***
Темное платье и идентичного цвета мантия — неофициальный дресс-код жен Пожирателей Смерти. Черный становится для неё ненавистным оттенком и показательно отпечатывается оскоминой на лице. Девушка абсолютно уверенна в том, что если они победят, она сожжет каждое платье такого цвета. Ведь он нес лишь боль, смерть и разрушение судеб. Она переступает камин Малфой мэнора слишком рано, словно нетерпеливый ребенок, который не может дождаться своей порции мороженного. Миссис Малфой прежде не приглашала Анабель на такие вечера, поэтому ей до дрожи в кончиках пальцев хотелось узнать причину данного изменения в поведении. Щелчок траснгрессии переключает все внимание девушки на маленькое существо перед её ногами. Домовой эльф дрожит и едва может сложить между собой два слова. — Миппи, тебя ведь так зовут? — мягко начинает Анабель. Шафик понимает почему она ведет себя так. Лорда ненавидели даже домовые эльфы, ведь их часто отдавали на корм для Нагайны. — Да, миссис Нотт, — сквозь заикание произносит домовой. — Госпожа ждет вас в библиотеке. Основные гости ещё не прибыли. Пойдемте со мной. Легкий кивок и вложенная ладонь в протянутую маленькую ручку. Перемещение домовиков имело другую магическую природу. Магия словно текла сквозь все их небольшое тельце, поэтому трансгрессия ощущалось, как прикосновение легкого перышка. Библиотека Малфой мэнора славилась своим размером и количеством книг. Миссис Нотт подавила в себе желание восхищенно охнуть, ведь это не соответствовало манерам, которые соблюдали все чистокровные леди. Обитель древних фолиантов была самым светлым местом в этом поместье. На книгах едва можно было заметить хотя бы пылинку. Малфои были педантами до мозга костей. Их домовые заботились о каждом ценном экземпляре и отвечали за них головой. Неприятный зуд в ладонях отвлекал Анабель от поиска владелицы этого поместья. Желание прикоснуться к книгам из отдела Темных искусств было слишком велико. Нежный смех развеял её рассеянность, и буквально заставил перевести взгляд на Нарциссу Малфой, которая аккуратно закрыла неведомую ей книгу. — Миссис Нотт вы сможете посетить эту библиотеку в любое удобное для вас время, — вежливо произнесла женщина и предложила ей присесть рядом. — Но книги из отдела, что вас интересует, уже давно изъяты. Глаза Нарциссы были такими же голубыми, но более светлыми. Водянистыми. Практически серыми. Бель, казалось, слишком долго рассматривала её глаза, ведь пыталась понять правильно ли она расслышала и восприняла намек. — Простите, миссис Малфой. — Зовите меня — Нарцисса. Вы прелестны в своём восхищении библиотекой. Я выглядела так же, когда Люциус впервые привел меня сюда. Неловкая улыбка и отрывистый кивок со стороны Бель. Девушка нервничала рядом с ней. Сжимала полы черного платья мокрыми ладонями и кусала губы. Эта женщина всегда отличалась своей строгостью и четкостью. Её уровень окклюменции был высок, поэтому разглядеть любую эмоцию было сложно. Практически невозможно. Нарцисса показывала только то, что людям вокруг нужно было видеть. — Нарцисса, я верно буду бестактной, ведь не буду задавать вам классические вопросы, — отозвалась Анабель. — Почему вы пригласили меня сейчас? — Я хочу вам помочь. Поперхнувшись чаем, девушка пыталась сохранить лицо. Шпион из неё был отвратительный, если её маска падала с таким громким грохотом. Голубые глаза напоминали фарфоровые блюдца. — Простите, но я в растерянности, видимо я даже не догадываюсь в какой помощи я и мой супруг нуждаемся. Лукавая улыбка Нарциссы впервые продемонстрировала закрытый спектр эмоций. Эта девушка ещё была слишком юной для двойных игр, и как бы она не пыталась удержать лицо, у неё это плохо получалось. Бель всегда привыкла работать на одну сторону. Даже сейчас она занимала сторону мужа, и не разрывалась как Теодор. — Анабель, давай опустим все эти игры, — со вздохом произнесла женщина и отставила пустую чашку черного чая с молоком. — Я знаю, чем занимаются Драко и Теодор. Когда ты вырастишь своего ребёнка, ты поймёшь как банально они скрывают свои секреты, и как все видно по их лицам. Теодор мне как сын, он проводил здесь много времени после смерти его матери. Поэтому я не хочу видеть, как оба моих мальчика страдают. Шафик едва ли ощущала себя более нелепо. Семья Малфой раскрывалась за этот период с новых сторон. Помощь Люциуса едва вызывала доверие. Участие Нарциссы было более понятным, ведь эта женщина страдала от Лорда больше всего, но и тогда риск для их семьи увеличивался. Но так же Бель увидела в этой женщине знакомые черты. Молли Уизли приняла Гарри Поттера, как Нарцисса Малфой — Теодора Нотта. Не родные дети, которые навеки стали родными. Нелепый слух о холодности этой чистокровной дамы разбился на тысячи осколков. — Чем вы хотите помочь? Не думаю, что кто-то из них одобрит вашу помощь, — сжав губы, начала Анабель. — Драко убьет меня, если узнает о том, что я привлекла вас. — Именно поэтому я и говорю это тебе. Ты сможешь правильно использовать эту информацию. Мои руки связаны, и ты права, что Теодор и Драко откажут мне, лишь я открою рот. Холодные пальцы женщины сжали тонкое запястье Анабель. Голубые глаза расширились, и ей пришлось подавить в себе желание дернуться. Это место не вселяло в неё ощущение безопасности, но она не верила, что Нарцисса может ей навредить. — Я смотрю на тебя, — дрожащим голосом промолвила миссис Малфой, — и вижу её. Драко не знает, — одинокая слеза медленно смывала образ сильной женщины, что сидела перед ней. — Не знает, что он мог бы быть старшим братом. Я родила мертвую девочку. Всхлип сорвался с губ женщины. Она пыталась прикрыть руками лицо, словно закрывая зияющую рану в груди. Пыталась закрыться от всего мира, дабы запереть в себе эту давно отравляющую боль. Бель не выдержала, опустилась рядом с Нарциссой на колени, и взяла её руки в свои. Это была не жалость. Нет. Ей просто хотелось помочь этой женщине. Дать ей шанс выплакаться, а не вновь запечатать это в себе. Разделить боль на двоих и показать, что она понимает. — Маленький комочек со светлыми пушистыми волосами, — сквозь горькую улыбку продолжала женщина. — Она стала нашей путеводной звездой и сейчас помогает выбрать правильный путь. Правильный путь, который наконец-то накажет её убийцу и уничтожит его окончательно. Анабель сжалась от этой правды. Правда, которая вызывала чувство желчи на языке. Правда, которая выбивала весь воздух из легких. Девушка инстинктивно прикрыла живот рукой, чем вызвала первую искреннюю улыбку у женщины. Нарцисса смахнула слезы с идеальных скул, и помогла Бель подняться. — Именно поэтому ты поймёшь меня и правильно используешь мою информацию. Взгляд женщины метнулся в сторону двери из-за которой уже слышалось щебетание прибывших чистокровных дам. У них не было слишком много времени, поэтому её тон моментально понизился до полушёпота. — Моя сестра, Беллатриса, что-то хранит в сейфе Лестрейндж. Лорд вызвал её сразу после смерти Поттера. Он не успел наложить заглушающее, а я слишком чутко сплю. Миссис Нотт была готова поклясться, что ей подмигнула Нарцисса Малфой. Поклясться, что эта женщина стала той, что вновь возродила в ней надежду. Надежду на то, что Воландеморт вскоре поплатится за всю ту боль, что принес в их жизни. — Никто не называл предмет, но Белла кричала, что она не повторит ту же участь, что Медальон Салазара и Диадема Когтевран. Дверь в библиотеку отворилась. Нарцисса резко встала и нацепила дежурную улыбку. На её фарфоровой коже не было и намека на слезы, которые недавно ручьями стекали по идеальному лицу. — Они хотят это перепрятать. Действуйте быстрее, — сквозь зубы произнесла женщина и уже шла на встречу к Эване Розье. Уголки губ Анабель дернулись, демонстрируя больше нервный тик, чем