Дух леса

Когда Элеоноре было шесть лет, её мать, миссис Хаммингтон, снова вышла замуж. У мистера Гэлбрейта тоже был ребёнок от первого брака. Винсенту тогда как раз исполнилось шестнадцать, и отец отправил его в училище. Через пять лет мать Элеоноры умерла от тифа, а через три года скончался и мистер Гэлбрейт старший. Вот так неожиданно Винсент довольно в юном возрасте стал главой семьи и опекуном Элеоноры. Он обожал её, и со стороны могло казаться, что Винсент просто балует свою младшую сестру, но я всегда чувствовала, что за этим обожанием скрывалось нечто большее, чем нежная любовь брата к сестре. Тогда я была ещё молода, но не настолько наивна, чтобы не распознать страсть. Это испугало меня. Элеоноре уже исполнилось пятнадцать. Все её ровесницы начали выходить в свет, но Винсент и слышать ничего не хотел об этом. Он желал, чтобы Элеонора и дальше продолжала жить в домашнем кругу, в тихом уединении. Он был бы и вовсе счастлив, если бы она до конца дней своих оставалась в Хэмптон-Хаус. Но Элеонора была так хороша собой, и такой у неё был счастливый нрав — нельзя было даже помыслить, чтобы запереть её в стенах этого мрачного поместья. Тогда я намекнула Элеоноре, что ей следовало бы написать письмо их тётке, которая в то время проживала в Лондоне. Миссис Бёрк, старшая сестра покойного мистера Гэлбрейта, была женщиной строгой и властной, но она пользовалась большим уважением в обществе. Элеонора всегда боялась её, но мне удалось объяснить ей, что это был её единственный шанс завести новые знакомства. Миссис Бёрк пригласила Элеонору к себе на три месяца. Именно тогда Элеонора и познакомилась с мистером Эллингтоном. Это была любовь с первого взгляда. Уверена, никогда ещё общество не видело двух столь счастливых людей, нашедших истинную радость от общества друг друга. Уже через месяц мистер Эллингтон сделал Элеоноре предложение. Но Винсент ему отказал, сославшись на то, что Элеонора была ещё слишком молода. Вы бы только видели его в те дни. Винсент был сам не свой. Я полагаю, новость о возможном замужестве сестры ошеломила его. Именно тогда я окончательно убедилась в том, что Винсент не просто любил Элеонору как сестру. Он любил её со всей страстью, как только мужчина может любить женщину. Несчастный, несчастный человек! Думаю, вам уже известно, что Элеонора пыталась бежать с мистером Эллингтоном, и что случилось потом. После несчастного случая Винсент немного успокоился. Казалось, он даже был рад, что всё сложилось именно так, ведь теперь Элеонора, ведомая чувством вины, не отходила от брата ни на шаг. И если бы не вмешательство миссис Бёрк, она осталась бы его сиделкой до самой его смерти. Из-за своей травмы, Винсент больше не мог состоять на службе. Ему выписали пенсию и отправили домой. Мистер Гэлбрейт, который всю свою жизнь был военным, теперь был вынужден заниматься делами поместья, встречаться с арендаторами, в общем, делать то, к чему у него не было способностей. Дела шли плохо, и когда миссис Бёрк стало известно, что Винсент на грани объявить себя несостоятельным, она нашла ему подходящую партию. Отказать своей тётке мистер Гэлбрейт не мог — он задолжал слишком большую сумму. — Это был вынужденный брак. С обеих сторон, осмелюсь сказать. — Какую выгоду из этого брака могла извлечь богатая вдова? — озадаченно спросил Льюин. — Если бы леди Виктория была мужчиной, то её нежелание вступить в повторный брак не вызвало бы у публики ни малейшего неудовольствия. Но она родилась женщиной, а по сему не смогла избежать этой печальной участи. К тому же, у неё уже был ребёнок от первого брака. И поговаривали, что на подходе был и второй, — голос