Порочная || Vitiosus

POV: Теодор Нотт       Длинные пальцы перебирали фильтр уже изрядно потрепавшейся сигареты. Прокручивали по коже, оставляя на ней аромат черной и терпкой ванили. Табак начал осыпаться на пол из-за потёртостей бумаги, но это не волновало Тео. Магловская вредная привычка отчего-то стала ему верной подругой в моменты долгих раздумий. Иногда, он даже не втягивал этот никотин в себя, а лишь разминал сигарету в пальцах.       Холод из-за открытого окна, в которое пробивался сквозняк, пробирал до дрожи. Но парень не дрожал. Он продолжал неотрывно смотреть в окно из комнаты, что была по соседству с его. Его глаза изучали неизменный сосновый бор, что скрывал поместье Нотт от глаз чужаков. Но, как оказалось, недостаточно хорошо.       Теодор не был главным пожирателем, впрочем, как и Филипп. Их поместье не должно было подвергнуться нападениям. Нечего было брать здесь, кроме разработок ядов и зелий. Поэтому, кроме родовой защиты на поместье не были наложены заклинания. Пробраться Ордену было элементарно, тем более, у них была цель — Анабель. Как они узнали? Как она могла знать?       Они пережили этот молниеносный набег. Забрали девушку и исчезли, будто их и не было. Будто её здесь и не было. Теодору даже показалось, что он придумал весь этот фарс с Анабель, но запах груши и фрезии отчетливо впитался в ткань балдахина кровати, на которой девушка выжидала минуты своего спасения.       Тео раз за разом прокручивал в голове их несостоявшийся разговор. Она предъявила ему за Пэнси. Тихий смешок сорвался с его губ, знаменуя весь абсурд ситуации. Он трахал Паркинсон, чтобы отвлечься от проблем, а сам погряз в них ещё больше.       Он был готов платить за ошибку, что он совершил. Доверился своему шестому чувству или члену, что болезненно сжимала когда-то тонкая рука Шафик. Доверился ей и взял под свое крыло, спас от клетки, от пожирателей, от их гнусных мыслей и похабных взглядов. Тео не был дураком, он знал и видел, что делают с девушками в Малфой-мэноре. Он хотел уберечь её от внешнего мира. Но не смог.       Непонимание сменилось на гнев. До Нотта медленно, но верно доходило, как и сколько ему придется отвечать перед Лордом за проступок. Он ведь упустил Анабель — источник информации о проклятиях. Он ошибся. Он должен будет стоять перед Воландемортом на коленях. И это будет лучший исход для него.       Нотт-старший получил проклятие в правое плечо, словно кислота медленно разъедала кожу. К счастью, Теодор быстро смог найти отца и помочь ему, остановив процесс отравления. Однако Филипп был травмирован, отчего не мог держать в руке палочку, не говоря уже о сражениях. Он стал бесполезным для Лорда. Рука не подлежала лечению. Кость едва ли не рассыпалась трухой, а костерост оказался болезненной и неудачной попыткой на восстановление.       Тео сжег комнату изнутри. До тла. Оставив за собой, за ней, голые стены и месяцы работы для эльфов. — Ты вновь разрушаешь дом, в котором жила твоя мать, изнутри? — Филипп ещё восстанавливался после полученной травмы в бою, защищая свой дом. — К черту этот дом, отец. К черту это все! — Тео сорвался. Он кричал на отца, хотя часами ранее дрожащими пальцами натирал место раны на его руке.       Парень искренне боялся потерять последнего члена своей семьи. Последнего, кто хоть как-то проявлял к нему свои родительские чувства. Тео почувствовал, что такое отцовская поддержка, но слишком поздно, и сейчас его смерть казалась далеко не призрачной. Она буквально постучалась в двери их дома, заставив обоих Ноттов задуматься. — Не смей повышать на меня голос! Я все ещё твой отец! — Нет, это ты не смей! Какой из тебя отец, если ты заставил меня терпеть всё это? Метка?! Метка, черт возьми. Клеймо на всю жизнь. Ты буквально зарыл меня в дерьмо своими руками!       Филипп тяжело вздохнул, взявшись здоровой рукой за правое плечо. — А что бы ты выбрал? Встал бы на сторону Ордена? Воевал бы против меня? Ладно, не велика потеря. Воевал бы против Драко? — Я бы не воевал вообще. Держал нейтралитет, как Натаниэль, — их крики перешли на более спокойные тона. — Глупец! Ты все ещё мальчишка, Теодор. Как ты можешь говорить это, после очевидных вещей?       Глаза старшего Нотта изучают лицо сына, который приоткрыл губы, чтобы высказать свое мнение, но не находил слов. Безмолвно он нахмурил брови, что заставило Филиппа закатить глаза и продолжить. — Натаниэль был умным политиком, однако он просчитался. Его роль, умения и знания были важными. Для любой из сторон. Он был бы незаменимым членом Ордена или одним из ПСов. Но он был глуп, самонадеян. Думал, что все к нему упадет с неба. Как бы не так. Своего всегда нужно добиваться. Теодор сжал пальцы в кулаки, прислонившись спиной к холодной каменной стене мрачного коридора. Он задумался на пару секунд, пока Филипп не продолжил монолог. — Шафик принципиальный козел. Он не думал о своей семье. Он буквально положил голову жены на плаху, когда отказал Лорду. — Я бы сделал так же! Отказал ему, если бы мог. — Он должен был вступить в ряды Ордена. Как ты этого не понимаешь? Он пытался одновременно усидеть на двух стульях. Он не был хорошим, потому что не дрался за светлых, не был плохим, потому что не вступал в ряды пожирателей. Однако получал и оттуда, и оттуда похвалу. Если бы он был умнее, согласился бы вступить в ряды пожирателей, сохранив жизнь себе, и своей жене. Ему бы везде лизали задницу, но он принципиально оставался между двух огней.       Филипп позволил себе сделать передышку и замолкнуть, дав обдумать услышанное Теодору. — Ты можешь ненавидеть меня, сын. Но я не хотел, чтобы ты принял метку. Ни я, ни Малфой, мы не хотели такого для своих сыновей, сами прошли через пытки и тиранию. Я пытался тебя защитить. Лорд безжалостен. Он давит на самое больное. Если бы ему нужен был в рядах ты, то он нашел бы рычаг давления. Убил бы меня или нашел бы твою блондиночку. Ты думаешь, что стал идеальным окклюментом? Темный Лорд ещё не старался, не искал в твоей головушке нужную ему информацию. — Что мне делать теперь? — Спрашиваешь моего совета, после того, как облажался сам, подставив под гнев Лорда не только себя, но и меня? Спроси у своей милой подружки, которая, кажется, не заботилась о твоем благополучии, когда сбегала.       Строгий и колкий взгляд Филиппа прошелся по сжатым кулакам Теодора. — Ты глупец. Повелся на юбку. Пожертвовал всем ради спасения девчонки. Подменил Драко? Его уже настигло наказание за это. Он не рассказывал, как провел пару часов в постели, после Круцио? Зачем Лорду солдаты, которые заболевают перед миссией? — Процитировал причину отсутствия Малфоя-младшего Филипп и усмехнулся, увидев реакцию сына. — Что она оставила в записке? — Мне жаль. — Ей жаль. Жаль, что ты пожертвовал ради её спасения буквально всем, а она сбежала. Сбежала, отправив тебе предсмертную записку. Это звучит, как «Мне жаль, Тео. Но свобода мне важнее, чем твоя жизнь.» Девчонка не глупа, она явно понимала, что будет с тобой.       