С тех пор, как Ниру с Тарой ушли, вырядившись в плащи и маски чумных докторов, прошло уже больше четырех часов. Сайлас сидел за столом на кухне, от скуки помешивая кофе в турке силой мысли. Потемневшая от времени серебряная ложка выписывала в воздухе идеальные круги. Знал бы он, что ему придется не с безнадежно больной ассистенткой сидеть, а бездельничать, взял бы с собой книгу.
Впрочем, хорошо, что Тара держалась молодцом. Она, конечно, лихорадила и кашляла, но умирать, вроде, не собиралась. Раньше Сайлас развернулся бы и ушел, ворча на Ниру за то, что он потратил его время впустую. Теперь же радовался, что оказался в Могильнике просто так.
На улице мело, кованая ограда и стройный ряд могил полностью исчезли из виду. Снаружи так холодно, что пока он добирался до одиноко стоящего дома на кладбище пальцы рук и голени намертво свело судорогой. И это только утром такие морозы. А значит, Грежул не припрется к нему за новой партией солдат пока не потеплеет. Побоится замерзнуть.
Вылив свежесваренный кофе в кружку и положив туда пару ложек сахара (и всё это без рук), Сайлас поставил её на подоконник и поднялся. Нужно посмотреть, что интересного есть в библиотеке Ниру. Может, у него найдется парочка алхимических трактатов?
Таковые, к счастью, нашлись, и Сайлас вернулся на кухню. Там уже вовсю хозяйничала Шемира. Она закатала рукава длинного голубого пальто и нагнулась вперед, ловко скользя тряпкой по столешнице.
— Сейчас будем пить чай, — отстраненно пробормотала она.
Сколько бы Сайлас не думал, он не мог понять, что такой человек как Ниру нашел в Шемире. Молчаливая, склонная к унынию и депрессии, полностью лишенная чувства юмора. Да, красивая. Но у них даже не было общих тем для разговора! Нельзя же прожить с женщиной целую жизнь просто потому что она хорошо выглядит!
— Она хорошая жена и мать, — ответил Ниру, когда Сайлас спросил его напрямую. — Ты поймешь со временем.
Время шло, но он так и не понял. Сайлас пригубил кофе, наблюдая за тем, как Шемира выставляла на стол всевозможные угощения: пирог с изюмом, печенье, только что вытащенное из печи, орехи в мёду, варенье и ещё много чего. Каждый раз, когда Сайлас приходил в Могильник, Шемира заботилась о том, чтобы им с Ниру было что выпить. Уводила сына в другую комнату и уходила сама, чтобы не мешать их разговору. В этом дело?
Тара вряд ли стала бы делать так. Она бы не хлопотала на кухне, как бледная тень, а общалась бы с ними на равных — поди ещё заставь её замолчать. Только вот причем здесь Тара?
Чайник оглушительно засвистел, и в длинную и узкую комнату стали стягиваться все, кто только мог.
На тумбу, предназначенную скорее для готовки, нежели для чего-то ещё, уселся сын Ниру. Он за кой-то черт притащил в дом труп кота, который примерз к коврику у входа, и настойчиво попросил Ниру воскресить его. Теперь эта исхудавшая до костей пятнистая тварь, ни к месту названная Кексиком, лежала на коленях мальчика и хрипло урчала.
За ним прибежал пацан, которого Тара воскресила ещё летом. Сайласу никак не удавалось запомнить его имя. Он пытался забрать кота себе, но сын Ниру достойно сопротивлялся. Сам кот будто бы и не замечал, что его тянут за хвост и лапы. Безразличнее к происходящему только трупы.
Шемира принялась разнимать мальчиков. Кот шлепнулся с колен и лениво побрел прочь. Пришлось отложить трактат куда подальше, в такой обстановке не почитаешь. Сайлас прислонился спиной к глиняной печи и прикрыл глаза. В ней гудело пламя, заглушаемое детскими голосами и бурлением воды. Пахло горелым деревом и ванилью.
Наконец, дети покинули комнату, и на кухне снова воцарилась тишина. Он открыл книгу и принялся читать введение, изредка отвлекаясь от текста и косясь в окно. Когда уже эти двое вернутся?
Когда все обитатели Могильника собрались за столом, и Шемира принялась разливать чай по чашкам, за стеной заскрипела входная дверь. Зимний воздух со свистом ворвался внутрь. Шемира вздрогнула и обернулась к арке, ведущей из кухни в прихожую.
— Если появилась болезнь, поражающая могилорожденных, дело швах, — донесся до него монотонный мужской голос.
— Ну а магия? — возразил ему женский, более молодой и звонкий. — Разве магия не поможет?
Сайлас выбрался из-за стола и поспешил на звук голосов. В соседней комнате Тара подпирала дверь спиной, пока Ниру запирал её на засов. Оба выглядели недовольными. Вместо плащей и масок на них красовались одинаковые чёрные кожаные штаны и полотняные рубашки, усыпанные снегом. Только вот маленькой некромантке одежда оказалась не по размеру, и, чтобы штаны с неё не сваливались, пришлось использовать подтяжки.
— Ну и что там? — спросил Сайлас с напускным безразличием.
