Дух леса

Комната погрузилась в тишину. Сьюзан осталась сидеть за столом, склонив голову к груди. Её влажные глаза блестели, как будто были наполнены непролитыми слезами. В душе чередовалась глубокая, ранящая обида с щемящей, невыразимой тоской. Она нашла себя в абсолютно безвыходной ситуации. Медленно вертя кольцо в тонких, но загрубевших от работы руках, девушка размышляла о своей нелёгкой судьбе. Ум был неясен, а мысли спутаны, добавляя к душевным страданиям ещё и физические. И как это часто бывает, когда человек поглощён печальными, мрачными мыслями, всё в его глазах приобретает скучный и бесцветный вид. Сама жизнь кажется бесцельной и обременительной. «Я совершила ошибку, выйдя замуж за такого ужасного, чёрствого человека», — думала про себя Сьюзан. — «Что же мне теперь делать?» Девушка отложила кольцо, поднялась со стула и захромала в сторону окна. Отсюда ночь и впрямь казалась чёрной и глубокой. Неумолимый ветер безжалостно гнул старую яблоню, которая неприхотливо росла в скудном саду, и трепал обессиленную чёрную траву. Сьюзан вдруг захотелось узнать, о чём думал Льюин, стоя на этом же самом месте. Быть может, её неуместная наблюдательность действительно его оскорбила, однако, поймав себя на мысли, что она искала оправдание его грубости, девушка тотчас же прервала ход своих мыслей. Теперь ей было душно и дурно одновременно. О том, чтобы поесть, не могло быть и речи. Почувствовав внезапное недомогание, Сьюзан решила прилечь и вскоре забылась сном.

***

Если ещё вчера в пустующем угрюмом саду бродило томное уныние, то теперь на голых ветвях одинокой яблони повис, как лёгкий пух, первый белый снег. Онемевшая земля была усыпана серебряной пылью. На тонком стекле мороз разрисовал свой первый замысловатый узор. Всё вокруг преобразилось. Табата, сонно и широко зевая, выскочила во двор. Она подёрнула плечами и быстрым шагом направилась в курятник, но остановилась на полпути, прищурилась и, вытянув вперёд шею, устремила свой взгляд на горный склон. Укутанная в тёплый платок и дорожный плащ, с него бойко спускалась Гризель. — Ты где это была в такую рань? — изумилась трактирщица. — Обычно тебя до обеда и скалкой не подымешь. — А вот где, — переведя дух, Гризель вытащила из кармана юбки кольцо и, озираясь по сторонам, показала его матери. — Это ты откуда? — ошарашенно спросила Табата. — Я была у оценщика, — уклонилась от ответа девушка. — Ты и представить себе не можешь, сколько стоит эта вещица. Двадцать пять фунтов. — Двадцать пять?! — чуть не задохнулась хозяйка трактира, уставившись на дочь. — Вот именно, — Гризель вновь спрятала кольцо в кармане юбки. — Я тебе говорила, — победоносным тоном заявила девушка, выпятив вперёд подбородок. — Не может такая дорогая вещь принадлежать этой голодранке. Она засеменила к двери, которая вела на кухню, по пути снимая с себя дорожный плащ. — Батюшки! — спохватилась женщина, лишь теперь осознав, что именно сделала Гризель. — Ты что же это, срамная девка, творишь то?! Стой! — она побежала за дочерью, позабыв про все свои дела. — Стой, кому говорю! — Тихо ты, — испуганно произнесла Гризель и закрыла рот матери своей ладонью. — Хочешь, чтобы он проснулся? — осуждающе спросила девушка и наградила Табату таким испепеляющим взглядом, что последняя чуть не осела. — Зачем? — голос всегда боевой и решительной трактирщицы вдруг стал тихим и нерешительным, словно за неё говорил кто-то другой. И хотя в глубине души она обо всём уже догадалась, она отказывалась верить, что её дочь была способна на столь подлый поступок. — Для чего именно ты ходила к оценщику? — Вот и мне интересно, — женщины вздрогнули и остолбенели, услышав из ниоткуда голос Льюина. — Для чего? Теперь голос сопровождали тяжёлые медленные шаги, и уже совсем скоро перед ними предстал и сам его обладатель. Льюин