Теодор поднял глаза на отца, понимая наконец, что именно сделала Анабель. Она не сбежала от него, нет. Не обрела свободу. Она подписала смертный приговор ему. — Второй раз она пытается меня убить. — Пора тебе отпустить её и забыть. Анабель не захотела тебя понять.       Было лицемерно произносить подобные слова после её великой потери. Она лишилась обоих родителей, а после оказалась в руках своего бывшего парня, который тоже когда-то предал. Логика подсказывала Тео, что нужно понять Бель, но сердце и затуманившийся разум твердили обратное. Она предала. Она сбежала. Подставила.       Филипп откашлялся и поправил неизменный строгий пиджак на себе. — Я знаю, что сейчас не время. Но война, Теодор, требует вмешательств. Многие чистокровные семьи остались без наследников. Ты, как Нотт, должен понимать, что рождение сына — приоритет. — Не своевременно, отец. Не считаешь? — Смешок и кривая усмешка. Глаза Теодора, казалось, застыли, оставив на месте соленой карамели горький шоколад. — Ты ведь знаком с мисс Гринграсс. Дафна — прекрасная партия. Манеры и воспитание, красота и ум. Все соединилось в ней. Если тебя это утешит, то она блондинка. — Предлагаешь мне брак без любви? — Предлагаю брак по расчету для продолжения рода. Можешь даже не заключать с ней магический союз. Меня волнует лишь наследник.       Теодор знал Дафну, конечно. Они проучились вместе с ней семь лет, а до этого вместе посещали одного педагога по танцам. Девушка действительно была образованной и идеальной. Чересчур идеальной. Но она не была живой. — Я не хочу пока думать о браке и детях. Моя жизнь, кажется, висит на волоске. Если я умру, Пэнси родит тебе наследника.       Теодор фыркнул, оставив отца в коридоре одного. С его мыслями о браке и продолжении рода через женитьбу сына.       Метка начала жечь ближе к утру. Кажется, побег Анабель Шафик и нападение Ордена на поместье Нотт стало известно всем. В том числе и Темному Лорду. Теодор собрал в кулак все свои переживания и уже был готов смириться с тем, что падет под гневом властвующего в Британии.       Нотт нашел своего отца возле камина и непроизвольно поджал губы, что, итак, были похожи на тонкую полосу, а теперь и вовсе исчезли с лица. — Тео, прежде чем мы окажемся там, я хочу сказать тебе. Что ты мой приоритет. Позволь мне отплатить твоей матери, сохранив тебе жизнь. Береги себя. А обо мне не беспокойся. Нотт-младший недоуменно смотрел в лицо родителя, который, казалось, прощался. Филипп показал рукой вперед и Теодор первым вошел в камин и кинул под ноги порох. Малфой-мэнор. Нельзя было медлить и заставлять ждать Лорда. Тео вышел из камина и сразу оказался лицом к лицу с Долоховым. — Мальчишка Нотт, кажется, ты упустил свою пташку, — с ехидной усмешкой напомнил ему Антонин и сложил руки на груди, смотря на парня. — Она не моя пташка, будто тебе это неизвестно, — огрызнулся Теодор и отошел в сторону, пропуская своего отца. — Эй, Нотт, Повелитель ждет вас у себя, — сказал один из приспешников и поспешил удалиться, чтобы не навлечь на себя гнев Лорда.       Теодор кивнул едва заметно и бросил взгляд на отца. Они пересеклись и будто безмолвно обменялись несколькими фразами, что были понятны только им двоим. Оба прощались и просили друг друга не рисковать.       Мужчины проследовали в главный зал, где на импровизированном троне восседал Воландеморт. Дверь захлопнулась с оглушительным звуком, который эхом пронесся по пустому помещению. Тео втянул воздух через нос, проклиная свой чуткий нюх зельевара, потому что в этом месте пахло отвратительно. Сыростью, плесенью и кажется гнилым деревом, что было странно, учитывая чистоплотность Люциуса Малфоя. А также металлом. Кровь, запах которой въелся в персидский ковер, уже почернела от времени.       Оба склонили свои колени перед Повелителем, что поднялся со своего насиженного места и прищурил глаза. — Мой Лорд, — быстро проговорил Филипп и поднял свои глаза на волшебника. — Мой Лорд, — передразнил Реддл Нотта и скривил лицо, будто учуял самый неприятный запах. — Как вы посмели упустить Шафик?       В его руке тут же оказалась вытянутая палочка, а непростительное «Круцио» отправилось прямо в склонившегося Теодора. Мальчишка начал извиваться на полу, пытаясь удержать внутри себя крик, но это было тщетно. Муки от круциатуса Лорда были нескончаемыми и болезненными. — Ты плохо воспитал своего отпрыска! Если он не в силах удержать возле себя юбку! — Мой Лорд. Девчонка сбежала благодаря силам Ордена. Они напали неожиданно. Мы не подозревали. Вы ведь знаете, что Нотт-мэнор не защищен так, как другие важные поместья. — Оправдываешься? — Кажется, что ноздри Волондеморта раздулись до огромных размеров, он был в ярости. — Круцио!       Он не был скуп на непростительные. Крики и пытки приносили ему удовольствие, а слезы, что текли из глаз чистокровных мужей удовлетворяли раздутое,почти до размеров Гренландии, эго. Его змеиный взгляд прошелся по-младшему Нотту и будто прожигал макушку. — А может девчонка околдовала твоего парня? Влюбился, мальчишка? — Темный Лорд не сдерживал своего крика. Потерять подобную пленницу стоило жизни его многих последователям, ведь знания этой блондинки могли стать гибелью для многих. Таких стоило либо вербовать, либо убивать. — Мой Лорд, Теодор собирался объявить о помолвке, — начал Филипп, но договорить ему не дали.       Волондеморт вторгся в сознание Тео, стремительно, быстро, будто вонзил меж глаз раскаленный кинжал и прокрутил. Парень был истощен, его барьеры слабо держались. Попытки подтолкнуть на передний план Пэнси, Дафну, Еву, да кого угодно провалились. Он дошел до нужного. Увидел мельком секс и девушку в красном шелковом платье. А дальше Лорд не сдерживался, рыскал, переворачивал воспоминания и крушил все в голове у Теодора. Пока не нашел признание в любви от Анабель. Удачные попытки патронуса. А после наткнулся на то, что искал. Проклятие, что скрывали от него слишком тщательно.       Девушка встала в позицию и направила свою палочку на манекен. — Оно создано для ближнего боя и не имеет дальнего действия. Иногда, Остолбеней не хватает для безопасности, а Экспеллиармус обожает лишь Поттер, — усмехнулась блондинка. — С запрещенными заклинаниями нам обеспечена дорога в Азкабан, поэтому это способ покончить с противником и не познакомиться с Дементорами после.       Анабель взмахивает палочкой и вычерчивает четкую руну в воздухе. — Arescerasempra, — срывается с девичьих губ и действие проклятия поражает.       Манекен превращается в гору трухи, постепенно, но слишком быстро осыпаясь на пол. — Процесс с волшебником будет медленнее. Сначала блокируется магическое ядро, будто ты столкнешься со сквибом на поле боя. Магия будет питаться его же энергией, постепенно высасывая все живое из волшебника. Убивать носителя изнутри, словно вирус. Превращая в пыль за считанные минуты. Заклинанию достаточно даже пройти по касательной, и это станет его концом. Это агония сравниться с той, когда человек находится в пустыне и медленно умирает без воды. Солнце жжет кожу, но не оставляет ожоги, оно стирает с лица земли.       