— Дай нам раздеться, а потом уже допрашивай, — проворчал Ниру.
К чаепитию они спустились в более привычном виде. Ниру распустил волосы и переоделся в длиннополый плащ, а Тара сменила кожаные штаны на длинную юбку и свитер. И хорошо. Каждый раз, когда Тара надевала штаны, Сайлас не мог избавиться от мысли, что она выглядит неправильно и странно.
Они расположились в центре стола друг напротив друга. Шемира тут же поставила перед мужем чашку с чаем, а перед ассистенткой пиалу с очередным смердящим отваром, но они оба не обратили на это внимание. Сын Ниру тут же повис у отца на шее, а пацан принялся махать рукой некромантке. Кот, к счастью, остался где-то в глубине дома.
— Мальчики, идите пить чай в гостиную, — сказала Шемира необычайно строгим тоном. — У отца серьёзный разговор.
Разочарованно мыча, дети покинули кухню. Дверь за ними закрылась. Сайлас нетерпеливо глянул то на одного, то на другую.
— Дело швах, — повторил Ниру. Он сцепил пальцы в замок и не поднимал от них взгляда.
— Там была могилорожденная, — начала Тара, крутя пиалу в руках. — Пиратка. Три месяца назад выпила воду из подземного источника и теперь её рвёт.
— Рвёт? — недоверчиво переспросил Сайлас. За почти двадцать лет жизни в обществе могилорожденных он не видел и не слышал, чтобы кого-то рвало.
— Там не просто рвота, — Ниру отвлёкся от созерцания собственных рук. — Её полощет не переставая какой-то голубой дрянью, да ещё и понос.
— А ещё она совсем высохла. Больше похожа на скелет.
— Самое дерьмовое, что у Нары полкоманды таких, — Ниру отодвинул чашку с чаем, и нашарил в кармане флягу со спиртным. — Большая часть ещё легко переносит, но кто знает, что будет с ними через месяц?
По комнате разлилось молчание. В глазах Шемиры плескалась тревога, она отшатнулась от сидящих за столом и прикрыла рот рукой. А вот на лице маленькой некромантки страха и вовсе не было. И Сайлас понимал, почему кому-то могло бы захотеться прожить с ней целую жизнь.
— Эта болезнь заразна? — выдавила Шемира. На щеках показались бордовые пятна.
Никто ей не ответил.
— Я спрашиваю, это заразно? — повторила она, срываясь на истерику. — Ниру?
— Скорее всего, заразно.
— Неужели, ты не можешь её вылечить? — спросил Сайлас под аккомпонемент рыданий Шемиры. И чего так убиваться из-за какой-то там болезни?
— Я попытался исцелить её, но магия почти не работает, — признался Ниру. — Если мы не найдём лекарство, она совсем высохнет.
— И ты пришёл сюда? Сразу после того, как осмотрел заразную? — повысила голос Шемира и вскочила из-за стола. — Поверить не могу! А что если ты тоже заболеешь? Если Дэймон заболеет?
— Хватит кричать! — раздраженно бросил Ниру. — Мы оделись как смертные времен эпидемии, а всю одежду оставили на морозе. Тара сказала, это должно убить… Как ты его назвала?
— Патоген. То, что вызывает заболевание, — маленькая некромантка кашлянула и, наконец, решилась пригубить отвар. — Потом нужно будет прокипятить, и тогда точно ничего не останется.
— Вас двоих тоже стоит прокипятить! Оба мыться!
— Что, вместе? — съехидничал Сайлас, скрестив руки на груди.
— Да хоть вместе, мне все равно! И грязь за собой не оставляйте!
Как жаль, что Сайлас не пошёл с ними. Сейчас сидел бы в горячей бане рядом с Тарой и посмеивался над Шемириной истерикой. И украдкой глядел бы на округлые девичьи бедра и плечи.
Ну что за глупости лезут ему в голову? Конечно же, Ниру и Тара не станут мыться вместе. Он, кажется, совсем сходит с ума, раз думает о чем-то настолько непристойном. Когда Тара с Ниру вышли из кухни, Сайлас засунул книгу под мышку и поспешил в библиотеку. Лучше уж разбираться в алхимических формулах, чем продолжать думать об этом.
Когда совсем стемнело и читать стало практически невозможно, он вернулся на кухню. К счастью, кроме Тары там никого не было. Она уставила стол свечами и что-то писала. В тусклом свете её лицо казалось куда более бледным, чем было на самом деле.
— И что это? Письмо? Пьеса?
Буквы, выходившие из-под пера, были мелкими и округлыми. Заголовок покрупнее:
Lumen Caeruleum , остальное сливалось в замысловатую, едва разборчивую вязь.
— Я пытаюсь написать статью, — она сняла наушники и нахмурилась, — чтобы Ниру было проще разобраться с болезнью. Так что не мешай.
— А посмотреть можно?
Тара вывела на бумаге ещё несколько слов и протянула лист Сайласу. Он сел рядом. Так чтобы можно было разобрать написанное в свете свечей, но недостаточно близко, чтобы почувствовать жар, исходящий от неё. Тара надела наушник, но только один, чтобы слышать его. Он последовал её примеру. Играла хорошо знакомая ему Dreadful song.
