Unvoiced

После дня, полного сомнительных в своей этичности экспериментов, Сайлас вытащил из шкафа полотняный мешок и закинул его на плечо. — А сейчас мы пройдемся до ближайшего города смертных, и ты купишь мне кое-что, — сказал он так, будто Тара уже успела дать согласие, просто забыла об этом. Впрочем, спорить она не стала. Тара почти месяц сидела в лаборатории, не высовываясь на улицу. Погода стояла лучше некуда: утром и днем припекало солнце, а под вечер жару сменяла приятная прохлада. Разве что доносящийся с улиц запах гнили всё портил. Напевая себе под нос неизменное «Die die die die die», Тара зачерпнула воды и принялась оттирать лицо и руки, забрызганные кровью по самый локоть. Одну бурую каплю она обнаружила между бровями, а другую на мочке уха. Нет, ну как этому придурку пришло в голову ампутировать ногу при помощи одной только пилы? Существуют ведь кровоостанавливающие жгуты, ампутационные ножи, скальпели, в конце концов. Если раздеть Сайласа и тщательно протрясти его одежду, различные колюще-режущие предметы посыпятся оттуда как из рога изобилия. Чего ж в тот момент ничего не нашлось? Тара стёрла кровь с шеи и критически оглядела отражение в зеркале. Вроде все пятнышки на лице — просто веснушки (одна капля крови так уже замаскировалась). Она переоделась в платье, которое больше всего походило на одежду местных жителей, и вышла из ванной. — Тебя хоть за смертью посылай. За это время Сайлас даже не удосужился снять плащ. Оба рукава пропитались кровью почти до локтя, а на груди, воротнике и плечах куда ни глянь виднелись темно-багровые брызги. — Это потому что кое-кто не умеет проводить ампутацию, — проворчала Тара, роясь в сумке в поиске сережек. — О, надеюсь, в следующий раз мисс Гениальный Хирург покажет мне как надо, — съязвил он. — А ещё я никуда не пойду с тобой в таком виде, — заявила Тара, надевая простенькие серебряные колечки. — От тебя за километр несёт могилорожденностью и незаконными опытами. Сайлас недовольно глянул на неё, но ничего не сказал. Вместо этого снял маску и бросил на пол. Верхнюю часть лица покрывала багровая пыль, а нижняя почти светилась чистотой. Вскоре и плащ полетел ему под ноги с тихим звяканьем. Манжеты рубашки насквозь пропитались кровью. — Ты так и будешь смотреть как я раздеваюсь? — он недовольно покосился в сторону Тары. В разрезе рубашки показался розоватый шрам, рассекающий грудь наискосок. — Думаешь, я там чего-то не видела? — она игриво усмехнулась и закинула ногу на ногу. — Но если ты стесняешься, я закрою глаза. — Иди-ка узнай как дела у Кишки-Наружу, — проворчал Сайлас и сделал шаг вперед, явно намереваясь схватить ее за руку. У Тары никак не выходило убедить его пользоваться перчатками, потому пальцы покрывал толстый слой запекшейся крови. Сквозь приоткрытую оконную створку подул ветер и пола рубашки слегка отодвинулась. Если на груди шрам только один, то на животе вообще не было живого места. Кожа бордовая, исполосованная рубцами разной длины и ширины, местами сшитая грубыми стежками. Интересно что с ним произошло? Тара вскочила на ноги, уворачиваясь от окровавленной ладони, и выбежала в фойе. Идти к Фераэлю не было никакого желания, потому Тара скрылась за дверью напротив. Изольд отправился на очередное задание, так что помещение оказалось полностью в её распоряжении. Плюхнувшись в кресло, Тара прикрыла глаза. Над Сайласом проводили эксперименты при жизни? Или же он экспериментировал над собой? Если второе предположение верно, она сомневалась в его адекватности всё больше и больше. — Ах, вот ты где, — Тара открыла глаза. Видимо, задремала за размышлениями. Сайлас стоял над ней, одетый в привычный темно-бирюзовый плащ, и ухмылялся. — Неужели, твоё тело не может выдержать обычной дневной нагрузки без