удовлетворение от надвигающейся компании женщин. В её голове роились тысячи мыслей. Она действительно старалась подыгрывать и не отставать от поведения хозяйки дома, но все же её эмоциональный спектр в такие моменты было сложно скрыть. Рядом с ней чистокровные леди обсуждали новые наряды, средства для волос и лица. Миссис Нотт мгновенно скривилась из-за рвотного рефлекса, оправдав это все затянувшимся токсикозом. Но проблема была не в этом. Суть состояла в том, что все эти женщины недавно присутствовали на настоящей бойне. Они пытали Кингсли, а сейчас обсуждали член Маркуса Флинта. Мерзость, сюр и абсурд — именно так можно было описать все, что происходило вокруг. Шутки Милисенты были вульгарными, Розье не выделялась умом, а истерический писк Астории раздражал до кончиков пальцев. Анабель делала все, чтобы стать удобной и интересной для каждой из них. Ей нельзя было выдавать себя. Но в душе она визжала от радости. Её мысли уже были рядом с Теодором. Это была первая зацепка за долгое время. Миссис Нотт убежала с вечера раньше, сославшись на невыносимую пустоту. Она выбежала из камина их поместья и побежала в сторону спальни, в которой должен был спать Теодор. Её руки дрожали от предвкушения, а малыш внутри отплясывал чечетку, улавливая прекрасное настроение матери. На мгновение её шаг замедлился. Уголки губ опустились, а пухлые губы задрожали. Она вспомнила. Ведь испытывала ранее такое же чувство горящей надежды, когда они с Гарри, нашли нужную информацию по поводу крестражей. — Ты идиот, — шептала она в пустоту. — Нужно было ещё чуть-чуть подождать. Хриплый смешок из-за осознания, что она словно сходит с ума. Один из признаков безумия — разговоры с самим собой. Слезы из её глаз больше не текли. Бель не могла тратить время на самобичевание. Она хотела лишь одного. Возмездия.***
Февральское утро запомнилось каждому члену сопротивления. Белая пума, отправленная сразу после рассвета, напомнила каждому, что ещё не конец. Молли Уизли вытерла слезы и помогла Гермионе привести себя в порядок. Они не имели права сдаться. Не сейчас. Слишком много жизней было отдано для их победы. Белый снег за окном блестел под яркими лучами солнца, заставляя жителей Норы жмуриться. Они долго переваривали информацию. Кто-то плакал из-за того, что им осталось всего немного, и Гарри мог остаться в живых. Кто-то сдерживал нервный смех из-за чувства, что до их победы остался небольшой шажок. Они едва могли поверить в то, что смогут проснуться когда-то утром и не думать об очередной вылазке, побеге, карауле, работе в импровизированном лазарете. Это казалось чем-то нереальным, словно из другой жизни. Грейнджер первая явилась на порог Нотт-мэнора по приглашению. Лишь ей могла довериться Анабель и точно была уверенна, что та справится. В начале кудрявая нелепо хлопала глазами, стоя рядом с Драко, который закатывал глаза из-за беглой речи девушки. Бель каждый раз невольно употребляла французские термины из-за волнения. — На сегодняшний вечер вы — Рудольфус и Беллатрисса Лестрейнджи, — подытожила миссис Нотт. — То есть я правильно тебя поняла, предположительно по информации из верного источника, их сейф в Гринготтсе имеет связь с крестражем? — переспросила гриффиндорка. Теодор вздохнул и кивнул Малфою на бутылку огневиски, но после злостного взгляда Анабель ему пришлось устало опуститься на мягкое кресло в гостиной. Они с Драко уже сотни раз обсуждали готовый план, но он не мог выйти за пределы Нотт мэнора раньше Дня-Х. Слизеринцы избегали любой утечки информации. Даже в Ордене есть свои крысы. — Это Чаша Пенелопы Пуффендуй. Хмурый взгляд Гермионы, и вновь вздох со стороны Драко. Время ускользало от них, и он уже действительно думал, что Шафик была права, когда хотела посвятить Грейнджер в задание немного раньше. — Ты не можешь этого знать точно, Анабель. — Никто не может знать, Грейнджер, — не сдержался Малфой. — Но это единственная информация за долгое время. Мы обязаны рискнуть. Закушенная пухлая губа, которая выбивала его из равновесия и рушила самообладание. Драко не мог видеть её такой. Грустной, отчаявшейся, поникшей и неуверенной. Это не была его Грейнджер. — Это логично, Гермиона, — на контрасте с Драко, произносит Бель. — Медальон Слизерина, диадема Когтевран. Мы должны были додуматься до этого раньше. Он хотел продемонстрировать свое могущество и осквернить каждую реликвию основателей Хогвартса, который не принял его окончательно. Голубые глаза направлены на часы и протянутая рука с двумя подписанными флаконами оборотного зелья. У них больше не было времени для обсуждения. Драко приказал своим домовым подсыпать в чай для четы Лейстрейндж сильное зелье похоти, а после отец должен был распылить снотворный раствор. Их палочки были украдены, и Люциус уже ждал их с ними возле камина Нотт-мэнора. Под оборотным они должны переместиться в несколько точек, чтобы запутать след, а лишь потом оказаться у стен Гринготтса. — У нас нет другого варианта, Гермиона, — продолжает миссис Нотт. — Мне нельзя пить оборотное из-за беременности, а Теодор ужасный дуэлянт. — Эй, — подает голос юноша и недовольно щурит глаза. — Ты знаешь какие ощущения мы испытывали даже когда, касались крестражей, а Драко лучше всех знает своих тетю и дядю. У вас есть шанс спасти нас всех. Грейнджер раздумывает лишь секунду, а после опустошает стеклянный флакон. Морщась от отвратительного вкуса, девушка начинает дрожать. Если бы это было действие оборотного. Нет. Это была адская, всепоглощающая боль из воспоминаний. Заброшенный женский туалет Плаксы Миртл, волос Крэба, Гойла и Милисенты, кошачий волос, кексы со снотворным, слизеринская гостиная… — Все в порядке, Грейнджер? Гриффиндорка моргает, пытаясь незаметно смахнуть слезы. Вид Рудольфуса вырывает из её рта глухой крик и палочка утыкается в горло Драко под оборотным. — Это я. Тише, — хриплым голосом произносит юноша и поднимает руки вверх, будто сдается. Анабель сжимает губы в тонкую линию, и переводит взгляд на Теодора. Они вдвоем тяжело вздыхают. Этот посттравматический синдром будет с ними всю их оставшуюся жизнь. И оставалась их единственная надежда. Надежда на то, что эта жизнь будет долгой… — Ваша одежда на это время. Шафик делает взмах палочкой и меняет одежду двоим волшебникам. Дрожь поселяется и в ней самой. Видеть в своем доме безумную Беллатрису Лестрейндж, которая сейчас убивала многих ведьм — было квинтэссенцией страха. Морщинистая рука Рудольфуса ложится на спину супруги, едва касаясь её. Их близость всегда вызывала друг в друге трепет, но не сейчас. В облике мерзких садистов и убийц — это казалось таким неправильным и чуждым. — Мисс Грейнджер, — елейным тоном произносит Люциус Малфой, который ожидал их у камина. — Не думал, что скажу такое, но ваш обычный внешний вид мне нравится больше. Его кривая улыбка всего секунду направлена на гриффиндорку, а после взгляд моментально оказывается на собственном сыне, который сейчас выглядел, как его свояк. — У вас всего три часа, Драко. Максимум тридцать дополнительных минут. В противном случае вся наша семья будет в опасности. — Я знаю, отец, — неестественно писклявым голосом, произносит слизеринец. — Если не успеешь — беги. Спаси себя. Пухлые губы Гермионы приоткрываются от шока. Она едва ожидала услышать такое от Люциуса Малфоя, который только и мог, что раздавать своему сыну пинки и затрещины. Их тела поглощают языки зеленого пламени, после они аппарируют еще 5 раз. Столь быстрое перемещение и привкус оборотного языка вызывает в девушке тошноту, но она максимально сдерживает себя. Первый шаг ко входу в Гринготтс отражается на её коже мелкими мурашками. Гермиона видит взгляды гоблинов ещё до того, как они успели зайти. Девушка, словно в замедленной съёмке видит, как Драко