая нужные слова. — Первыми приняли материальный облик главные боги. У каждого пантеона это происходило в разное время. Но я не знаю, когда именно это произошло с богами Древней Греции. В какой момент мы перестали быть вымыслом. — Может, это произошло тогда, когда люди начали строить вам храмы? — Эрос с увлечением взглянул на него. — Типа, люди связали вас с землёй, приземлили, сделали непосредственной частью вашей культуры. Храмы ведь не просто так дожили до сегодняшнего момента. Не целые, конечно, но ведь…. Раньше эти постройки были, типа, крепкими. Они строились на века, — Юра поставил локти на стол, подпирая щеки ладонями. — А что было дальше? — он сам не заметил, как заинтересованно улыбнулся. — Расскажи, что было потом. — А потом стали появляться и другие боги. Мы впитали в себя человеческую веру, стали её воплощением, — Юра настолько увлечённо слушал его рассказ, что иногда забывал моргать. — Я, например, как пишут в мифах, довольно противоречивый бог, так как моими родителями являются Арес, бог войны, и Афродита, богиня красоты, как ты и сказал. У меня есть сестра, Гармония, она богиня брака. Тоже девчонка противоречивая. Есть брат, Антерос. Он тоже бог любви, но более воинственный. Он решает все вопросы кулаками. Мы с ним больше похожи на маму, а вот с Деймосом и Фобосом, воплощениями ужаса и страха, тебе лучше никогда не встречаться. Они участвовали едва ли не во всех войнах, которые происходили на территории Древней Греции, Древнего Рима, Римской Империи, Республики и… нужное подчеркнуть. Много всего там было. Ещё Византия, — он положил руку на сердце. — Византия. Прелестное было времечко. Такое не забывается…. Кстати, ты ведь знаешь, что художники очень любили изображать древнегреческих богов на своих полотнах? Сбегай за телефоном, я покажу тебе кое-что, — Юра взял из комнаты свой телефон и вовремя удержался от того, чтобы разблокировать его. — А меня так не найдут? — они с богом встревоженно переглянулись. — Так, давай тогда позже решим, что нам делать с твоим телефоном, ладненько? — Эрос огляделся, вышел в патио и взял свой смартфон. — Но я обязан тебе это показать, — в комнате несколько секунд царила полная тишина, подросток тихо опустился на своё место. — Вильям Бугро «Похищение Психеи», — он протянул ему телефон и гордо вскинул подбородок. — Это ты? — Юра посмотрел сначала на картину, а потом на сидящего напротив него Эроса и закрыл рот ладонью. — Только кожа у тебя сейчас более загорелая. — Да, я был аристократически бледен, когда это было в моде. Я всё-таки из именитой семейки, — он не мог сдержать самодовольную улыбку. — Это не единственная картина со мной в главной роли, но одна из удачнейших. — Я так скучно живу, по сравнению с тобой, — Юра почесал затылок и вернул ему телефон. — Ну, раз ты связался со мной, твоя жизнь больше не будет скучной. — Это немного пугает, — он нервно посмеялся, опуская голову и вспоминая, что совсем недавно у него на шее висел крестик. — А что случилось с вами? Почему… я не хочу тебя обидеть, но вы ведь стали мифами. Я и не слышал о тебе раньше, — Эрос с разочарованным видом поджал губы. — Раз уж мы с тобой так углубились в историю, то я расскажу тебе побольше про ту религию, которой ты придерживался до недавних пор, — он налил ему в стакан ещё лимонада. — Ты слышал, наверное, про Лилит? Она была первым демоном. Это ты знаешь. Но до этого она была первым ангелом. А ещё раньше она была единственным человеком, готовым отдать за своего бога жизнь, — Эрос громко выдохнул. — Она принесла себя в жертву. Только ради идеи воссоединиться со своим богом. Этот лжец… мы называем его бог-с-большой-буквы. Но ты должен понимать, что я говорю о едином, монотеистическом боге. Это относится ко многим религиям. И в этом его сила. Но раньше он был самым посредственным богом. Я не знаю точно, богом чего он был, но его никто почти не знал. Была только одна девушка, которая души в нём не чаяла и была по уши влюблена. Она думала, что он обычный человек, и призналась ему. А после того, как узнала правду о его божественных фокусах, решила навсегда связать