Дух леса

Сьюзан молчала всю дорогу. Она даже перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг, хотя ещё вчера была в таком восторге, что пыталась рассмотреть всё одновременно. И при взгляде на её заплаканное лицо Льюину стало не по себе. — Как твоя рука? — спросил следопыт. Поймав на себе внимательный взгляд Льюина, Сьюзан вышла из задумчивости. Она прослушала обращённый к ней вопрос и растерянно посмотрела на мужчину. — Простите. Я на минуту отвлеклась. — Я спросил, как твоя рука, — спокойно повторил Льюин. — Рука? — сконфуженно произнесла девушка и вновь ощутила весь ужас, который ей пришлось пережить. Невольно опустив голову, Сьюзан посмотрела на своё запястье — воспоминание о недавно испытанной боли всё ещё угнетало её, однако она не хотела об этом говорить. — Всё в порядке, — тихо отозвалась девушка. Голос её был угасший, безжизненный. Следопыт проследил за её взглядом, и в его чёрных глазах затаилось угрюмое, горькое сожаление, которое он не мог выразить вслух. Из-за своего пылкого нрава он совершил ошибку и теперь не находил себе места. — Мы подъезжаем к деревне Турланн, — сказал Льюин. Он решил, что раз уж ему выпал случай загладить свою вину перед Сьюзан, то он сделает это во что бы то ни стало. — От неё до Абердина всего тридцать миль. Плечи девушки были опущены, словно на них лежал тяжёлый груз, но она подняла голову и посмотрела на следопыта. Её красивое, но усталое лицо в пышном ореоле золотых волос, на миг просветлело, однако радость в её глазах быстро погасла, а выражение лица стало замкнутым. Льюин, понурясь, смотрел на её руки. — Я слышал там есть рынок, — глухо продолжил он. — Я не могу купить твоё прощение, однако я мог бы приобрести для тебя пару вещей. Просто скажи мне, чего тебе не хватает. Сьюзан оцепенела. Она никогда толком не видела даже лица Льюина. Всё, что она знала, — только его имя. И тем не менее слова мужчины тронули её до глубины души. По лицу девушки пронеслись тени самых разных чувств, и под конец оно выразило смесь спокойствия и глубокой, тихой радости. Она простила его. — Мы все ошибаемся, — с чутким пониманием, каким обычно наделены только женщины, произнесла Сьюзан, не глядя следопыту в лицо. — Если вы искренне сожалеете о своём поступке, то мне этого вполне достаточно. — Ты для меня загадка, Сьюзан. Совсем ни на кого не похожа, — задумчиво пробормотал Льюин и смолк, словно посчитал, что сказал лишнего. Как многие, кто живёт в одиночестве, у него иногда возникала потребность высказать свои мысли вслух. — Я самая обыкновенная женщина, — кротко возразила Сьюзан. — Я не так уж хороша собой, и не очень-то образованная. С самого детства меня готовили к замужеству, но в одиннадцать лет я сломала ногу — и вот осталась калекой. Я была уверена, что никто на меня никогда не посмотрит. И бог мой свидетель, никто и не смотрел. А если уж и смотрели, то с такой безмерной жалостью, что не было худшего унижения. — Остановившимися глазами она безрадостно глядела куда-то вдаль, и в этих глазах застыла трагедия всей её жизни. Неукротимый нрав Сьюзан Эллингтон больше не угадывался ни в бледно-голубых глазах, ни в поджатых губах. Выражение унылой покорности судьбе легло на её чело. Нет безжалостнее палача, чем жизнь! — А ведь мне, на самом деле, не так много надо: свой дом и семью. И чтобы миссис Пейдж была рядом. — Ты так её любишь? — спросил Льюин. — Миссис Пейдж? — Очень люблю, — пылко ответила Сьюзан. Раньше все чувства в нём были приглушены; он не замечал эти необыкновенного цвета волосы, и цвет и разрез её глаз, не ощущал запах, исходящий от её тела, не испытывал особого удовольствия от прикосновений. Льюин вздохнул изумлённо и всмотрелся — лицо у неё тихое, милое; и характер истинно женский. И точно стёклышки в калейдоскопе, в его сознании стали складываться совсем новые мысли. Льюин с тревожным удивлением понял, что хотел, чтобы когда-нибудь эти слова были обращены и к нему. Турланн с обоих сторон зажимал сосновый лес, поэтому, чтобы войти в деревню, нужно было пройти по его краю. Дорога здесь была плохой из-за многочисленных повозок, которые проезжали через деревню, направляясь в Абердин. Атратус начал нервно пофыркивать, поэтому Льюин решил спешиться. Чем ближе они подходили к Турланну, тем многолюднее становилось. В самой деревне проживало от силы человек триста, однако её улицы были вынуждены вмещать в себя куда больше народу. Именно поэтому Льюин принял решение оставить Атратуса в конюшне и пройтись по рынку пешком. Следопыт протянул руки, взял Сьюзан за талию, она оперлась на его плечи, и он легко снял её с седла. Затем он взял Атратуса под уздцы и увёл. — Пойдём, — сказал Льюин, когда вернулся. Девушка пошла за ним следом, с огромным трудом стараясь не отставать от него. Здесь была красивая церковь, несколько кузниц, гончарни и множество прочих мастерских. Для начала Льюин собирался посетить оружейную, чтобы заточить свой паппенхеймер, а заодно и приобрести лабрис. По привычке он шёл порывисто и быстро, совсем не вслушиваясь в гул толпы. Следопыт прошёл с десяток шагов, прежде чем вспомнил о Сьюзан. Она, несчастная, пыталась его дозваться, пробираясь через толпу. Какая-то дородная женщина толкнула её и накричала на девушку бранчиво и громко. Льюин нахмурился и пошёл Сьюзан навстречу. — От тебя столько проблем. — Голос следопыта звучал так же сухо и раздражённо, как и раньше, но теперь к нему добавились нотки нетерпения. — Простите. — Она вскинула голову и посмотрела с волнением, почти с мольбой. Бледно-голубые глаза блестели, точно роса на солнце. — Но идти так быстро мне не под силу. Следопыт некоторое время помолчал. — Я был невнимателен, — наконец глухо ответил Льюин. Не очень-то приятно было оправдываться. — Я не привык к компании. Тем более к женской. Ты голодна? — спросил он, заметив её страждущий взгляд. Кто-то прошёл мимо с ячменными лепёшками. Сьюзан в знак согласия кивнула, и Льюин тут же повёл их в местный кабачок. Он заказал ей порцию рыбы с отварным картофелем, однако сам ничего здесь есть не стал. На этот раз девушка не стала спрашивать почему. После обеда они пошли на рынок. Льюин побывал в оружейной мастерской, купил себе двухлезвийный топор, а Сьюзан — тёплые вещи и пару сменных юбок. — Не стоило вам так тратиться. — Девушка в течение некоторого времени смотрела на Льюина растерянно и виновато. И хотя новый полушубок и шерстяные чулки пришлись сейчас как никогда кстати, Сьюзан чувствовала себя очень обязанной — так обычно и бывает в подобных ситуациях. Следопыт взял девушку за талию и усадил в седло. — Это было дело чести, — безапелляционным тоном сказал мужчина. — Я дал своё слово. — Я тогда сказала, что останусь с вами. И я сдержу свое слово, — ответила Сьюзан решительным тоном. — Ты… не отказываешься от своего решения — остаться моей женой? — спросил Льюин, секунды две смотря на девушку сощуренными глазами. Многое отразилось в его взгляде — потрясение и недоверчивость, восхищение и нежность. — Я буду стараться не быть вам обузой. Только дайте мне немного время привыкнуть к вам, тогда я… Льюин перебил её: — Не бойся меня. Я обещаю, что больше никогда не применю к тебе силу. — Он наклонил голову, ему удалось всмотреться в её лицо, встретиться с ней глазами. И наконец-то пришло облегчение: он увидел, что Сьюзан давно простила. Он больше ничего не сказал, но в этом и не было