тянется, дабы открыть перед ней дверь. «Нет, не так. Беллатриса бы не разрешила, ” — шепчет ей внутренний голос. — Убери свои руки, Рудольфус! — рявкает Гермиона. Взгляд Драко в чужой личине не меняется, но он понимает все моментально. Медленно опускает глаза и дрожит. Именно настолько его дядя боялся своей властной жены. — Я по-твоему немощная? — продолжает рычать лживая Беллатриса. — Ещё раз попробуешь меня унизить перед этими мерзкими тварями, я затолкаю твою палочку тебе в задницу. Белла–Гермиона поправляет волосы, ударяя Рудольфуса по лицу плотными кудрями. Темно-карие глаза сразу отмечают то, что интерес гоблинов стих. Они привыкли видеть мадам столь агрессивной, поэтому лишь такое поведение не вызовет подозрений. Проверка палочек происходит слишком быстро. Гермиона переглядывается с Драко, когда их никто не видит. Это настораживает. Им могли поверить, но простота процесса их пугала. Ведь война научила их везде ждать подвоха. Спускаясь все ниже и ниже в шахту, сердце этих двоих падало в пятки. Лже-Белла не заметила, как опустила руку вниз и нашла ладонь Лже-Рудольфуса. Ей нужна была его поддержка. Именно тогда, когда она задыхалась от страха и отчаяния, он был наконец-то рядом. Драко одним своим присутствием дарил ей ощущение защиты и заботы. Он словно говорил: «Я со всем разберусь, Грейнджер. Выдохни». С ним Гермиона не боялась быть слабой. Не боялась показать то, что она не всегда бесстрашная гриффиндорка. Не боялась быть собой, а не Золотой девочкой, которая должна все уметь и все знать. — Билл предупреждал меня о вашем приходе, — скрипучим голосом произносит гоблин. Две палочки моментально утыкаются в затылок маленькому существу. Женская рука подрагивала, сжимая чужеродное деревко, но Драко готов был произнести смертельное проклятие в ту же секунду. — Билл Уизли и Теодор Нотт позаботились о вашей безопасности в любом случае, — объясняется гоблин, который приставлен к ячейке Лестрейндж. — Я был должен Биллу. Он помог мне с одним проклятием, и пришло время платить по счетам. Они переглядываются, и видят, как у обоих работают шестеренке в голове. Одновременно анализируя информацию, Гермиона и Драко понимают, почему Тео не сказал им об этом небольшом моменте. Так бы они могли расслабиться… Ощущать себя в безопасности… Прекратили бы притворяться… — Вот. Это хранилище миссис Лестрейндж, — вновь подал голос гоблин. — Дайте мне минутку. — Вы сильно рискуете. Зачем? — тихо произносит Гермиона и слышит отчетливое цоканье языком со стороны Драко. Даже в такие моменты эта девушка умудрялась думать о беззащитных существах, которые сейчас поставили на плаху свои головы ради их победы. — Эта затянувшаяся война не выгодна банкам всего мира. Гринготтс это огромная сеть, и Британия уже давно перестала получать выплаты. Многие чистокровные семьи и вовсе вывезли все свое имущество, — проворчал банковский клерк. — Волшебники вечно создают неприятности, портя все на своем пути. — Но ведь в 18 веке были Восстания гоблинов под руководством Ранрока. Голос Гермионы, который прорезался даже под этой отвратительной личной Белллы, вызывал у Драко улыбку. Она оставалась все той же невыносимой заучкой. — Мы боролись за свои права. Наши палочки изъяли. Мы делали то же, что сейчас хотят грязнокровки. Лже-Белла неловко кусает губы, и опускает взгляд. Она понимает, что её увело не туда и вновь фокусируется уже на открытой двери в хранилище. Лже-Рудольфус делает первый шаг, так как уже бывал здесь со своей тетушкой по делам. Они вдвоем осматриваются, пока Гермиона не замечает чашу, которая была единственной на самом верху огромной кучи золота. — Это она, — на выдохе произносит девушка. — Мне нужно прикоснуться, чтобы сравнить ощущение. Но… Бель была права. — Я возьму её. Акцио в подземельях Гринготтса не действовало, поэтому Малфой медленно продвигался к цели. Громкий звон раздался по гроту, когда его носок задел какую-то безделушку. Глаза расширились, когда вещь удвоилась. — Заклинание Умножения, черт, — хрипло произносит Драко. — Беги, если я не выберусь. Тебе это ясно, Грейнджер? Он видит карие глаза и видит этот блядский отрицательный кивок головы. Она никогда его не слушала, и это раздражало до кончиков пальцев. Юноша сжимает губы в тонкую линию и начинает бежать к цели. Драгоценные металлы хотели утопить его в своем расширяющемся океане. — Где ты? О, Мерлин! — кричит Гермиона, когда темноволосая макушка Лже-Рудольфуса скрывается из виду. Её сердце отбивает чечетку, и лишь когда он выныривает, делая громкий глоток воздуха, из её глаз вырываются непрошенные слезы. Беллатриса Лестрейндж плакала… Это выглядело забавно. — Соскучилась? — язвительно отзывается Малфой в своей манере и начинает выкарабкиваться к ней. — Опустите эти телячьи нежности. Вам нужно выбираться и поскорее. Гермиона впервые цокает на существо, что стояло рядом с ней, а после издает нервный смешок, из-за нарушения своих собственных правил толерантности. Они выходят так же через парадный вход. Крестраж буквально прожигает платье Гермионы. Она уже давно забыла это чувство, когда твою душу пытаются отравить гневом, словно ядом. Люциус вздрагивает, когда в камине появляются кудрявая и светлая макушка. Уголки губ мужчины приподнимаются в искренней улыбке, когда он видит расслабленные плечи своего собственного сына. Все прошло хорошо… — Тебе нужна помощь, отец? — вежливо интересуется Драко, но его взгляд сосредоточен совсем не на палочках, которые он сжимает в своих руках. — Нет, проводи мисс Грейнджер. Я справлюсь сам. Мистер Малфой забирает две палочки, касаясь их лишь в перчатках и снимает с них любые доказательства любых прикосновений и использованных заклинаний. Мужчина исчезает в зеленом пламени, тихо ухмыляясь напоследок. Его тонкие пальцы касаются её шершавых ладоней. Драко сразу замечает, что она дрожит. Вновь винит себя. Юноша аккуратно поворачивает к себе Гермиону и вглядывается в медовые глаза, полные слез. — Иди ко мне, — шепчет он и резко тянет на себя, заставляя уткнуться мокрым носом в широкую грудь. — Крестраж был у нас практически под носом, — хрипло шепчет Гермиона. — Я его не уберегла. — Нет. Это не твоя вина, Грейнджер. Драко берет её подбородок, сжимая большим пальцем небольшую ямочку на нем. Девушка едва может разглядеть его серые глаза из-за множества скопившихся слез, которые отчаянно искали выход. — Из-за него мы потеряли всех их. Только из-за него. Набравшись от неё гриффиндорской смелости, Малфой опускает голову ниже и накрывает её губы своими. Поцелуй похож на легкое касание ветра, но с каждой секундой напоминает им о том голоде, который они испытывали друг к другу. Драко смешивает на их языках соль, боль и отчаяние. Она ему так нужна. Он ей так нужен. Но каждый из них боится признаться в этом. Боится новых потерь. И пока их спокойствие не может нарушить никто, лишь чета Ноттов, которые хитро выглядывают из соседней комнаты, они наслаждаются моментом тишины. Моментом, когда в них вновь зарождается вера в другое будущее.***