их. И убила себя. — Ради него? — Юра встревоженно вздохнул. — Она хотела жить с ним вечно? — Да. Она отдала ему душу. Это высшая степень веры. И за это она была вознаграждена — бог сделал её душу своим главным спутником. Душа обрела имя — Лилит. И она начала распространять веру среди других людей, творить чудеса и всячески помогать своему богу. — То есть, она стала ангелом? — Да. Посланником божьим, его главным помощником. А потом… — Эрос сжал ладонь в кулак. — Ангелов стало больше. Эта самоотверженность, даже глупость очень поощрялась богом. И число верующих начало стремительно расти. Где-то в этот момент Лилит поддалась человеческой ревности и отказалась от своего бога. Стала демоном, начала собирать души других грешников… они, демоны, были единственными, кто мог помешать богу-с-большой-буквы захватить весь мир. Но в четвертом веке они исчезли. И Римская Империя…. — Эрос приложил руку к сердцу. — Империя сменила религию на Христианство. Навсегда. А от нас люди отказались. — Такого в гимназии не рассказывают, — подросток задумчиво опустил голову. — Я помогу тебе вернуть былое величие. Я обещаю.***
Юра каждый раз с трепетом подходил к морю: и во время утренней пробежки с Эросом, на которой подросток едва не задыхался, и во время купания, и вечером, когда оно сливалось с нежным градиентом горизонта. И он всё никак не мог привыкнуть к запаху соли. Ещё тёплый песок приятно коснулся босых ступней, а глаза расслабились в ультрамариновом полумраке. Полнолуние было вчера, и серебряная лунная дорожка с каждым днём теперь становилась всё тоньше. Юра неспешно прошёл ещё немного вдоль пляжа, сел на песок, игнорируя лежаки, и запрокинул голову назад. Теперь он мог рисовать между звезд полноценные картины, которые, пока на западе тускнела алая полоска заката, с каждой минутой становились всё ярче. Он отдыхал, хоть и считал этот отдых незаслуженным. И он старался не думать о прошлом, хотя оно нагоняло его в моменты одиночества. — Не ожидал, что ты вернёшься так скоро, — Юра подумал, что ему лишь показался приглушённый голос Эроса, исходящий из патио, но это определённо был бог любви, и говорил он по-русски, видно, уже из-за привычки. — Надеюсь, вы с Аполлоном порвали? Боги не замечали сидящего на берегу подростка, а вот он, обернувшись, отчетливо видел их силуэты, освещённые приглушённым белым светом маленьких фонариков: гирлянда с лампочками тянулась от одной колонны к другой, оплетала её, словно лоза, и шла дальше. — К твоему сожалению, мы с ним заключили договор о дальнейшем сотрудничестве. Завтра документы заверит юрист из его компании. Всё официально. И скоро в продажу выйдет наша совместная продукция, — голос Афродиты был спокойным и уставшим. — И на это потребовалось два дня? — Тебе интересная моя личная жизнь или всё же работа? — Даже я уже не могу помочь тебе с личной жизнью — ты меня просто не слушаешь. Просто не стоит заводить бизнес с временным любовником. Вы ведь то сходитесь, то расстаётесь. Тоже самое с отцом. — Как будто ты в своё время не плёл подобные интрижки. Было время, помнится, когда ты был готов на всё, лишь бы работать кем-нибудь. И ты работал вместе с ним. — Чудовищное было времечко. Юра не догадывался, что они говорили о брендах и межконтинентальных компаниях, которыми управляли боги, а не о каком-то «закрытом языческом рынке с магическими артефактами, где обязательно продавали души людей, проклятые предметы и ведьмовские мешочки». Конечно, такие места до сих пор сохранились. Но жизнь богов больше не была завязана на ритуалах, обрядах и магии — всё это стерлось вместе с памятью о них. Но забытые, оставленные, они не переставали оказывать влияние на человечество. Хоть теперь оно и было лишено всякой волшебной составляющей. Имея бесконечную паутину связей во всех слоях общества, боги быстро приспособились к жизни среди людей: многие подались в правительства ведущих держав, другие же работали незаконно, имели несколько судимостей, третьи основали международные частные компании, а кто-то просто жил за счёт своих предприимчивых родственников. Афродита владела