миссис Пейдж стал вдруг совершенно тихим, едва слышным. — Значит Вилли и Фанни… — Вилли не приходится Винсенту родным сыном, что же касается Фанни, то… здесь я не знаю, — заключила она, пожав плечами. — Это кое-что объясняет, — задумчиво пробормотал Льюин. — Но прошу вас, продолжайте. — Так Элеонора и я переехали в новый дом. Для молодой девушки нет печальнее судьбы, чем быть приживалкой в доме женатого брата. Леди Виктория невзлюбила Элеонору с первой же минуты. Она сразу всё поняла. В самом деле это необыкновенная по уму женщина. В ночь, когда родилась Фанни, Элеонора вбежала в комнату в слезах. Если бы вы только видели, какие у неё в этот момент были глаза! Они были полны ужаса и отвращения. Я пыталась расспросить её, что же произошло, но она отказывалась говорить. Элеонора никогда ничего от меня не скрывала. Так я поняла, что должно было случиться что-то страшное, непоправимое. И мои подозрения подтвердились. В ту ночь они с братом сильно повздорили. «Винсент, как ты можешь быть таким жестоким? — спросила Элеонора, её глаза сердито блеснули. — Она только что родила тебе дочь. Неужели ты даже не зайдёшь к ней?» «Нет, — сухо обрезал мужчина. — Зачем мне к ней заходить? Это ведь даже не мой ребёнок?» «Что ты такое говоришь?» «Неужели ты действительно веришь в то, что я когда-нибудь смог бы разделить постель с этой жабой? — зло процедил Винсент, испытующе поднимая на Элеонору глаза. Та побледнела. — Неужели ты до сих пор так ничего и не поняла?» Он замолчал. Элеонора тоже была не в силах произнести ни слова. «Видит Бог, я пытался, — сказал он. — Пытался бороться с этим чувством. Пытался заменить тебя другими женщинами, но всё было напрасно. Все мои старания были бессмысленны. Твой образ навсегда запечатлён в моей душе, как само совершенство.» «Я не понимаю», — прошептала девушка. «Чего же здесь непонятного? Я люблю тебя, — громче, чем следовало ответил Винсент. — Как только мужчина может любить женщину.» «Но мы же… брат и сестра», — пробормотала Элеонора. Язык у неё заплетался от волнения. «Мы не родные друг другу. Так почему же мои мечты непозволительны? Если бы только было можно, я бы нашёл способ сделать тебя своей.» Он вдруг посмотрел на неё таким взглядом — жадным, решительным. От этого взгляда у Элеоноры подломились колени. «Не подходи», — только и смогла вымолвить она. Но Винсент оказался проворнее. Он уже зажал её в угол, вцепился в волосы на затылке, его твёрдые губы прижались к её губам — жёстко, напористо. Элеонора ошеломлённая, напуганная, дёрнулась в сторону, забилась под ним, но Винсент не уступал. «Если бы ты только знала, как давно я мечтал об этом.» «Прекрати! — взвизгнула она. — Пусти меня!» «Неужели ты до сих пор сохнешь по этому щеголю? — с презрением выплюнул Винсент. — Он сделал меня калекой! Из-за него я лишился всего: должности, почёта. Всего! Я был вынужден жениться на старухе с двумя детьми! А всё из-за чего? Из-за того что ты решила сбежать с первым встречным, как последняя потаскуха!» Элеонора ударила его; Винсент взвизгнул, отшатнулся от неё и упал на колени. «Я запру тебя на чердаке, если понадобится! — закричал он ей в след. — Ты никогда не выйдешь из этого дома! Ты меня слышишь?! Ты слышишь меня?! Никогда!» Опасаясь, что миссис Бёрк могла принять сторону мистера Гэлбрейта, в этот раз я написала мистеру Эбботу, дяде Элеоноры. Стыдно в этом признаваться, но мне пришлось сочинить легенду, будто бы Элеоноре нездоровится, и ни один доктор не мог найти тому объяснение. Безусловно, мистер Эббот, будучи всеми уважаемым доктором, согласился помочь. К тому же он был очень рад повидаться с племянницей. Ко времени