Мастер зелий наблюдал за собравшейся разношерстной компанией в зале для совещаний Нотт мэнора. Северус дважды подавлял в себе желание протереть глаза, ведь видеть Люциуса Малфоя и Сириуса Блэка в одном помещение — было, как минимум, странным. Но сейчас в воздухе не было и намека на ненависть и презрение. Все волшебники горели желанием мести и справедливости. Склоки, ссоры и обиды они оставили на потом. На мирное время. Драко Малфой несколько раз начинал разговор со своей тетей — Андромедой Тонкс. Их общение вначале звучало слегка натянуто, словно каждый ходил по тонкой струне. Но с каждым последующим словом женщина начинала таять и проникалась теплыми чувствами к своему племяннику, которого так и не смогла понянчить. Единственное напряжение исходило от Нимфадоры, она стояла в затемнённом углу комнаты и все ещё не доверяла собравшимся здесь Пожирателям смерти. Римус пытался подавить её вспышки пассивной агрессии, но часто сменяющийся цвет волос демонстрировал откровенное презрение. — Воландеморт собирает Пожирателей завтра вечером, — откашлявшись, произносит Люциус Малфой. — Это общее собрание, поэтому будет, как узкий круг, так и мелкие пешки. — Кто гарантирует нам, что вы не предадите нас, мистер Малфой? — подает голос Молли Уизли. Рыжеволосая женщина моментально привлекла на себя лишнее внимание. Десятки пар глаз изучали её, и Бель ощутила болезненный укол в своей груди. В волосах уже проблескивали седые пряди, глаза были пустыми с огромными темными кругами под ними. Лишь на дне карих глаз плескались капли надежды. Ей уже было нечего терять, Молли хотела остановить череду потерь. Родители не должны хоронить своих детей… Она чертовски устала видеть их могилы у своего дома. — У нас общая цель, Молли, — мягко подала голос Анабель. — Семья Малфой доказала свою преданность, когда организовала поиски последнего крестража. — Общая цель, — передразнила Тонкс, — мы вынуждены работать с предателями и убийцами. Комфортно устроилась, Шафик. Тебя ведь там не будет. Тонкс плевалась давно скопившемся ядом, который искал выход наружу. Строгий взгляд матери не останавливал её. Нимфадора хотела продемонстрировать свое превосходство, поэтому неотрывно смотрела в голубые глаза. — Вам не кажется, что слишком легко вы окрестили предателями невинных детей? Людей, которые с детства выросли в данных традициях. Которые не смогли пожертвовать всеобщим благом ради остальных, ведь на кону стояла их семья? — пылко отвечала Анабель. — Если бы ты, Нимфадора, оставалась Блэк, как ты думаешь, ты бы участвовала в отрядах сопротивления? Я глубоко сомневаюсь. Если бы легко было противиться своей семье, то членов Ордена Феникса было куда больше. Вздернутый подбородок и дрожащие ладони. Нотт мягко сжимает её бедро, даря уверенность и поддержку. Шафик надоело слышать это шипение в сторону своей семьи. Она не позволит, чтобы их ребенок терпел это клеймо, которое носили все слизеринцы. Анабель перегрызет глотку каждому, кто откроет рот на их семью. — Если эта встреча сведется к тому, что вы продолжите оскорблять мою жену, — стальным голосом произнес Теодор, — то нам не о чем говорить. Олли покажет вам дорогу к каминам. — Пустая болтовня ведет лишь к трате времени, — громко вздохнув, произнес Северус. Мужчина устал от пререканий с Орденом. Он устал от жизни двойного агента и уже давно хотел на покой, даже если бы это означало смерть. Снейп скептически относился к предстоящему нападению, но вечно тянущееся время — раздражало. — У нас есть последний крестраж, — продолжил Теодор. — Он будет уничтожен либо мной, либо Блейзом, ведь мы оба худшие дуэлянты из вас всех. И Забини нужен нам, так как единственный целитель в этой компании. Нотт привык проводить подобные встречи с дипломатами и послами, поэтому его речь текла твердо и уверенно. Он никогда не считал себя лучшим оратором в школьные годы, но практика и вера Анабель в него, стали мощным толчком для усовершенствования. — Лорд будет уязвлен. Благодаря эльфам Малфоя, он получал порцию яда, который мы изготовили с мистером Снейпом. Его кровь детонирует от любого заклинания. После уничтожения крестража, любое атакующее — разорвет его жалкое тело в прах. Многие члены Ордена с уважением смотрели на юношу. Тео не юлил и смотрел каждому в глаза, привлекая все внимание к себе. Ему нравилось ощущать ладонь Бель в своей руке. Каждый раз их касания в такие моменты были неосознанными. Нотт чувствовал незримую силу, когда его Анабель находилась рядом. — Не осталось чистых в этой войне, — грустно произносит Флёр. — Давайте сделаем так, чтобы наши дети могли быть таковыми. Грядущая атмосфера предстоящей финальной битвы мгновенно нависает над всеми. Сириус отставляет очередной бокал огневиски в сторону. Он хочет быть трезв, чтобы убить максимальное количество мерзких ублюдков, которые виноваты в смерти его крестника. Или забрать с собой… По щеке Молли катится одинокая слеза, а ладонь Фреда мягко сжимает плечо матери. — Мы устали терять своих детей, — подает голос мистер Уизли. — Давайте перейдем к обсуждению плана. Первый шаг спланировал Теодор. Он предложил подмешать в напитки Пожирателей сильное снотворное и дополнительный ингредиент, который заблокирует их магию. Схожий на тот, что давали девушкам, которых готовили к браку. Все сошлись на том, что пешки Лорда не должны легко умереть — если это возможно. А должны ответить за свои злодеяния, получив поцелуй дементора. Именно поэтому Люциус распорядился в ту же секунду и дал своим домовикам задания. Теодор и Северус рассчитали нужные дозировки, а так же раздали противоядия всем Пожирателям, которые работают на них. Все должны были пить основные напитки, было бы подозрительно, если горсть участников собрания отказалось от них. Второй шаг был спланирован таким образом, чтобы Орден не появлялся в центре зала, а изначально заходил из потайных коридоров, которые блокировал за собой. Люциус принес карты подземелий Малфой мэнора. Рано утром, с помощью спальни Драко, каждый член Ордена должен был оказаться там. Так же Анабель зачаровала порт-ключи для отступления и магический артефакт, чтобы отключить любое стороннее перемещение. По общей задумке Орден Феникса должен был окружить Лорда и Пожирателей. Третий шаг — нападение и оттеснение. Было сразу понятно, что на многих сонное зелье может сработать не в полной мере, как и блокирующее. Все зависело от количества напитков, что они выпьют. Они не могли рисковать и бросать сильную дозировку, ведь тогда это ощущалось через вкус и запах. Поэтому сильные дуэлянты, такие как Грейнджер, Тонкс, Малфой, Снейп, парни семейства Уизли должны брать на себя более мощных противников. Четвёртый шаг — убийство Воландеморта. Всех просили нападать на него группами или минимально по два волшебника. Все понимали, что даже без крестражей он был намного сильнее, чем каждый из них в этом зале. Так же убивать его стоило в момент уничтожения крестража, когда он будет моментально уязвлен, поэтому Теодору или Блейзу нужно было подать сигнал. Волшебники Франции, США, Нидерландов и других стран должны были явиться после патронуса Молли Уизли. Они аппарировали в самую гущу событий и действовали по ситуации. Их главное задание — не допустить побега Пожирателей с их маленькой вечеринки. Каждый должен был быть закован в магические кандалы или мертв. Третьего варианта в их барном меню не было предложено. Разработанный план выглядел идеально, но паника была заметна в глазах у каждого. Орден уже шёл на подобную миссию и заплатил высокую цену. Пожиратели автоматически становились открытыми предателями, и если миссия станет провальной, то они и их семьи поплатятся самым жестоким способом. Нотт то и дело, смотрел в сторону Анабель. В его голове был не только план битвы, но и план её спасения. Если у них не выйдет, то он должен знать, что она будет жить. Северус незаметно наблюдал за этой парочкой. Они словно вобрали лучшие качества своих родителей, и постепенно воплощали их в жизнь. Черные глаза сосредоточились на округлом животе Анабель, и в сердце неприятно кольнуло. Он вспомнил Лили. Вспомнил, как просил её защитить, и как отчаянно она оберегала своего ребенка. Ценой своей жизни… Взгляд мастера зелий помутнел, и он словно уже был не здесь. Ощущал аромат лимонных долек и сладкого приторного зеленого чая. Он словно окунул голову в Омут памяти и видел яркие образы того, что должно было произойти: — Вы уверены, Директор? Волшебник едва привык ощущать в своем голосе такое