Волондеморт остановился и просмотрел несколько раз этот фрагмент, на его лице засияла отвратительная улыбка. Он вышел из головы так же резко, как и вошел. — Ей не понравилось, что ты стал пожирателем, — голос смягчился, и тон стал тише. — Девчонка не знает от чего отказывается. Но ты упустил её. Теодор, ты разочаровал меня. Скрывал, что знаешь заклинание, из-за чего? Из-за красивой, но глупой девушки?       Теодор попытался что-то сказать, но не смог. Из-за продолжительного крика, его горло пересохло и жгло изнутри. Ему нужен был глоток воды. — Мой Повелитель, — вновь встрял Филипп, за что получил разъяренный взгляд в свою сторону. — Ты вообще лучше бы молчал! Всю свою жизнь ты отсиживался где-то. Никогда ты не был верен мне. Сначала смерть жены, потом твое полоумие, после сын, которого ты так и не смог воспитать должным образом. Ты слаб, Филипп. Я думал, что после смерти Джозетты ты станешь преданней, но нет.       Теодор слишком резко поднял голову на Лорда. Так быстро, что хрустнул один из хрящиков в его шейном позвонке. С его губ едва ли не сорвался вопрос: «А не ты ли убил мою мать?» — Мой Лорд, я готов понести наказание, — прошептал Филипп. — Ты бесполезен, Нотт. Твоя рука уже не в рабочем состоянии, не справился с элементарным Орденовцем. Твой сын привязан к тебе и к этой девушке, как ты когда-то был привязан к жене.       Темный Лорд приблизился к Филиппу и поднял ногтем его подбородок, приказывая подняться на ноги. Он приобнял мужчину и прошептал на ухо. — Любовь это слабость. Она не дает здраво мыслить. Я бы мог убить твоего сына, но он мне ещё нужен. Однако у него тоже есть слабости. От первой избавимся прямо сейчас.       Нотт-старший метнул взгляд к сыну, что прищурил глаза, будто это могло ему помочь услышать все, что шептал Лорд отцу. Филипп сглотнул и едва заметно кивнул. — Я люблю тебя, сын, — сорвалось с его губ едва слышно.       Теодор отрицательно качнул головой и вытянул руку, будто пытаясь остановить Лорда. — Арескерасемпра, — буднично и просто произнес Волондеморт, словно желал доброго утра.       На глазах Теодора синяя вспышка света ударила отцу прямо в грудь, где за тканью и ребрами было сердце. Он приоткрыл свои губы, и из недр вырвался крик. — Нет! Отец!       Филипп упал на колени, а после завалился на персидский ковер, который принимал на себя очередную потерю, очередную смерть. Его правая рука вывернулась под неестественным углом, ломая плечевой сустав с хрустом.       Тео упал рядом с отцом на колени и положил его голову на свои ноги. Он видел, как его тело покрывается коркой и трескается, будто высушенная земля в пустыне. Филипп пытался сделать глубокий вдох, но кажется, его легкие уже были высушены изнутри. — На человеке действие будет медленнее.       Слова Анабель сейчас вызвали у Нотта истерический смешок. Он обвел пальцами лицо отца. Действие проклятия было необратимо, он знал это не понаслышке. Пытаясь изучить проклятие и изготовить противоядие, он сжег ни один манекен, убил ни одно животное. Его руки в шрамах и ожогах будто твердили сейчас: «Ты недостаточно долго думал», «Ты не старался», «Ты мог спасти бы отца, если бы изготавливал противоядие, а не трахался с Анабель.» — Будь справедливым, сын, — прошептал Филипп, набравшись сил для последних слов, что вызвали у него безумный кашель.       Из рта вырвалась пыль или пепел, Тео не смог разобраться, но кивнул отцу. — Я встречу её. Встречу Джози.       С щеки Тео упала слеза на отца, вернее, на его остатки, что уже лежали на коленях сына как труха. Он не мог смотреть, как черты лица Филиппа превращались в гору пепла, а кости начали постепенно разлагаться на глазах. — Даже при смерти, он был слюнтяем, — фыркнул Лорд и вернулся на свой трон. — Я надеюсь, что ты не будешь похожим на своего отца и примешь верное решение.       Боль. Опустошение и вина. Вот, что чувствовал Теодор, когда вернулся домой. Осознание того, что он одинок, накрыло его с головой одной снежной лавиной. По приказу Теодора, к нему никто не подходил несколько дней, он не отвечал на письма и не принимал гостей, даже закрыл камин, наглухо. Домовики тщательно скрывались от свирепых глаз своего единственного хозяина и выжидали.       Потеря отца сказалась на эмоциональном состоянии Тео, он закрылся. Занимался самобичеванием. Винил себя в отсутствии каких-либо действий, которые могли бы предотвратить подобный исход. — Я не ответил ему, что люблю, — шептал он портрету матери, рядом с которым повесил портрет отца. Но он ещё спал, и Тео боялся, что Филипп никогда не зашевелится. — Тео, мальчик мой, твой отец знал, что ты его любишь. Тебе не нужно было это говорить.       Слово «Если бы» звучало в голове Нотта слишком часто в последние дни. Ему стоило коснуться ручки двери его кабинета, как воспоминание об отце отправляло Тео в пятиминутное путешествие в прошлое, заставляя его стоять на месте и вглядываться в одну точку, не моргая.       А что, если бы я не позволил Лорду убить отца?       Теодор замирал, когда начинал вновь и вновь прокручивать в голове действие проклятия Шафик. Он просматривал в голове все досконально, принося самому себе головную боль. Это отрезвляло, будто спасало от мысли, что он помнит. Помнит, как умер отец и кто тому виной.       Если бы я не сидел сложа руки, смог бы изготовить противоядие от проклятия.       Теодор каждый раз, касаясь взглядом зеркал, вздрагивал. Отчего-то, именно сейчас, после смерти отца он видел в себе его. Его черты лица, его глаза и скулы. Мамины ямочки на щеках. И шрам, что был оставлен отцом в момент его ярости. Сейчас эта нелепость казалось мелочью, по сравнению с новым надгробным камнем в усыпальнице Нотт.       А если бы не был глупцом, то не стал бы подвергать опасности отца.       Теодор надел фамильный перстень, тот, что принадлежал Филиппу и прокрутил его пару раз мизинцем. Вспоминая, как это делал отец, когда был недоволен своим отпрыском.       Если бы не Анабель, то отец был бы жив.       Тео поднял глаза на портрет отца, что ещё висел без движения и оскалился. В глазах больше нельзя было разглядеть озорных огоньков, лишь разлитую и застывшую медь. А сердце отчетливо отказывалось вспоминать и тревожиться из-за Анабель Шафик.       Теодор столкнулся с одиночеством, кажется, впервые в своей жизни. В детстве его окружали преподаватели, а все свободное время он проводил в Малфой-мэноре, дружил с Драко. Во время обучения в Хогвартсе, так или иначе, Тео никогда не был один. Он дружил и общался, погрязал в учебе, подобно Грейнджер. После окончания он был с отцом и ему было некогда скучать и даже думать, что он один. Но сейчас, когда в поместье было до омерзения тихо и холодно, Теодор понял, что нет ничего хуже, чем одиночество.       В западном крыле, в том, где был кабинет, спальни и семейный коридор с портретами Нотт, Тео появлялся все реже и реже. Ему казалось несправедливым, что он жив, а его мать и отец — нет.       Он будто и не жил этот месяц. Его друзья несколько раз пробовали посетить поместье, но их попытки были тщетны. — Милорд, — эльф склонил голову, касаясь своим носом пола и виновато поджав уши, — у Вас гости. — Я же просил, никого не пускать. — Тихо ответил Теодор, не узнав собственный голос из-за постоянного молчания и тишины. Ему показалось, что он стал грубее и ниже. — Милорд, миссис Малфой настояла на своем представлении.       