необходимости. Льюин обошёл коня, встал с левой стороны, вставил ногу в стремя и ловко уселся рядом с девушкой. Следопыт поправил её собравшиеся юбки, взял поводья и пришпорил Атратуса. Тяжело раскачиваясь, конь пошёл вдоль по улице. Прошло совсем немного времени и они наконец проехали мимо последнего дома и выехали из деревни. Однако с каждой минутой дорога становилась всё хуже — сплошная вереница ухабов и впадин. Атратус всё время спотыкался и становился всё беспокойнее. Льюин тихонько ругнулся себе под нос, спешился и тут же выругался ещё раз, почувствовав, что его сапоги по щиколотку завязли в придорожной грязи. — Черт возьми, этого нам ещё не хватало, — сердито сказал следопыт, ведя за собой коня. Под подошвами его сапог превратившаяся в жижу земля издавала хлюпающие звуки. — Так мы не успеем доехать до следующего селения до наступления темноты. Снег подтаял и размыл здесь грунт. Я не удивлюсь, если и дальше вся дорога окажется в таком же состоянии. Вдвоём долго на лошади нельзя. Да и небезопасно. Сьюзан не знала, что на это ответить. Она посмотрела озабоченным взглядом на Льюина, и заметила в его глазах несвойственное ему выражение тревоги. Он некоторое время молча размышлял, а затем произнёс: — Здесь неподалеку есть заброшенный охотничий домик. Думаю, где-то в пяти часах ходьбы отсюда. Придётся остановиться там. — Хорошо, — Сьюзан кивнула. Время тянулось очень медленно — невыносимо медленно. И если бы не предзакатные сумерки, можно было подумать, что оно и вовсе стоит на месте. — Ты за всё время и слова не сказала, — хрипло выдохнул следопыт. — А раньше болтала без умолку. Льюин испытующе посмотрел на маленькую женщину, сидящую рядом с ним вполоборота. Его грудь касалась её спины, бёдра были тесно прижаты к её бедру. Сьюзан удивлённо вздрогнула, вернулась от своих мыслей к реальности, повернула к Льюину голову и посмотрела на него в нерешительности. — Я подумала, что вам не нравится со мной разговаривать, — растерянно ответила она. — Просто не задавай неуместных вопросов, — сказал мужчина. Почти целую минуту Сьюзан молчала, затем она кивнула и так тихо, что Льюин еле расслышал её слова, сказала — хорошо, — и по тому, как она это сказала, было видно, каких душевных усилий ей это стоило. — Ты всё ещё боишься меня? — настороженно спросил Льюин. Сьюзан серьёзно на него взглянула, потом отрицательно покачала головой. — Вы хороший человек. — Она улыбнулась — нежно и снисходительно. — Вовсе нет, — мужчина подавил едкий смешок. — Лесных духов ещё называют лесными демонами. Знаешь почему? Сьюзан колебалась. В течение нескольких секунд она задумчиво смотрела на высокого мужчину, затем осторожно спросила: — Вы умираете, не так ли? Свойственное Льюину хладнокровие, похоже, вдруг стало ему изменять. Он смотрел на Сьюзан широко раскрытыми от изумления глазами. — Поэтому вы так отчаянно нуждаетесь в преемнике? — продолжила девушка, так и не дождавшись от мужчины никакого ответа. Она в упор смотрела на Льюина. В эти необыкновенные, поразительные глаза. По краю радужной оболочки — тёмно-коричневое, почти чёрное кольцо, а сама она рыжая, как у совы. От них нельзя было оторваться, они гипнотизировали и вселяли тревогу. — Что я тебе говорил про неуместные вопросы? — хрипло пробормотал следопыт. Он моргнул пару раз и его глаза вновь стали чёрными, непроницаемыми. — Простите, — сказала Сьюзан очень тихо и очень печально. — Но я должна была вас об этом спросить. Она опустила глаза и отвернулась. Несколько минут спустя Льюин осторожно — почти нежно — тронул её за плечо и решил покориться неизбежному. — Вход в лесное царство лежит через тисовую аллею, — начал рассказывать он. — На ней всегда