напряжение. Предсказания сидели у него в печенках, он устал слышать об Избранных. Устал осознавать, что вновь в хитрые планы Дамблдора вплетаются все новые и новые судьбы. — Да, Северус. Видение Сивиллы было четким. Эти судьбы были связаны, и мистер Нотт должен сыграть свою роль. Снейп роняет свой дневник. Громкий стук отражается от стен круглого кабинета Директора в Башне. Его пальцы дрожат, а челюсть напряжена до предела. — И он тоже должен погибнуть? О чем вы меня просите, Альбус? Вырастить ещё одного мальчишку, чтобы увидеть его смерть? — рявкает мужчина. — Найдите для этого кого-нибудь другого. Дамблдор медленно оборачивается к мастеру зелий и разводит руками. Ни один мускул на его лице не дрожит. Было ощущение, что он готов возложить на эту войну гору из костей, лишь бы одержать победу. — Я лишь прошу обучать его и быть рядом. И когда он попросит об услуге, — он понизил голос до заговорщицкого шепота и ухмыльнулся, — ты должен попросить его работать на Орден. — Мальчишка не согласится, — выплевывает Северус. — Его отец, Анабель, он не будет так рисковать. Нотты никогда не ставят под удар свою семью. Директор Хогвартса откровенно улыбается и тянется к чаше со сладостями, выбирая самую яркую. — Дай ему время, Северус, — произнес Альбус. — Это как эльфийское вино. Правильное сочетание событий, и Теодор примет правильное решение. Он смышленый юноша. Северус нахмурил брови и вздохнул. Его вновь лишали выбора. Вновь заставляли подготавливать детей к бойне. Преподаватель зельеварения развернулся на каблуках и направился к выходу из кабинета. — И ещё, — бросил ему в спину Дамблдор, — проследи, чтобы мой маленький подарок достался Теодору после смерти Гарри.» Мужчина вздрогнул и подряд дважды моргнул. Чья-то рука сжимала его плечо, помогая прийти в себя. Снейп поднял черные глаза и выдохнул, когда увидел Люциуса. — Мы можем идти? Все в порядке? — В полном, — хриплым голосом произнес мастер зелий. Он встал и отряхнул мантию, словно это помогло бы ему убрать с себя наваждение. Его мысли были сумбурными и постепенно внутренняя окклюменция приводила их в порядок. Воспоминания были словно терпким парфюмом, который оставлял приятное послевкусие лишь в малых дозах…***
Юноша ворочался в своей постели, в поисках удобного места дабы наконец-то заснуть. Завтра их жизнь могла разделиться на до и после. Теодор осознавал, что мог умереть завтра. Его шансы были больше 50 процентов. Он был хорош в зельях и мог себя защитить, но на этом все в дуэльных чарах, а на поле боя никто не будет беспокоиться о его заднице. Его тонкие пальцы оглаживали большой живот Анабель. Она была такой прекрасной в этом состоянии. Мягкой, обворожительной и такой домашней. Тео хотел бы пройти этот период по-другому. Хотел бы проживать с ней каждый день. Слышать её ворчание из-за того, что она поправилась. Целовать каждую её новую растяжку и доказывать, что Бель стала лишь прекраснее в его глазах. Просто быть с ней… Но судьба распорядилась не так. Их ребенку было уже 8 месяцев и они ещё не знали его пол. Анабель шутила, что это станет для них маленьким сюрпризом, но он видел в её глазах боль. Боль от того, что из-за постоянных дел и событий, они не могли вместе отправиться в Мунго на прием к колдомедику. Нотт аккуратно вылез из их постели и набросил на себя рубашку. Сегодня он даже не снял брюки, ведь каждую минуту был готов сорваться и среагировать на изменение планов или полученное письмо. Юноша спустился в гостиную и перевел взгляд на портрет отца. — Отец, ты помнишь наш план, если что-то пойдет не так? Ты должен сказать ей где лежит порт-ключ и магловские деньги. В его голосе сквозит горечь. Он даже не сказал ей об этом. Даже не мог попрощаться с ней как следует. Карие глаза предательски защипало. Когда-то ему казалось, что перед ними открывался целый мир, но сейчас в один момент все могло рухнуть. — Все пройдет хорошо… — Не говори того, во что сам не веришь. Только не сейчас, — огрызается Теодор и быстро разворачивается, чтобы избежать дальнейших разговоров. Его злило каждое его слово. Нотт не мог простить ему то, что он не сделал этого ранее. Ведь Филипп знал о крестражах. Знал и ничего не сказал Ордену, потому что боялся за свою задницу, ведь тогда басня об Империо не сработала. Он не хотел гнить в Азкабане, поэтому его сыну сейчас приходилось разгребать все его дерьмо. Как только он закрыл за собой дверь рабочего кабинета из камина вылетело письмо, объятое зеленым пламенем. Его последующие движения были молниеносными и резкими. Нотт боялся пропустить нечто важное, что могло изменить ход их плана. Глаза, цвета соленой карамели, медленно изучали корявую подпись на конверте. Пальцы сжали грубую бумагу и разорвали сургучную печатку, когда он разобрал потертые инициалы, которые гласили: «Гарри Джеймс Поттер». Слизеринец жадно глотал каждую букву, а в ладони сжимал нечто завернутое в небольшой клочок крафтовой бумаги. » Здравствуй, Теодор, Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет в живых. И вы практически одержали победу. Знаешь ли, я всегда верил в то, что мы сможем его уничтожить. Ты спросишь меня зачем я это сделал? Почему не боролся дальше вместе с вами? На эти вопросы у меня есть лишь один ответ — я не хотел жить без неё. Джинни была моим светом, была моей поддержкой, была моим всем. Я не представлял своей жизни без неё, даже если мы победим. Эта жизнь была бы обречена на затхлое существование. Я бы просто влачил себя по миру, желая скорейшей смерти, которая стала бы облегчением. Поэтому я прошу, чтобы никто из вас не винил себя в этом. Вы не не успели. Я просто не хотел этого. Если считаешь это бредом, то спроси себя сам: «Хотел ли ты жить в мире, где Анабель Шафик нет? Она умерла на твоих глазах и ты больше никогда не услышишь её звонкий смех?». Я уверен, что сейчас ты отрицательно качнул головой. Хоть ты и сам себе в этом не признаешься, но ты её чертовски сильно любишь. Я понимаю, что вас, чистокровных, обучали не показывать свои чувства, ведь это слабость. Сириус много мне об этом рассказывал. Именно благодаря ему я сейчас понимаю сложность вашего выбора и ваши поступки. Что ж, я немного ушел в лирическое отступление. Если не поймешь что это, то спроси у Гермионы. Так вот, в этом конверте есть небольшой подарок от меня и Директора Дамблдора. Используй его с умом. Я выбрал тебя, потому что не хочу, чтобы кто-то рос сиротой, как я… Дети не должны страдать после войны. Не должны расти без родителей, это их озлобляет. Том Реддл стал для нас всех ярким примером. Постскриптум: Если это будет мальчик, то назовите его Гарри! Шутка, я знаю, что ты скорее умрешь, чем сделаешь это.» Нотт аккуратно свернул пергамент и ощутил слезы в уголках своих глаз. Тяжелый вздох и скрип двери, который не дал ему сполна насладиться моментом отчаяния и боли. — Ты в порядке, Тео? Мягкий голос Бель заставил его улыбнутся. Он аккуратно спрятал подарок Гарри в карман своих брюк и кивнул. Его карие глаза опустились на босые ноги Шафик, и это заставило Тео недовольно цокнуть языком. — Я отшлепаю тебя за то, что ты вечно не надеваешь эти чертовы тапочки, — со смешком произнес Нотт. — Попробуй. Она игриво сверкнула глазами, словно дикая кошка и подошла к нему. Её аккуратные ладошки легли к нему на грудь, а мягкие губы тут же опустились на его потрескавшиеся. — Анабель, я хотел тебе сказать, — прошептал юноша. — Я… Их поцелую не суждено было продлиться дольше. Как и не сужденно было его признанию сорваться с уст. Яркий патронус в форме дракона, который принадлежал Драко, ознаменовал то, что его уже ждут в Малфой мэноре. Собрание перенесли, а это означало, что их планы сдвигались во времени. — Мне пора. Умение прощаться было самым драгоценным навыком и, увы, Нотт не был его владельцем. Он сжал губы в тонкую линию и засмотрелся в голубые любимые глаза. Их любовь за это время успела трансформироваться в нечто более трепетное, осознанное и крепкое. Тео хотел узнавать её и дальше. Он хотел её любить с каждым днем все дольше, но отчего-то ощущал присутствие Злодейки с косой за его спиной. — Я люблю тебя, Теодор Нотт. Возвращайся к нам, — мягко произносит Анабель, когда его тело поглощает темная дымка аппарации. Её сердце болезненно сжимается, а ноги подкашиваются. Анабель обхватывает руками живот и беззвучно кричит. Чувство, что их последние минуты выглядели словно прощание, поглощает её, и от этого душа разрывается в агонии.***