навис над ними, как чёрный призрак. Казалось, что даже воздух вокруг него стал тяжёлым и холодным. — Зачем ты ходила к оценщику? — вновь повторил мужчина. Тон его голоса не выражал ни гнева, ни раздражения. Однако именно из-за этого равнодушия и спокойствия кровь стыла в жилах. По спине девушки пробежал холодок, и она тяжело сглотнула. — Я… — Гризель запнулась. Словно загипнотизированная она, не моргая, смотрела ему в глаза, боясь даже пошевелиться. От его пристального взгляда ей сделалось дурно, но она всё же нашла в себе силы сказать первое, что пришло на ум. — Молодая госпожа послала. — Что ты такое говоришь? — ошарашенно вопросила Табата. — Велела узнать сколько стоит его продать, — постепенно преобретая уверенность в себе, заговорила Гризель. Она выудила из кармана кольцо и протянула его Льюину. — Это нас не касается, но кажется, она планирует сбежать от Вас. — Сбежать, говоришь? — мрачно повторил Льюин сквозь зубы. — Не слушайте её! — воскликнула Табата. — Вы в праве наказать меня! — Гризель не дала матери закончить. Она встала прямо перед ней, загородив собой, и приняла решительную позу. — Мы люди подневольные. Нам что велят, то мы и делаем. Но если, уж, и решили наказать кого-то, то накажите меня. — Вот, значит, как? — пробормотал себе под нос мужчина и вышел из кухни. — Ты что наделала, окаянная?! — Табата, которая стояла всё это время в стороне, словно огорошенная, начала трясти дочь за плечи. — Он же её убьёт! Надо его остановить! Надо во всём сознаться! — Ты с ума сошла?! — Гризель ухватила мать за руку, когда та уже было побежала к лестнице. — Ничего подобного мы делать не будем! Пусть будет, что будет! — Побойся Бога! Ты же только что оклеветала невинного человека! — ужаснулась хозяйка трактира. — Что я тебе говорила вчера? Ты хоть представляешь, что ты натворила? Он убьёт её по твоей вине! — А мы его, — холодно произнесла Гризель. — Что? — Табата сделалась мертвенно бледной. — Я подмешала яд в бутылку эля, когда брала кольцо, — созналась девушка, однако в её голосе не было и капли раскаяния. — Всё складывается, как нельзя лучше. В порыве гнева он убьёт её, а потом попытается утопить горе в вине. — Ты… с самого начала, — хозяйка трактира одёрнула руку и сделала шаг назад. Всегда зоркая на глаз, она вдруг перестала видеть. Всё потемнело. Табата искала причины, где она, как мать, могла оступиться. В какой момент она совершила ошибку? Она винила себя за то, что не смогла уберечь, наставить на истинный путь. Они всегда жили скромно, но честно. Так почему же? — Ещё не поздно, — прошептала Табата со слезами на глазах. — Ещё не поздно всё исправить. — Стой! — крикнула Гризель, когда трактирщица пошла к двери. — Я ведь это для нас! … Для тебя! — она ухватила мать поперёк талии, не давая уйти. Они завозились так шумно, что на столе, на котором Табата месила тесто для лепешек, задрожала посуда. — Мне такого не надо! — сопротивлялась женщина. — Такой дочери мне не надо! — сгоряча выпалила Табата. Гризель оскорблённо поджала губы. Слова матери так сильно ранили её гордыню, что на долю секунды она ослабила хватку. Воспользовавшись этим моментом, трактирщица вырвалась из рук дочери, но не успев ступить и шага, с глухим охом упала на пол. Скалка, которой Гризель ударила мать по голове, тотчас же выскользнула у неё из рук и укатилась под стол. Девушка рухнула на колени и завыла возле тела Табаты. Тем временем Льюин с видом таким мрачным, что его и без того чёрные глаза сделались бездонными, как заброшенный глубокий колодец, куда уже больше не мог проникнуть свет, вошёл в комнату. Медленно повернув ключ в замочной скважине, он посмотрел на Сьюзан. Одетая лишь в одну простую сорочку, она ползала по ледяному полу, с явным отчаянием стараясь что-то найти. — Что ты делаешь? — услышав глубокий голос