крупной компанией, выпускающей органическую декоративную и уходовую косметику, а раз в пару лет выпускала коллекцию собственной одежды, которую представляла в Милане. Её хорошо знали на рынке в Европе, однако до США ей всё никак не удавалось добраться. Аполлон же, хоть и был богом искусства, науки, прорицания и прочих смежных отраслей, слыл в народе как идеал мужской красоты. А потому создал в Северной Америке сеть фитнес клубов и активно выступал за здоровый образ жизни, стандарты красоты и «правильные» пропорции фигуры. И в последнее время его прибыль стремительно увеличивалась. Жертвы и божественные дары сменились — теперь люди, вместо жертв, приносили деньги, а боги расплачивались не магией и не своими дарами, а товарами, услугами, продуктами. Рыночная экономика — спрос рождает предложение. Мало кто верил в чудеса, ещё меньше было людей, готовых платить за эти чудеса. А оценить их настоящую стоимость не мог ни один экономист. Богам пришлось подстраиваться под изменившееся общество, однако суть практически не изменилась: они влезали в мирную человеческую жизнь только после того, как к их алтарю приносили жертву. Они не должны были посягать на свободу воли, указывать что-то, искушать, вести за собой — люди сами приходили к ним за помощью. — Надеюсь, что скоро и я найду своё призвание, — Эрос опустился на диван в патио и прерывисто вздохнул. — Вам-то легко, вы работаете с чем-то материальным. Люди знают, за что они платят, над чем трудятся. А я… предлагаю им совершенно другое, никто ведь толком и не знает, что такое любовь, — за мыслями о собственной ничтожности он совершенно забыл про ненависть к Аполлону и его интрижке с Афродитой. — Этот холодный материальный мир когда-нибудь убьёт меня. — Не говори так, милый… Юра поджал губы, когда Эрос, едва не плача, обнял свою маму и прижался к её животу. Афродита улыбнулась, поцеловала его в макушку и потрепала по волосам. Его кудри стали непослушными, а с губ слетел очередной вздох. — Я готов дарить людям любовь бесплатно, просто так. Лишь бы они верили в меня. Вера для меня лучшая награда, — он поднял на неё расстроенный взгляд. — Потому что нельзя платить за любовь деньгами. Это не любовь. Это какая-то проституция, — они оба рассмеялись. — Нет, я серьёзно. Я никогда не буду брать деньги за свою работу. Если есть вера, то я готов на всё. Мне большего не надо, — он снова склонился к ней, прося погладить его по волосам. — Как твоему русскому мальчику у нас? Не жалуется? Ты его не обижаешь? — Мам! — Эрос засмеялся и наклонил голову в бок, соприкасаясь с Афродитой нежным взглядом. — Не переживай за него. Если ты не знала, я очень ответственный. Вот так вот. У нас всё в процессе, скоро полетим в Монте-Карло. Нужно провернуть одно дельце в России. А потом… нам откроются двери в совершенно новый мир. Это так будоражит. Бабочки в животе, представляешь? Мне кажется, это будет легендарно. — Ты так долго этого ждал…. Только будь аккуратен, пожалуйста. Не переходи грань. — Не загадывай на будущее, — Эрос приложил указательный палец к губам матери, словно игривый маленький ребёнок, и поравнялся с ней. — Я со всем справлюсь. — Я в этом и не сомневаюсь. Я верю в тебя. У Юры защипало уголки глаз, и он обиженно отвёл взгляд к морю, такому тихому, но при этом грозному и мрачному…. А Афродита с сыном продолжали беззаботно болтать о мелочах жизни, смеяться и по-доброму друг над другом шутить. Они не выглядели как мама с ребёнком — они были настоящими друзьями, что прошли вместе через огонь и воду и всё равно не разошлись, не оборвали узы. И от одной только мысли о том, что Эрос мог так легко общаться с матерью, Юру переполняла зависть. Даже когда он был маленьким, они с мамой не играли вдвоём: ни в догонялки, ни в прятки, ни в щекотку…. А папа никогда не подбрасывал его на руках и не носил на плечах, как это делали родители на здешних пляжах. Ему нельзя было просто попросить мороженое или игрушку — это нужно было заслужить хорошим поведением. Но Юра радовался хотя бы тому, что родители часто оставляли его на попечение сестры, которая хоть и была с