Злодей: Его судьба

      Близится зима. Для Изуку это время года будет особенным — буквально через пару дней, в начале декабря, у него должна случиться течка. И, увы, он никак не может остаться дома. После завтра, в субботу, у него тренировки со Старателем вечером, а в первую половину дня — музыкальный класс, где Мидория ещё с самых первых классов учится петь. Да и выбора-то у него особо и не было — все сколь-нибудь интересные омеге инструменты разобрали альфы и беты, так как учитель поддерживает неосязаемую идею, что определённые музыкальные инструменты не для омег, которые крайне нежные и чувствительные. А петь — стезя именно омег и немного альф. А Изуку, как самая послушная омега, конечно, принял такие правила игры. И теперь он один из лучших учеников класса по вокалу, что безумно радует его.       Сегодня, в четверг, вечер после школы у омеги свободен. Конечно, Изуку думает съездить к Шигараки, который, кажется, совсем изменился с той первой встречи в баре. Эти изменения интересные, неожиданные для Деку, но чертовски приятные. И подросток даже не может понять по какой причине. Он каждый раз видит, что мужчина, наконец, собрал свои волосы в конский хвост, чтобы было видно его лицо, которое по своей странной красоте влекло Изуку. Каждый раз омега замечает какие-то новые вещи в гардеробе владельца бара, но общий стиль не изменяется — чёрный верх и низ, плюс красная обувь. И он выглядит ужасно горячо. Может, Томуре не помешает набрать немного мышечной массы, но и так он слишком привлекателен.       Тем не менее, омега эти несколько месяцев тоже не отлынивает. Он исправно тренируется с двумя героями, в основном, в редкие свободные у кумиров дни. Он совершенствует своё владение причудой, постепенно сдвигая лимиты использования путём увеличения контроля плазмы и стабилизации температуры. Ожидаемый после тренировок максимум — до тридцати минут боя в обычном режиме и до пятнадцати минут в приближенном к максимальному. По сути, Старатель помогает повысить время работы плазмой, но ценой понижения температуры. Грубо говоря, он выводит Изуку на начальный уровень себя. Хотя омега хочет больше — Каччан точно может по времени переиграть подростка. И это печалит Изуку.       Всемогущий же упирает всё на физическую силу, всё-таки его причуда больше силовая. Благодаря грамотному подходу героя к тренировкам, Изуку постепенно восстанавливает свою форму средненького беты, надеясь всё-таки сделать чуть-чуть больше. Хотя бы попытаться.       Однако есть ещё кое-что, что происходит с Изуку — изменение характера. Нет, он всё ещё добрый, всепрощающий мальчик, который хочет стать героем. Но кое-что всё-таки в нём меняется — отношение к себе. Юноша честно, с каждым днём, начинает относиться к себе как к лучшему омеге из омег. Серьёзно, он пытается вытащить себя из бесконечного болота самокопания и уничижения, в которое опустил его давно Кацуки. Для причуды ему нужна уверенность в себе. Без неё он не сможет овладеть ей достаточно хорошо. И как же тогда ему сражаться со злодеями, которые точно будут давить его своим ментальным полем. И потому он каждый день занятий просить Старателя давить на него, чтобы помочь омеге укрепить свою психику, ведь последнюю, кстати, будут оценивать при поступлении в Юэй.       И это даёт плоды уже сейчас, когда заходя в класс, Изуку уже не прячет взгляд, не пытается казаться незаметным, лишь бы не трогали, нет, он ведёт себя достойно, как омега, который уверен в своём будущем. Его взгляд более твёрдый, не заискивающий, уверенный. Его осанка приближена к идеалу, но и этого хватает, чтобы некоторые одноклассники смотрели на него удивлённо и, в какой-то степени, уважительно. Единственное, что Изуку не будет изменять — улыбка. Герой должен улыбаться ярко, как Всемогущий, чтобы никто и никогда не впал в уныние даже в самой тяжёлой ситуации. И Мидория будет именно таким героем — всегда с улыбкой на лице и горящим взглядом.       И никто не сломает его. Даже Каччан.