Sing with me a dreadful song!
Feel the dread and sing along!
La la la la la la…
Lumen Caeruleum
Вызвано микроорганизмом неизвестного вида бактерия? грибок? простейшее? Встречен в гроте близ Глухой гавани. Обитает в воде и на кораллах неизвестного вида симбиоз? паразитизм? Механизм передачи: водный и контактный. воздушно-капельный? Две формы болезни? Инкубационный период: 2-3 дня? Не более недели.
Начало болезни постепенное. На коже или слизистых оболочках появляются пятна бедно-синего цвета, как правило в месте контакта с зараженным источником (руки, ротовая полость). Появляется умеренно выраженный зуд. (чешутся ли могилорожденные, узнать).
— Могилорожденные не чешутся, — Сайлас поднял голову от статьи. — А ещё нас не рвёт и не поносит. Так, на всякий случай, вдруг не знала.
— Патология, — промычала она себе под нос. — А жажда есть?
— Нет. Но если не пить воду, глаза начинают высыхать. Это считается?
Тара ничего не ответила и снова заскрипела пером. Сайлас уставился на лист бумаги. Песня в наушниках сменилась.
Now you scamper and run, but you've already run out of time
It's rotting and deteriorating from the inside
There's no way to stop it
And clearly there's nowhere to hide
…Появляются слабость и недомогание, а также умеренное чувство жажды. Со временем приходит чувство тошноты. Изредка появляются рвота и понос. На начальных стадиях рвота/понос может случаться раз в сутки или реже.
No food supplies, no water supplies
No power supplies or other supplies
No compromise, just say your goodbyes
And everybody dies!
Через 8 недель от начала болезни рвота/понос учащается до 10-15 раз в сутки, а пятна распространяются по коже или слизистым, становятся голубыми и начинают флуоресцировать. Рвота сначала желудочным содержимым или водой, затем в рвотных массах появляются голубые сгустки. К 12 неделе рвотные массы однородны и состоят исключительно из голубых сгустков.
Налицо признаки эксикоза…
— Делать тебе нечего, рвоту описывать, — Сайлас отложил лист бумаги на край стола. Вспомнилось давно ушедшее ощущение, когда содержимое желудка готовится выплеснуться наружу, и он усилием воли отогнал от себя подобные мысли.
The world is black, there's no way back
You're way off the track, no plan of attack
So recognize your pending demise
And everybody dies!
— Это важно с научной точки зрения, — она кашлянула в кулак и поправила выпавшую из-за уха прядь.
Сайлас снял наушник. Сегодня мысль о том, что все умрут, была как нельзя некстати. Он уставился на бумагу. Тара вывела:
слизистые сухие, тургор кожи заметно снижен.
— Что такое тургор кожи?
— Дай руку.
Она принялась расстегивать ремни на рукаве, а затем закатала его почти до локтя. Тонкие пальцы слегка ущипнули предплечье, и Тара принялась пристально изучать появившуюся на коже складку. Через несколько секунд маленькая некромантка вернулась к перу и написала:
…даже по сравнению с незараженными могилорожденными.
— И что это значит? — Сайлас провел по руке, пытаясь избавиться от странного ощущения. Она хоть раз касалась его кожи? Не считая того случая с неудачным экспериментом. Кажется, нет.
— Это признак обезвоживания, — ответила она, не отвлекаясь от записей. — Мне давно следовало осмотреть тебя и записать твои данные как норму. Но из-за твоих бесконечных экспериментов…
Она согнулась от приступа кашля, и Сайлас не смог удержаться от улыбки.
— Только не сегодня. Ты смертная, вообще-то, тебе спать нужно.
— Сначала допишу статью, а потом можно и поспать, — отрезала Тара. — А то забуду что-нибудь важное и тогда точно дело швах, как говорит Ниру.
Отчего-то захотелось положить ладонь ей на макушку и провести по волосам, ещё влажным после бани. Или положить руки на плечи и попытаться понять, поднялась ли у неё температура.
Ну или хотя бы остаться сидеть на кухне до тех пор, пока маленькая некромантка не начнет клевать носом и зевать, чтобы просто находиться рядом. Пусть Тара и не такая фигуристая, как Шемира, не изящная и не белокожая, но на неё хотелось смотреть, не отводя глаз.
— Буду сидеть здесь, пока ты не закончишь, — заявил Сайлас и шутливо ткнул ассистентку в бок. Кажется, снова температурит. — За вами смертными глаз да глаз нужен.
— Тебе что, заняться нечем? — Тара улыбнулась, не поднимая глаз от бумаги. Её пальцы почти ткнулись в солнечное сплетение, но он вовремя схватил её за запястье.
— Если тебе так хочется меня трогать, лучше всей ладонью, — съязвил он. — Так хоть тепло будет.
— Так и знала, тебе просто погреться хочется, — маленькая некромантка придвинулась так близко, что между ними вообще не осталось расстояния. — Пока так.
И продолжила писать, оставив Сайласа размышлять о том, что Тара имела ввиду под «пока».