Тео поднялся на ноги через пару секунд и махнул рукой своему эльфу. — Олли, приготовь нам чай с чабрецом. Миссис Малфой пьет с молоком.       Нотт аппарировал к главному входу и открыл двери, впуская гостью. — Прошу простить меня, Нарцисса, — сказал Тео и оставил на тыльной стороне руки женщины поцелуй.       Она была для него второй матерью. Едва ли, у него были секреты от Нарциссы. — Тео, мальчик мой, — она прижала его к себе и погладила по голове.       Материнские объятия вызвали у Теодора мурашки по всему телу, а после и дрожь. Все, что юноша сдерживал в себе разом обрушилось. — Ну же, поплачь. Я никому ничего не скажу, — успокаивал его спокойный, мелодичный голос. — Эмоции нужно выплеснуть, а после поговорим.       Она позволила ему расплакаться. Разрешила сильнее сжать в объятиях и простоять вот так в коридоре, возле входной двери, несколько десятков минут. Её рука постоянно поглаживала спину и плечи Теодора. — Я попросил заварить нам чай. А для Вас с молоком, — с улыбкой тихо сказал Теодор, отстраняясь от женщины. — Прими мои соболезнования, Теодор. Я знаю, как тяжело, когда умирают родные люди. Твой отец был хорошим человеком, который ценил и любил семью, несмотря на явные недостатки. — Эти недостатки есть и у меня. — Они есть и у моего сына и мужа, Тео. Это не меняет ваших мнений и сердечных дел. От принятия метки вы не станете безумцами. Ты не стал палачом, а продолжаешь творить зелья, подобно искусному зельевару. Северус рассказывал, что ты успешен.       Теодор провел Нарциссу к малой гостиной и отодвинул для неё стул, а сам сел рядом, протягивая чашку с чаем. Олли успела подать тосты с различными начинками. — Мне прискорбно видеть, что ты делаешь с собой. Ты же мне как сын, Тео. Я воспитывала тебя наравне с Драко и любила также. — Я знаю, Нарцисса. И Вы знаете, что я люблю Вас и благодарен за заботу. Однако я потерял всех. Не думаю, что для меня остался смысл, чтобы жить. Я не смогу сбежать, а буду изготавливать и убивать своими ядами людей. — Тео, позволь мне дать тебе совет матери. Я знала твоих родителей очень долго. С одиннадцати лет мы учились вместе с Джозеттой. Она не была бы рада, увидев тебя в таком состоянии. Она хотела бы, чтобы ты продолжал жить. Творить, чувствовать, любить и продолжать род.       Он горько усмехнулся, а Нарцисса сжала пальцы Теодора. — Послушай меня. Они любили и любят тебя после смерти. Это не обратимый процесс нашей вселенной. Они умирают, чтобы дать жизнь другим. Посмотри на Темного Лорда. Он захотел стать бессмертным, что же из этого вышло? Он сошел с ума. — Ваши слова грозят нам смертью, Нарцисса.       Он поднял свои глаза, сталкиваясь с гневным взглядом Нарциссы. Теодор виновато поднял руки вверх и улыбнулся. — Я же учила тебя манерам, мистер. Не перебивать старших, дам. А я старше тебя. — Вы прекрасны, Нарцисса. Извини, — ещё раз улыбнулся Тео и сделал глоток чая. — Я лишь хочу сказать, что твоя жизнь не заканчивается. Тебе всего 19 лет и столько ты ещё сможешь увидеть, почувствовать и познать. — Я хотел прожить её с Анабель. А теперь она причина смерти моего отца. — Теодор, ты не прав. Причина смерти твоего отца — Темный Лорд. Он убил его. — Если бы не она, не было бы лишних воспоминаний и не было бы ошибки, что я совершил. — Как ты не поймешь, Теодор. Судьба…,- Нарцисса запнулась, подбирая слова,- она предначертана. Конец не изменится, изменится лишь путь, по которому ты будешь идти. Филиппу было предначертано умереть от руки Лорда. Не обвиняй бедную девушку, что потеряла родителей. — Кто знает, какая судьба ждет тебя? Какие открытия ты сделаешь, и какую роль сыграешь дальше? А может, твое предназначение продолжить род и стать семьянином? Почему бы и нет? Мой Драко объявит о помолвке с леди Асторией совсем скоро, и они поженятся. Война и так полна горя и печали, почему же не подсластить её семейной жизнью? — Вы отчаянно хотите внуков, Нарцисса, — усмехнулся Нотт и почесал свой шрам на брови. — Я не говорю о внуках, мой дорогой. Хотя не буду скрывать, что хотела бы их. Если Астория родит, я заберу её и внука, мы уедем во Францию. Англия сейчас не место для детей. — Мой отец обмолвился, что договорился на помолвку с Дафной. — Я могла бы связаться с ними, и мы устроим небольшой ужин. Как ты понимаешь, Малфой-мэнор не располагает атмосферой. Поэтому твоим домовикам придется постараться. — Кажется, не время для ужинов, Нарцисса. Тем более, не время для свадеб. — Тео, я хочу тебе счастья. Позволь этому случиться, быть может, Дафна станет для тебя лучом света, что будет освещать тебе путь через темную дорогу, по которой мы все идем. — Ваша настойчивость покоряет не только Люциуса, — усмехнулся парень и провел пальцами по своим волосам. — Я не настаиваю. Прошу лишь найти радость в чем-то. Зелья, невеста, создание семьи, — голос женщины был спокойным и убаюкивающим. Она говорила от сердца, словно с собственным сыном. Это подкупало Тео. Он согласно кивнул ей и вновь оказался в теплых объятиях женщины.       Это был довольно спокойный и, поначалу, странный ужин. Они встретились втроем, Дафна, её отец и Теодор. Разговоры велись, конечно, не только на тему предстоящей свадьбы. Дафна, послушно словам отца, не встревала в мужской разговор. Это смущало Теодора. Он привык, что девушка способна ответить на вопрос сама, а не через отца, однако тот факт, что они были знакомы — успокаивал Тео.       Нотт свыкся с мыслью, что будет помолвлен с Дафной Гринграсс. Она умело смогла расположить к себе парня и даже пару раз они ужинали наедине. Эти отношения, если можно их было так назвать, были самыми целомудренными из всех. Они даже не целовались на прощание. Его губы касались лишь её руки.       Теодор разрабатывал все новые и новые зелья, совершенствовал уже всем известные яды или лекарства. Помогал не только убивать, но и вылечивать раны. Этот факт безусловно грел душу бывшему слизеринцу. Именно из кабинета его вырывало жжение метки. Парень редко посещал собрания пожирателей, обычно получая необходимую информацию через Снейпа или чету Малфой.       Однажды Драко обмолвился, что видел Шафик на поле боя. В тот день Тео сжал подлокотники кожаного кресла слишком резко. Огневиски в бокале, едва не разлилось, пока его владелец приводил себя в порядок. Парень несколько раз давал себе слабину и думал о том, где может быть златовласая девушка. Его попытки забыть об Анабель не увенчались успехом, Драко словно сковырнул запекшуюся кровь на ране. Поэтому в тот вечер Тео жадно слушал каждую крупицу информации.       Малфой говорил, что даже не узнал бы девушку, если бы не крик Вислого. Её движения были отточенными, а темные проклятие были не слишком характерны для Ордена. Это разбудило в нем интерес. Ему захотелось посмотреть хотя бы раз на то, как она изменилась. Увидеть в ней себя. Сравнить шрамы, будто перед зеркалом. Ведь война поменяла их обоих. Заставила заплатить слишком высокую цену, которую они не готовы были отдать.