тень, так как кроны деревьев такие густые, что образуют крышу. Говорят, что если пройтись по ней держась за руки, то влюблённых ждёт вечное счастье. Найти эту тисовую аллею не под силам ни одному смертному, и тем не менее, однажды… в высокие резные ворота лесного царства постучала женщина. На руках она держала только что родившееся дитя. Болезнь и уродство постигли это несчастное существо. Женщина умоляла спасти её ребёнка, но лесные духи с презрением ей отказали. Её прогнали прочь и велели больше никогда не возвращаться. Прошло полвека. И все уже давно забыли о ней. Но теперь будучи немощной старухой, что все эти годы плутала в лесу, эта женщина вновь вернулась в тисовую аллею. Она подсмотрела, как одна мать говорила с тисом, прося у него лекарство, как дерево благосклонно махнуло веткой, и ей на подол упали багровые ягоды. Увидев, как мать даёт ядовитые ягоды своему ребёнку, старуха ужаснулась, однако заметив, как быстро он поправился, она пришла в ярость. Она поверила, что тис здесь рос волшебный, что его ягоды были вовсе не ядовитые, а целебные, и если бы не высокомерие лесных духов, её ребёнок не умер бы. Она зарыдала так громко, что её вой гулким эхом разошёлся по всему лесу. Льюин замолчал. Его взгляд устремился куда-то вдаль. Какие силы собирал он в душе, созерцая горизонт? Какие воспоминания терзали его в этот момент? Следопыт сжал плечо Сьюзан так сильно, что она неслышно перевела дух — сейчас он впервые делился с ней чем-то очень сокровенным. Она предпочла больше не говорить, не расспрашивать, и лишь молча, с покорным терпением ждала. — Этим ребёнком был я, — голос его прозвучал безжизненно, Сьюзан заметила, что его взгляд стал отрешённым. Теперь он смотрел как человек, который уже ни на что не надеется, глазами, ничего не выражающими, пустыми. — В том году я простудился, потому что упал в холодную реку. Но я — не человек, поэтому тисовые ягоды для меня не яд, а лекарство. В лесу нет ничего страшнее огня, — неожиданно для девушки голос Льюина дрогнул. Он точно извлёк на свет давно забытую боль и теперь её нужно было снова прожить, истерпеть. — Начавшись ночью, пожар застал нас врасплох. Моя мать спрятала меня в колодце, а наутро… на месте лесного царства было лишь пепелище. И я остался совершенно один. — Неужели больше никто не выжил? — вырвалось у Сьюзан. Её глаза блестели от слёз. Пальцы теребили ткань миткалевого платья. Губы дрожали. Льюин помотал головой. — Умирает лес, умирает и его лесной дух, — закончил он. Сьюзан подняла на следопыта такие большие, такие страдающие глаза, что у него перехватило дыхание. Девушка всхлипнула, уткнулась лбом ему в шею, прижала ладони к его груди и расплакалась. Наконец, когда Сьюзан немного успокоилась, ей удалось выспросить у Льюина, нет ли какого способа посадить новую тисовую аллею. — Для всего в этом мире… нужны двое. — Он замолчал, поднял руку, как будто хотел коснуться её волос. Но он этого так и не сделал. — Лесные духи — создания очень привлекательные. Однако я не такой, — поспешно сказал Льюин. Он отвёл взгляд в сторону. Судя по выражению его глаз, ему было явно не по себе. — Ты не захочешь жить со мной вечно. Да и я не хочу… такой вечности для себя. — Льюин… — Если бы у меня был сын… Быть может, ему удалось бы возродить лесное царство. Сердце девушки забилось сильнее, но она приложила все усилия, чтобы выглядеть внешне как можно спокойнее. — Но, похоже, сейчас, у нас проблемы куда поважнее, — хмуро произнёс следопыт. Он немного приподнялся в седле и обернулся. — Уж очень долго за нами едет та группа всадников, хотя уже давно могли бы обогнать. — Разбойники? — Сьюзан испугалась. — Думаю, они заприметили нас ещё