Протокол вскрытия №1.
Имя: Таффи, пол: женский, возраст: 16/9.
Дата смерти: 23-й день зимы 223 года Т.э., незадолго после полуночи.
Рост: 157 см, масса тела: 27 кг.
Лежит на спине с согнутыми в суставах конечностями и запрокинутой назад головой. Трупное окоченение хорошо выражено. Для того, чтобы уложить пациентку прямо, пришлось применить физическое воздействие. На лопатках и кресце трупные пятна.
Кожные покровы серого цвета, сухие, неэластичные. Подкожно-жировая клечатка выражена очень слабо. Губы, слизистые оболочки рта и язык покрыты налетом темно-голубого цвета. После смерти пациентки налеты перестали флуоресцировать.
Рагавица сухая и мутная…
Тара подняла взгляд от листов, исписанных небрежным почерком, и вздохнула. Как хорошо, что пока Ниру и Сайлас несколько часов торчали в подземной операционной, промозглой и сырой, она лежала в постели под двумя пуховыми одеялами и дремала под треск углей в камине. Но как же плохо, что ей не довелось увидеть картину собственными глазами. К тому же, из Сайласа получился ужасный писарь. Мало того, что он не знал, как пишется слово «роговица», так ещё и буквы выходили до ужаса неразборчивыми. Над некоторыми словами приходилось подолгу ломать голову.Мозговые оболочки сухие, с трудом отделяются от ткани мозга. Сосуды мозговых оболочек содержат тромбы голубого цвета. Большие полушария неэластичные, по консистенции напоминают губку. Вес головного мозга 980 г.
После этого шло описание легких, сердца и крупных сосудов. Там не нашлось ничего интересного, за исключением голубых налетов на стенках сосудов и голубых сгустков в крови. Тара перешла к описанию пищеварительной системы.Желудочнокишечный тракт от ротовой полости до заднего прохода обложен плотными и флуоресцирующими голубыми налетами. Флуоресценция выражена так же, как при жизни пациентки. Налеты хорошо отделяются, под ними сухие слизистые оболочки. Сосуды, кровоснабжающие тонкий кишечник, покрыты такими же плотными налетами по всей протяженности. Мелкие ветви сосудов тромбированы.
Затем то ли Ниру утомился говорить, то ли Сайлас — писать, и ниже следовало: Моче выделительные органы без особенностей. Внутренние железы без особенностей. Костная система без особенностей. В комнате стало донельзя душно. Как было бы славно подойти к окну и приоткрыть створку, чтобы вдохнуть свежий зимний воздух. Но законопаченные ватой окна нельзя было открыть без ущерба для сохранения тепла. А ей не стоит переохлаждаться. Тара пару раз кашлянула, и меж рёбрами заныло так, что она обхватила себя руками. А как боль успокоилась, перешла к заключению.Причина смерти: попадание в организм неизвестного патагена, который привел к обезвоживанию. Патаген попал в кровь из желудочнокишечного тракта, а оттуда в головной мозг. Это привело к высыханию тканей головного мозга, что выразилось в спутанности сознания и бреде перед смертью.
До сегодняшнего дня они оба предполагали, что болезнь, какой бы серьезной она ни была, не в состоянии убить могилорожденного. Но они, кажется, переоценили их живучесть. Три с половиной месяца и живой труп превращается в обычный. Тара отодвинула в сторону протокол вскрытия и тяжело вздохнула. Сайлас, всё это время сидевший возле постели и барабанивший пальцами по пряжке в форме черепа, поднял голову и вопросительно уставился на неё. Вскрытие произвело на него ужасное впечатление. Впервые Тара заметила на его лице тревогу и серьезное беспокойство. Даже когда они встретили в таверне Грежула и лишь чудом не угодили в тюрьму, Сайлас не выглядел таким испуганным. — Ужас какой-то, — сказала она и откинулась на подушки. — Выходит, вы не такие бессмертные. — Я думал, у тебя достаточно мозгов, чтобы понимать, что сейчас не самое лучшее время для этой фразы, — возмутился он. В глазах блеснуло раздражение. Действительно, не самое. Она потупила взгляд. А что, если все они уже заражены? Все-таки маска, набитая целебными травами, не самый лучший метод обеззараживания. Особенно если болезнь передается воздушно-капельным путем. Таре вспомнилось искривленное в судороге тело Таффи, её широко распахнутые глаза, смотрящие в пустоту, и приоткрытый рот. Что если их всех ждет подобная кончина? Воображение нарисовало лицо Сайласа, худое и изможденное, с потрескавшимися губами и глазами, ввалившимися внутрь черепа. Картинка вышла слишком яркой, и на несколько мгновений Тару окружило липкое и удушливое чувство безысходности. К счастью, настоящий Сайлас сидел так близко, что можно дотянуться рукой, и это помогло отогнать наваждение. Он никогда не выглядел здоровым: бледный, худощавый, да ещё и весь в шрамах, но на нем хотя бы не было голубых светящихся пятен. Ей вдруг захотелось прикоснуться к Сайласу. Погладить по волосам, всё ещё сырым после бани, взять лицо в ладони, провести пальцем по переносице, и еще много чего сделать... Только вряд ли он позволит, слишком уж дерганый. — Прости, — она несмело улыбнулась. — Давай лучше подумаем, как использовать эти