Непогода

Весь следующий день сопутствовал им жарким солнцем. Глуповатая улыбка не сходила с лица Азулы, не смотря на то, что в эту ночь она так и не смогла уснуть. Голова на удивление не болела. Она чувствовала, что постепенно приходит в норму. Одна только мысль о вчерашней ночи выводила ее из колеи – подобную слабость она не могла себе позволить. Она откинула свою реакцию на его объятия, оставила лишь то, чему Азула могла более-менее доверять – своей цели. А Зуко старательно избегал ее. Когда они встречались взглядом, он просто неубедительно начинал разговор с ничего не подозревающей Мей. Тай Ли прыгала по палубе, вдыхала свежий воздух и как всегда доставала Азулу. Солнце жарило просто нещадно. *** Темнело. Азуле снова не спится. На палубе пусто, скорее всего, всем просто поднадоел едкий морской воздух, особенно брюзге Мей. Когда она обернулась в сторону своего уже давно скрывшегося из виду дворца, она обнаружила Зуко прямо за своей спиной. Его кулаки были сжаты, а губы сведены в тонкую полоску – этот вид только подчеркнул его неприязнь. Он был чертовски напряжен, Азула не могла понять, чем она вызвала такую реакцию. Возможно, думала Азула, он хотел начать очень глубокий диалог с ней на тему вчерашней ночи. Но она не ответит ему. Зачем? Какой смысл? Он уже не глупый мальчик. Зуко глубоко дышал, то смотрел ей в глаза, то отворачивался в сторону моря. Его внутренняя борьба забавляла ее, Азула хохотнула в кулак. - Тебе смешно? – шипит Зуко, подходя ближе. Он старается не повышать голос, говорит полушепотом. - Малыш Зу-Зу очень смешной, когда пытается собраться с мыслями, - Азула ухмыляется, выставляет руку вперед, ставя между ними границу. – Что? Разве ты не собирался мне сказать заранее приготовленные слова? Она понимает, что права, когда его плечи падают вниз – он был совсем обескуражен, безысходность переполняла его. Ее хобби поддевать Зуко все еще имело силу над его самоуверенностью. Долго радоваться ей не пришлось – он сжал ее запястье так неожиданно и быстро, что она непростительно охнула. Она никогда не терялась в подобных ситуациях, но все же шестое чувство дало ей сигнал позволить ему волочить ее за собой в его каюту. Он грубо втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь. - Я думала, у вас с Мей каюта одна на двоих. Азула не сдерживается от замечания. Зуко краснеет, скорее от злости, чем от пошлости этого комментария. Он садится на кровать и зарывается руками в волосы. Проходит примерно минут пять, и Азула теряет терпение. - Ты меня привел сюда наблюдать за твоими терзаниями? Занятие, конечно, безумно приятное, но я, пожалуй, вернусь к своим делам, - с этими словами Азула открыла дверь. - Стой! Зуко вскакивает и сажает ее на кровать, сам берет стул и садится напротив. Он собирается с мыслями и поднимает на нее тяжелый взгляд. Она вновь ищет его глаза и неотрывно смотрит в них. Сейчас они выглядели немного неприятными, но она могла попробовать привыкнуть к ним. - То, что было вчера… Он начинает осторожно, тянет время, возможно, надеется, что кто-то войдет и оторвет его от этой обременительной затеи. Азула снова улыбается, в его глазах мелькает тепло. - Что это вчера было? Она наигранно хлопает ресницами и ведет свою внутреннюю борьбу. Она сдерживается, чтобы не засмеяться, не хочет портить атмосферу. Настолько глупый вопрос она не ожидала от него услышать, но это только доказало ей то, что он совсем не готов к подобному разговору. Азула загоняет себя в тупик и не знает, что ответить ему. Сейчас она недалека от середины своей цели, она боится спугнуть его. - Ты о чем? Азула строит из себя Тай Ли, старается говорить в ее манере. Но этого она не умела делать, поэтому голос выдает ее – он раздражается. – Знаешь ли ты, что сестры не целуют своих братьев… Так, как ты. - Во-первых, мы не целовались. Во-вторых… Я вчера выпила лишнего, так что не обессудь, - она фыркает. – И откуда тебе знать, нормально это или нет? Мы с тобой даже никогда не обнимались. Зуко удивленно смотрит на нее, а Азула сама не понимает своих слов. Осмысление приходит настолько медленно, что она даже не успевает покраснеть. Какого