***

POV: Анабель Шафик

      Первым, что донеслось до её слуха после нескольких прыжков аппараций стало: — Прости, Бель, но так нужно, — сожалеющий голос Гарри прорезался сквозь непроглядную тьму, а дальше её сознание отключилось.       Ей казалось, что она отсутствовала лишь пару минут, поэтому когда открыла глаза, начала испуганно глотать воздух. Пространство вокруг напоминало больше комнату для допросов, чем безопасное место. — Анабель, — тихий убаюкивающий голос звучал будто за стеклом, — милая, ты в безопасности.       У девушки был ощутимый французский акцент, но даже эта схожая черта не заставляла её расслабиться. — Это не выглядит как безопасное место.       Рык сорвался с её губ. Бель попыталась дернуться, но невидимые путы крепко связали её на деревянном стуле. В глазах сверкнула паника. Страх, что она заново попала в западню, своими же руками, начал пылать в ней. — Меня зовут Флёр, Флёр Делакур, — продолжала девушка за стеной, что явно не реагировала на тяжелое дыхание Бель. — Сейчас здесь произойдут сущие формальности. Орден должен убедиться в чистоте твоих намерений. Внимательно слушай мои указания. Сейчас на столике появится Веритасерум, или сыворотка правды. Тебе нужно выпить её до конца. — Мои руки связаны, или вам не хватает мозгов сложить это воедино? — Рявкнула Шафик.       Она ещё раз дернулась, но попытка была тщетной. Губы были сжаты в тонкую линию, а глаза сужены, словно у кошки. Будто Бель пыталась рассмотреть невидимых собеседников. Дверь пыточной скрипнула, привлекая на себя всё внимание Шафик. — Здравствуй, Бель.       Кудрявые волосы и розовый свитер мог принадлежать лишь одной — Гермионе Грейнджер. Её образ был размыт для француженки под влиянием каких-то чар, чтоб оставаться инкогнито, если допрос не увенчается успехом. — Им стоило позвать кого-то менее примечательного, — фыркнула девушка. — Или от вашего заклинания нет никакого толку, Гермиона. — Я доверяю тебе, и поэтому сейчас помогу тебе выпить зелье, если ты не против.       Громко выдохнув, она кивнула сначала не уверенно, а после более активно. Девушка видела приближающийся образ, затем пипетку, чтоб отмерять ровно три капли Веритасерум. Бель послушно открыло рот и выпила предложенную жидкость, что не имела никакого запаха. — Осталось лишь последняя часть. С тобой пообщается Директор Дамблдор. — Лишь бы поскорее со всем эти закончить.       Удаляющиеся шаги были для ушей слишком резкими. Из-за блокировки зрения, слух был обострен, как и обоняние. Девушка сжимала и разжимала руки, что были болезненно связаны нитями, которые блокировали магию. Орден предусмотрел каждую деталь. Оставляя личность своих членов под пеленой тумана, и защищая себя от беспалочковой магии приглашенного волшебника. — Добрый вечер, мисс Шафик, — знакомый интеллигентный голос раздался перед Бель, заставляя девушку вздрогнуть и дернуться. — Примите мои соболезнования. Горе от Вашей утраты, я уверен, не описать словами.       Бель склонила голову на бок. Размытое зрение стало обузой и дарило головную боль. Она вздрогнула, когда ощутила безмолвное дуновение ветра. Пелена спала с глаз девушки. Несколько раз моргнув, она вернула себе четкость и ясность происходящей ситуации. — Я благодарна вам за соболезнования, Директор, но мы не поэтому здесь собрались.       Великий волшебник на мгновение замер. Ему каждый раз было сложно наблюдать за тем, как ломаются люди. Он отчетливо помнил эту девушку на Святочном балу. Её развивающее голубое платье, задорный смех, блестящие локоны, что развивались во время каждого па. Сейчас перед ним сидела сломленная волшебница. Уголки губ больше не вздрагивали в улыбке, а голубые глаза — не блестели. — Мой отец не принимал сторону, как и все поколения семьи Шафик. Вне зависимости от лидера. Будь то Воландеморт или Гриндевальд, мы оставались в стороне. Но я устала отсиживаться. «Я устала терять моих близких», — именно это читалось в её словах. Неисправимая горечь за утраченным. Потерянным. Не испробованным. Эта война лишь набирала свои обороты, а уже сжирала каждую мелочь её умиротворенной жизни. Будто гиена, которая жадно хватала всё, что попадалось ей на виду. — Ордену нужны новые члены, но что ты можешь нам предложить?       Вздернутая бровь девушки, ознаменовала удивление от фразы Директора Хогвартса. Их взгляды столкнулись. И она приняла правила игры. Бель была слизеринкой, хоть проучилась в школе всего один год. Она не видела в Альбусе доброго светлого волшебника, лишь искусного манипулятора, который умело игрался их судьбами. — Мой отец работал над тем, что нужно вам, — спокойно произнесла Анабель. — Но он был слишком мягок и не мог сказать вам всей правды. Контрпроклятие сделать невозможно. Вам остался месяц, сэр, возможно два.       Его взгляд не дрогнул. Так же, как и её. Она знала, что он блефует и уже давно решил её судьбу в Ордене. Ведь её бы не спасли просто так, ради прихоти Гарри. — Но я не хуже, чем мой отец, умею создавать проклятия и справляться с ними. Так же я не плохой дуэлянт.       Шафик на секунду затихла. Обдумывая и перекатывая слова на языке. — Но большим преимуществом является моя ненависть. Я хочу отомстить Лорду Воландеморту за свою утраченную жизнь, что была загублена в тот день, вместе с моими родителями. — Аккуратнее, мисс Шафик. Ненависть прожигает и сжирает нас изнутри. — Ваше предупреждение уже неактуально.       Её слова были более резкие, чем полагалось при разговоре с волшебником намного старше себя. Но сыворотка правды действовала на всех по-разному. Но одно стало ясным. Орден Феникса пополнил свои ряды. В него приняли девушку, которой было нечего терять. А как говорится, такие бойцы самые отчаянные.       Анабель Шафик потеряла семью. Сбежала от человека, чувства к которому были всегда самыми искренними. Её обучение закончилось в самом начале, а карьера была загублена. Бель связывалась с крестным и тот предлагал ей обеспечить защиту Франции и спокойную жизнь. Но она не могла и не хотела. Бель не смогла бы засыпать ночами спокойно, пока не отомстила бы за утраченные жизни.       Практически сразу начались её тренировки и испытания. Аластор Грюмм был её учителем и наставником. Бель никогда не подводила его и работала в поте лица. Вечно распущенные светлые волосы были убраны в тугую косу. Женская фигура с плавными изгибами приобретала всё больше и больше мышц. Её учили быть бойцом заново. Не так, как в Аврорате Министерства Франции. А в реальности.       Дни проходили за тренировками, а половину ночей за созданием и усовершенствованием проклятий. В её арсенале появились авторские заклинания. Отец бы гордился ей. Если бы был рядом… Орден впервые возымел преимущество. Схватки с пожирателями становились проще и искуснее. Но они всё еще пытались не выходить слишком часто из подполья. Нападения были точечными, чтоб ослабить силы противника и выведать информацию о крестражах.       