данные себе во благо. Только вот что она может сделать? У неё нет ни технологий для изучения патогена, ни современных медикаментов. Мало того, Тара почти ничего не знает о местной медицине. И чтобы исправить это у неё не так уж много времени. Эх, ей бы хоть один флакон пенициллина… — Ты ведь в последнее время читаешь книги о целебных травах? — Сайлас поднял на неё глаза и угрюмо кивнул. — Нашел что-нибудь интересное? — В этих местах растет багровый фенхель и волчья куркума, они помогают от заразных болезней. Только знаешь, не хочу тебя расстраивать, но сейчас зима, — язвительно отметил он, и лицо его приобрело ещё более мрачный вид. — Ну и что? Неужели никто не сушит травы? — Подумай головой. Зачем собирать целебные травы, если здесь никто не болеет? Мы тебе не смертные, — проворчал Сайлас. А ведь точно. Могилорожденные, среди которых живет Тара, слишком уж похожи на обычных людей, но ей не стоит забывать, что это не так. Всё же, и различий у них предостаточно. — А что насчет других регионов? — она не сдавалась, хватаясь за любое предположение. — Ну, у смертных есть специальные лавки с разной лекарской белибердой, — он небрежно махнул рукой. — Только вот нам туда дорога закрыта: с могилорожденными они не торгуют. А ты не в том состоянии для длинных путешествий. — Ну, я ведь когда-нибудь поправлюсь. А потом можно будет и съездить. — Как бы мы все не ссохлись к этому моменту. Лицо Сайласа со сдвинутыми на переносице бровями вкупе с его фразой заставили Тару рассмеяться. Какое-то время он раздраженно глядел на неё, но потом улыбнулся так, что даже маска не смогла этого скрыть. Прямо как в старые добрые времена, когда не было известно об эпидемии, а их разлад ещё не произошёл. Когда недельное расписание состояло только из чтения книг по некромантии, работы в операционной и бесед с Сайласом на самые разные темы за пробиркой красного. Вдруг в груди кольнуло. Тара согнулась и закашляла так яростно, будто желала избавиться от лёгких таким способом. Диафрагма вновь дала о себе знать ритмичными вспышками боли. Она прикрыла рот ладонью, зажмурилась и сжалась в ожидании, когда приступ закончится. — Ты там главное не задохнись, а то у Ниру и так полно работы, — съязвил Сайлас, однако зачем-то пересел со стула на край кровати. — Рановато вы меня хороните, — небрежно бросила Тара, утирая выступившие слёзы и влажные от слюны губы. На ладони красовался небольшой сгусток неприятного ржавого цвета. Тара уставилась на него. Поднесла поближе к свету, чтобы понять — не ошиблась ли? — И на что ты уставилась? — с недоумением спросил Сайлас. Но его слова будто донеслись из дальних комнат. Тара потянулась за платком и принялась яростно вытирать руки. Но собственные пальцы на фоне темно-зелёного одеяла вдруг помутнели. Она моргнула, и по щекам покатились слёзы. Тара опустила голову, чтобы Сайлас не увидел, как поменялось её лицо, и закусила губу. Пускай Тара и заболела пневмонией, но ведь она молода и здорова. Неужели, не справится с болезнью? Тем более, у неё врач под боком. Было бы из-за чего переживать… Только вот до открытия антибиотиков большинство больных с пневмонией умирало. А без них ей не поправиться. — Ты что, плачешь там что ли? — в голосе Сайласа прозвучало недоумение. Он пододвинулся чуть ближе и замер, словно не понимая, что делать. Она думала усилием воли подавить слёзы, откинуть волосы с лица и твёрдо сказать, что с ней все в порядке, да и вообще, нашёл же он в чем её подозревать, но все повернулось иначе. Тара закрыла глаза ладонями и разрыдалась, сбивчиво объясняя про пневмонию и про смерть. — Для тебя не всё потеряно, слышишь? — произнёс он и опустил ладонь ей на макушку. Даже сквозь волосы чувствовалось, насколько у него холодные руки. — Мы ещё поборемся. А затем Сайлас заправил выпавшую прядь ей за ухо и коснулся щеки. Он задержался всего на несколько секунд, но Тара отняла ладонь от лица и накрыла его пальцы своими. Едва тёплая рука для полыхающего от жара лица оказалась чем-то вроде мороженного в теплый летний день. — Мне страшно, — прошептала она, подставляя холодным пальцам лоб. — Я не хочу… У Тары так и не вышло выговорить то самое слово. Она всхлипнула и зажмурилась, сжимая запястье так, словно Сайлас пытался вырваться. — Это нормально, — сказал он без тени насмешки и сарказма. Даже его лицо преобразилось, сделалось непривычно серьезным. — Мне тоже было не по себе. И вместо того, чтобы говорить что-то ещё, просто потрепал по макушке и улыбнулся. Забавно — Таре больше не нужно видеть его губы, чтобы понимать, когда он улыбается. — Если надо — поплачь. Не держи в себе. А ещё желательно отпусти мою руку, она уже неметь начинает. — Только если ты приложишь её мне ко лбу, а то жарко, — произнесла она и слабо рассмеялась. — Вот теперь я тебя узнаю, — Сайлас стукнул её пальцем. — Так и быть, немного посижу с тобой. Но потом — уйду, — поспешно добавил он, и с таким видом, словно делает Таре одолжение, опустил ладонь ей на лоб.