Злодей: Его судьба

      Он идёт домой уставший после очередной тренировки: всё тело ломит, руки и ноги просто отваливаются, двигаться невозможно. Просто до одури хочется лечь и больше не просыпаться, но завтра — новый тяжёлый день, новый день изматывающих тренировок, благо, силовых, но они хотя бы начнутся утром, когда юноша ещё полон сил и оптимизма, а не после школы во время которой к нему пристают альфы из других классов.       Увы, некая популярность даёт много негатива. Его узнают по всей школе, к нему пристают в попытках склонить к сексу, оно и понятно — известный омега, пусть и локально, гормоны бьют в черепушку и хочется прославиться, отодрав его. Но Изуку старается противостоять каждому такому случаю. И потому он всегда испытывает удивление, когда Кацуки вмешивается в очередной конфликт, раскидывая озабоченных дебилов и сразу же уходя куда-то дальше, лишь бы не находиться дольше положенного с зелёноволосым омегой. «Он меня ненавидит? — думает Мидория после каждого подобного раза, пытаясь, порой, успокоить свою ярость, которая едва не вырвалась во время очередного случая. — Зачем помогает? Разве не он сказал мне спрыгнуть с крыши?» Изуку ничего не понимает, но молча принимает помощь от Кацуки, считая это платой за спасение Бакуго от Грязевика.       Но те самые роковые слова альфы не дают Изуку покоя. Они звучат голосом Каччана во время самых страшных кошмаров, они идут следом за омегой, прячась в каждой тени на пути к тренировкам или школе. И они горят рубиновым огнём перед его взглядом, когда юноша ошибается во время изнуряющей уборки мусора с Дагобы или же во время спарринга с самим Старателем. Эти слова давят на него Юпитером, порой, буквально размазывая тонким молекулярным слоем по поверхности Земли, а затем сжигают его плазменным огнём Бетельгейзе, оставляя лишь разбитое сердце, едва рядом появляется Кацуки.       Юноша горит, плавится, когда замечает светлые волосы или же взгляд рубиновых глаз, он умирает. А потом возвращается к жизни, в который раз заставляя себя не думать о том, что сказал тогда Бакуго. Невероятно сложно всё это оставить и идти дальше, пытаясь не сгореть.       И потому в один из осенних дней юный омега собирается с мыслями и едет по тому адресу, который дал ему Шигараки на визитке. Убьют ли его, изнасилуют ли его — для Изуку неважно. Он целых два раза был на грани смерти и потому его уже ничто не сможет пронять, никто не сможет сделать ему ещё больнее. Он добирается до нужного района на автобусе, всё это время ёжась в транспорте от слишком внимательных взглядов окружающих. Кто-то шепчется: «Смотри, какая омега. А так и не скажешь, что он красивый. Без одежды он выглядит лучше. Я бы его отодрал». Изуку на это морщится брезгливо, кутаясь в своё кашемировое пальтишко и красный шарфик, пытаясь спрятаться в тёплой одежде, но тут же слышит ещё шепотки, от омег: «Шлюха шлюхой, ну. Специально выебнулся на камеру, чтобы его хотели. Дрянная омега. Сучье отродье». Мидория ощущает невероятный прилив гнева по всему телу. Он голубым пламенем заполняет каждую клеточку тела, заставляя омегу выпустить свои феромоны, которые не пахнут тем нежным запахом кувшинки, нет, они пахнут горящим болотом, гнилью, ненавистью и яростью, заставляя окружающих образовать вокруг него небольшой островок, внутри которого омега чувствует себя лучше, беря гнев под жестокий контроль. Он не извиняется, не просит прощения. Он не говорит ничего, а просто выскакивает из автобуса, не доезжая одной остановки.       Деку идёт строго по навигатору, петляя между невысоких домов и редких магазинчиков, стараясь никому не помешать. Его красные кроссовки уже покрыты немного грязью, а чёрные зауженные джинсы промокли внизу от бездумных шагов Изуку по лужам. Однако юноша не замёрз. Теплом, согревающим омегу, является мысль о встрече с Шигараки, которую он всё ещё лелеет и ради которой он делает эти шаги, пробираясь через небольшие переулки и проулки.       Однако неспокойные мысли не дают омеге стать совсем радостным, увы. Он думает, что Томура может просто не вспомнить его. Всё-таки с последней их встречи прошло почти два с половиной месяца, из которых целый месяц Изуку отходил от битвы с Грязевиком, а после полтора месяца возвращался к тем результатам, которых достиг до встречи и даже сумел лучше подрасти как во владении причудой, так и в физической форме, спасибо Всемогущему и Старателю, взявшихся тренировать его в благодарность.       