того, чтобы заснуть? — Я не спала, — возразила она, поднимаясь на ноги. — Просто задумалась. Лучше расскажи за чем мы идём. — Хммм, — протянул Сайлас, выходя из комнаты. Тара двинулась следом. — Каравай хлеба. Сыр. Вино, желательно красное. Груши. Ну и жареная курица. Много. Нет, лучше всё, что есть. К счастью, они двинулись в противоположном от Десолейта направлении. Солнце лениво клонилось в сторону горизонта, расцвечивая небо и облака разными оттенками желтого и красного. Поднялся ветер, и по рукам Тары пробежали мурашки. На пути встречались бесконечные равнины, засеянные злаками, древние леса и холмы. Воздух пах свежестью, сырой прохладой и травой, что не могло не радовать после долгого нахождения в затхлой операционной. Наконец, вдалеке показался город. — Можешь взять что-нибудь и для себя, — он насыпал ей пригоршню медных и серебряных монет. Тара ссыпала их в небольшую кожаную сумочку. — А я подожду тебя здесь. — Удобно устроился, — она нахмурилась, но послушно приняла мешок для продуктов. — Должны же быть хоть какие-то плюсы от смертных, — Сайлас сел под дерево, расставив ноги в стороны. Рыжие закатные лучи ложились узорами из света и тени на полы его плаща. Глубоко вздохнув, она наградила его недовольным взглядом и направилась к городу. Хоть бы там не оказалось листовок с её лицом на каждом столбе. Тогда она вернется и заставит Сайласа самого с этим разбираться. Если, конечно, выберется из такой передряги. Всё шло гладко: Тара нашла продуктовую лавку, попросила у тучного мужчины с оплывшим лицом всё, что хотел Сайлас, и уставилась на пироги, выставленные в подобии витрины. Один со сделанной из теста рыбой, другой с тонкими яблочными дольками, выложенными в форме сердца, а третий с плетенкой, сквозь которую проглядывали ягоды. Рот наполнился слюной. Еда, которую приходилось есть в Бантусе, была до ужаса пресной и однообразной: чёрствый хлеб, варёная говядина, которую невозможно разжевать, и картофель в мундире (пока самый лучший вариант из всех). А как часто приходилось ложиться спать голодной… — Две серебряных, пятнадцать медных, — хозяин лавки бросил на неё угрюмый взгляд. Тара отвлеклась от мыслей о еде и принялась рыться в сумке. — Мне не хватает двух медных. — Либо плати, либо проваливай, — его кустистые брови съехались на переносице. В голове уже роилось несколько предложений, куда ему стоило бы отправиться после такого-то сервиса. Но Тара смолчала. — Давайте я занесу потом? — спросила она, очаровательно улыбаясь. Мужчину такой подход не устроил. — Нашла дурака! — он мерзко гоготнул и наградил Тару донельзя высокомерным взглядом. — Я вижу тебя в первый раз. Может ты уйдёшь из города и следа твоего здесь не останется? — Да это же просто две медные монеты, — возмутилась она, чувствуя, что начинает закипать. — Они же ничего не стоят! — Да, они ничего не стоят, — голос мужчины изменился, стал монотонным и безэмоциональным. Поросячьи глазки уставились сквозь нее. Это ещё что такое? Тара огляделась по сторонам. Кроме неё в лавке никого не было. Это она сделала? — Тогда я могу не платить две медные? — Всё верно. — А если я заплачу только две медные? — осторожно спросила она, не особо надеясь на успех. — Как скажете, — пробубнил он. — Тогда вот деньги, а вы заверните мне пирог с яблоками, — заявила Тара, окончательно обнаглев. Лавочник послушно вытащил из витрины пирог и принялся заворачивать его в бумагу. Тара наблюдала за его движениями, не веря глазам. Когда мужчина пододвинул ей покупки и сбросил монеты в кошель, она схватила продукты в охапку и поспешила к выходу. Вдруг он передумает? — А ещё вы забудете о моем визите, когда я уйду, — сказала Тара на всякий случай. — Забуду, — он повернул к ней голову и кивнул, как болванчик. Тара пулей вылетела из лавки. Она