на рынке. Мы купили довольно много вещей, — он пожал плечами. Девушка внутренне восхитилась самообладанием, которое демонстрировал Льюин в такой напряженный момент. — Что же… Что же нам делать? — растерянно спросила Сьюзан. Выражение страха, появившееся на её лице, быстро сменилось паникой. — Они нападут, когда солнце совсем сядет, когда станет темно, — ответил Льюин и посмотрел мимо девушки на линию горизонта. У них оставалось в запасе всего несколько минут. — Когда этот момент настанет, ты что есть сил побежишь в лес. Пока на тебе моё кольцо — ты под его защитой. Ничто и никто не причинит тебе вреда. — А как же вы? — воскликнула Сьюзан. — За меня не волнуйся, — равнодушно ответил следопыт. — Их слишком много! И вы устали! Атратус тоже устал… — Ты слишком шумная, — раздражённо перебил её Льюин. Сьюзан вздрогнула. Её губы задрожали, и взгляд выдал внутреннюю борьбу. — Что же полагается жене делать в такой ситуации? — выговорила она наконец растерянно, покорно, почти с отчаянием. — Они ведь вас… Сьюзан опустила голову и тяжело сглотнула. Следопыт скользнул взглядом по фигуре девушки, поглядел ей в лицо и растерялся. Никогда ещё он не видел таких выразительных, таких печальных глаз. — Поцелуй, — тихо прошептал Льюин. — Поцелуй меня. Сьюзан быстро вскинула на него растерянный взгляд, лицо залилось краской стыда. — Через платок, — прошептал мужчина ещё более тихим и — хотя он не сразу это заметил — почти умоляющим голосом. — На прощание… — Не говорите так, — пролепетала девушка, уставившись на него широко раскрытыми глазами. — Пора, — выдохнул Льюин. Он вдруг резко потянул поводья назад, причём так сильно, что Атратус чуть ли не встал на дыбы. Сьюзан испуганно повернула голову — солнце уже закатилось за горизонт. Стало тише и холоднее. Почувствовав, как Льюин взял её за подмышку, она вскрикнула: — Подождите! Сьюзан в упор смотрела на следопыта. Её взор в нерешительности блуждал по его лицу. Она колебалась. А в нём сохранялось всё то же вялое спокойствие, граничащее с равнодушием к своей участи. Злость и досада украдкой подобрались к ней и проникли бы в самую душу, но Сьюзан не позволила этому случиться. Если в её силах заставить Льюина поверить в человечность, то она это сделает. В конце концов, теперь он был её мужем. Но чувства долга и чести въелись ему в плоть и кровь — он не воспользовался её жалким положением, её неумолимой покорностью своей женской доле. Поцелуй — лишь немногое, что она могла ему дать. Девушка положила свою руку следопыту на предплечье для опоры, прикрыла глаза и, не думая, поцеловала его. Осторожное касание её губ ошеломило Льюина. Потрясённый, испуганный, задыхающийся и беспомощный он изо всех сил прижал Сьюзан к себе и жадными губами впился в её губы, ненасытно, точно пытался утолить чудовищную, нестерпимую жажду. Казалось, что на краткий миг их накрыли колпаком из темноты и тишины. Он почувствовал, что в его объятиях Сьюзан мало-помалу расслабилась, стала уже не такая оцепенелая. И если бы не ткань платка, которая безжалостно царапала его губы, Льюин бы и вовсе утонул в этих дурманящих разум ощущениях. А потом он резко оттолкнул её от себя, взял её за подмышку и Сьюзан выскользнула из седла. Она так неожиданно оказалась на земле после стольких часов езды, что покачнулась и чуть не потеряла равновесие. — Беги в лес, — безапелляционным тоном велел Льюин, разворачивая коня. — Сейчас же! — рявкнул он, видя, что она даже не тронулась с места. Сьюзан испуганно вздрогнула, словно его слова ударили её, как кнут. Ни разум, ни сердце не слушались её. Ноги сами двинулись прочь. Она не помнила, как дошла до кромки леса, но когда обернулась, Льюина уже не было.