Мысли о Теодоре через время отошли на задний план. Первые ночи она вздрагивала и вскакивала на кровати. Вина сжирала её изнутри хуже, чем желание мести. Она понимала, что Нотт сделал все для её спасения и если бы не он, то её тело, а не только душа, осталось бы рядом с семьей. Но «золотая клетка» не была ей мила, и он бы держал рядом лишь оболочку, которая разрушалась самостоятельно.       Новость об убийстве его отца, она получила от Северуса. Он сдался перед напором девушки, которая жадно выпытывала любые крохи информации о Теодоре. Это заставило её окаменеть на месте. Но фраза Снейпа: «Уберите эту вину из своих глаз, мисс Шафик. Его убил Лорд, а не вы. Соберитесь», вывела её из этого состояния.       И она собралась. Окончательно. Грюмм был доволен каждым её отточенным действием. Он сформировал первые батальоны. Шафик руководила одним из них, в который входили: Луна, Седрик Диггори, Невилл и Дин Томас. Они стали одним целым. Каждый дополнял друг друга и учил чему-то новому.       Альбус Дамблдор постепенно начал отходить от дел. Его стали все реже и реже видеть в штабе, а слухи о проклятии начали набирать обороты. Последний раз все его видели одной темной ночью. В тот вечер крик Грейнджер наполнил Гриммо. Заспанный Рон и Гарри выбежали первым, за ними Бель и Луна. Увиденное заставило каждого члена Ордена окаменеть. — Нет, нет, нет… — судорожно шептала Шафик, подбегая и склоняясь над Перси Уизли.       Парень едва держался на полу согнутых ногах. Он издал каркающий звук, и вовсе упал, оставляя следы мелкого пепла. Бель использовала одно заклинание за другим, но ничего не останавливало действие проклятия отца. Которое она доверила лишь одному человеку.       Она плакала и кричала вместе с Грейнджер, что сидели возле горы песка. Но это было не самым страшным в ту ночь. Когда на Гриммо апарировала Молли под руку с Артуром, мир перевернулся во второй раз. Увидеть боль матери, которая потеряла своего ребенка, стало чрезмерным для ещё несозревших подростковых умов. Родители пережили своего сына. Эта война была безжалостна и начала снова собирать свою дань за свободу.       В тот вечер Шафик вновь закрылась в себе. Вина и злость накрыли с головой. Вина за то, что разболтала столь важную информацию не тому человеку. Злость на то, что не тот человек был одним из главных в её жизни. Она не открыла, когда в дверь постучали. Проигнорировала стук ещё раз и ещё раз. Но это не остановило настойчивого гостя. Гостя, которого в тот вечер она увидела в последний раз.       Состояние Директора Дамблдора было сложно назвать даже терпимым. Казалось, что он использует свое последние силы, чтоб собраться и преподать последний урок. Бель не сразу осознала, что он направляется именно к ней. — Вы должны собраться, мисс Шафик, — хриплый уставший голос, говорил, что ему осталось недолго. — Потери будут на этой войне. И ещё не одну из них вы увидите. — Но, это проклятие, — тихо прошептала она. — Это я виновата. — Не вы использовали его на Перси. Не вы подняли палочку. Создатель Непростительных заклинаний не несет ответственности за деяния Воландеморта, как и вы не несете.       Бель открыла рот, дабы возразить, но поднятый вверх указательный палец, заставил её замереть. Его рука была полностью черной. Угольно-черной. Будто сама смерть поцеловала его запястья и наполнила темным ядом вены волшебника. — У меня не слишком много времени, как вы видите, юная мисс. Но я должен рассказать вам кое-что. Гарри уже знает, но я, как и многие другие члены Ордена, считаем, что вы будете хорошим союзником для него.       Дамблдор взял паузу. Ему было сложно говорить, и отдышка появлялась практически моментально. Девушка ждала. Слезы прекратили орошать её лицо, а сознание прояснилось. — Сила Воландеморта заключается не только в его знаниях, но и в крестражах. Он бессмертный до тех пор, пока части его души существуют на этой земле.       Слова звучали словно приговор. Месть сейчас стала казаться столь несбыточным желанием. Шафик лишь раз слышала об этом от отца. Он рассуждал о том, как Воландеморт смог возродиться. Это были догадки, которые стали реальностью в этот раз. — Во все остальные подробности вас посветят другие. Но вы должны отпустить жалость к себе, мисс Шафик. Ваш ясный разум найдет ответы на все вопросы, нужно лишь попытаться.       Альбус подмигнул, но его лицо исказилось, будто от судороги. Девушка ещё долгое время обдумывала слова волшебника, пока смотрела на то место, где он ранее сидел. Сложно было признаться перед самой собой, что Дамблдор всегда был прав. Бель всегда питала жалость к своей судьбе и самой себе. И именно данная жалость стопорила её.       Использование Непростительных в рядах Ордена было редким до появления Анабель Шафик. Девушка стала тем самым лидером, которая показала, что убивать не стыдно, особенно, когда ты убиваешь во благо. Смерть Перси, затем похороны величайшего волшебника — Альбуса Дамблдора, сняли с них груз самобичевания.       Проклятия и непростительные все больше очерняли душу Анабель, которая не скупилась на темные заклинания. Это становилось почвой для конфликтов между ней и Гарри. Они взрывались друг на друга и громко кричали. Каждый на Гриммо обходил их стороной в такие моменты, а добродушная Минерва и вовсе ставила ставки на то, кто кого первый убьет.       Крестражи стали темой номер один. Гермиона и Анабель часто закрывались в библиотеке. Искали заклинания и придумывали свои собственные формулы. Поиск осколков души, напоминал поиск иголки в стоге сена.На тот момент у них был уничтожен дневник Тома Реддла, и кольцо Марволо Мракса, которое нашел Дамблдор.       Медальон, который пытались найти Альбус и Гарри, оказался лишь подделкой. Поиски привели к Регулусу Блэку, брату Сириуса, который ценой своей жизни спрятал крестраж, но не слишком надежно. Кикимер был предан роду Блэков, а поэтому передал столь ценную реликвию Беллатрисе. Каждая часть этой цепочки информации давалась непосильным трудом. Они платили за это бессонными ночами и потерянными жизнями.       Громкий крик Рона, вырвал из состояния стазиса всех сидящих в библиотеке поместья Шафик в Риме. Бель с Гермионой уже не помнили, сколько чашек кофе выпили, а Гарри и вовсе пускал слюни на древний фолиант. — Это он! Посмотрите! На шее у этой жабы — Амбридж! — кричал Уизли.       Поттер мигом выхватил газету из рук Шафик, которая не успела даже взглянуть, на что получил тяжелый вздох и закатанные глаза. — Ты гений, Рон! — Он просто читал газету, — ворчали девушки. — Зато принес много пользы. Учитесь.       Довольная улыбка окрасила лица каждого орденовца. Казалось, что только сейчас двойные порции крепкого кофе наконец-то подействовали. Они начали работать над тем, как проникнуть в Министерство и не остаться замеченными.