***

      — Карга старая, нахрена ты мне сказала ещё раз пройти этот грёбанный тест?! — возмущённо и агрессивно кричит Кацуки, врываясь злой аурой на кухню, где готовит острый яблочный пирог его мать — Мицуки Бакуго. От альфы буквально разит феромонами и его запах чётко показывает, что подросток невероятно зол. Однако в это же мгновение кухню резко заполняет до удушения яркий аромат имбиря. Парень тут же задыхается заготовленными словами и начинает кашлять, морщась от этой ароматной бомбы. «Блять, карга».       — Не смей так кричать на мать, чёртов ребёнок! — тут же взрывается ещё более громким криком матушка, резко отворачиваясь от белой духовки и смотря гневно на своего единственного сына. Её волосы такой же взрыв, как у альфы, а характер не менее тяжёлый. Женщина складывает перепачканные мукой руки на груди, благо на ней большой оранжевый фартук, закрывающий ещё и её верхнюю одежду. — Когда-нибудь я тебя точно ударю скалкой! — женщина смотрит на сына слишком уж гневным взглядом, от которого по спине младшего пробегает целая орда мурашек, он опускает взгляд, признавая поражение перед разозлённой омегой и нервно сжимает края чёрной футболки, на которой нарисован белый череп — ему очень хочется сказать что-то гневное. — Твой лечащий врач попросил школу ещё раз провести это тестирование, так как ему не понравились твои результаты. Не волнуйся, остолоп, не только у тебя что-то не то с результатами.       — А что с ними не так? — недовольно фыркает подросток, напрягаясь из-за слов матери. — Я настоящий стопроцентный альфа, как и должно быть, — однако он сомневается в правде своих слов. Раз тест повторился, то всё-таки есть какая-то вероятность, что Кацуки может и не быть альфой. И это, мягко говоря, безумно напрягает парня. Если он не альфа, то кто? Как он может не быть альфой? Он же лучший! Все ему говорят это! Он лучший и не может хоть в чём-то быть хуже. Нет, такого не может быть. Если он не альфа, то это, конечно, не конец. Он тогда станет бетой, которая лучше даже самых сильных альф. Однако это будет крайне неприятно. Он не имеет права сомневаться в себе.       — Как я поняла, какие-то гормоны у тебя, остолоп, в меньшем количестве, чем должны быть, — покачала головой мать, вновь возвращаясь к пирогу, который уже поспевает в духовке. Осталось совсем чуть-чуть и он будет готов, а его запах в мгновение ока заполнит почти весь дом.       Альфа фыркает и решает, что лучше бы вернуться к себе в комнату — ему кажется, что скоро он увидит результаты. И, поднимаясь по небольшой лестнице в свою комнату, Кацуки бросает взгляд на семейные фото, развешанные в небольшом коридоре, ведущим к подъёму в его убежище. На многих фотографиях Масару и Мицуки держат сына, который, кажется, изначально родился злым демоном — везде у Бакуго хмуро-мрачное выражение лица. «Никогда не изменюсь», — альфа всё же улыбается слегка, не удержавшись. Иногда он мечтает о том, чтобы вернуть то время, когда был мелкий и никто от него ничего не ожидал.       — О? — Кацуки невольно ловит взглядом самую дальнюю фотографию в белой рамке, почти у подъёма к его комнате. «Что-то я не помню её,» — Бакуго медленно подходит к фотографии, почти изящно обогнув небольшую лакированную бежевую тумбу с такого же цвета металлической ключницей в виде дерева на ней, и слишком долго смотрит на изображение двух семей, будто бы вспоминая этот момент. Мама держит его, мелкого и агрессивно ребёнка, которому исполнилось не больше пяти лет, а сам альфа пытается пнуть своего друга, но Изуку достаточно далеко на руках своей мамы, при этом он ещё со своей глупо-солнечной улыбкой смотрит на камеру и держит в руке фигурку Всемогущего, а обе мамы, конечно, смеются. — Хм, мы тогда были счастливыми детьми, фанатеющими по одному кумиру. А сейчас что?       Конечно, он знает ответ: ничего. Их отношения сам Кацуки разрушал каждый чёртов день, да так старательно, что Изуку теперь полностью игнорирует Бакуго. Отношение альфы к более слабому омеге изменило поведение последнего, тот из забитого ботана стал достаточно интересным персонажем. Конечно, на зелёноволосого ещё и повлияла эта популярность в совокупности со столкновением с Грязевым злодеем и кибербуллингом. Его омега стал более холодным.       