Холодный ветер дует в лицо, заставляя получше закутаться в красный шарф, натянув его почти по глаза. «Где же этот бар?» — подросток смотрит на гугл-карты, наконец, выбираясь на широкую улицу, Соукаку дори, на которой, согласно карте, стоит небольшое здание бара. Изуку послушно идёт по тротуару, поднимаясь выше, в холм, и разглядывает новое для себя место. Улица до ужаса пустая, на ней, конечно, стоят частные дома, но нигде не слышно смеха детишек или же разговоров взрослых. Возможно, дети в школе, в детских садах, а взрослые на работе, кто ж знает. Тем не менее, Деку это устраивает — никто не пялится на него, никто не шепчется у него за спиной. Лишь холодный ветер гуляет меж построек, завывая какую-то свою отстранённую мелодию.       Тем не менее, впереди, чуть выбиваясь серым манифестом реконструктивизму, виднеется тот самый бар. Это придаёт Изуку сил и он ускоряется, спеша быстрее попасть в тёплое помещение и хоть как-то отогреться, слишком уж замёрз юноша. Омега практически в метре от входа поскальзывается и едва не падает на асфальт бесформенным кулем — в самый последний момент от концентрирует на ладони, не скрытой одеждой, плазму, на пару секунд включая Плазмадвигатель, и затем резко подбегает к спасительной металлической двери, выбивающейся из общего дизайна здания своим зелёным цветом. «Ух, хоть бы он вспомнил меня,» — успел подумать Изуку до того, как постучал в дверь, не найдя рядом звонка. Он тут же хватается за лямки своего рюкзака, нервно раскачиваясь на носках назад и вперёд, ещё и кусая нижнюю губу от распирающего юного омегу волнения.       Изнутри слышится приглушённый мат и Мидория практически сразу ощущает едва ощутимый запах чёрного перца, от которого хочется чихнуть. Однако юноша быстро перебарывает это чертовски острое желание и продолжает ждать, когда же дверь откроется. Он слышит лязг замков, а после невидимый человек открывает дверь. В нос с ещё большей силой ударяет перцовый запах и омега всё-таки, с непривычки, оглушительно чихает, вовремя сдёрнув с шеи шарф, чтобы не забрызгать его.       — Хм, не болей. Я думал, что ты так и не придёшь, — раздаётся знакомый голос и Изуку тут же поднимает взгляд, сталкиваясь с рубиновыми глазами, в которых на крошечное мгновение появляется радость от встречи, которая сменяется равнодушием. — Давай, заходи, — Шигараки, одетый во всё чёрное, кроме таких же красных кед, как у Мидории, отходит в сторону, пропуская гостя.       Когда между подростком и альфой остаются какие-то считанные сантиметры, юноша, невольно принюхиваясь, чувствует что-то ещё в запахе перца, какой-то оттенок, который пока не может понять. Однако он не задерживается, чтобы лучше принюхаться и выцепить это «что-то». Омега вешает пальто на крючок, засунув в рукав шарф и ставит рядом рюкзак, не видя смысла что-то оттуда забирать. И поворачивается, теперь уже смотря на сам бар, расположившийся на первом этаже здания. Как и говорил Шигараки, заведение не шибко большое, но достаточно комфортное: красные кирпичные стены не украшены ничем, но в таком тёмном освещении они не смотрятся пустыми, рядом с барной стойкой стоит комод с телевизором, который пока что выключен, сама же стойка сделана из лакированного красного дерева, как и достаточно удобные, по виду, стулья, внутри стоит Курогири, молча протирающий белым полотенцем один из больших пузатых бокалов, за его спиной просто огромное количество алкоголя.       — Спасибо, — бормочет юноша и быстро идёт к стойке, затем осторожно залезая на стул, лишь бы не навернуться с него или не поцарапать. Наконец, устроив пятую точку на достаточно удобном сидении, Изуку выдыхает, положив руки на колени и опустив голову. Он переживает, что делает что-то не то — ощущает взгляд Курогири, который ставит перед ним тот самый бокал и затем щипцами опускает внутрь ребристой ёмкости один небольшой кусочек льда и отворачивается, видимо, что-то доставая с холодильника за его спиной.       — Итак, ты пришёл к нам, — спокойным и рассудительным тоном произносит пепельноволосый, садясь через один стул от Изуку и тут же переводит на него внимательный взгляд красных глаз, на его губах появляется непонятная улыбка, а крылья его носа чуть трепещут, видимо, вдыхая запах омеги, от чего последний дико смущается. — Честно говоря, юный суицидник, я думал, что ты не воспользуешься моим подарком и всё-таки прыгнешь ещё раз. И я был удивлён, когда увидел тебя уже в репортаже про Грязевого злодея.       — На самом деле, это вышло случайно, — тихо отвечает Мидория, стараясь не смотреть в глаза Шигараки, иначе он просто пропадёт в них. — Ну, то есть, я случайно попал на место битвы и не ожидал, что рискну сразиться с ним, вот.       — Хм, занятно. Ты, получается, владеешь своей причудой на уровне начинающего героя? — в этот момент к Мидории возвращается Курогири, тут же наливая в его бокал манговый напиток с семенами базилика. Изуку несколько секунд смотрит на напиток, наблюдая за семенами, как они болтаются в воде.       — Ну, нет. Я бы не сказал, — мотает головой веснушчатый, отчего его зелёные кудри также болтаются в разные стороны. — Просто я хотел спасти своего…приятеля. Он…очень дорог мне. Наверное.       — Наверное? — хмыкает недоверчиво Шигараки и понимает, что запах юноши, кувшинка, невероятно манит его, Он такой нежный, аккуратный и невесомый, что альфа едва может уловить его, и потому он ощущает, как удлиняются клыки, как они бесяче зудят, требуя пометить этого омегу, пока тот говорит что-то про чувства и любовь к некому Бакуго. Багровые глаза альфы просто горят, рассматривая омегу, внутри всё сводит тугим узлом желания и возбуждения. Однако горящий взгляд Курогири, собственная стальная воля и этот мягкий, нежный голос омеги не дают сорваться, не дают повалить омегу и затрахать его прямо тут, на полу, помечая и делая своим.       Томура — альфа. Томура — злодей. Но он не насилует маленьких омег, даже если не имеют причуд. Однако есть ещё одна причина, по которой Шигараки согласен потерпеть сколько нужно — Изуку Мидория всё-таки его истинный. Этот приятный факт доходит до него прямо сейчас, пока он ощущает эти не передаваемые эмоции.       Конечно, Мастер рассказывал ему про истинность и про вторичный пол. Дотошно объяснял юному злодею, что значит привязанность к омеге, бете или альфе, что значит любовь. И Томура отчего-то запомнил те слова учителя.       И то, что он чувствует сейчас, можно вполне назвать любовью. Правда, на уровне инстинктов. Всего эмоции, чувства можно описать коротко — взрыв. Всё это словно взрыв сверхновой, который охватывает всё тело, заставляя сердце бешено биться. Это словно чёрная дыра, которая затягивает в круговерть любви, не давая шанса вырваться за горизонт событий, не давая возможности сопротивляться сильнейшей гравитации. Шигараки понимает, что пропал.       -…и Бакуго сказал, что я могу стать героем, только если стану бетой и чтобы это сделать, — Мидория коротко всхлипнул, продолжая рассказ, и сразу же запил напитком с семенами базилиика, — мне надо сброситься с крыши. Вот.       Томура быстро прокручивает в голове каждую фразу, каждое предложение, что говорил его юный компаньон, и понимает, что какая-то иррациональная ярость охватывает его. «Героем не стать, если ты не бета или альфа?» — Шигараки бесит эта идея, бесит её возможное существование. Это же просто брехня! Героем может стать любой, если тот имеет нужные способности. Да, омег несправедливо ограничили, но, чёрт, Изуку именно тот омега, который сможет стать героем. «Или, — Томура внутри злорадно ухмыляется, скользя взглядом по Мидории, который что-то говорит Курогири, — стать злодеем».       — Учитывая, что тебя никто не любит, обращая внимание на твой вторичный пол, — Шигараки думает, подбирая супернейтральные слова, чтобы не отпугнуть свою пару. — Я могу попытаться стать твоим другом, если ты не против, конечно, дружить с альфой, который старше тебя лет на пять или шесть. Я спасу тебя от этого общества, от этого Кацуки Бакуго, дам тебе новую надежду и постараюсь не разрушить её, — говорит Томура, стараясь ради Изуку сделать свою улыбку менее безумной, а мягкой и, наверное, ободряющей. Он чувствует себя лучше от этого, он понимает, что любовь, пусть пока ещё не понятная ему, постепенно разрастается в израненном сердце, медленно, но верно сшивая его обратно. И даже озабоченный взгляд Курогири не может заставить злодея погасить первое, за почти пятнадцать лет, светлое чувство, что постепенно приходит к нему. Нет, он просто так не загасит этот огонь.       — Спасибо, Т-томура, надеюсь, мы станем друзьями! — и злодей получает самую солнечную улыбку из всех, что он видел. Веснушки омеги пылают словно тысяча звёзд. Он не может не смотреть на это зелёное солнце, светящее сейчас только ему.       И он не знает, что внутри омеги тоже зарождается чувство, так похожее на его любовь. И скоро оно созреет, расцветая громадным бутоном взрыва сверхновой.       Скоро, совсем скоро.