Льюина, девушка испуганно вздрогнула. Она обернулась, но не нашла в себе мужества посмотреть ему в глаза. Её посиневшие от холода губы дрожали. — Я… — начала она виновато, — не могу найти кольцо, что Вы мне дали. Наверное, оно укатилось куда-то. Может под кровать? Там я ещё не смотрела, — затараторила Сьюзан. — Точно! — она перестала ползать и бросила взгляд в сторону звонка. — Быть может Табата случайно забрала его вместе с едой. Следует её спросить. Услышав это имя, мужчина страшно скрипнул зубами. — В этом больше нет нужды, — мрачно произнёс Льюин и тяжёлыми шагами прошёл в комнату. — Но… оно принадлежало Вашей матери, — чувствуя груз вины, возразила девушка. Даже когда мужчина встал рядом с ней, она не осмелилась поднять головы. — Оно ведь важно для Вас. Сьюзан не успела договорить, так как Льюин с такой силой наступил ей на руку, что она закричала от боли. Девушка завозилась под его ногами, как мышь, которой придавили хвост. — Я тебя предупреждал, — яростно прошипел Льюин, вдавливая каблук сапога ещё сильнее ей в руку. Что-то хрустнуло и Сьюзан мучительно застонала. Затем он больно схватил девушку за волосы — да так, что она почувствовала, как натянулась кожа на висках — и запрокинул ей голову. Из её глаз брызнули горячие слёзы. Теперь она непрерывно скулила и судорожно втягивала сквозь зубы воздух. — Я раздавлю тебя, как клопа. Буду ломать тебе кости, выворачивать суставы, а ты всё это время будешь в сознании и умолять меня о смерти. — Простите, — взмолилась Сьюзан, цепляясь за руку Льюина, стараясь ослабить его хватку на своих волосах. Ей казалось, что продержи он её так ещё немного, и её кожа просто лопнет. — Простите меня. Я найду кольцо. — О, не утруждай себя, — певуче протянул мужчина. Он достал из кармана кольцо и повертел его у Сьюзан перед глазами. — Я его уже нашёл. Собралась от меня сбежать? — О чём Вы? — опешила девушка. — У тебя ещё хватает наглости лгать мне сейчас? — прорычал Льюин, потянув за волосы. Сьюзан закричала. Она уже не могла различить, что причиняло большую боль — рука, которую он словно вырывал из суставов, либо голова, с которой заживо снимали скальп. — Довольно. Гризель мне всё рассказала. — Я не понимаю, о чём Вы! — отчаянно воскликнула Сьюзан. — Что Вам рассказала Гризель?! Следопыт резко отпустил девушку. Она ударилась головой об пол и осталась так лежать, задыхаясь от собственных рыданий. — Хватит, — устало сказал мужчина. — За кого ты меня принимаешь? — неожиданно в голосе Льюина прозвучала тяжесть разочарования. — Так сильно меня ненавидишь, что захотела сбежать? Отправила Гризель к оценщику, чтобы узнать, сколько стоит кольцо? — Что? — в недоумении переспросила Сьюзан. — Тогда в лесу, когда я рассказал про Абердин, ты уже сделала свой выбор, — вновь вспомнил Льюин. Неожиданно на голову Сьюзан посыпались монеты. — Этого хватит, чтобы купить место на корабле, — холодно произнёс следопыт. — Убирайся. И больше никогда не попадайся мне на глаза. Льюин и сам не знал, по какой именно причине он облюбовал окно, выходившее во двор. Вид из него был скучным и неприглядным, и всё же всем своим существом мужчина рвался к этому тёплому свету, словно это было местом, где он мог найти себе приют. Вот и теперь, как каменное изваяние, Льюин застыл возле этого окна. Отчего так больно щемило в груди? Неожиданно для себя, следопыт вдруг осознал, что боялся получить подтверждение словам Гризель. Боль предательства наложила на него тяжёлый след. И когда он услышал, как Сьюзан начала собирать с пола деньги, Льюин закрыл глаза и криво улыбнулся. «И всё же… люди не меняются», — мужчина горько хмыкнул, однако ход его мыслей был внезапно прерван. В него полетели его же деньги. Звонким градом по полу рассыпались серебряные монеты, введя Льюина в полнейшее недоумение. Сам того не осознавая, он