черта она говорит об объятиях? С Зу-Зу? Он откашливается. - В смысле, - Азула отводит локон волос со лба. – Это была провокация, на которую ты поддался. А что? Тебя это так затронуло? Она все еще продолжает пикировать, выставляет всю возможную защиту, лишь бы он не смог понять. - Это просто безумие, Азула! Он прикрикивает на нее, а она смакует на вкус его голос и облизывает сухие губы. Он назвал ее по имени. Это явно прогресс. - Что, еще захотелось? – Азула на мгновение приблизилась к нему и также быстро отступила. Она, да и он тоже, не готовы к подобному. Азула чувствует, что в его каюте пахнет цветами, лилиями. Ее головная боль усиливается, начинается тошнота. Она поняла, что нужно срочно уходить отсюда. - Ты хоть осознаешь, что творишь? По-твоему, это нормально? То ты знать меня не желаешь, то потом откидываешь все родственные формальности! Это ужасно! – он возмущается, все продолжает что-то говорить. - А может, я решила изменить свое мнение? – ее голос перешел на шепот, скорее от усталости. – Может, я меняюсь. Может, вдруг приняла тебя как брата, - Азула рвано дышит, поворачивается и смотрит ему в глаза. – А может, и не просто брата. Зуко столбенеет, его взгляд заволакивается туманом. Азула вроде еще не сошла с ума, но она заходит слишком далеко, играясь в свою безумную игру. Мей, как она считала, никогда не простит ее, хотя сама она вытворяла куда более сильные глупости. Его глаза и руки все еще привлекательны для нее. Она может привыкнуть к нему. Она постепенно стала замечать, что многие его черты лица были приятны ей, возможно, это из-за их родственной схожести. Родственной. Азула усмехается, и, казалось бы, она видит Зуко в первый раз. Такое ощущение, что она не помнит его в детские годы. Это пугало ее, ведь именно малыша Зу-Зу она любила презирать больше всего. Игра набирала обороты. Ее сердце иногда пропускало несколько сильных ударов. Это было похоже на ответственный бой – страх за свою жизнь смешивается с желанием выиграть. Азула явно склонялась ко второму. Она решила, что поцелует его, но потом, если он впустит ее. Ей захотелось узнать, каков он на вкус. Вкус ее брата. Никогда прежде такая близость так не будоражила ее. Если припомнить весь ее опыт, то мужчин у нее было достаточно, чтобы можно было сравнить. Лицо малыша Зу-Зу постепенно расплывается. Эта преграда между ними, то, как они росли – казалось бы, вместе, но на самом деле будто чужие. Они и есть чужие. Ее интерес к нему растет. Зуко глубоко дышит, следит за действиями Азулы: за тем, как она нервно вздыхает и теребит кончики волос. Он не может понять, что же будет дальше. Его сестра, такая сильная и ненавидящая всех и вся, сидит перед ним и говорит, что он не просто брат для нее. Что-то разбилось в нем, провалилось, на самое дно. Устои и границы, которые он всеми силами создавал долгие годы своего детства и юношества рухнули в одно мгновение. Ее глаза были жестокими, как и у их отца. Не были глубокими, словно омуты. Не были красивыми или завораживающими, как у Тай Ли или Мей. Ее глаза – отцовские глаза – наводили страх и желание сбежать. Она могла и любила контролировать людей лишь взглядом. Он убивал себя, когда смотрел на нее. Азула была непреодолимой, слишком красивой для его сестры, она всегда ровняла его с грязью. Унижая, она по-своему самоутверждалась, находила себя в этом, это была ее среда. Он ненавидел ее, но продолжал следить: за тем, как она тренируется, за тем, как грациозно ест за обедом; за тем, как танцует с мужчинами намного старше ее самой. Она была умна и обожала заигрывать, не стеснялась откровенных разговоров. Азула была рождена для подобного, а Зуко мог только жаловаться матери. Он никогда не считал ее сестрой, она была для него, собственно говоря, собственным грешным желанием. Он хотел побороть ее, всеми способами. Чтобы она оказалась под ним. И в прямом, и в переносном значении. Это его собственная болезнь вкупе с мазохизмом. Днем он старался превзойти ее, а по ночам мечтал о девушке, которая смотрит на него и ухмыляется. А она медленно тонула и тащила его за собой. До дна осталось совсем немного. На небе сгущаются тучи.