***

      Гробовая тишина казалась слишком осязаемой, будто её можно резать столовым серебрённым ножом и услышать невыносимый скрип. Каждое собрание Пожирателей проходило в столь напряженной манере. Улыбка на лице была лишь у вечно безумной Беллы, которая радовалась приходу Лорда, словно новой дозе дорогого наркотика.       Нотт нервно стучал пальцами по своему бедру. Это успокаивало. Высчитывать нужный ритм и думать лишь о нем. Этот сбор был плановым, поэтому ему нечего было нервничать. Он готовил зелья и работал над проклятием отца Бель. У него уже были определенные успехи. Если выпить его зелье в первые секунды, то проклятие закупоривалось и постепенно сходило на нет. Но этот результат был промежуточным, ему нужно было дать больше времени, чтоб спасти своих друзей, которые находились на поле боя. — Наконец-то каждый пришел вовремя, — тихий голос Лорда, напоминал скрежет по металлу, который раздражал нервные окончания любого здравомыслящего волшебника. — Вы лишаете меня удовольствия наказать вас за опоздание. Что ж, тогда приступим к отчетам. Долохов, начнем с тебя.       Антонин слегка дрожал, что было заметно тем, кто сидел рядом с ним. Его новости не были положительными, поэтому он ожидал наказания. Орден начал всё чаще и чаще поднимать свою львиную голову. Миссии Пожирателей заканчивались провалом в более 50 процентах случаев. — Мой Лорд, я…       Речь его замерла на полуслове. Лицо Воландеморта исказилось, а рот приоткрылся в немом крике. Каждый безмолвно наблюдал за тем, что происходит с темным волшебником. Когда он открыл змееподобные глаза, они блестели от ярости. Круцио сорвалось в первого попавшегося Долохова, что так нелепо стоял до сих пор. — В Министерство! Живо!       Казалось, что Лорд задыхается. Он жадно хватал ртом воздух и держался за сердце, будто находился на грани инфаркта. Снейп словил на себе взгляд Люциуса, но не подал виду. Он знал об открытии Рона, но согласия на миссию Орден не давал. Поэтому данное состояние могло означать лишь одно — они уничтожили крестраж, что висел на шее у Амбридж. Без подкрепления и утверждения плана. — Привести ко мне всех членов Ордена, что находятся там! Долохов, Малфой-младший, Снейп, Нотт, Беллатриса, Алекто и Рудольфус!       Его крик эхом разносился по пустому помещению. Гнев витал повсюду и напитывал каждого слугу. — И только попробуйте не выполнить мой приказ!       Черные вспышки аппарации замелькали в пространстве. Все хотели поскорее исчезнуть, чтоб не навлечь на себя беспочвенную ярость Лорда. Никакого плана действий и что им предстоит в Министерстве – не было. Но никто не хотел испытать удачу и спросить о том, на какое задание их посылают.       Теодор появился в атриуме возле Драко. Их взгляды встретились, но никто не проронил ни слова. Сейчас была важна сосредоточенность и внимательность. Долохов начал закрывать выходы для членов Ордена, создавая ловушку, словно ловит крыс. — Амбридж была хорошим сотрудником министерства, — хохотнула Алекто, касаясь носком туфли тела женщины в розовом.       Юноша заметил следы неизвестного проклятия. Вены на теле женщины были неестественно раздуты, словно вся кровь в организме моментально затвердела. Он вздрогнул и сузил глаза. Эта работа могла принадлежать лишь Бель. Её привлекала медицина и её сочетания с заклинаниями. Она однажды рассказывала ему в Выручай-комнате, что хочет попробовать применять знания об анатомии для создания проклятий. «Малфой не врал, когда говорил, что она без сожаления убивает ПСов», — на миг задумался Нотт. — Они в Отделе тайн, мистер Долохов.       Скрипучий голос Пия Толстоватого, Министра магии Англии, прервал состояние растерянности. Теперь они знали что делать. Лицо Антонина окрасила отвратительная ухмылка. — Поиграем в догонялки, — прорычал он. — Один, два, три, четыре, пять, я иду искать.       Мужчина трансгрессировал первым, оставляя за собой секундную паузу. До боли сильно это напоминало начало резни в поместье Шафик и Нотту пришлось сглотнуть вязкую слюну, перед тем как аппарировать после Драко. Он не переносил дуэли и схватки. Ему нравилось заниматься зельями, поэтому сейчас, ходя между стеллажей с пророчествами, юноша пытался не мешаться.       С каждым шагом они все больше и больше загоняли членов сопротивления к Арке смерти, не давая им возможности убежать. Вспышки заклинаний, словно пули, свистели отовсюду. Красные, зеленые, пурпурные взрывы. Каждый из волшебников намеревался поразить своего противника. Убить или обезвредить, но лишь бы спастись.       Бои перемещались вглубь Отдела тайн. Пожирателей было больше, чем Орденовцов. Теодор сразу заметил светлые волосы, что были заплетены в тугую длинную косу. Бель пыталась защищаться и одновременно помогала Джинни, на которую наступал Долохов. Гарри вступил в схватку с Беллатрисой, на его шее красовался незнакомый медальон с черной дырой внутри, он был будто прожжён чем-то.       Краем глаза Тео стал замечать, как круг сужается. Младшая Уизли стала в слишком опасную близость к Долохову. А Шафик будто не замечала, что подставляется под удар Антонина вместо подруги. Она была ведома чувством мести, и глаза горели невыносимой яростью. Росчерк палочки француженки, и сестра Кэрроу лежит бездыханная на полу. Зеленая вспышка стала для Шафик словно близким другом, который больше не вызывал в ней никаких эмоций.       Светлые вспышки разрезали пространство, меняя положение дел. Орден не бросал своих, никогда. Особенно, если дело касалось святого Поттера. Нотт реагировал как можно быстрее. Резкий рывок и взмах палочкой, чтоб обездвижить. Его рука оборачивается вокруг такой знакомой талии, а палочка прижимается к тонкой лебединой шее.       Ещё бы мгновение, и он бы не успел. Долохов был охотником и жаждал догнать каждую жертву, которая намеревался от него сбежать. А Бель, сама того не замечая, шла на верную смерть. Он не мог потерять ещё и её. — Не сопротивляйся, — тихо прошептал Нотт, чтоб слышала лишь девушка.       Он сделал несколько шагов назад, защищая пространство за своей спиной. Членов Ордена Феникса становилось все больше и больше, это означало, что они проникли под антиаппарационный купол, который воздвиг Долохов. — Отпусти меня, я должна… — рычала Бель.       Её взгляд неотрывно следил за тем, как Джинни бездумно шагает в ту западню, что была уготована ей же. Гарри что-то кричит, а Нотт сдерживает девушку — спасая её от самой себя. — Он убьет тебя, идиотка.       Шафик даже не успела раскрыть рот, когда фиолетовая вспышка пронзила грудь Джинни Уизли, заставляя ту вскрикнуть и упасть на мраморный пол Отдела тайн. —Джинни!       Крик Гарри был оглушающим. Хотелось в этот момент закрыть ему глаза, чтоб он не видел того, что происходило с любовью всей его жизни. Мерзкая улыбка будто прилипла к лицу Долохова. Он кокетливо помахал Гарри, а Беллатриса разразилась громким хохотом. Первое Непростительное сорвалось с губ Поттера, направляясь в спину безумной ведьме. Но он опоздал, крича рядом с тем местом, где уже рассеивалась темная дымка.       Пожиратели начали исчезать один за другим. Членов Ордена было намного больше, и наказание от Лорда сейчас было лучшим исходом, чем смерть от палочки Грюмма или Кингсли. — Не смей больше так подставляться.       Это были последними словами, что сказал Нотт ей на ухо, перед тем как исчезнуть вслед за остальными. Сердце билось слишком быстро, а в воздухе все ещё витал запах табака. Она неотрывно следила за телом Джинни, которое содрогалось в конвульсиях. Ей было сложно сделать первый шаг. Сложно осознать то, что сейчас она могла лежать на том же месте — сгорая в агонии авторского проклятия Долохова.