Учащенное сердцебиение и пот на ладонях — все, что ты ощущаешь, когда твоя жизнь висит на волоске от смерти. И, увы, ты подвесил её своими руками. Теодор кусал кончик языка, дабы металлический привкус во рту смог напомнить ему о том, что он ещё жив. Молодым парням не хватало той невозмутимости, которая присутствовала у Люциуса и Северуса. Они глоток за глотком осушали свои напитки, будто не готовились к нападению за день до этого. Драко, Теодор и Блейз не могли похвастаться такой выдержкой. Нервные подергивания и небольшие капельки пота на лбах, могли выдать их с потрохами. — Я напьюсь сегодня вечером и напишу Мэри, — произнес Забини и осушил бокал эльфийского вина залпом. Он забыл добавить одну главную фразу: «Если выживу». Драко покосился на друга и его челюсть напряглась. Юноша боялся, что Нотт и Забини могут стать первыми целями для поражения, особенно после уничтожения крестража. Легкая усмешка на лице Теодора и нервное почесывание брови. Нотт старался дышать ровно, но легким словно не хватало кислорода. Его карамельные глаза наткнулись на взгляд Лестрейндж, и он едва не дернулся от неожиданности. Беллатриса даже не притронулась к своему бокалу. Она словно крыса на корабле, которая ощущала приближение шторма. Именно поэтому Грюм на собрании предупредил, что таких Пожирателей, как Долохов и Лестрейндж, лучше убивать на месте. И обязательно выпускать контрольное заклинание, а не доверять тому, что видишь. Большим преимуществом их стороны стало то, что Белла не заметила своей ценной пропажи. Это давало им фору, ведь Воландеморт не знал, что Орден собрал каждую частичку его души. Теодора пугал лишь тот факт связи между Повелителем и его крестражем. Где-то в глубине души юноша опасался, что их план уже давно всем знаком. Он боялся узнать, что подземелья Малфой мэнора уже были наголенны трупами членов Ордена, а сейчас Воландеморт прийдет за ними… Его сердце стало отбивать чечетку, когда все собравшиеся за столом ощутили знакомый холод, который пробирал буквально до костей. Воландеморт любил эффектные появления. Ему нравилось отмечать животный страх в глазах своих подчиненных. Нравилось заставлять чистокровных дрожать и приклоняться перед ним. Если власть пьянила, то он давно уже стал самым отпетым алкоголиком. — Прелестно, — прошипел темный волшебник и занял свое место во главе длинного стола, — сегодня без опозданий. Радует, что наконец-то регулярное Круцио вышколило в вас эту привычку. Беллатриса приторно сладко заулыбалась, обнажая гнилые зубы. Она потянулась к Воландеморту, чтобы что-то сказать. Теодор словил её взгляд на их нервной тройке, и это дало ему понять, что времени тянуть больше не было. Влажные пальцы сжали монету, которую зачаровала для него Грейнджер, и уже через секунду послышались первые хлопки аппарации. Нотт увидел, как Мальсибер моментально получил зеленую вспышку в грудь, когда потянулся за палочкой. Орден давно уже не играл роль светлых волшебников… Паника заставила его мускулы окаменеть. Он не мог двинуться с места, когда увидел, как Август Руквуд начал блевать своими же внутренностями. Резкий рывок вниз привел его в чувства. Забини что-то кричал, но его барабанные перепонки улавливали лишь оглушающие крики заклинаний вокруг. — Доставай чашу! Давай! — кричал Блейз. — Очнись! Нотт! Черт тебя бери! Пощечина стала для него неожиданностью, но лишь второй удар Забини привел его в чувства. Сбросив наваждение, он потянулся к раскаленной чаше, которая ощущала близость к своему создателю. Ему понадобилась секунда, чтобы вонзить острие в драгоценный металл. Первый рывок прошел словно по маслу, но потом он услышал мерзкое шипение, которое порабощало его сознание: «Не делай этого, Теодор! Я дам тебе силу! Дам тебе власть! Они все считают тебя обычным зельеваром, а я покажу тебе настоящее могущество! Твоя жена не уважает тебя, ты даже палочку в руках не умеешь держать. Вспомни, как она предала тебя! Она предаст ещё раз, когда на горизонте появится по-настоящему сильный волшебник, как Гарри Поттер. Посмотри, как им было хорошо вместе!» Картинки начали формироваться, словно из дымовой завесы. Он видел Поттера, который покрывал поцелуями оголенную грудь Анабель. Видел, как она стонала под ним и выгибалась. Сердце ёкнуло, и его правая рука практически уже вынула клык из Чаши Пенелопы Пуффендуй. Пока в голове не зазвенел другой голос: «Я люблю тебя, Теодор Нотт. Мы ждем тебя дома.» Отчетливый, мягкий и родной. Его Бель словно была рядом с ним, и это подарило ему стимул бороться. Теодор вытащил клык, услышав победоносный каркающий смех, но лишь для того, чтобы нанести решающий удар. Болезненный крик разразился по огромной столовой. Окна начали трескаться и стекла рассыпались, осыпая мраморные полы слезами, словно очищая это место. Карие глаза взметнулись вверх и столкнулись с алыми. Нотт увидел, как Лорда постепенно начали замыкать в круг Северус, Люциус и Грюмм. Он заметил в лице Воландеморта что-то новое. Том Реддл осознал, что ему осталось недолго. Но в его хитрой улыбке было что-то ещё, что-то опасное… — Я утащу тебя за собой, щенок. Темный волшебник едва приоткрывал губы, но этого оказалось достаточно. Яркая вспышка слетела с его палочки. Понадобилась лишь секунда, дабы осознать, что произошло. Теодор сделал глубокий вздох и ощутил, как из его легких вырвался первый бутон алой розы. Как он и говорил. Она стала его погибелью… *** Стены их комнаты ощущались неестественно холодными без него. Анабель едва преодолела это пространство на негнущихся ногах, когда ощутила адскую боль в груди. Слезы прыснули из голубых глаз, а изо рта сорвался утробный крик. — Нет, нет, нет… Судорожный шепот срывался с её рта, а пальцы сжимали резной комод, дабы не упасть. Бель знала о магической брачной связи слишком много. Слишком много, чтобы понять, что её пара умирает. Она воет как волчица, которая теряет свою половинку. Ей так больно физически и морально. Они ведь даже не попрощались. Анабель ругает себя всеми словами. Кричит в пустоту, разделяя их боль. Просит всех Богов смилостивиться над ними. Умоляет дать ещё один шанс, чтоб прикоснутся к его губам. Шафик делает попытки, хоть что-то, что может его спасти. Первый патронус летит к Гермионе. Она должна ему помочь. Обязана. Серебристая пума яростно выскальзывает из палочки и стремится в пункт назначения. — Ты не можешь так поступить! Ты не можешь! Ты должен бороться. Я не смогу без тебя. Я не смогу… Его страдания были всепоглощающими. Судороги хватали все её тело. Шафик шептала себе под нос, как сильно она его любит, как он ей нужен сейчас. Лишь бы он был жив. Миссис Нотт готова была заплатить любую цену за его жизнь. Даже жить под правлением Лорда, если только с ним. Она сглатывает новый приступ истерики. Боль накрывает её с головой. Мышцы живота сковались в незнакомом ранее спазме. Она согнулась и закричала. Что-то было не так. Ей нужно к нему. Ей нужно ему помочь. — Олли! Черт тебя дери! Домовая появилась практически сразу. Её большие уши дрожали, а глаза выглядели словно огромные блюдца. — Аппарируй меня в Малфой