Воспоминания

      Губы прижимаются к фильтру. Затяжка. Вдыхаю серый дым, и вспоминаю…       Я курю одну из первых своих сигарет.        — Дашь попробовать? — спрашиваешь ты. Я понимаю, что это будет твоя первая затяжка, понимаю, что в итоге вина будет на мне, но не могу тебе отказать. Никогда не мог.       Я протягиваю тебе сигарету. Ты делаешь короткую затяжку, вдыхая в рот, но не в лёгкие.        — Неправильно. — тихо сообщаю я, и начинаю показывать как надо. Ты старше меня на 8 лет, а я учу тебя курить. Иронично.       Выдох. Ещё одна волна воспоминаний.       Я сижу на лестничной клетке, как тогда, курю и жду тебя. Ты приходишь. Я откладываю сигарету.        — Антон! — ты радуешься мне, и я невольно радуюсь в ответ. Я ждал тебя.        — Арс… — тихо выдыхаю тебе в волосы, осторожно обнимая. — Я так соскучился…        Это вырывается против воли, но ты лишь смотришь на меня, сияющими глазами, которые похожи на столь любимое мной море с бликами солнца на поверхности, и отвечаешь.        — Я тоже, Тош.       Я не целую тебя. Я знаю, что в тебе уже угасло то, что во мне гаснет лишь сейчас. Ты предал меня, впрочем, не уверен, что ты это понимаешь. Однако твой порыв разорвать даже ту дружбу, что между нами осталась, лишь из-за того, что я нелестно отзываюсь о твоей жене, с которой ты снова сошёлся, был будто ведро песка в костёр. Но угольки ещё остались. И не думаю, что они скоро потухнут. Но вместо того чтобы сказать тебе что-то, что-то очень важное, я просто беру в руки свою сигарету и достаю тебе другую, не дожидаясь просьбы.       Я делаю новую затяжку, и погружаюсь в воспоминания «до».       Я сплю. Всё, я сплю, меня нет, отстаньте! Ну зачем нам куда-то тащиться в такую раань?        — Тош. — зовёшь ты, и видя, что это не приносит пользы добавляешь к словам похлопывание по плечу, помня о том, что когда меня трясут с утра, я это ненавижу. — Тош, просыпайся, пора вставать. Нам ехать надо.       Я тихо что-то бурчу, и переворачиваюсь с левого бока, на спину, продолжая попытки продлить сон.       Неожиданно, ты легко целуешь мою ключицу. А потом быстрыми поцелуями спускаешься к груди, к животу и ниже, и…        — Арс! — хриплый полувскрик-полустон вырывается из горла. Вот это будильничек, бля… ааааать.        — Аааарс… — вновь протяжно стону я, а ты лишь ухмыляешься, продолжая усердно работать ртом. О, твою мать…       Я смотрю влево. Но на ступеньке сижу только я. Тебя нет… Ты сейчас дома, с женой и дочерью, купаешься в счастье и заботе. А ведь мог бы быть со мной…

Никто и никогда не полюбит тебя сильнее меня…

      Ты в чёрном смокинге, невеста рядом в скромном белом платье, а я… А я человек, на чувства которого тебе, видимо, вообще плевать, потому что я шафер. Шафер на свадьбе любимого человека с другой. Охуенно, а?        — Тох, ты чего засел там опять? — раздаётся из квартиры голос Димы — единственного, кто знает, что происходило раньше между мной и Арсом, и что со мной сейчас. Лучший друг никогда не оставлял одного в дерьме, даже когда мы были ещё подростками, вот и когда у него уже семья и дети, не оставил. Он упрямо тащит меня на свет. Только мне не нужен свет, в котором нет его. Не нужен. И мне не стыдно, за то что в этот раз, я даже не хочу вылезать из говна. Не стыдно. Я уже столько раз выбирался, что можно и полежать немного, смотря на тот пиздец, что твориться вокруг. Обычно это называют жизнью… А я просто люблю тебя. И этим всё сказано.

***

      Мы сидим в комнате отдыха после съёмок. Серёжа уже умотал, Арс что-то быстро печатает в телефоне, а я болтаю с Димкой о футболе, делая вид, что во мне ещё осталась жизнь.       Неожиданно мужчина напротив поднимается, и, попрощавшись со всеми, хватает сумку и идёт на выход. Лишь около двери оглядывается на меня… И в его глазах, я вдруг вижу отражение своей боли. «Прости» шепнул он одними губами, и вышел. А я столкнулся взглядом с Димой и он тихо спросил:        — Очень больно?       Я истерически расхохотался. Нет, мне не больно. Совсем нет. У меня просто есть взаимные, и абсолютно безумные чувства к человеку, но мы оба знаем, что я его уже не прощу. Даже если он вновь бросит всё — жену, дочь, дом, привычный уют — я всё равно его не прощу. Потому что он меня предал. Он уничтожил всё, что между нами было.       Мы сидим на диване, напротив телевизора. Я в мягкой пижаме, ты — в огромной домашней майке и широченных домашних же штанах. Мы смотрим на себя в телевизоре.        — Я люблю тебя. — тихо говоришь ты, и я тут же отвечаю:        — И я тебя люблю.       Я резко обрываю смех, больными глазами смотря на Диму. А в голове мелькают воспоминания.        — Арс, я так боюсь опять остаться один…        — Я всегда буду с тобой, Тош.        — Ты можешь мне доверять, котёнок. — ты мягко улыбаешься и нежно целуешь. — Я никогда не сделаю тебе больно.       Я тебе верил, Арс. Я тебе верил…