характером, никогда не оставляла братика одного. Она заботилась о нём сильнее всех на свете, а теперь была за сотни километров от него. И пока что у него даже не было возможности позвонить ей и услышать её голос. И, вспоминая лучшие моменты детства с Софией, Юра уткнулся лицом в колени и тихо расплакался — так тихо, что шум моря всё уносил с собой. Да, теперь в его жизни начался новый этап, но боль из прошлого ранила до сих пор — она вместе с обидой поселилась в его сердце, не давая свободно вздохнуть. И ничего не помогало избавиться от этого противного чувства. — Я… не вовремя? — Эрос хотел положить ладонь ему на плечо, но остановился и просто сел рядом. — Глупо спрашивать, всё ли хорошо, но… — Ничего страшного, забей, — Юра отвернулся от него, так и не решаясь заглянуть в глаза, и спрятал пальцы, сжимая их в кулачки. — Я просто устал. Вот. И всё, — он обиженно хлюпнул носом. — Ты не того бога обманываешь, — Эрос вытянул ноги вперёд и запрокинул голову. — Ты не хочешь говорить, да? Ладненько, если ты не хочешь, только скажи. Я уйду. Я уважаю личные границы. — Я не хочу говорить. — Тогда, ну, сладких снов. Не поднимая головы, Юра проследил за тем, как тень собеседника встала с песка, отряхнулась и направилась обратно в дом. И так безмятежно, словно он просто прогуливался по парку осенним вечером. «Неужели он, правда, ушёл?» — Подожди, — ему смертельно нужно было поговорить с правильным собеседником. — Я не думал, что ты уйдёшь. Останься, пожалуйста, — бог, будто и ожидал этого, остановился и по прежним следам вернулся к Синякину. — Прости, — он виновато закрыл лицо руками и вжал шею в плечи, словно прячась от всего окружающего мира. — Что тебя так расстроило? — Эрос попытался уловить его взгляд и чуть наклонился. — Ты скучаешь по кому-то? — Нет, — его голос дрожал. — Просто, понимаешь, то, как ты… общаешься со своей мамой. Ты с Афродитой, ну… тебе очень повезло. У меня никогда такого не было, вот и всё, — Юра стал вырисовывать на песке какие-то незамысловатые узоры. — Отстой, я не умею формулировать мысли. — Это из-за родителей всё, да? — подросток тихо кивнул. — Ты не хочешь рассказать мне об этом? О твоей жизни раньше…. — Нет, — Юра слегка повысил голос и сам себя испугался. — Это не так уж и важно. Не сейчас. Я не хочу вспоминать о них. Совсем. Никак. И ещё я скучаю по Софе, — его голос снова дрогнул, но он продолжил говорить. — Очень сильно скучаю. Мы с ней четыре года не виделись. Только переписывались. Она для меня самый родной человек. Я хочу прийти к ней и сказать, что со мной всё хорошо и что я в безопасности. Но… пока нельзя. И я понимаю это. Но всё равно так скучаю, ты не представляешь. — Завтра мы уже обо всём договоримся. И буквально на неделе ты с ней встретишься, — позабыв о ранимости подростка, Эрос положил ладонь ему на спину, дотянулся до плеча и в знак поддержки осторожно погладил. — Я могу что-то сделать для тебя? — ему не хотелось сильно давить на мальчишку. — Ты и так делаешь достаточно, — шмыгнув носом, Юра положил подбородок на колени. — Не преувеличивай, ничего особенного. — Нет, — Юра осмелился перебить его. — Для меня это очень важно, — Эрос с робостью поджал губы, не ожидая такой реакции. — Спасибо. Не понимаю только, зачем ты это всё делаешь… почему? — он слегка повернул к нему голову, а потом наигранно усмехнулся. — Никому до меня не было дела. А ты…. Мы ведь едва знакомы. А я сижу в твоей одежде, и ем твою еду, и живу у тебя на вилле, и…. — он не стал озвучивать тот факт, что он уже несколько раз спал в его кровати, один, конечно, но всё-таки. — Ты просто всегда такой, да? Всегда помогаешь…. Вот и правильно! — Юра снова отвернулся. — Вот ты настоящий бог, Эрос. А я столько лет ошибался… мне столько лет нагло врали, ты не представляешь! Они ведь и сейчас, наверное, думают, молятся ему… — при мыслях о родителях у него на глазах наворачивались слёзы. — И они, наверное, начали беспокоиться обо мне только сейчас, когда я исчез. Хотя, вряд ли. Я ведь никогда и не присутствовал в их жизни по-настоящему. — Что ты такое говоришь? — Эросу было сложно поверить