***

      Следующие несколько часов продолжались будто под дымкой вуали. Казалось, что на Бель снова наложили то заклинание, что первый день в штаб-квартире Ордена. Руки и губы дрожали. Гостиная Гриммо сейчас напоминала полевой госпиталь, ведь аппарировать в Святого Мунго было опасно.       Невилл кричал из-за зияющей рваной раны в ноге. Это то, что оставил за собой Снейп. Ему нужно было создавать видимость активного нападения, и это был лучший исход для парня. Раны заживут, а вот состояние младшей Уизли ухудшалось с каждой секундой.       Гермиона использовала все знания целителя, которым обучилась у Мадам Помфри, но ни одно заклинание не давало результата. — Сделай что-нибудь, Гермиона! — восклицал Поттер.       Казалось, что он сейчас вырвет все волосы своими руками. Он метался по комнате и не мог ничего сделать. Судороги не останавливались, а диагностика показывала, что каждый орган постепенно отказывает. — Я пытаюсь, Гарри! Я чертовски сильно стараюсь.       Все были на грани истерики. Видеть смерть — это одно. Но наблюдать за тем, как твой близкий человек умирает, а ты ничего не можешь с этим сделать — это другое. Это боль, которая разрывает тебя изнутри. Но ты не можешь кричать. Не можешь рыдать. Ты заталкиваешь эту боль глубоко внутрь, и делаешь жалкие попытки, чтоб помочь и спасти. Прячешь каждую эмоцию внутри в надежде, что сможешь пережить её потом. Может завтра. Послезавтра? Или никогда. Никогда, ведь завтра случится еще одна смерть, а потом ты просто черствеешь, словно буханка хлеба оставленная на столе. Слезы становятся для тебя чем-то незнакомым, а чужие страдания лишь бытовухой. — Ты делаешь недостаточно! Блять! Гермиона! Ты делаешь ей только больно!       Он орал, словно сумасшедший, но никто даже не обращал на это внимания. Никто не винил его или не испытывал чувство обиды. Лишь чувство вины перед Джинни. Вины за то, что они решили провернуть операцию за спинами остальных членов Ордена и заплатили свою цену. Слишком высокую — в размере целой жизни. — Бель, мне нужно больше кровосполняющего! Быстро! — прорычала Гермиона, тем самым выводя Шафик из состояния оцепенения.       Перед её глазами была лишь кровь и крики. Сцены возвращали девушку к резне в её доме. Поднимая непрожитые эмоции на поверхность, заставляя задыхаться и страдать от аритмии.       Руки по свой собственной памяти перерывают их кладовую. Судорожно. Рывками. С отключенной головой. «Не думай, Бель. Только не сейчас, просто действуй», — шептало её подсознание.       Некоторые колбы разбивались из-за её небрежности. Некоторые катились по полу, создавая ещё большую какофонию звуков. Шафик знала, что смогла получить за такое отношение — Круцио от Снейпа, но ей было плевать. — Здесь ничего! Запасы закончились после ранения Седрика и мы не успели сварить! Нам нужно купить где-то уже готовые! Я аппарирую в Лютный, — крикнула француженка из кладовой. — Будь осторожна.       Последнее, что она услышала перед аппарацией от Луны. Сейчас никто не думал о безопасности. Каждый хватался за призрачную надежду спасти Джинни. Нужно было сделать все, что зависело от них, чтоб не винить себя после. Но было абсурдно полагать, что это уменьшит их груз грехов, которые они заранее взвалили на свои спины.       Шафик делала все на автомате. Считая количество шагов. Счет её успокаивал, это досталось ей от Теодора. Загрузить свою голову чем-то простым, отодвигая на задний план глобальные проблемы. Знакомая лавка появилась перед глазами. Руки быстро натягивают капюшон мантии, чтоб скрыть волосы и глаза.       Сейчас везде было много Пожирателей. Они проверяли магазины. Вели дозор на улицах. Анабель имела преимущество, так как не была «Нежелательным лицом №1». Пока что. Поэтому шанс получить нужные зелья и не попасться был выше.       Дергая дверь на себя, Бель сразу видит нужный ей ряд и полку. Она не была отменным зельеваром, но война научила девушку отличать базовые зелья. — Запишите все на французский счет по фамилии Шафик, — выкрикивает девушка зельевару, что даже не поднимает голову. В Лютном было плевать на чьей ты стороне, лишь бы платил деньги. Они закрывали глаза на многие злодеяния, пока это не касалось бизнеса преступников. Поэтому Орден часто искал здесь артефакты, ингредиенты и готовые зелья в нужный момент. Хватая сразу несколько бутылочек кровосполняющего и укладывая их в сумку, она ощутила невесомое дуновение за спиной. Руки предательски задрожали. Это был не владелец лавки. Анабель знала, что он никогда не вставал со своего места, будто приклеенный.       Резкий поворот и палочка едва не опаляет шею незнакомца. Тяжелый выдох, а после вздох, который наполняет легкие тяжелым запахом табака с нотками ванили. — Опусти палочку, Бель, — тихий бархатный голос.       Знакомый. Мягкий. Который уносит к спокойным моментам в Хогвартсе. Сейчас это всё казалось лишь сном. — Мне нужен бадьян для Драко. — Мне кровосполняющее для Джинни.       Разговор между двумя разными сторонами. Им бы надо устроить дуэль. Проклинать друг друга, пока кто-то не погибнет. Но рука Шафик дрожит и медленно опускается вниз.       Проблеск патронуса заставляет её перевести взгляд от карамельных глаз. Она замечает выдру, и её сердце пропускает удар. Губы приоткрываются в немом крике, а голубые глаза наполняются слезами. Теодор наблюдает за изменениями в девушки и не знает, как ему поступить, как ей помочь сейчас. «Возвращайся назад, Бель. Джинни умерла. Ты нужна нам здесь»       Голос Гермионы рассеивается вместе с серебряной дымкой, оставляя за собой лишь чувства опустошения. Заставляя Бель быть сильной, чтобы не упасть на пол и умолять, чтобы её просто убили. Ведь она не хочет переживать боль от потери раз за разом. Она не хочет осознавать то, что девушки с прекрасной улыбкой и задорным смехом, больше нет. Она не хочет видеть Молли, которая потеряла единственную дочь и уже второго ребенка из-за войны. Она не хочет жить в мире, который пропитан болью и кровью. — Тео, их больше нет. Родителей, Джинни, Дамблдора, Перси. Никого нет, — тихо сказала Анабель и опустила глаза в пол.       На деревянные трухлявые половицы начали падать градом соленые слезы. Теодор видел, как её плечи трясутся от приближающейся истерики. Видел, что в ней скопилось столько всего. Невыплаканного. Недосказанного. Она старалась гореть местью. Старалась бороться. Да так, что на месте Джинни, должна была быть она. — Тише, принцесса, — так же тихо сказал ей Теодор и поправил выбившуюся прядь с щеки девушки.       Эта фраза. Это слово. Так как говорил ей отец. Лишь он. Заставило её опустить себя. Впервые за долгое время. Просто плакать, словно ребенок. С соплями, слезами, всхлипами. Не так, как это делают правильные леди за закрытыми дверьми. — Твой отец, мне так жаль. Если бы я знала, я бы…       Слова прервались новыми всхлипами. Голос дрожал и срывался. Не было таких букв, которые могли описать их совместную боль. Боль из-за потерь. Боль из-за своих дурацких поступков. Боль из-за своей глупости и из-за того, что были слепы и глухи. Никогда не слышали друг друга и не пытались понять. Такие разные. И на разных сторонах этой войны, что заставляло их души разрываться.       Он обнял её сначала осторожно, без слов, а когда она поддалась чуть ближе, его руки обхватили тонкую девичью талию, прижимая ближе к своему торсу. Сжимая до боли, будто спасательный жилет. Сейчас они так же сильно нуждались друг в друге, как и раньше. Сейчас рядом с ними не было ничего, лишь старые стеллажи с флаконами. В воздухе переплелся запах табака, ванили, груши и фрезии.       Теодор давал ей возможность рыдать в его мантию. Его пальцы путались в светлых волосах девушки, распуская тем самым тугую косу. Они нашли спокойной уголок, где можно было отпустить себя, а после вытереть слезы, натянуть маски и снова играть свои роли. На разных сторонах этого спектакля.       Война, словно мерзкий зверь, разделяла людей и хохотала от радости за свои злодеяния. Ей нравилось наблюдать, как у этих двоих кровоточат души друг без друга. Нравилось питаться болью людей. Нравилось давать им момент передышки, а после отбирать все самое ценное, отправляя заново на поле боя. Готовя последний заключительный аккорд. Момент, когда их палочки встретятся на дуэли…