нашла Сайласа под тем же деревом. Услышав сбившееся дыхание и шелест травы, он приоткрыл зеленоватые глаза. Тара всучила ему мешок, наполненный продуктами. Бутылку вина оставила себе: её пришлось нести отдельно, чтобы не разбилась. Вытащив пробку, она сделала большой глоток и принялась рассказывать о произошедшем. — С тобой не соскучишься, — он рассмеялся. — На твоём месте я бы нашёл подопытного и устроил эксперимент. — Тебя хлебом не корми, дай эксперимент устроить, — ухмыльнулась Тара, ткнув его под ребра. Когда они, наконец-то, достигли дома, Сайлас открыл пакет с курицей и сделал глубокий вдох. — И как пахнет? — поинтересовалась она, убирая со стола колбы со стимулятором. Сайлас принялся выкладывать продукты на освободившееся место. — Неплохо, но слабо. Из тумбы показался ящик с чистыми пробирками. Их, как правило, использовали в качестве посуды. Разрезав пирог ножом для ампутации (где же он был несколько часов назад?) и разлив вино, Сайлас и Тара принялись за еду. — Я вот смотрю и удивляюсь: зачем ты ешь, раз не чувствуешь вкуса? — спросила Тара, наблюдая с какой страстью Сайлас уплетает курицу. — Конфифенция нрафиса, — он отпил вино из пробирки и проглотил еду. — Или ты думаешь, что Могилорожденные не едят? — Но ты же сам сказал, что вам не нужно, — рука Сайласа уже тянулась к следующему куску, и Тара отхватила парочку для себя. Он спокойно мог объесть её, если она будет витать в облаках. — А, это порция новых предрассудков? — заговорил он нарочито недовольным голосом, не забывая о еде. — Если ты не в курсе, многие вещи делаются ради удовольствия. — А оно там не гниёт? — Тара покосилась на живот. Перед глазами встала иссиня-бордовая кожа с десятками рубцов неизвестного происхождения. — Это прозвучало хуже некуда, ты в курсе? Если тебе интересно, кишечник у могилорожденных худо-бедно работает. За исключением Кишки-Наружу. — А ты не пробовал вернуть могилорожденным способность чувствовать вкус? Ты ведь всё-таки учёный, — Тара отпила из пробирки и поморщилась. А вино-то, кажется, крепленое. — Пробовал, — в голосе послышалось разочарование. — Заменил ликвор одним из растворов и никакого эффекта. — Я бы очень удивилась, если получилось, — она потянулась к креслу, на котором лежал анатомический атлас. — Попробуй простимулировать лицевой и языкоглоточный нервы, они отвечают за вкусовую чувствительность. Сайлас замер с недоеденным куском в руке и наградил Тару долгим, пронзительным взглядом. А затем сорвался с места, наспех вытер пальцы о полотенце и рванул в малую операционную. — У тебя все в порядке? — она заглянула в комнату и нашла его перебирающим бумаги на столе. Из пальцев так и торчал кусок куриной грудки. — Ты можешь показать, где эти твои нервы находятся? — спросил он не оборачиваясь. — Да, не вопрос, — Тара принялась листать атлас в поисках подходящей схемы. Искомое быстро нашлось. — Как же мне повезло с тобой! — радостно произнёс он, подскакивая к ней и хватая обеими руками за голову. Курица, к счастью, куда-то делась. — Ну кто же трогает за лицо жирными руками? — проворчала она, возмущенно глядя на Сайласа. Но видя, каким счастливым стало его лицо, не смогла сдержать улыбку. — Твоя голова просто на вес золота! Сайлас приблизился к ней, и Тара съежилась, надеясь, что ему не придёт мысль поцеловать её на радостях. Но он только коснулся её лба своим и встряхнул за плечи. — Ты только подумай как мы разбогатеем, если сможем получить формулу, возвращающую Могилорожденным вкус! — в зеленоватых глазах появилась капля безумия, тонущая в восторге. — Буквально все захотят купить это! Даже король! И у меня, кажется, есть кое-что… Он отпустил Тару и вернулся к столу, переворачивая листы и бормоча что-то себе под нос. Контакт длился от силы несколько секунд, но