его визита здоровье Элеоноры действительно оставляло желать лучшего, и мистер Эббот посоветовал ей съездить на море. Он даже был столь любезен, что предложил сопровождать её. Винсент был в бешенстве, но возразить ему было нечем. Элеонора так очаровала мистера Эббота и его жену, что они пригласили её пожить вместе с ними. Винсент приезжал к ним несколько раз. Просил у Элеоноры прощение, умолял вернуться, но она была непреклонна. Не в силах вынести её равнодушие и презрение, Винсент сделал то, что должен был сделать ещё тогда. Он дал согласие на её брак с мистером Эллингтоном. — Должно быть, он действительно любил её, — заключил Льюин, проникшись к мистеру Гэлбрейту своего рода сочувствием. — Именно поэтому вы должны забрать Сьюзан из этого дома как можно скорее, — голос миссис Пейдж выдавал глубокое волнение. — Думаете мистер Гэлбрейт способен причинить вред Сьюзан? — спросил Льюин, нахмурившись. Миссис Пейдж взяла следопыта за руки и сказала торопливее, чем говорила до сих пор: — Не мистер Гэлбрейт пугает меня. Он несчастная, сбившаяся с пути душа. — Леди Виктория. — После несчастного случая мистер Гэлбрейт предложил мне место гувернантки для Фанни. Думаю, он сделал это из чувства долга; мы особо никогда не ладили. Я согласилась. То были самые тяжёлые годы в моей жизни. Мистер Гэлбрейт посвятил себя поискам Сьюзан, до семьи ему не было абсолютно никакого дела. Леди Виктория казалась равнодушной, а на самом деле бесилась. Одним вечером я заметила, как она неспокойно расхаживала по гостиной. В руках у неё была какая-то записка, написанная на дешёвой бумаге. В комнате был ещё один человек. «Отец сказал, что если будет туго, то я должен идти к вам», — сказал мальчик-подросток. «С чего ты решил, что я тебе помогу», — с презрением фыркнула леди Виктория. Она внимательно рассматривала оборванца, который сидел на её обитом шёлком диване. Глаза мальчика блестели озорством, но миссис Гэлбрейт была слишком проницательна, чтобы быть так легко одураченной. Не сразу, но она поняла, что на неё смотрели пронизывающие, умные глаза. Леди Виктория испугалась. Но испугалась она не от того, что он знал её секрет. Она испугалась того, что её собеседник понимал свою власть над ней. «Отец сказал, что вы у него в долгу». — На следующий день в поместье появился Граем. Его приставили к Дику, конюху. Мне это показалось странным. Тогда в новом конюхе не было нужды, да и леди Виктория никогда не брала кого попало. Мальчик был слишком запущен — воровал по-мелкому у слуг, иногда отлынивал от работы. Но леди Виктория точно ничего не замечала, хотя с остальных драла три шкуры. — Вам удалось что-то разузнать о его отце? — Нет, — миссис Пейдж помотала головой. — Граем ни к кому не проникся ни дружбой, ни доверием. Всегда жил сам по себе. — Что же это за должок? — задумчиво пробормотал Льюин. — Явно, не какая-то малость, раз какой-то неотёсанный мальчишка вот уже столько лет вьёт верёвки из знатной дамы. — Я потратила не мало лет, ломая голову над этой загадкой, — ответила миссис Пейдж. — У меня нет доказательств. Всё это лишь плод воображения жалкой старухи, но я думаю, смерть Элеоноры не была случайностью. Что, если отец Граема был как-то замешан в нападении? В глазах Льюина, сохранявших до этого кроткое любопытство, всколыхнулся страх. Тень в саду, башмаки, испачканные конским навозом — всё указывало на то, что эта драная кошка что-то помышляла. «Почему вы так не любите Сьюзан?» «Потому что её любит он.» Это же надо было быть таким глупцом! Оставить Сьюзан одну. Льюин выбежал из комнаты так стремительно, оставив миссис Пейдж в слезах, а отца Флоренса — в недоумении.