Фиаско уголовника

      Когда минул второй год, Накахара ощутил насколько долго могут идти простые пять лет. Теперь он сочувствовал людям, что ждут своих вторых половинок из армии. Только вот Чуя ждал не вторую половинку. Он вообще не знал, чего ждёт. Казалось, что, когда придет время встречи, все решится. Вернее, не решится, но там можно будет разобраться.       Да, Чуя поставил все на случай и бросил на самотёк. Так уж вышло, что если нужно что-то делать, то лучше просто взять тапки и пойти, чем прогнозировать. Когда стратегия перестает работать, а ты не знаешь, куда ее повернуть, остаётся только отпустить и корректировать. Может поэтому он хороший адвокат? Не лучший, но имя и статус Накахара уже имеет, несмотря на возраст.       Половина.       Накахара убавил радио. Уже октябрь. Время отмотало два года и семь месяцев. Половина.       Небольшой приемник медленно погас после отключения. Чуя стряхнул с рук остатки нашинкованной капусты и прикрыл окно. Холодает. Голубой взгляд прошёлся по слегка унылому виду из окна.       Квартира хоть и располагалась в хорошем спальном районе близ парка, но вид все равно иногда наводил тоску. А может все дело в осени.       Скорее всего в ней, жилье у рыжего все же хорошее. Небольшое, весьма уютное местечко с залом, совмещенным с кухней, и спальней. Более чем достаточно для одного человека. Иногда рыжий подумывал о том, чтобы завести собаку, кошку или иное домашнее животное. Но, вспоминая свой ненормированный график, отбрасывает желание. Все же для животного он будет целой жизнью, всем миром, что начнется и закончится в квартире. Эгоистично так поступать, не зная, как пойдет твоя собственная жизнь. Чуя всегда подходил к подобным вопросам серьезно.       Не то чтобы одинокая жизнь тяготила.       Работа никуда не делась, периодические встречи с друзьями и мелкие интрижки разбавляли и не давали стоять на месте. Но тоска съедает заживо.       И тосковал он … по Осаму.       Невероятно. Очень сильно.       По его тупым шуткам, по неумелой заботе, по карим взглядам в свою сторону, по поцелуям и объятиям. Просто по нему самому. Со всеми закидонами, загонами, даже по немного эгоистичному характеру скучал.       Бросив взгляд на коробку, что была почти наполнена, Чуя вернулся к шинкованию капусты. Сегодня в жизни наступил законный выходной, который Накахара решил провести в домашней обстановке. С капустой, которую давно следовало искромсать и пустить в готовку. Вот она и приняла свою смерть.       Кастрюля поднялась с нижней полки и тут же встала на место. Рыжий приподнял голову и глянул в коридор. Кажется, кто-то стучал. Но тишина говорила об обратном. Ладно, может стучали к соседям или же они сами случайно задели дверь. Чуя сам пару раз задевал, когда купил диван и посчитал себя достаточно подкованным, дабы протащить его. Как назло, в тот день соседи тоже прикупили мебель и активно ее перетаскивали. Так что без аварий не обошлось, но они закончились милыми извинениями с обеих сторон.       Потому Накахара вновь взялся за кастрюлю, когда стук повторился. На этот раз чётче. Предмет снова оказался на нижней полке, пока рыжий, оглядывая домашнюю футболку на презентабельность, направился в коридор.       Жизнь не научила рыжего спрашивать прежде чем открывать. Так что Чуя опустил ручку двери и подтолкнул.       Мужчина перед ним выглядел взволнованно и даже как-то напугано. Общий вид был помятый и неуверенный, уже не говоря о наличии небольших мешков под такими родными глазами. Кудри Осаму были в еще большем беспорядке, чем когда-либо доводилось видеть Накахаре. Рыжему нужно время, дабы поверить в увиденное, покуда Дазай открыто паникует, держа небольшой букетик цветов.       — Я, — начинает Осаму, теряясь. — Меня досрочно освободили и…       Шатен не успевает договорить, рыжий просто открывает дверь шире и обнимает мужчину за шею. Дазай интуитивно наклоняется, ощущая такие долгожданные прикосновения. Чуя поджимает губы и утыкается человеку в плечо, пока чужие руки крепко прижимают в ответ.       