Unvoiced

В середине декабря ударили такие морозы, что от них не спасала даже шерстяная накидка. Обитатели дома в Могильнике мало переживали на этот счет. Самая большая их проблема — сведенные судорогой мышцы, и то к утру они снова оказывались в состоянии двигаться. А вот Таре пришлось куда хуже. Ниру топил мало, и по-настоящему тепло было лишь в кухне и соседней с ней гостиной. Остальные комнаты за ночь вымораживались настолько, что вода в стакане замерзала, а на одеяле местами появлялся тонкий слой инея. Приходилось спать, надев на себя оба свитера и закутавшись в шаль. Толка от этого почти не было: наутро её била дрожь, а горло саднило так, словно его всю ночь терли наждаком. Дни, как обычно, проходили почти незаметно. Каждое утро Тара спускала ноги с кровати, нашаривала сапоги и, закутавшись в плед, быстрым шагом направлялась на кухню. Там она молола кофе и жарила яичницу с тонкими ломтиками сыра. А ещё сидела до последнего, пока Ниру не позовет — запасалась теплом. Тренировка после завтрака прошла не так гладко. Тара как обычно взяла контроль над сознанием Дугласа и заставила его выпрямиться на стуле. Воздух в тренировочной кололся, обжигал лицо и пальцы рук. Она прошлась из стороны в сторону, потирая ладони друг о друга, но не прошло и десяти минут, как кашель согнул её пополам. Контроль рассеялся. Дуглас тут же сгорбился и принялся потирать руки. Тара снова потянулась к его сознанию и приказала выпрямиться. Вряд ли это укрылось от Ниру. Сейчас он наверняка затянет долгую и нудную сентенцию о том, что некроманты всегда должны быть начеку и предельно сконцентрированы. Но он промолчал. Ниру глядел сквозь неё, и не похоже, чтобы его интересовало что-то, кроме собственных мыслей. — Ни к чему больше терять время, — наконец, произнес он. — Пора заняться делом. Не говоря больше ни слова, Ниру взял со стола книгу и направился прочь, подметая полами плаща дощатый пол. На корешке сверкнуло: «Топографическая анатомия». Ну наконец-то что-то знакомое. Уж в этом она разбирается. — Уже всё? — Дуглас увязался за Тарой и вцепился ей в запястье. — Теперь мне придётся вернуться в тёмный и холодный подвал, да? — Не знаю, — она растерянно пожала плечами. — Спроси Ниру. — Он от меня избавится! Ма, сделай что-нибудь. Ну пожалуйста! Белесые глаза наполнились страхом, губы сложились в тонкую дрожащую линию. Дуглас то и делал, что клянчил, играл на эмоциях и прибегал к дешёвым манипуляциям. Но на этот раз Тара не могла сказать наверняка, притворяется он или нет. — Ниру не станет делать ничего подобного, — она опустила ладонь на кудрявую макушку и потрепала Дугласа по волосам. — Он не жестокий. — Пожалуйста, Тара! Он вцепился в локоть так крепко, что заставил остановиться. На этот раз Дуглас не пытался её обмануть. Только это ни капли не упрощало ситуацию. Черт, да перед ней ребёнок. Он находится здесь только потому, что Сайласу пришло в голову притащить его труп в лабораторию, а ей — этот труп воскресить. Если прислушаться к голосу совести, та скажет, что Тара в ответе за Дугласа, хочется ей или нет. — Я что-нибудь придумаю, но сейчас мне нужно идти. — Ты мне не лжешь? — во взгляде проскользнуло недоверие. Дуглас не спешил отпускать её. Не хотелось бы кого-то обманывать, но у Тары не было ни малейшего представления о том, как говорить с Ниру на подобную тему. А что хуже — что делать, если он откажется оставить Дугласа у себя? Забрать его к Сайласу Тара не сможет. Эти двое доконают её бесконечными ссорами. Изольд вызывал у него неконтролируемый страх, а Фераэль с пьянками и постоянными отлучками — не самая лучшая компания для ребенка. — Не вру, Дуг. Пальцы, стискивавшие локоть, разжались. Он стиснул Тару в объятьях, на секунду ткнувшись носом в плечо, и убежал, громко топая башмаками по скрипучим половицам. Уже представляя, как долго Ниру будет ворчать насчет её задержки, Тара спустилась по лестнице в подвал и потянула на себя ржавую железную дверь. Операционная встретила её холодом и сыростью, а ещё густым смрадом разлагающегося тела и металлическим запахом крови. Ниру даже