мэнор. Живо. Чертово создание! Дай мне свою руку! — Вам нельзя, мадам, — пропищала Олли и отступила назад, опасаясь агрессии миссис Нотт. — У вас отошли воды. Мне нужно привести для вас колдомедика. Голубые глаза Шафик опустились вниз и она вздрогнула, когда увидела абсолютно влажную белую ночную сорочку. Ещё один спазм не заставил себя долго ждать. Ноги окончательно подкосились, и она упала на пол, сдирая кожу на своих коленях. — Ещё слишком рано… Этого не может быть… Это не правильно, — хрипела Бель. Околоплодные воды выходят новым потоком, после ещё одной сильной схватки. Девушка выглядит, словно загнанное в угол животное. Она не была готова. Их ребенок ещё не был готов. — Милая, — мягкий голос Джозетт раздался из картинны, что весела у двери, — тебе нужно занять горизонтальное положение. Давай, дорогая, Олли поможет тебе. Её рука отталкивает эльфийку, которая отчаянно пытается помочь. Пальцами хватаясь за живот, Бель кричит, срывая голос. Слишком интенсивно и быстро. Девушка читала, что схватки должны были идти по нарастающей. Но это больше походило на стремительные роды. — Анабель, ты должна занять горизонтальное положение. Теодор тоже родился раньше. Ты не простишь себе, если он умрет из-за твоей халатности! Ваш малыш — частица Тео. Помоги ему. Шафик сглатывает и несколько раз кивает, принимая помощь от Олли, которая даже не обижалась на свою хозяйку. Девушка переползает на кровать, совсем не думая как выглядит со стороны. Домовой эльф сразу исчезает, чтобы привести целителя. Она пытается вспомнить все, что писалось в книгах для беременных ведьм, но получается с трудом. Единственной помощью становятся наставления матери Теодора, и она благодарна ей за помощь. Благодаря женщине у неё получается не забывать правильно дышать на схватках и немного облегчать себе боль с помощью целительских заклинаний. — Мадам, в Святого Мунго все целители пока заняты, кто-то появится, когда освободится. — Какого хрена… Она воет от боли и моментально замолкает. Схватки лишь нарастали, а на белой ночной сорочке расцвело первое пятно крови. Все не должно было быть так и Бель это понимала. Горькая усмешка окрасила её лицо от осознания, что ей прийдется повторить судьбу матери Теодора. Лишая их ребенка в один день двоих родителей… Несколько часов до прихода колдомедика проходят в бреду. Температура повысилась. Её то била дрожь, то ей казалось, что она горит изнутри. Мечась на кровати от боли, и звав Теодора. Её подбадривала мама Тео, а домовики вливали как можно больше жидкости и поддерживающих зелий в неё. — Миссис Нотт, как у нас идут дела? Улыбка появившейся целительницы раздражала Шафик до невозможности. Анабель хотела ударить её чем-то очень тяжелым, но едва имела на это силы. — Как у меня идут дела? Я черт возьми умираю от боли. А поверьте мне, я знаю, что такое боль! — Сейчас мы все посмотрим. Это нормально, дорогая. Роды ведьм намного тяжелее, чем у обычных женщин. Пожилая женщина накладывает несколько диагностических заклинаний и проверяет состояние девушки. Когда Бель слышит сердцебиение малыша, то громко выдыхает сквозь губы. Этот звук кажется ей колыбельной. — Малыш родится раньше срока. Практически в 8 месяцев, но это нормально. Он хорошо развит, поэтому это не будет проблемой. Лёгкие уже раскрыты. Все в порядке. Волшебницы часто рожают раньше положенного, — пропела женщина и вновь продолжала осмотр. — Мерлин… Что с вами? Страх на лице колдомедика был читаем, и Бель тут же осознала, что все закончится плохо. Её тонкие пальцы огладили живот, и она грустно улыбнулась, глянув на портрет матери Теодора. Её мысли занимала лишь одна фраза: «Мы с тобой скоро встретимся, любимый». — Делайте свою работу и спасайте ребенка, вам ясно? Если что-то случится, то о нем должны позаботиться. Запомните, прошу вас. Скажите, что Драко Малфой и Гермиона Грейнджер должны будут заботиться о нем. Это мое завещание. Повторите то, что вы услышали! — абсолютно четко, впервые за весь день, произнесла миссис Нотт. Бель слушала каждое слово, которое произносила незнакомая ей колдоведьма, а потом увидела новое большое пятно алой вязкой крови. Обезболивающее, что предназначалось для ведьм уже было запрещено вводить. Её сознание мутнело, а зубы стучали из-за холода. — Слишком много крови… Шепот женщины уже не доходил до Анабель. Она в последний раз сжала руки в кулак и огладила большим пальцем обручальное кольцо. Голубые глаза закатились, веки затрепетали, и яркий румянец покинул круглые щечки.***
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Первые успехи, первые шаги ребенка, его первое слово. Слезы матери и отца. Твои первые победы. Первый полет на метле, и первый в жизни бал. Незабываемый первый поцелуй и секс. Первая любовь. Нет. Последняя любовь. Слезы из-за потерь и скорби. Те, кто так говорят — врут. Тео это понимает, когда открывает глаза. Он видит очень светлую комнату и сразу осознает чья она. Нежная улыбка на лице женщины кажется ему смутно знакомой, но он до последнего не верит в то, кто перед ним. Ведь если это так, то он умер оставив свою Бель навсегда. — Ты подойдешь ко мне сын, или так и будешь стоять там, словно истукан? — с улыбкой произнесла светловолосая женщина. Джозетта похлопала по кровати и протянула руку, чтобы он скорее принял предложение. Нотт недоверчиво обернулся и сделал первый шаг, будто ступая в неизвестность. — Я умер, ведь так? Едва он хотел узнать правду. Теодору хотелось бы, чтобы мама соврала. Хотелось бы, чтобы это была лишь галлюцинация, ведь он не мог покинуть этот мир. — А ты бы хотел этого, Тео? — Нет. Ответ прозвучал твердо. Ему не нужно было время для раздумий, дабы принять это решение. Он знал чего хотел. Хотел видеть рождение своего ребенка, хотел увидеть его первую улыбку и шаги, хотел провести с Анабель каждый день их долгой жизни. — Тогда обними покрепче свою маму, а после я отпущу тебя. Миссис Нотт потянулась к нему, и он сразу упал в её объятия. С его карих глаз хлынул первый поток слез. Теодор лишь сейчас осознал насколько ему её не хватало. Насколько он страдал без материнской любви и тепла. Её теплые объятия, сладкий цветочный аромат — все это у него когда-то отняли. — Мне так не хватало тебя. Я так хотел иметь возможность прийти к тебе, когда мне было плохо. Видел Мерлин, что этот юноша впервые был таким ранимым и честным. Он словно вновь стал тем шестилетним мальчиком, который с завистью смотрел на то, как Нарцисса Малфой целует разбитую коленку Драко. — Я знаю, Тео. Я знаю, — шептала Джозетта и гладила его буйные кудри. — Но теперь у тебя есть своя семья. И ты нужен им. Нотт приподнялся и посмотрел в материнские глаза. Он не верил до последнего, что может вернуться, ведь он ощущал адскую боль и видел первые бутоны роз. — Это невозможно, — грустно произнес Нотт. — Он убил меня. Утащил за собой и вновь лишил всего. — Так ли это, Теодор? Её хитрая улыбка заставила его нахмуриться. Юноша коснулся кармана брюк и вытащил из них свернутый в крафтовую бумагу небольшой камешек. — Это… — прошептал парень, — нет, это не может быть… Это не может быть воскрешающий камень. Гарри бы не дал мне его. — Он хотел подарить вам возможность на счастье. Подарить ещё одному ребенку войны полноценное детство. Так почему бы ему не дать тебе его? Сжав темный артефакт, Тео недоверчиво обвел каждую грань. Его взгляд помутнел. Пространство становилось не в фокусе. Его рука потянулась к маме, но она уже была так далеко. — Не бойся открыться ей до конца, Теодор. Вы смогли воспользоваться подарком судьбы, который мы растратили. Я так горда тобой… Последняя фраза, которую обронила женщина, отдавалась глухим эхом. Теодор ощущал, будто падает в кроличью нору. Вокруг мелькали темные круги и яркий свет. Он пытался за что-то