Никто ничего не говорит, наслаждаясь теплом. Дазай сильнее сжимает кольцо рук, утыкаясь в рыжие кудри и вдыхает естественный аромат.       Сколько прошло времени понять невозможно.       — Я думал, — тихо говорит Чуя. — что, когда ты появишься, то я первым делом врежу тебе. — Осаму осторожно усмехнулся. — Ну, или подкараулю и суну в багажник.       — Кажется, — спустя несколько секунд тишины шепчет Осаму. — я плохо на тебя повлиял.       Чуя ничего не ответил, лишь чуть отступил и тут же ощутил, как неохотно его отпускают из объятий.       — Заходи, — выдает Накахара, за неимением слов и шире открывает дверь, впуская мужчину.       — Это, — Дазай мнется, прикусывает губы и тянет бедный букетик цветов.       — Ты их с клумбы сорвал? — усмехнулся Чуя и понял, что попал в точку.       — Как только, — кажется, Осаму серьезно переживал по этому поводу. — я выйду на работу, то куплю букет получше!..       — Осаму, — прерывает Чуя собеседника, который казалось был действительно напуган тем, что рыжий обиделся. — Спасибо.       С некой неуверенностью, озираясь по сторонам, Дазай переступает порог квартиры. Дома Чуи. Взгляд Осаму бесцельно блуждает по помещению, цепляясь за мебель, пока ноги сами собой растягивают время и медленно скидывают обувь.       — Сначала поешь? — кричит Накахара с кухни, куда Дазай неуверенно шагает. — Я положу тебе карри. Есть еще немного супа, могу подогреть, если хочешь, — рыжий говорит это совершенно обыденно, словно между ними не было этих почти трёх лет разлуки. И это греет. — Тебе, наверное, жутко хочется в душ.       Накахара все же замирает и оборачивается, заставая Осаму, который выглядит таким … потерянным. Счастливым, но словно не уверенным. Как будто ждёт, что кто-то выскочит из-за угла и нарушит приобретенное счастье.       Оно и понятно. Да, тут Чуя, но прошло так много времени. Столько утекло воды.       — Дазай, — позвал Накахара и, мягко улыбнувшись, принялся накладывать еду. — можешь не оглядываться. Никого нет, мы с тобой сейчас вдвоем.       Эти слова эхом отдаются в голове. Вдвоем. Как не было даже в самых смелых мечтах. Как тогда, в самом начале.       Резкое осознание проходит волной тока в темной голове. Дазай смотрит в ответ в голубые глаза. Значит ли это, что?..       — Я до сих пор одинок, — Чуя сложил руки на груди, а после игриво усмехнулся. — это ты хотел услышать, затевая разговор?       Рыжий не знал какое тепло разливалось по чужому нутру.       — Сделать тебе кофе? — беззлобно спрашивает Чуя, разворачиваясь обратно к столу. — Только не такой, как ты готовишь, а нормальный…       Чуя не услышал, как мужчина приблизился. Почувствовал только как его крепко обняли со спины. Прижавшись всем корпусом, Осаму уткнулся в изгиб плеча и глубоко вздохнул.       — Эй, ну ты чего? — осторожно спрашивает Чуя, зарываясь в чужие волосы. — Тебе разогреть суп или нет?       Но ответа не последовало, взамен этого шатен сильнее обнял. Кажется, ужин придется отложить. Рыжий с трудом развернулся к мужчине лицом и успокаивающе обнял в ответ. Осаму вновь уткнулся в изгиб шеи, словно не до конца веря во все происходящее, пока Накахара терпеливо ждал и перебирал разбушевавшиеся кудри.       Никуда не торопясь, рыжий утешающе поглаживал мужчину по спине, подмечая изменения за прошедшие года. Дазай похудел, на лице появилось несколько редких морщин и, кажется, Чуя видел пару седых прядей. Мужчина выглядит откровенно заебанно, но чертовски довольно. Обед, долгожданная ванна и хороший сон — то, что нужно. Разговоры сейчас явно ни к чему не приведут.       Шатен, спустя заметное время, осторожно ведёт носом вверх, останавливаясь и встречаясь взглядом с океаном глаз. И тихо, невесомо касается губ. Дазай внимательно наблюдает за реакцией Накахары, когда Чуя просто и спокойно отвечает на поцелуй, сминая тонкую полоску губ.       Даже через поцелуй, что заметно углубляется, рыжий ощущает, как мужчина улыбается. Воздух постепенно исчезает из лёгких и Чуя берет на себя ответственность оторваться и вернуться к старой теме.       — Так, как насчет карри? — совершенно не романтично вопрошает Чуя и Осаму кивает головой.       Когда тарелки все же удается наполнить и поставить на стол, Чуя хорошо вспоминает о том, каким прилипчивым может быть этот человек. Но за все это время рыжий натосковался, потому сам сел как можно ближе на диване. Дазай заставил Чую забросить ноги на свои колени и позволить себя приобнять, периодически утыкаясь носом в висок или щеку. Не говоря ни слова, только жестами и касаниями.       — Осаму, — было непривычно видеть молчаливого шатена, загнанного в свои мысли. — ешь нормально, — а не жуй, утыкаясь мне в ключицу.       Чуя возмущался просто так. Все же он сам наклонялся к шатену, переплетая пальцы рук. Касания Дазая после долгой разлуки топили рыжего, отчего тот почти не ел, хоть и старательно делал вид.       Помыв посуду, предварительно выгнав Осаму в ванну, Чуя, наверное, впервые выдохнул что-то из себя окончательно. Даже немного усмехнулся, откидывая волосы с лица.       — У тебя вода остыла, — шатен притих на два часа и был обнаружен с мыльной головой.       Мужчина повернул голову на вошедшего рыжего, который убедившись в своей правоте, включил горячую воду. Взгляд зацепился на пустую бутылку шампуня и стертое мыло.       — Принести еще? — просто спрашивает Чуя, совершенно не думая о том, чтобы попрекнуть.       Осаму махает головой.       — Я и так помыл ее четыре раза, — Накахара это уже понял. — Там все никак не получалось сделать это нормально, — тихо добавляет шатен и осекается.       — Поэтому я и спрашиваю, принести ли еще бутылку, — повторяет рыжий и садится на бортик. — Или сил уже нет?       Дазай снова качает головой и жмурится от попавшего в глаза мыла.       — Давай, — выдыхает Чуя, притягивая шнур душа. — подплывай, скумбрия.       Глаза Дазая блестят, когда Накахара, зарывшись в мокрые волосы, принимается смывать пену. Правда, получив от Чуи нагоняй, шатен послушно их закрывает, полностью отдаваясь ощущением. Когда пена полностью сходит, а на полу уже образовывается лужа от неумелых действий рыжего, из крана опять начинает течь горячая вода, хоть немного разбавляя старую. От такого контраста шатен немного ёжится.       — Сменная одежда на стиральной машине, — подмечает Чуя и кивает в сторону стопки.       Подняться не дает чужая рука, сжавшая запястье.       — Чуя, — тихо зовет Осаму. — посиди со мной.       Не найдя причин для возражения, Чуя садится обратно на бортик собственной ванной. Осаму смотрит прямо, не выпуская чужую руку. Слегка теребит, а потом подносит ее к собственной щеке, тихо целуя ниточку пульса.       Мягко улыбнувшись, Накахара поглаживает щеку большим пальцем. Дазай улыбается и слегка привстает только для того, чтобы взбесить Чую, обняв его за талию и дернув на себя в воду.       — Осаму, блять! — шипит рыжий, упав на мужчину и увеличив на полу лужу. — Я же в сухой одежде, — которая спешно намокала. — Придурок.       Упомянутый придурок, кажется нисколько не чувствовал, что может быть в чем-то виноват, подтягивая тело ближе на себя и обнимая. От мокрых рук по большой футболке расходятся темные пятна, от которых Чуя морщится.       — Так снимай, — Осаму выдает решение проблемы так обыденно. — Одежду.       Накахара приподнимает одну рыжую бровь и слегка приподнимается сам на чужой груди. Хотел бы он что-нибудь сказать, да вот только ничего придумать не может. Ладонь Осаму идёт по щеке, осторожно касается губ и закрывается в волосы, заставляя лечь обратно.       — Чуя, — серьезно говорит Дазай, зарываясь мокрой рукой в чужие волосы. — Чуя, — снова зовет Дазай на этот раз касается кончиками пальцев чужого бедра, не сразу располагая свою ладонь. — Пожалуйста, — Осаму слегка сжимается, шепча на ухо. — Оттолкни меня, если тебе неприятно. И я навсегда исчезну из твоей жизни…       — Ты идиот, Осаму, — бурчит рыжий.       — Что? — немного напугано переспрашивает шатен.       — Ты идиот, — более громко повторяет Накахара, приподнимается и, смотря в карие глаза с некой злостью, целует.       Осаму отвечает не сразу, переваривая. Но когда чужой язык проникает в рот, мысли уходят на второй план и Дазай, крепче обняв мужчину, мокро целует в ответ. Сжав чужое бедро, Осаму быстро перехватывает инициативу в свои руки, глубоко толкаясь языком. До самых гланд, словно желая высосать душу или так же выбить мысли из рыжей головы.       Но Чуя, уперевшись рукой в чужую грудь, отстраняется.       — Ты, блять, — с трудом говорит Накахара, облизывая припухшие губы и игнорируя то, с какой жаждой за языком проследили коньячные глаза. — сначала домойся, а потом поговорим…       Дазай резко приподнялся и исполнил то самое «потом» снова сминая губы рыжего в страстном поцелуе. Накахара обнаружил себя в неудобной позе, сука, на чужих коленях, ощущая через ткань только своих шорт чужое возбуждение. Широкие ладони мужчины зашарили под футболкой, приподнимая ее.       — Осаму … нет … стой       С трудом произносит Накахара, отрывая мужчину от своей шеи. Чуя постарался выглядеть максимально сурово, но, судя по туманному и жадному взгляду напротив, выходило скверно.       — До-мой-ся, — по слогам выдает Накахара и, с трудом поднявшись, выходит из ванной по дороге выжимая собственные вещи.       Чуя прикусывает нижнюю губу, прислонившись к двери с обратной стороны, слыша, как жизнь за ней закипела. Приходится припомнить наличие презервативов и смазки, Накахара хоть и возбужден, но пребывает еще в своем уме, чтобы помнить о важном и отказаться от секса в холодной и грязной воде.       Дверь открывается быстрее, чем Накахара думал, и он буквально отлетает к противоположной стене. Отлетает, потому что его тут же прижимают к ней и затягивают во влажный поцелуй, перехватывая запястья. Чую слегка потряхивает, он банально не знает куда деться от напора.       Если бы Чуя не упомянул о наличии спальни, то чувствует, остался бы без шорт уже в коридоре. На кровати Накахара перехватывает инициативу, повалив Осаму на перины. Взобравшись сверху, рыжий наслаждается жаждущим взглядом, которым по нему прошлись, стоило быстро стянуть футболку. Ладони тут же накрыли обнаженную спину, притягивая. Все еще мокрые шорты жутко раздражали обоих, потому избавившись от только что надетой футболки шатена, Осаму с трепетным возбуждением стягивает их. * * *       У Чуи сложилось четкое впечатление, что Осаму желал использовать все презервативы, что они нашли в комоде. Нет, Накахара понимает, он сам бы слетел с катушек, если бы не видел интимной жизни в течении почти что трёх лет. В местах, не столь отдаленных, выбор не самый богатый на этот счет. Потому, когда Осаму почти что сразу же пошел на второй заход, на этот раз нарочно растягивая удовольствие, рыжий был не удивлен. Даже больше, с радостью отвечал на страстные поцелуи.       Чуя уже и не слушал, о чем с ним говорит Осаму, какими комплиментами и ласковыми словами называет, как клянется оправдать данный шанс и просил Накахару не оставлять его.       Если бы у Накахары были силы, то он бы пошутил о затраханности своей жизни и задницы в данный момент. Но сил у него хватило только на ленивый поцелуй в ответ, прежде чем немного задремать.       Дазай все ещё не мог спокойно выдохнуть. Все это казалось таким ненастоящим и хрупким, что он банально боялся касаться чужой кожи. Несмотря на довольно уверенное поведение, внутри шатена буквально все сжималось от страха.       Чувство не уходит, но заменяется трепетным счастьем, когда Осаму ощущает на груди приятную тяжесть сонного тела. Чуя доверчиво уснул, позволяя приобнять себя за плечи и немного поглаживать.       Тишина ещё никогда не была такой приятной. Дазай думает, что с удовольствием пролежал бы так вечность, несмотря на то, что в прошлом он всегда был первым, кто бежал из постели после секса. Но это были другие, совершенно иные ощущения. С Накахарой все намного, намного лучше. Правильней.       