не повернулся на звук шагов. Он стоял над телом полной женщины с раскрытой на середине книгой и пальпировал ей живот. Какой-то он слишком задумчивый в последнее время. Занятие началось с теории. Тара несколько часов кряду рассказывала об основных органах и тканях человеческого тела, параллельно показывая их местоположение. В холодном помещении с промерзшим земляным полом и деревянными стенами её била дрожь, а приступы кашля скручивали всё чаще и чаще. Только когда из глаз потекли слезы, а дыхание совсем сбилось, Ниру позволил ей сделать перерыв. Она с удовольствием съела овощной суп и тушеную говядину с картофелем. Напротив сидела Шемира и потягивала из бокала нечто темно-синее. Вид у неё при этом был почти счастливый. — Передай Сайласу мою благодарность, — произнесла Шемира, загадочно улыбаясь. А затем долгим глотком опустошила бокал и покинула кухню. Интересно, за что конкретно стоит его благодарить? Казалось, после перерыва к Таре должны были вернуться силы. Однако уже через полчаса кашель усилился настолько, что занятие пришлось закончить. — Думал дать тебе на ознакомление вот эту книжку, но это бессмысленно. Ты знаешь куда больше, чем здесь написано. Взгляд Ниру пробежался по полкам, а пальцы почти ласково провели по корешкам. Они остановились на толстом томе с обложкой изумрудного оттенка, и учитель тут же снял его с полки. «Necromedicine», Niru von Creţu. — Это вы написали? — книга оказалась настолько тяжёлой, что Тара чуть не уронила её. Пришлось схватить её обоими руками и прижать к груди. — Я. Кроме меня некромедициной почти никто не занимается, — его голос полнился усталостью. — Раз заболела, ложись в постель и читай. — А можно я лягу в гостиной? К счастью, Ниру не стал ей запрещать. Тара устроилась на диване, укрыв ноги пледом, и принялась за чтение. Можно было не спрашивать — по стилю изложения сразу становилось ясно, кто автор. Текст сухой, путаный, полный терминов и канцелярита, да ещё и приправленный огромным количеством ссылок на другие труды. Если бы не внушительный список прочитанного, Тара вряд ли смогла бы разобраться. Дверь гостиной приоткрылась, и в комнату кто-то проскользнул. Запахло кофе и выпечкой, и вскоре на журнальный столик с тихим стуком опустилась посуда. — Ты спросила? Дуглас. Кто это ещё мог быть? Он принёс тарелку, полную ещё тёплого печенья, и теперь нетерпеливо мял одно из них в руках. — Не довелось пока, — ответила она и закашлялась. — Ты что, заболела? — холодная и влажная ладошка коснулась лба и тут же отпрянула. — Горячая. — Для всех могилорожденных я горячая. Это ничего не значит. Тара заправила за ухо прядь, норовящую залезть в рот, и кожа показалась ей куда теплее, чем обычно. Волна лёгкого беспокойства накатила и схлынула. А чего она хотела после недели в сырости и холоде? Удивительно, что простуда проявилась только сегодня. — Может, стоит сказать Ниру? — встревожился Дуглас. — Он ведь доктор. — Не нужно волновать его зазря, — она отложила книгу и потянулась к кружке с кофе. — Лучше иди поиграй с Дэймоном. — Ешь печенье. Говорят, корица помогает, — бросил он и, развернувшись на пятках, вышел. Стоило поблагодарить Дугласа — кофе вышел что надо. После еды кашель слегка утих, но напала такая слабость, что Тара начала клевать носом. Ну ничего страшного. Чтение можно и до завтра отложить. А пока можно поспать, ей можно, раз уж она заболела. Тара отключилась, не успев додумать мысль до конца. А проснулась от того, что чья-то холодная рука вцепилась ей в плечо. Над ней наклонился Ниру. Этим утром он выглядел куда более угрюмым чем обычно. — Легче стало? Ох если бы. Тело будто набили ватой. Кожа горела, и ей казалось, что она чувствует, как от неё волнами исходит жар. До ужаса хотелось пить. Вряд ли у неё хватило бы сил, чтобы подняться на ноги. — Где-то болит? — он помог ей сесть в постели и придвинул ко рту кружку с водой. Тара сделала несколько глотков и закашлялась. — Нет. — Тебе нужно поесть, — голос у Ниру строгий, но обеспокоенный. — А потом отдыхать. Но она заснула, не дождавшись завтрака. Когда Тара открыла