обернулся. Всё это время Сьюзан слушала молча, боясь даже пошевелиться. Ей было страшно и совестно одновременно, ведь Льюин в который раз увидел её, как облупленную. Она не могла найти слов в своё оправдание, ведь отчасти всё, что он сказал, было правдой, но в этот раз она не хотела молчать. — Тем утром… в лесу, — собравшись с мужеством, начала говорить Сьюзан. Она приподнялась на дрожащих руках и наконец посмотрела на Льюина, — я увидела Вас у реки. Следопыт резко и шумно вдохнул через нос. Он гневно стиснул зубы, сжал кулаки, его тело напряглось, как у дикого зверя перед прыжком. — Вам было плохо, — продолжала девушка, вспоминая. — Вы были таким бледным и измученным. Я не смогла разглядеть Вашего лица, но всё равно испугалась. Это правда. На мгновение я представила себе, как заработаю денег и куплю билет на корабль, как вернусь домой и вновь встречюсь с миссис Пейдж, — призналась Сьюзан. — Я боюсь Вас! И всё же… я дала Вам слово чести, что останусь с Вами. Мы обменялись клятвами… Навсегда! — со всей пылкостью ответила девушка. — Я не посылала Гризель к оценщику! Я бы никогда так не поступила! — Ты видела меня и всё равно решила остаться? — оторопело спросил Льюин. — Я… помню про наказание. Но куда больнее то, что Вы поверили первой встречной, а не мне, — внезапные слова девушки обескуражили Льюина. — Ты говоришь, что не посылала Гризель к оценщику? — лишь некоторое время спустя вновь заговорил мужчина. — Конечно же нет! — решительно, но оскорблённо ответила Сьюзан. — Почему Вы не верите мне? — Почему? — несколько отрешённо произнёс Льюин. Он медленно отвернулся. — Если хочешь узнать причину, по которой я усомнился в тебе, то подойди к окну. Ты сразу всё поймёшь. Сьюзан боялась. Она мысленно перебрала то ничтожное количество причин, по которым, как ей казалось, Льюин так жестоко мог с ней обойтись, но ни одна из них его не оправдывала. В конечном итоге, невзирая на свой страх, а быть может, даже движимая им, девушка поднялась с пола и, прихрамывая больше обычного, робко подошла к следопыту. Она сначала посмотрела на него, стараясь хотя бы по глазам понять, что он чувствовал, и была поражена, какую неописуемую скорбь и какое глубокое разочарование они отражали. Теперь Сьюзан повернула свой взгляд в окно, и кровь отлила от её лица. Во дворе была Гризель. Она тащила в сторону сарая мешок, на котором лежало бездыханное тело несчастной Табаты. Иногда Гризель останавливалась и, как обезумевшая, оглядывалась по сторонам, что-то бормотала, притоптывала и заметала кровавые разводы на только что выпавшем снегу. Сьюзан пошатнулась. Её сознание отказывалось верить в происходящее, но чем пристальнее она смотрела, тем страшнее ей становилось. — Что произошло? — почти шёпотом спросила Сьюзан. — Это то, о чём я тебе говорил, — меланхолично ответил Льюин. — Люди алчны и завистливы. Они предают и убивают ради собственной выгоды… Даже самых близких. — Но… — девушка запнулась, — родную мать. — Похоже, я ошибся и незаслуженно причинил тебе страдания, — тяжело вздохнув, признался мужчина. Голос Льюина был преисполнен сожаления. — Возьми деньги. Я… сдержу обещание и довезу тебя до Абердина. — Вы правда… это сделаете? — с запинкой в голосе переспросила Сьюзан. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, — подтвердил он. «Потому что Вы дали мне своё слово», — закончила девушка его невысказанную мысль. Прошло ещё какое-то время. — Я не беременна, — робко произнесла девушка. Льюин повернул в её сторону голову. Преодолев непередаваемое словами смущение, Сьюзан подняла сорочку до щиколоток. Мужчина обвёл её неторопливым взглядом. Его глаза задержались на побелевших от холода лодыжках, и уже вскоре он заметил тонкую полоску крови на одной из них. Не в силах больше выносить его пристальный взгляд, да и всю ситуацию в