Дазай немного корит себя за то, что не осмелился постучать в дверь сразу. За то, что оттянул сладостный момент. Но он просто не мог.       За два года многое что произошло и было бы глупо утверждать, что прожитый опыт никак не повлиял на жизнь и на Осаму. На Чую. У Дазая было много времени подумать о произошедшем. Опять-таки подумать о рыжем.       Дазай был уверен, что этот эпизод останется самым счастливым в жизни. Останется простым этапом, который никогда не повторится.       Осаму хотел написать Чуе. Безумно хотел, но каждый раз останавливался на первом слове. Было так много моментов, которыми он хотел поделится, так много вопросов, которые он хотел задать.       Защитил ли Чуя диплом?       Как прошёл его выпускной?       Как отреагировала его семья на инцидент, да и знает ли она вообще?       Хорошо ли Чуя ест?       Как он встретил Рождество?       Не холодно ли дома?       Согревает ли его кто-нибудь?       Касается ли его белой кожи кто-нибудь так же отчаянно?       Одинок ли Чуя до сих пор?       Последние мысли выбивали из Осаму все силы. В голове напрашивалась мысль, что все же нет. Накахара потрясающий человек и заслуживает счастья с таким же потрясающим человеком. Но не с Осаму. Не с тем, кто по мнению СМИ его сломал. Дазай знал, что рыжий некоторое время по указке суда посещал психолога и не мог сидеть на месте от желания узнать подробности. Так ли все плохо? Неужели Осаму навредил своему счастью?       Дазай не мог себе этого простить. Пускай Доппо и говорил об обратном, да и поведение Накахары во время слушаний и всего срока заставляло задуматься, Осаму начинало трясти от паники, что все счастье и радость, что он испытал, было неправильным.       Шатен всегда смотрел на него во время каждого слушания. Сам не знал, чего ждал, но отчаянно хотел перехватить чужой взгляд. Чуя всегда выглядел так уверено и непоколебимо. Но никогда не смотрел на него. Осаму понимал, что поступил эгоистично и что рыжий невероятно зол, что доказала их единственная встреча, в которой Накахара явно сдержался и не приложил его о стол. Но боль не уходила. Хоть Дазай и понимал, что что-то требовать не вправе, ведь несмотря на все это, рыжий защищал его.       Чуя часто присылал подарки. Небольшие посылки и только благодаря этим передачам Дазай все ещё оставался жив. Его сердце преданно трепетало и согревалось, когда он распаковал презент. Вот только, сколько бы для него не значили коробки и пакеты, он не мог сказать даже банальное спасибо. Боялся.       Ни передать через Куникиду или Огая, ни позвонить или хотя бы написать.       Когда Осаму понял, что его могут освободить раньше, то не находил себе места. Все мысли были заняты рыжим парнем и страхом, но жаждой увидеть его. Дазай никому не сообщил, что выходит раньше. Было просто некому. Только Чуе. Но именно ему Осаму боялся говорить.       Дазай долго добирался до города, спуская все оставшиеся деньги на бесконечные пересадки и дороги. Брал лишние круги, лишь бы подумать. Отсрочить то, что так отчаянно пытается сделать. Жить нормальной жизнью казалось непривычно и Осаму затосковал по тюрьме, к которой, несмотря на ужас и боль, успел привыкнуть. Затосковал по посылкам Чуи. Будет ли он рад новости, что Осаму, пускай с ограничениями, но вышел раньше срока?       И все же шатен узнал адрес у адвоката, что не был уверен в наличии у Чуи каких-либо психических проблем после инцидента, но был уверен в его безумии. Осаму долго стоял у зеркала в туалете кафе, пытаясь привести себя в порядок. На него странно поглядывали люди, но Дазаю было глубоко наплевать. Это был хороший способ отсрочить и хорошенько подготовиться.       А потом Осаму сорвал цветы. Цветы с какой-то городской клумбы, отчаянно жалея, что спустил все деньги на езду. Их бы могло хватить на маленький букетик.       Подойти к зданию получилось только с третьего раза. Дазай впервые осознал себя таким трусом. Поднявшись на нужный этаж, мужчина застыл. Глубоко выдохнул. И отшатнулся, словно дверь могла в любой момент открыться и убить его. Но она была закрыта.       