ухватиться, дабы смягчить падение, но все попытки были тщетными. Удар пронзил его грудную клетку, словно душа вырвалась из цепких лап Смерти и вернулась на свое место. Хриплый вздох разрезал пространство, а барабанные перепонки начали вновь улавливать посторонние звуки. — Салазар, ты жив, идиот! — кричал Забини. По его лбу стекал градом пот, а рука с палочкой тряслась. Он испробовал на Теодоре каждое заклинание, которое было в его арсенале, но ничего не срабатывало. Рост цветов в одно время замедлился, но его сердце больше не билось, и Блейз точно был в этом уверен. — Ты заставил нас здорово испугаться, — хохотнул Фред. — Мы не хотели потерять самого нормального слизеринца. Джордж потянулся к брату, чтобы дать ему пять, а после получил затрещину от Молли Уизли, которая не могла оторваться от своих сыновей, ведь они наконец-то были в безопасности. — Воландеморт мертв? — неестественно хриплым голосом произнес Теодор и начал судорожно кашлять. Из его рта раз за разом начали выпадать лепестки алой розы, словно напоминая о том, где он только что был. — Северус убил его, — произнес Драко и подал руку другу, чтобы помочь ему подняться. — Подставился сам и пропустил Аваду от Беллатрисы. Теодор дважды моргнул и посмотрел на мраморный пол Малфой мэнора. Он был усеян трупами и кровью, которую уже пытались отмыть прилежные домовики. Гермиона стояла рядом с Драко и касалась своим плечом его. Сириус помогал перебинтовать рану Ремуса и смеялся над шуткой Андромеды, которая болтала о чем-то с Нарциссой. — Кто-то ещё? — Чарли ранен и доставлен в Мунго с помощью порт-ключа. С ним Билл и Флер, — произнес Артур Уизли. — Убили одного мракоборца из США, и ранили крестного Анабель. Но все ранения не смертельны, им нужен отдых и все. Полуулыбка появилась на лице Теодора. Его белая рубашка была порвана из-за проклятия, а на воротнике не было сухого места из-за алой артериальной крови. Но впервые ему удалось вздохнуть с облегчением. Юноша потянулся к карману брюк и не ощутил твердого камня под своей ладонью. Его мысли моментально направились к одному человеку, которому он был обязан своей жизнью. Теодор никогда не думал, что будет благодарить Гарри Поттера, но сейчас он уже не удивлялся ничему. — Мистер Нотт, — знакомый писк отвлек его от рассуждений, и Тео опустил взгляд на Олли, которая стояла перед ним, — госпожа рожает, и вы очень нужны ей. Я пыталась сказать раньше, но… Он больше не слышал ничего, кивнул Блейзу и моментально активировал порт-ключ. Теодор не мог понять, что произошло, ведь Бель было ещё очень рано рожать. Он отчетливо помнил историю о смерти его матери, и знал, что сам появился на свет немного раньше срока. Юноша появился в гостиной Нотт мэнора, схватив за предплечья Забини, что едва смог прийти в себя после перемещения, они тут же трансгресировали в спальню. Его глаза сразу сфокусировались на образе девушки. Он вздрогнул и отступил назад, когда Блейз наоборот помчался к постели роженицы. Слишком много крови… Слишком много для волшебницы её комплекции… — Бель, — дрожащим голосом произнес он и сделал к ней шаг, но она даже не слышала его. Тео видел, что девушка была практически синей. Её губы потрескались, волосы запутались, а белая ночная сорочка была окровавленной практически до грудной клетки. — Мистер Забини, — промямлила целительница, — малыш уже появился на свет. Ещё секунда. Нужна помощь для девушки. Она умоляла меня спасти лишь ребенка, я не знала, что делать, я… Крик младенца раздался по всему помещению, а Тео видел лишь её. Холодную и не дышащую Бель. Его руки сжали тонкую кисть, и он ощутил едва прослеживаемый пульс. Глаза блеснули от слез. Сегодня был отвратительный день. Отец бы точно отругал его за то, что он слишком много плакал. — Мистер Нотт, у вас мальчик! — воскликнула целительница, и уступила место главному целителю Мунго. — Мальчик, — прошептал он, — ты слышишь, Бель. Вернись ко мне. Я не успел сказать, как сильно я тебя люблю. Я такой идиот. Прошу тебя. Я не смогу воспитать его без тебя. Он не должен расти без матери. Вернись к нам. Юноша сжимал её руку, пока не ощутил прикосновение целительницы к его плечу. Ему протянули маленький сверток, который словно был недоволен положением дел. Его сердце ёкнуло. Он держал на руках своего сына. Его волосы были такими же темными, а глаза ярко карими. Малыш пытался выпутаться из тугой пеленки и кряхтел. — Все в порядке, — прошептал Забини и с облегчением вздохнул. — Ваше семейство доведет меня до инфаркта. Я требую ящик Огдена за мои нервы. Нотт увидел первый проблеск румянца на щеках Анабель и рассмеялся. Это был нервный смех, но такой нужный на данный момент. Дарящий облегчение и свободу. — Я заполню весь твой погреб, Блейз. Обещаю. — Заткнись, идиот, — шутливо рявкнул мулат и поднялся, чтобы влить в рот девушки порцию нужных зелий. Он оставил их, когда дыхание Анабель выравнялось, а пульс пришел в норму. Забини аппарировал, после того как трижды дал Теодору указания по уходу за девушкой и ребенком. Нотт едва слушал его, и постоянно шипел на друга, когда малыш морщился из-за громких звуков. Ему казалось, что прошла вечность, перед тем как девушка открыла глаза. Анабель моментально попыталась вскочить с постели. Её сердце вырывалось из груди, ведь она не знала, где её ребенок и что с ним. — Тише, любимая. Ты его разбудишь, — прошептал Нотт и сел на край кровати, укладывая Бель обратно в постель. — Это сон? Я умерла, да? Её голос осип, а голубые глаза были красными из-за полопавшихся капилляров. Девушка судорожно осматривала Теодора и малыша на руках, чтобы убедиться, что это все изощренная иллюзия или очередная фантазия в бреду. — Я уже задавал такой вопрос сегодня, милая, — с улыбкой произнес Нотт, и сразу добавил, когда заметил недоумение на её лице. — Но это долгая история, и я расскажу тебе потом. — Ты жив, — прошептала она и потянулась к его руке, чтобы проверить реальность ли это. — Как и ты. Мы победили, Анабель. Наш сын решил просто явиться немного раньше, чтобы вместе отпраздновать этот день. Их пальцы сплелись воедино. Девушка сделала рывок, чтобы принять горизонтальное положение и рассмотреть лицо спящего младенца, который отчаянно открывал рот в поисках маминого молока. — Я чувствовала, что у нас родится мальчик. — Я видел видение и хотел предложить тебе имя, — мягко начал юноша. — Дэниел Ричард Нотт. Решение за тобой, Бель. — Дэни, ты стоил каждого мгновения, — произносит Шафик, словно безмолвно соглашаясь с выбором супруга. Её сердце трепещет от любви, которая переполняет её душу. Они до сих пор не верят, что выжили. До сих пор не верят, что победили и могут начать свою жизнь заново. Им ещё предстоит ко многому привыкнуть. Предстоит отстроить новый мир, но они пройдут это вместе, ведь больше им ничего не угрожает. — Я люблю тебя, Анабель Нотт, — впервые признается он в своих чувствах. — Я бы не смог прожить и дня без тебя. Они впервые за долгое время расслабляются. Их головы все ещё посещают мысли о защите поместья и приближающейся битве. Но это пройдет. Время стирает и притупляет боль, помогая душам излечиться рядом друг с другом. Теодор наконец-то получил всё то, что заслуживал. Когда-то Трелони, на уроках прорицания, сказал ему: «Ты обретёшь свое счастье, лишь когда потеряешь все.» Собственная смерть, кажется, была этой самой потерей. А рождение сына от любимой женщины — подарок судьбы и истинное счастье. Он вновь обращает свой взгляд на неё и видит, как Бель прикладывает Дэниела к груди. Нотт улыбается. Впервые искренне и беззаботно. Впервые без мысли о будущем. Впервые с гордостью из-за того, что его сын никогда не будет носить жалкую Метку на предплечье. Дэниел будет иметь все то, что у него не было, и Теодор об этом позаботиться.Конец…