Ломая стереотипы

Баджи лениво приоткрывает один глаз. Солнце уже встало из-за горизонта и настойчиво рекомендовало ему подняться с кровати. Кейске чертыхнулся про себя. Вчера они пришли домой совсем уставшие: им едва хватило сил на водные процедуры, поэтому о шторах никто даже не подумал. Как итог – небесное светило пожаловало к ним в гости с самого утра. Он минуты две уговаривает себя и наконец рывком встаёт с кровати: так меньше вероятности завалиться обратно. Холодный пол заставляет его самого поёжиться, а пальцы поджаться. Он наощупь берет небольшой пульт с тумбочки у кровати и нажимает пару кнопок – включает обогрев. Когда он обходит кровать и подходит к окну, пол можно назвать почти тёплым. Почти. Он хватает шторы, на секунду прикрывает глаза, зевает как лев – во весь клыкастый рот – и наконец оттягивает ткань к середине гардины, скрывая комнату от ярких лучей. Приятный полумрак, появившийся из-за тюля, позволил Баджи открыть глаза полностью. Он посмотрел на настенные часы – половина девятого. Не так рано, но и спешка необязательна. Они могут поваляться ещё полчаса. Он вернулся на свое место. Кейске пролежал с закрытыми глазами несколько минут, но так и не смог вновь уснуть. Он перевернулся со спины на бок и перевёл взгляд вперед. Такемичи немного приоткрывал рот во сне и трогательно сжимал кулаки у него на груди. Чифую был до ужаса мерзлячим. Даже сейчас, весной, он всё также до самой макушки укрывался пуховым одеялом и не снимал на ночь махровые носки. Баджи перекинул руку через тело младшего и уцепился за закутанного в три слоя ткани гамму, прижимая их обоих к себе. Послышался дружный недовольный стон. Такемичи сморщил в недовольстве носик, в то время, как Мацуно особенно не церемонился – пнул его под одеялом. На это Баджи только по-доброму усмехнулся. — Просыпайтесь, сони. Скоро надо будет вставать. Чифую отчаянно застонал, вырвался из хватки альфы и лишь сильнее закутался в одеяло, полностью исчезая в своём пуховом убежище. Такемичи же всё-таки открыл глаза. Он зевнул, а после перевёл ответный взгляд на улыбающегося Баджи. Кейске выглядел немного помятым с утра: след от наволочки на щеке походил на жуткий шрам героя фильма ужасов. Он расходился по всей его скуле – то тут, то там крохотные красные борозды, оставленные смятой тканью. Такемичи бессознательно погладил покрасневшее место кончиками пальцев. Альфа мягко перехватил ладонь и поднес к губам. Нежными поцелуями он оглаживал костяшки пальцев драгоценного супруга. Ханагаки трогательно улыбнулся на это и притянул лицо альфы к себе. Поцелуй неторопливый. Щемяще-нежный – утром у них не может быть иначе. Такемичи зарывается пальцами в волосы альфы, окончательно портя прическу: маленькая синяя резинка падает на пол и тут же теряется где-то под кроватью. Но никто не обращает на это ни малейшего внимания. Ханагаки перетягивает старшего на себя. Кейске упирается ладонью рядом с его головой. Такемичи игриво покусывает его губу, с наслаждением ловя улыбку в поцелуе. — Кхе-кхе… Театральное покашливание возмущенным голосом – Мацуно окончательно проснулся. Блондин свирепо смотрел на них и поджимал губу – одеяло, заставляющее его волосы стоять, делало эту картину очень комичной. Эдакий милый обиженный котик. Ханагаки заливается громким смехом. Кейске отвечает хитрой ухмылкой, а Чифую ворчит на них; но вскоре уголки и его губ приподнимаются. Успокоившись, омега игриво улыбается и притягивает лицо гаммы: целует и его тоже. Чифую сразу же отвечает младшему, прикрывая глаза от удовольствия. Из них троих, кажется, он любит поцелуи больше всех. Их прерывает дружный возглас: — Фууууу! После чего на них прыгают два маленьких тела. Такемичи и Чифую задушено