Ушёл час на то, чтобы собраться с силами. Дазай успел неловко поздороваться с соседями и подумать о том, что было бы лучше просто посмотреть на Чую издалека.       Просто спрятаться и посмотреть на него из-за угла. Не обязательно же пересекаться лично? Не обязательно же стучать?       Руки Дазая тряслись, поддаваясь и страху, и радости. И он, прикусив губу, тихо постучал. Дверь не открылась резко, как Осаму боялся, взамен этого по ушам ударила тишина.       Что если Чуи не было дома? Что если это не тот адрес? Что если Осаму зря сюда пришёл?       Ему что, больше некуда было идти?       Некуда.       Телом Дазай мог ночевать и на улице, когда душой хотел к единственному человеку. Осаму стал невидимо задыхаться от эмоций в ожидании и нерешительности, когда дверь с тихим щелчком открылась. Голубые глаза хоть и глядели на него, но не сразу наполнились осознанностью.       «Пожалуйста, Чуя, прогони меня»       Но взамен этого глаза рыжего расширились и наполнились радостью. Наполнились счастливой нерешительностью, Чуя, словно сам не знал, что делать.       Потому Осаму и выдал все как на духу, не ожидая, что его притянут и обнимут. И это разбивало и тут же собирало Осаму. Блять. Это было именно то, что нужно, то, что он жаждал и о чем мечтал.       Чуя немного неловко отстранился и пригласил его в дом, словно проверяя сердце шатена на прочность. Дом. Квартира Накахары, в которую его приглашают, как родного, словно он просто вернулся домой с прогулки. Когда рыжий сказал, что не состоит в отношениях, внутри Осаму все перевернулось. Снова. Он. Он бы понял, если бы Чуя попросил его уйти. Если бы предложил временное пристанище или помощь по старой дружбе, шатен был бы счастлив. Он был бы благодарен за это. Пускай, информация, что у Накахары есть парень или девушка сломали бы Осаму, он был готов это принять. Он ждал этого. Потому что если чудеса и были, то они закончились на том моменте, когда Накахара вытащил его из этого дерьма.       Чуя просто вытащил его. Он подсуетился и не только не выдвинул обвинения, но и встал на сторону защиты, хорошо нападая на оппонента. А теперь Накахара заваривает ему чай и гонит в ванну. Так спокойно.       И у него до сих пор нет второй половинки.       Значит ли это, что у Осаму есть шанс?       Небольшой, но шанс?       Когда Чуя мягко коснулся его губ, Дазай ощутил такое знакомое расцветающее чувство.       Он. Он будет стараться, Осаму четко решил это в своей голове, он сделает все чтобы оправдать предоставленный шанс.       И в простой вазе обязательно будет стоять хороший букет, а не его жалкое подобие. * * *       Первый месяц для Осаму был сложным. И дело даже не в том, что Накахара отчихвостил его, как обещал. За это Дазай был безумно благодарен, ибо Чуя, что поливает его заслуженным матом и при этом готовит кашу, заправляя её мёдом, самое прекрасное наказание, что шатен когда-либо переживал.       Было приятно узнавать новые о себе слова, нецензурного происхождения, сидя на полу, словно они в феодальной Японии. А потом Чуя слышал писк, подскакивал с места и возвращался с чаем и печеньем. И все по новой. Дазай хорошо усвоил, что Накахара очень мстительный и не успокоится, пока не будет уверен в том, что Осаму усвоил урок. Но говорил он об этом, когда кидал Дазаю носки, ибо по полу дует. А потом гнал на диван и хмурился уже там.       Чуя видел, как мужчине тяжело реабилитироваться после смены окружения. У Осаму было сильное желание скорее найти работу и это только добивало. Дазай зарывался в резюме и собеседования и довольно болезненно встречал отказ из-за судимости. После каждой неудачи, он сильнее брался за дело и буквально не отлипал от Накахары. Закидывал себя домашними делами, пытаясь хоть как-то «быть полезным», пока рыжий не прикрикнет и не угомонит.       Осаму выглядел загнанным и до одури виноватым, хоть никто ни в чем не собирался его попрекать. Накахара раз за разом обнимал мужчину, прося успокоится и подумать о нервах. Не о своих, так о Чуиных. Это хоть слабо, но помогало.       