Первые два года. Отрицание.
Она через силу едет в Румынию в первые месяцы после обращения в вампира. Не приближается к замку — это больно. Но посещает Холодный лес. Только ради Александры. Ее сестра теперь авгур, но она не может покинуть проклятые земли Дракулы. Она к ним прикована. Свободу перемещений может дать только владыка. — Что мне сделать? — в ночи голос Адалин звучит глухо. — Похорони меня, — роняет Алекс. Адалин кивает. И организует похороны. Фальшивые. Родители Алекс закапывают пустой гроб, над которым ставят крест с именем «Александра Беккер». Адалин возвращается в Англию. Она послушно следует советам своей бабушки-ведьмы — Лорейн, которая учит ее принятию вампирской ипостаси. Она живет, как будто событий в Румынии не было. Она старается держать под контролем жажду. Очень старается просто жить. Она даже начинает обучаться предпринимательскому делу, чем удивляет и радует отца. Она делает это, потому что ей кажется, что так она будет ближе к Владу. Фиона и Лорейн разрываются на две страны: они летают между Британией и Румынией чаще, чем иные ездят на метро. Они понимают, что слишком спокойная Адалин, которая не в силах принять реальность, однажды сорвется. Она делает всё, чтобы найти способ быстрее вернуть Влада, Локида и Лео. Надежда — огромная надежда — живет. Поэтому она пытается держать под контролем эмоции и инстинкты новообращенной. Каждую минуту она думает, что Влад вот-вот появится на пороге с бархатным: «Здравствуй, любовь моя». Верит, что вот-вот получится вернуть Лео, который войдет в дом и скажет: «Привет, а есть, что перекусить?». Ее слух настроен на ведьминско-насмешливое: «Бусинка». Но этого не происходит…Третий год. Гнев.
…Этого не происходит. Слишком долго этого не происходит. Их нет. Ни Влада. Ни Лео. Ни Локида. Надежда оживает и разбивается каждый день. Лорейн пытается помочь в их возвращении, но особых продвижений нет. И тогда Адалин поглощает…ярость. Гнев от ежедневного разочарования. Она ненавидит Влада. Она ненавидит Локида. Ненавидит Лео, Александру, Лорейн. Ненавидит Елизавету, Анну. Ненавидит каждый атом этого гнилого мира. Ненавидит всё и всех. И она срывается. Она начинает не просто питаться кровью людей. Она начинает убивать. Без разбора. Подключается Орден. Лорейн лжет Роберту и Беатрис, что их дочь уехала, а затем они с Фионой сажают Адалин на цепь в глухом подвале. Лорейн остается с Адалин, а Фиона улетает в Румынию, опасаясь такого же всплеска ненависти от Александры. Лорейн выбивает из внучки всю агрессию. Пытает ее, провоцируя все вспышки гнева на себя. — Ненавижу! — жесткий, яростный рык. — Да на здоровье! Я из тебя всю дурь выбью! И так день за днем. Пока однажды Адалин не сдается. Опустошенная и безвольная. Она…Четвертый год. Вина.
…Она начинает испытывать раскаяние. Чувство вины сжирает ее до основания. Она презирает себя. Ненавидит себя до такой степени, что пытается свести счеты с жизнью. Лорейн спасает ее и от этого. Вновь запирает ее от внешнего мира. И…приводит Роберта. — Я вампир, папа, — шепчет Адалин. — Монстр. Роберт смотрит на нее сверху вниз. — Ты моя дочь, — припечатывает он, садясь на пол подземной камеры. — Единственная. Остальное второстепенно. А теперь, — Роберт берет ее за руки, — расскажи мне всё. И она раскрывает правду. Говорит всё. Абсолютно всё. О проклятии. О Владе. О Локиде. О Лео. Об Александре. О том дне, когда весь мир рухнул. Признается в убийствах. Озвучивает каждую деталь. Это… исповедь. Роберт слушает, не перебивая. А когда поток речи иссякает, негромко спрашивает: — Справишься? Адалин молчит. И, наконец, тихо произносит: — Справлюсь. Лорейн выдыхает. Роберт кивает. Они освобождают ее. И она навещает могилу Лео, а затем…Пятый год. Торг и отчаяние.