там, где Сайлас касался её, до сих пор чувствовался холод. Кожа запомнила пальцы, вцепившиеся в голову, плоский лоб и кончик носа, упирающийся в её собственный. Удивляясь самой себе, Тара почувствовала, как участилось её сердцебиение. — Пойду доем, пожалуй, — предупредила она, возвращаясь в жилую комнату. Сейчас ей лучше побыть одной. — Оставь немного для эксперимента! Он вернулся через час с лишним. На лице блестела маниакальная улыбка, глаза, опьяненные явно не вином, неотрывно смотрели на Тару. В высоко поднятой руке Сайлас держал пробирку с красноватой жидкостью. — Вот оно! — воскликнул Сайлас. Он приблизил раствор к лицу и жидкость качнулась туда-сюда. — В прошлый раз эта штука заставила меня почувствовать боль. — Оскорбила до глубины души? — Будь посерьезнее, — Сайлас нахмурился. — За боль отвечают нервы, так? Может, это подойдет. — И на ком ты собираешься испытать его? — Тара скрестила руки на груди, глядя на него с изрядной долей скепсиса. — На себе, конечно, — из кармана показался шприц, и Сайлас ловким движением опустошил пробирку. — А ты будешь колоть. Можно и не спрашивать откуда шрамы. В таком случае, неудивительно, что он умер молодым — инстинкт самосохранения у человека полностью отсутствует. Борясь с желанием спросить, как он дожил до совершеннолетия, Тара набросила на плечи халат и надела перчатки. — Черт с тобой. Прополощи рот и ложись. На операционном столе Сайлас выглядел очень чужеродно. Возможно, было бы не так плохо, если Тара не видела, как часто он стоял рядом совсем в другой роли. — Так, — она выдохнула, пытаясь справиться с непонятно из-за чего возникшей тревогой. — Проще всего уколоть вот сюда, — Тара осторожно взяла его за подбородок и повернула голову вбок. Коснулась пальцем челюсти рядом с мочкой уха. — Будем надеяться, что со слюнной железой ничего не случится. Кожа холодная и серая, будто мрамор. Глаза осмысленные, во взгляде интерес и нетерпение, губы поджаты. Грудино-ключично-сосцевидная мышца напряглась, словно канат, и натянула ворот плаща. Каждая деталь его внешности вдруг показалась Таре наполненной эстетикой. Только с каких это пор она находит мертвецов эстетичными? — Потом нужно будет обколоть язык, — продолжила она, отгоняя неуместные мысли. — Надеюсь, у Могилорожденных нет рвотного рефлекса? — Коли уже, — и Тара вколола, перехватив шприц поудобнее. Да уж, и ради этого она училась пять лет? Осторожным движением она повернула голову и сделала укол с другой стороны. Серьги из неизвестного металла заблестели в свете зеленоватых свечей. — Что, сейчас язык? — с нетерпением спросил он, поворачиваясь и открывая рот. При таком ужасном освещении слизистые отдавали синим. — Скорее всего, болевая чувствительность тоже вернется, — предупредила она, заставляя Сайласа открыть рот так широко, как он мог. Пришлось взять его за язык, чтобы игла попала в нужное место. Чёрт, какое же странное чувство: с одной стороны омерзительно, а с другой даже приятно. Сделав укол в шести местах, Тара решила, что этого будет достаточно, и вытащила пальцы изо рта. — Думаю, через пять минут… — договорить Сайлас не успел — скривился от боли. — Ох твою ж мать! — Что, принести курицу? — Да какую, к черту, курицу? — простонал он, резко садясь и хватаясь за лицо. — Я не вижу ни одного способа, каким мертвое и расчлененное животное может мне помочь! — Может, стоило экспериментировать на ком-то другом? — Тара скрестила руки на груди и недовольно посмотрела на Сайласа. — Снова твои идиотские советы? — он глянул на неё с раздражением. — Сделай одолжение, иди-ка… — Помолчи немного и расслабь лицо, — властно бросила она, прижимая Сайласа к операционному столу. — Тебе нужно молча полежать, станет легче. И в следующий раз экспериментировать на том, кого не жалко.