его словам. — Почему ты так считаешь? — Я обуза. И слабак. Юра вытер тыльной стороной ладони скатившиеся по щекам слёзы, а обгоревшую кожу лица от такого прикосновения болезненно защипало. Стало вдвойне обидно и неприятно, и к горлу подступил ком. Эросу хотелось сказать, что это всё было несправедливо и что ему искренне жаль его, но это и так было очевидно. Да и не хотелось богу делать ранимому подростку ещё больнее, озвучивая сухие факты. Бедный ребёнок, лишённый любви и чрезмерно чувствительный для этого мира. Он ведь никогда не знал, что это такое — быть любимым. И всё равно пытался дарить миру только хорошее, отдаваться делу всей душой…. — Если что, знай, я всегда рядом. Только не молчи, если тебя что-то тревожит. Только хуже сделаешь, уж поверь, — Юра поднял на него благодарный взгляд. — Ты молодец, солнце. Таких, как ты… их ещё поискать нужно. — Богов, я уверен, гораздо сложнее найти. Ты — один на миллион. А я — один из семи миллиардов. Понимаешь разницу? Во мне ничего необычного. Я глупый невысокий подросток, которому нравится аниме и который сбежал из дома. Ничего особенного, я ещё и на скейте кататься научиться хочу, — он ненадолго задумался. — Мне для клейма «лузер» не хватает только очков. Как же это раздражает… но всё равно забей. — Нельзя же быть к себе таким строгим. Твоя душа дороже большинства других душ, она почти бесценна. А это невероятно ценится среди богов. К тому же, стать другом для нас, богов, тоже непросто, — Эрос безмятежно устремил взгляд к морю. — И, если честно, будь я девчонкой из твоего класса, ты стал бы моим крашем, — он самодовольно улыбнулся и взглянул на реакцию подростка. Спрятав ранимую улыбку, Юра отвёл взгляд. До этого момента он сам чувствовал себя влюблённой ранимой школьницей, случайно запавшей на горячего старшеклассника. И он никогда бы не предположил, что самому богу любви будет до него дело: было же столько вариантов вокруг. Но от подобных мыслей ему становилось не по себе, а в груди вспыхивал пожар, заставляющий щеки покрыться румянцем, а мысли — собраться над головой сизой тучей и сделать его виновным во всех грехах человечества. И это неприятное чувство вины съедало его. «О чём я вообще думаю? У него же отбоя от девчонок нет. Я — вообще мимо, — голос в голове делал только хуже. — Он ведь назвал меня другом». — Чего молчишь? — Эрос наклонил голову вбок, улыбаясь. — Мы ведь с тобой друзья? — его голос прозвучал по-обычному неуверенно, а Эрос засмеялся. — Ну, не любовники же, — он похлопал его по плечу, а подросток отстранился и болезненно зажмурился. — Прости, забыл, что у тебя обгорела спина. Если бы ты меня послушал и лёг бы пораньше, то на пляж мы бы с тобой успели сходить до солнцепека, — вместо осуждения в его голосе была забота. — И то мороженое не стоило того, чтобы стоять в очереди полчаса. — Оно было вкусное, — оправдывался Юра. — Да ты сладкоежка — тебе всё сладкое вкусно. Ладненько, пойдём я тебя кремом помажу. А то так неделю ещё ходить будешь. И ты ведь уже спать хочешь, поздно всё-таки, — подросток устало зевнул. — А в твоём возрасте, я уточнил, нужно соблюдать режим и спать по девять часов минимум. Не буду их у тебя отбирать. Тебе ещё расти и расти, — Эрос выпрямился и протянул ему раскрытую ладонь, и Юра, побоявшись отказаться, принял помощь. — Да, а ещё тебе в обязательном порядке нужно есть больше белка, — Эрос вдруг обхватил его плечи. — Я не хочу качаться, знаешь, — признался он. — Мне не нравятся шкафы, — он изобразил очень широкоплечих мужчин, подняв вверх локти. — Я не говорю про тяжелый спорт. Я говорю про здоровье, — Эрос потрепал его по волосам. — Прелестно уже и то, что ты согласился бегать со мной по утрам. Но и питаться тоже нужно правильно, не забывай. Ты не думай: я тебя не осуждаю. Ты хорошо выглядишь, правда. Я просто даю дружеский совет, — его улыбка одновременно располагала к себе и смущала. — Да я всё понимаю. А ты шаришь, типа, за правильное питание? Я просто сам себя контролировать не смогу, я в этом полный ноль, — Юра исподлобья взглянул на него.— Поможешь? — Конечно. Грех тебе не помочь.