глаза в следующий раз, то оказалась в незнакомой комнате с разожженным камином. Её перенесли на широкую кровать и укрыли двумя одеялами. За окном мело, сквозь снежную пелену едва виднелась красная точка солнца. Значит, она проспала всего пару часов. Кто-то, одетый в плащ с капюшоном, сгорбился у камина. Он орудовал кочергой, и от поленьев с треском взметались снопы искр. Тара попыталась сесть, и голова заныла, будто от удара. — Очнулась? Из-под капюшона показалось лицо Сайласа. Только глаза, нижняя часть лица замотана шарфом. Он отложил кочергу и уселся на край кровати. От одежды пахло костром и сыростью. Волосы влажные от снега. Сегодня Сайлас по какой-то причине не стал укладывать их. Пряди лезли в разные стороны, липли ко лбу и вискам. Он откинул их назад, и несколько капель сорвалось на воротник. — Ты как здесь оказался? — Ниру сказал, ты кони готова двинуть, вот я и пришёл посмотреть, — Сайлас сдвинул шарф на подбородок, и его губы растянулись в усмешке. — А ты пока не торопишься. — Не дождетесь, — хмыкнула она. — А мы не очень-то и ждем. На, выпей. Он усадил её в постели и прижал к губам пиалу с дурно пахнущим содержимым. Тара сделала глоток и сморщилась. На вкус похоже на перегнившие растения, смешанные с кислым вином. — Что это? — От температуры, — Сайлас придержал голову и настойчиво влил пойло ей в рот. От угла рта по шее побежала прохладная струйка. Подступила тошнота, и Таре показалось, что её сейчас вырвет прямо на одеяло. Но к счастью снадобье кончилось чуть раньше, чем это произошло. Сайлас вытер её лицо рукавом, а затем взбил подушку. Ладонь, непривычно тёплая, потрепала её по макушке. — А теперь нужно поесть. С этим-то ты справишься? Он взял с тумбочки миску и поставил ей на колени. Овощное рагу, ещё тёплое. Тара уставилась на еду, будто в ней заключалась непростая загадка. — Кормить я тебя не буду, — проворчал Сайлас. Пришлось взяться за ложку и без особого желания съесть немного. Сайлас остался сидеть на краю кровати. Его взгляд лениво бродил по комнате, изредка задерживаясь на ней. Пальцы, сложенные на коленях, лениво отстукивали незатейливый ритм. — Если с тобой что-то случится, мы тебя воскресим. Тебе не о чем переживать. От такого заявления Тара закашлялась. Взгляд у Сайласа серьезный, но вместе с тем какой-то необычно добрый. Его ладонь взметнулась и дружески похлопала по плечу. — И сейчас что-нибудь придумаем, чтобы ты поправилась, — рука тронулась с места и осторожно провела вдоль позвоночника. — Да что с тобой? — возмутилась она. — Будто не болел простудой никогда. Отлежусь и встану на ноги, так что нечего хоронить меня раньше времени. Сайлас отстранился, и Тара тут же пожалела о сказанном. Вряд ли он говорил это просто, чтобы немного позлить её. — Руки-то убирать не обязательно, — она неловко улыбнулась. — Но давай больше не будем говорить о моей смерти? Мгновение, и Сайлас рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Ей и самой захотелось засмеяться. А ещё отставить тарелку с едой и повиснуть у него на шее. Как же не хватало вот таких моментов, спокойных и расслабленных. Когда нет ни угрозы их жизням, ни взаимных обид, ни злости. А когда смех иссяк, Сайлас неожиданно коснулся её лба. Прижался потеснее, будто решил погреться, и в груди так приятно заныло. Не думая, будет это правильно или нет, Тара накрыла его ладонь своей. И замерла. Но вместо того, чтобы оттолкнуть её, Сайлас лишь легко провел большим пальцем по переносице. — Если бы твоя голова была бы стеклянной пробиркой, то давно бы уже треснула. И тут дверь со скрипом открылась, и Сайлас дернулся, пряча руки в карманы. На пороге комнаты возник Ниру. Он собрал волосы в конский хвост и оделся в длинный плащ из черной кожи и перчатки из того же материала. На поясе болтались колбы с различным содержимым, скальпели мерцали в тусклом свете. Под мышкой Ниру держал маску в форме птичьего клюва, и Тара поняла, что спокойное время, кажется, закончилось. — Ну что, оправилась? — спросил он, вглядываясь то в неё, то в Сайласа. — Если да, то идем. Твоя помощь лишней не будет.