кашляют, а Кейске лишь громко смеётся. Малышам уже четыре года. Мака и Шиничиро презентовались несколько месяцев назад. Шиничиро, как и предполагали родители, был омегой – копией любимого папочки. Мальчик был хрупким и очень нежным – ласковым. Как и Такемичи очаровывал всех своими невероятными глазами и искренней улыбкой – ни один из любимых дядей не мог устоять перед этим. Чем маленький хитрец иногда пользовался, каждый раз демонстрируя отцовскую улыбку «клычками», когда маленькая шалость сходила ему с рук. Второй близнец оказался альфой. Мака был рослым для своих лет – на полголовы выше Шиничиро, хоть и опережал его в возрасте всего на пару часов. Мальчик любил подражать одному из дядей – Манджиро. Часто важничал, поднимая подбородок и упирая руки в бок при ходьбе. Говорил о себе в третьем лице и коверкал имена. Старший тоже не против маленьких шалостей: всегда поддерживает идеи о проказах брата, а если они попадают в переделку или же получают наказание от родителей – всегда защищает младшего, крепко сжимая его ладошку своей. Притихший Шини подвинул старшего альфу и лег на омегу, в то время как Мака, восседал на гамме, наконец-то принявшем сидячее положение. — Уже пора, нет? Они скоро придут? Когда мы достанем торт? А мороженное? Я видел в холодильнике… – Мака раскачивался на коленях родителя и не останавливаясь задавал всё новые и новые вопросы, не давая вставить ни слова старшим, в то время как Шини, разом потеряв всю свою энергию, прикорнул на груди Мичи, тихо мурча на поглаживания папочки в копне густых волос. Чифую сжимает малыша в объятиях и начинает щекотать шалуна. Мака тут же начинает громко и заливисто смеяться и вырываться из рук «напавшего» гаммы, задевая руками лежащих рядом папу с братом. Шини обиженно хнычет, потирая ушибленную братом руку. Баджи перехватывает брыкающегося ребенка и садит к себе на колени: — Сейчас ты, как ответственный старший брат, берешь Шина, и вы идете вместе умываться. После мы позавтракаем и начнем готовиться к приходу гостей. Хорошо? На тебя можно положиться? Блондины с хитрой ухмылкой смотрели на эту сцену. Мака обожал, когда его называли старшим и давали «ответственные задания» – значит он был взрослым и самостоятельным: родители могли положиться на него. И любимые папы иногда этим пользовались: чуть-чуть, вы не думайте! Брюнет берет недовольного младшего за руку, и спустя мгновение они исчезают за дверью. Баджи тихо хмыкает и, поцеловав младших в щёки, тоже встает с кровати, чтобы проследить за детьми в ванной. Чифую и Такемичи остаются в комнате одни. Чифую вновь ложится и прижимает к себе омегу. Тот кладёт руки мужу на талию и утыкается носом ему в ключицу. Ненадолго воцаряется тишина. — Фую, ты в последнее время встаешь намного позже – это на тебя не похоже. С тобой всё хорошо? – шёпот тихий и ласковый, но Мацуно слишком хорошо знаком с поведением блондина: Ханагаки был взволнован. У него были основания: Чифую уже вторую неделю ходит полусонный – пару раз его даже тошнило, и кружилась голова. На предложения сходить ко врачу гамма обычно нервно отмахивался и переводил тему. Вот и сейчас он лишь сильнее утыкался носом в макушку блондина, но не произносил ни слова. Они лежат так ещё пару минут, пока не слышат противный звон будильника. Встают вместе и идут в уже освободившуюся ванную комнату. После мальчишек вся раковина в пасте: кажется, отца и вовсе не было в ванной – паста закрыта не до конца, щетки плохо промыты, в стаканчике осталась жидкость для ополаскивания рта. Парни переглядываются и тихо усмехаются: Кейске самый старший из них, но, когда дело касается времени, проведенного с детьми – едва ли не ровесник мальчишек: такой же энергичный и игривый – та ещё бестолочь. Они быстро умываются, убирают беспорядок, оставленный детьми и альфой, и идут на кухню, откуда уже доносится запах свежей зелени и яичницы. Кейске нельзя было назвать великим кулинаром, но простые блюда у него выходили вполне сносными – когда-то недоваренные, когда-то пересоленные, но в целом – съедобные. Когда они вошли, Мака доедал последние кусочки, в то время как Шини только начал разрезать растекающиеся на тарелке яйца. Опять не дожарил. Кейске занимался приготовлением кофе. Такемичи сел к Маке, а Чифую подошёл к альфе. Он ещё не получил свой утренний поцелуй – надо было это исправить. Они быстро позавтракали и начали уборку. Телефон гаммы по обыкновению подключили к старенькому магнитофону – подарок, обожающих винтаж родителей альфы. Плэйлист – сборная солянка из всего, что слушают обитатели этого дома: рок, любимый альфой, американский рэп, из которого омега не понимал ни слова, но отчаянно качал в такт головой, и опениги из седзе-аниме, какие слушал гамма, который несмотря на постоянные подтрунивания мужей ни за что не отказывался от любимых девичьих голосов и миленьких «сопливых» мелодий. А, и, естественно, песни из мультиков близнецов. Куда же без них?! Мака и Шиничиро были отправлены прибираться в своей комнате. Впрочем, уборкой это назвать сложно – их попросили убрать в коробку разбросанные вчерашним вечером игрушки. Убрать-то они убрали – да только родители знали, что буквально через несколько часов они вновь будут валяться по всему дому – близнецы обязательно покажут названному брату – сыну Эмы и Дракена – новые машинки. Сегодня в их доме соберется вся бывшая Тосва: обязательно придут Мицуя и Хаккай, – не зря же из Милана вернулись – Дракен и Эма вместе с сыном – малютка Аято недавно отпраздновал свои два года – тоже обещали прийти, прихватив с собой нерадивого дядю любимого чада – Манджиро обожал возиться с их «детским садом». Близнецы Кавата, Па-чин, Пеян и, обязательно, Казутора. Все они. Именно поэтому сейчас всё семейство буквально драит до блеска дом. Все два этажа и летнюю беседку – погода позволяет выходить на улицу, не боясь подхватить простуду. Сегодня они планировали ужинать именно там. Рядом с большим камином, дружной компанией. Первые гости начали подходить к пяти. Хаккай подхватил на руки сразу двоих сорванцов, стоило нетерпеливым малышам выйти на порог встречать любимых дядей: последние полчаса они сидели на лоджии второго этажа, высматривая дорогие иномарки. Мицуя подошёл к ним, когда припарковал машину. Сентиментальный Такемичи тут же бросился на шею известному дизайнеру – он не виделся с ним целый месяц! В отличие от Хакккая, две недели назад посещавшего Японию, Такаши не смог приехать в гости: предстоящий показ не позволил – это официальная версия. Такемичи не был глуп: понимал, что дело было явно посерьезнее. Даже молчание Майки в ту неделю это подтверждало. Дела Бонтен… Ханагаки всегда волновался, когда долго не видел кого-то из друзей. Именно поэтому сейчас старший с особой нежностью и радостью сжимает в руках плачущего омегу, когда-то давно бывшего членом его собственного отряда: «Вот он я. Не волнуйся. Всё хорошо». Они проходят в дом и помогают хозяинам накрывать на стол. Гамма всё ещё колдовал над вторым блюдом вместе с омегой, в то время как Кейске занялся подготовкой беседки. Мицуя и Хаккай раскладывали посуду, иногда отвлекаясь на голдящих мальчишек. Близнецы очень соскучились. Соскучились настолько, что буквально не выпускали дядей из своих рук: Шини как клещ вцепился объятиями в Такаши, а Мака повис на шее Хаккая, болтая в воздухе ногами. Они едва успели вынести тарелки и стаканы, как в дверь опять постучали. Семейство Рюгуджи с