целом, Сьюзан резко опустила сорочку и крепко обняла себя за плечи. — Одна лишь мысль о близости с мужчиной, — её голос дрожал, — вызывает у меня страшный приступ тошноты и неупровляемую дрожь во всём теле. — Льюин заметил, как сильно впились её ногти в кожу. Девушка часто моргала, стараясь в который раз не расплакаться, но слёзы так и продолжали наступать. — Простите меня. Я всё же… обманула Вас, — она всхлипнула и начала хватать ртом воздух. — Я подарила Вам ложную надежду. В тот день я была в отчаянии. Я дала Вам обещание, которое не могу выполнить. Простите меня. Следопыт нервно усмехнулся и заговорил: — Сегодня очень странный день. — День истины. — Она подняла на него глаза и увидела, что он смотрит на неё с затаённым интересом. — Когда-нибудь… — осмелилась начать Сьюзан, — Вы расскажете мне, что с Вами произошло? — Зачем? — отрешенно спросил следопыт, глядя в одну точку на окне. Мимика Льюина была неуловимой, и оставалось только вслушиваться в его интонацию. Но он больше не злился. Обдумав все за и против, Сьюзан пришла к решению, которого от себя не ждала. — Потому что… между супругами не должно быть тайн. Теперь их молчание стало другим. В нём появилась странная глубина. — Хм… — Льюин задумался. После довольно продолжительной паузы он снова посмотрел на Сьюзан. — Собери вещи. Мы больше не можем здесь задерживаться. — Что же теперь будет с Гризель? — спросила девушка. — Скорее всего, как только мы уйдём, она побежит в город и обвинит нас в убийстве Табаты, — спокойным тоном заговорил следопыт. Сьюзан же в который раз за сегодняшний день изменилась в лице. — Нас объявят в розыск и в скором времени быстро найдут. После изнурительных пыток нас либо повесят, либо сожгут на костре. Лично я склоняюсь ко второму варианту. Девушка не смогла выдать и звука, лишь с ужасом смотрела на бесстрастного мужчину перед собой. — Я с ней разберусь, — сухо бросил следопыт и направился к двери. — Прошу Вас, не убивайте! — воскликнула девушка, когда смысл его слов дошёл до её сознания. — Она погубит нас! — Должен же быть другой способ… — Мы здесь чужаки, Сьюзан, — безапеляционно прервал её Льюин. — Нам никто не поверит. — Но!.. — Если так хочешь сделать ей одолжение, то хлебни из бутылки. Льюин указал жестом руки на бутылку с элем, которую Гризель принесла вместе с завтраком. Биение сердца сбилось, когда девушка осознала, застывшая, что запланировала сделать дочь Табаты. Чувствуя дрожь во всем теле, Сьюзен медленно опустилась на край кровати и тихо пробормотала: — Пусть живёт… и помнит о содеянном. Льюин небрежно перебросил через плечо плащ и, не сказав больше ни слова, исчез в коридоре. Сьюзан немного посидела на кровати, затем принялась собирать вещи. Она медленно спускалась по лестнице, когда услышала пронзительный визг. Это была Гризель. Словно загнанная в угол дикая лиса, она кричала и выла. Сьюзан опустилась на ступеньки, вжалась головой в перила и зажмурилась. Уже вскоре звуки сменились воем и мычанием. Они начали приближаться, пока наконец входная дверь не распахнулась и в гостиную, еле держась на ногах, шатаясь, как пьяная, не ввалилась Гризель. Её рот и подбородок были в крови. Следом за ней зашёл Льюин. Вид его был настолько суров, что у Сьюзан перебило дыхание. — Ты просила её не убивать, — произнёс мужчина, вытирая окровавленный нож. — Так что пришлось отрезать ей язык. Он мотнул головой в сторону выхода и, не дожидаясь Сьюзан, скрылся за дверью. Девушка поднялась, прошла несколько шагов и остановилась возле Гризель. — Я буду молиться о твоём прощении, — дрожащим голосом произнесла девушка. Гризель в полубреду промычала что-то в ответ, но Сьюзан её уже не слышала. Теперь девушку слепил белый снег. Холодный воздух обдал лицо. Единственное, чего она теперь хотела, это убраться из этого места как можно скорее.