И это, чёрт возьми, ужасно возбуждает Кацуки. Альфа не может не видеть нового Изуку в своих влажных снах. Просто вот никак. Его осанка, его манеры и его, если можно сказать, стиль просто выбивают каждый ёбанный день воздух из лёгких альфы, едва Деку оказывается в радиусе пяти метров от него. До колик в животе, до слюней, хочется взять и пометить этого омегу. Но Бакуго не насильник, хотя это не мешало ему избивать задрота.       — Какой я дебил, — Кацуки заходит в свою комнату, в которой преобладают, в основном, чёрные цвета и садится за стол, приставленный к окну, открывающему вид на жилой комплекс, где живёт Деку. Альфа хмыкает и открывает ноутбук — почту всё-таки стоит проверить насчёт письма от врача, вдруг уже что-то пришло. Хотя парень и так знает, что результат будет позитивный — он же альфа и не может быть иначе. — Надо было быть мягче к нему. Всё-таки я хочу сделать его своей парой, — бубнит он, запуская, наконец, браузер и теперь заходя в свою почту. Сегодня весь день какие-то сбои по району и потому вкладка с почтой грузится пиздецки медленно, по мнению юноши. «Ёбанная хуета, как же бесит, блять», — альфа прикусывает нижнюю губу, ожидая чуда. И оно всё-таки случается — почта открывается, сразу показывая просто тонны всякой рекламы и спама. Одно за другим письма отправляются в «Удалённые», но затем взгляд альфы цепляется за фамилию его врача, которая является частью адреса почты.       «Ну, блять, давай,» — Кацуки от чего-то нервничает, пока ждёт, когда письмо нормально прогрузится и, наконец, покажет вложение в виде PDF-файла, где написано, что он стопроцентный альфа. Бакуго кажется, что по спине стекает пот, заставляя невольно выпрямиться, пока кружочек загрузки содержимого медленно, пиздец как медленно, ползёт к своим ста процентам. Парень внезапно понимает, что ему ещё и слышится какой-то странный звук, будто бы гул. «Может, галлюцинации из-за нервов?» — фыркает он, вновь испытующе смотря на экран ноута. Вложение открыто. Его взгляд напряжённо скользит по строчкам файла, ища заветные слова, но пока они упрямо не попадаются — почти всё о том, что у блондина обнаружили пониженное содержание каких-то там гормонов, которые за что-то там отвечают, также ещё слова про то, что это якобы связано с перенесённым стрессом матери во время беременности и ещё чем-то. Но это для парня не важно, пока он не находит так нужные ему строчки. Вот только в них написано следующее: «Согласно подробному анализу крови и спинномозговой жидкости, Кацуки Бакуго, ученик средней школы Орудера, не является альфой. Тем не менее, из-за указанных выше аномальных данных, пациент является аномальной бетой, наиболее походящей на альфу.»       — Блять, — Кацуки сжимает кулаки, гася почти мгновенно вспышку гнева и стараясь не допустить лишних взрывов. — Блять, — он смотрит на чёрный потолок, заставляя себя успокоиться, но это слабо помогает. — Я не альфа, — парень пытается сдержать крик, который так и хочет вырваться из глотки и просто затопить собой всю комнату, если не дом. «О Деку я могу забыть, — бета скрипит зубами, пытаясь выкинуть эту мысль из головы. — Я не смогу его повязать в течку. Я не смогу поставить ему настоящую метку, не смогу его контролировать. Пиздец. Это конец».       В его руках вспыхивают крошечные взрывы, которые наиболее точно показывают, что у него внутри творится. Он растерян, сбит с толку, не может понять, что ему дальше делать. Его безумно бесит только мысль о том, что некоторые одноклассники уже имеют перед ним небольшое преимущество. Он ведь знает, что многие альфы скалят клыки на преобразившегося задрота, мечтают засадить ему член с узлом и пометить его нежную шею. Они хотят отобрать у Кацуки его омегу. А он не представляет как завоевать Мидорию, не представляет как заставить подростка быть его парой. Ведь своё оружие Бакуго потерял. У него больше нет козырей. И это убивает его. Он беспомощен в этой ситуации. Если только…       И мысль, которая так вовремя поселяется в голове, тут же записана в «Заметках» телефона. Кацуки хищно улыбается — Деку будет его омегой. Но отчего-то ему неспокойно. Кажется, что что-то будет не так. И Кацуки тайно согласен с этим.       И слышит приближающийся гул Апокалипсиса.