Непобедимым Майки. Всю дорогу от машины до порога дома Майки и Кен ворчали друг на друга, пока оба не получили подзатыльники от порядком уставшей этого шума Эмы. Встречать в этот раз вышел Такемичи с Шини на руках. Младший омега сразу же забрал малыша и вместе с ним пошёл в дом. Освободившегося блондина тут же заключила в свои объятия Эма. Омежья тактильность. Вдоволь «поиздевавшись» над блондином, – объятия бывшей Сано буквально выбивали воздух из груди – она, прихватив успевшего только пожать младшему руку мужа, упорхнула в дом. Такемичи повернулся к Майки. Старший опять покрасился: Стриженный затылок и верхние пряди теперь отливали платиной. Они обнимаются в полной тишине несколько минут. Никто из них не может объяснить причину, но у них была какая-то особенная связь. Ни омега, ни альфа не ощущали такого ни к кому другому: что-то теплое, маленькое и нежное. Совсем родное. Родственное. Манджиро отстраняется первым, напоследок целуя светлую макушку. Они заходят в дом. Через время подтягиваются и остальные. Последним приходит Казутора, которого хозяева дома втроём буквально затаскивают внутрь. Сколько бы они не говорили Ханемии, что не держат на него зла, что всегда рады видеть его в своем доме, что любят его – парень всё еще стыдился своего необдуманного поступка в юности и каждый раз терялся, когда они обращались к нему с такой теплотой и заботой. Было время ужина и все дружно, прихватив пледы и подушки, пошли в беседку. Па-чин громко переругивался с Пеяном по поводу последнего заключенного контракта, Дракен вместе с Казуторой и Эмой сидели за столом и обсуждали последнюю поездку за границу Ханемии. Хаккай и Мицуя следили за жаркой мяса на мангале, в то время как остальные играли с троицей непосед, которой глава Бонтен опять надарил целую гору игрушек. Такемичи смотря на лица дорогих сердцу людей вдруг понял, что одного не хватает. Чифую нигде не было. Он каким-то шестым чувством понял: не просто так. Он берет рядом стоящего Кейске и взглядом просит пойти с ним. Альфа безмолвно соглашается. Они находят его на балконе, на втором этаже. Здесь тихо: не слышен смех друзей, треск дров из камина и музыка из старого магнитофона – Мацуно замечает их сразу. Он выглядит немного рассеянным и даже напуганным. Парни сразу понимают – дело серьезное. — Хэй, Фую, что с тобой, родной? – Такемичи подходит и берет замерзшие ладони в свои, согревая. Гамма смотрит ему в глаза и молчит. Кейске обнимает блондина сзади. — Как капитан приказываю рассказывать. – в этой шуточно-приказной просьбе Мацуно видел нервозность альфы и взволнованность омеги. Он тихо выдохнул. — Я… Чёрт, почему так сложно… Когда Мичи забеременел, я был безумно счастлив. У нас будут дети! Это была моя единственная мысль. Я не думал о том, что это тяжело, сложно и даже страшно. А сейчас… – он опустил взгляд в пол. — Фую, Боже… – омега изо всех сил обнял мужа. По его щекам уже текли слёзы. Мацуно не сдержался и тоже заплакал. И почему он испугался? Неважно, насколько сложно это будет, рядом всегда два его любимых человека, которые непременно поддержат его. — Я… Ничего не понял. Гамма и омега удивленно переглянулись, а потом рассмеялись в голос – их альфа дико тормозил. — Кейске, Чифую беременный! – Такемичи хитро закусил губу, ожидая реакцию застывшего с открытым ртом альфы. Спустя мгновение Баджи, улыбаясь во весь клыкастый рот, кружил на руках хохочущего гамму. Через несколько минут на балконе воцарилась тишина. Такемичи положил голову на плечо Мацуно, переплетая руку на его ещё пока плоском животе вместе с Кейске, обнимающим их со спины. Пожалуй, это лучший подарок на пятилетнюю годовщину. Впрочем, у них впереди ещё вся жизнь – может кто и переплюнет.