Спустя еще месяц, при поддержке Огая, Осаму нашел неплохую работу с перспективой карьерного роста. Дазай пришелся ко двору в новой конторе Юкичи, куда собирали штат.       И действительно, при первой получке, сияя улыбкой, пришел домой с букетом красных роз и бутылкой вина. Дазай был так счастлив, горд и воодушевлен, что смог порадовать Чую, что у рыжего просто не хватило сил признаться, что именно эту марку вина он терпеть не может.       Просто не любит. Но с улыбкой выпил два бокала, подкрепляя самолюбие Дазая терпкими поцелуями благодарности.       Правда, Накахара решил переосмыслить свою стратегию, когда Осаму стал покупать эту бутылку на каждую свою зарплату, желая его порадовать.       — Прости, просто ты так светился, — спустя полгода сознался Накахара. — Осаму, извини, у меня язык не повернулся сознаться!       Дазай после вскрытия правды выглядел преданно. Комично потеряно и даже обиженно. Он зарылся в ладони и тихо простонал, о чем конкретно рыжий так и не разобрал, но подбодрить пытался. С тех пор шатен раз двадцать спросит мнение партнера об алкоголе, прежде чем притащит бутылку в дом. Ну, или просто потащится в отдел с Чуей.       Накахаре пришлось узнать, что он еще не видел настоящей прилипчивости. Дазай любил контакт и пользовался каждой возможностью, дабы это продемонстрировать. Особенно, когда дулся.       — Тот мужчина так смотрел на Чую, — снова заводил свою шарманку. — Это все потому что Чуя мило улыбается. Вот я обижусь и, и, и не буду готовить Чуе шарлотку и вообще буду спать один…       — Тогда хули ты сидишь ко мне прижавшись, если обиделся? — парировал рыжий, пытаясь заглянуть в карие глаза.       Но Осаму было нечего вставить. Он просто надувал щеки и утыкался в ключицу, прося ласки, как нашкодивший кот. Дазай оказался очень ревнивым ухажёром. В нем играло некое собственничество вкупе с неуверенностью в собственных силах. Но он никогда не переходил черту простого пыхтения. Это больше смешило, чем пугало.       Да, над отношениями нужно ещё работать и работать. Но никто никуда не торопит. Дазай со временем станет более терпеливым и уверенным, а Чуя угомонится и передохнёт.       Всё же нервы дело тонкое.       Накахара убедился в этом, когда любимая машина попала в аварию. Рыжий давно не ощущал себя так разбито и потеряно.       Она же просто стояла на парковке! То была страшная история. Заводская неисправность и автомобиль вылетел на обочину на полной скорости. Три машины всмятку, и, словно издевательство, машина Чуя стояла ближе и ремонту тупо не подлежала.       Для их маленькой семьи это стало настоящим ударом. Осаму переживал все намного лучше, утверждая, что могло быть страшнее. Накахара мог быть в машине. Замечание шатена было резонным, ибо рыжий отошёл в магазин. Самому Дазаю набрали уже по прибытию дорожной полиции и скорой. Чуя был просто не в состоянии разговаривать, но поставить парня в известность как-то нужно. За что потом получил, ибо у шатена сердце коротнуло от мысли, что рыжий мог находиться в машине.       Казалось бы, просто машина, но для рыжего, который почти всю сознательную жизнь провел за её рулём это было кошмаром. Настолько, что после он отказался от покупки новой, считая это предательством. Потому автомобиль, который они вскоре взяли, обозначили машиной Дазая.       Правда, Чуя спустя довольно долгое время смог сесть за руль, но по-прежнему не причислял машину к своей собственности. К общей — да, но не к своей. Это давало Осаму массу поводов для шуток.       — Чуя, — позвал Осаму, когда Накахара растекся на сидении после работы. — как насчет того, чтобы взять пару дней в конце месяца?       — Чего ты придумал? — спрашивает Чуя, лениво повернув голову в сторону собеседника.       — Ну, — усмехнулся шатен. — теперь у меня есть машина, мне не обязательно угрожать тебе, — рыжий закатил глаза. — скоро истечет срок моего запрета о невыезде, — продолжил мужчина. — Давай съездим к морю?