…Едет в Румынию. Переступает порог замка Дракулы. Ее встречает тишина. Она спускается в подземелье. Видит Локида и Влада. Здесь ничего не изменилось за пять лет. Она приближается к Владу. — Вернись, — шепот на грани отчаяния. — Пожалуйста… Вернись, Влад… Ты мне так нужен… — горючие слёзы падают на его щеку, когда она прижимается лбом к его лицу. Но Дракула недвижим. — Локид, — она бросается к ведьмаку. — Пожалуйста! Я всё сделаю, только вернись. И помоги вернуть его, — рыдания душат, и она сползает на пол возле их постаментов. Она бессвязно что-то лепечет. Начинает торговаться: предлагает всё, что угодно, взамен на возвращение Дракулы. С кем она торгуется? С пустым местом. Локид ее не слышит. Влад тоже. Все боги и все дьяволы глухи к ее мольбам. — Всё из-за меня… Всё это из-за меня, — сдавленный обессиленный шепот, и она сворачивается калачиком на полу между Владом и Локидом. Закрывает глаза и затихает. Так проходит несколько часов. Или дней. Или недель. А может, месяцев. Неважно. …Тем временем, Лорейн и Роберт ожидают ее возвращения в Англию. Но оба не знают, вернется ли она. И в один из дней Адалин переступает порог дома отца. Они не знают, что произошло в Румынии. Каким был визит в замок Дракулы. Каким было общение с Александрой и Стефано. Но они видят, что в ее душе наконец-то установился тот баланс, с которым можно и нужно жить дальше. Этого достаточно. — Держи, — Адалин протягивает отцу маленькую книжечку. Паспорт. Роберт открывает его. — Адалин Скарлетт Баттенберг-л’Амори, — он читает вслух. Вздрагивает и улыбается, поднимая глаза на дочь. Больше не Бёрнелл. Она вернула свое настоящее имя. Официально. — Найдется работа для наследницы половины Лондона? — интересуется Адалин. — Найдется, — усмехается Роберт и крепко прижимает дочь к себе. — Найдется, моя гордая гордость, — шепчет он в ее макушку, и Адалин обвивает его руками в ответ. — Пять лет я потратила на то, чтобы вернуть эту засранку к жизни, а надо было просто силой затолкать ее в замок, чтобы она пришла в себя, — Лорейн ехидно скрещивает руки на груди. Адалин улыбается. Впервые за пять лет — искренне. Так происходит…Принятие.Шестой год. Жизнь.
Она прошла все круги ада. Спустилась в его глубины и… Нет, не поднялась обратно, а осталась там, впившись корнями в преисподнюю и приняв этот факт. Факт, с которым она теперь живет. Она больше не говорит о Владе. О Локиде. О Лео. Совсем. Ни слова. Фионе, которая стала ее верным другом и помощницей, кажется, что она вычеркнула их из своей жизни. Но рейсы в Румынию остаются регулярными. — О-о, мои вампирша и иеле, — ухмылялась Александра каждый раз, завидев Адалин и Фиону на границе Холодного леса. — Опять за предсказанием фондового рынка пожаловали? — и дружные усмешки в ответ. Адалин и Фиона приезжали только к Александре. На территорию замка не ступали. Так строилась жизнь. Их жизнь. А потом…Этот же год. Он.
— Много хотят, — отрезала Адалин, усаживаясь за барную стойку в полупустом заведении. — Нет, Фиона, — возразила девушка. — Меньше миллиона даже рассматривать не стану. Да, жду, — она бросила телефон на стойку и махнула бармену. — Виски. Двойной. На молодого мужчину, сидящего через несколько стульев от нее, она даже не взглянула. — У вас… — он заговорил первым. — Замужем, три ребенка, — лихо отбила Адалин, пресекая попытку знакомства на корню. — Да хоть гарем, — хмыкнул мужчина. — У вас пальто грязное. Пятно у кармана, — он спокойно пригубил свой виски. Адалин наклонилась. Черт, и правда пятно. Стянула с себя вещь и небрежно бросила на стул. — Я могу почистить, — предложил бармен, ставя перед ней бокал. — Удивлена, что вы этого до сих пор не сделали, — снисходительно обронила Адалин, выуживая из сумки папку. Бармен метнулся к пальто и унес вещь, чтобы отчистить грязь. — Значит, правду говорят, — усмехнулся мужчина. — Леди Баттенберг-л’Амори — дьяволица, каких свет не видывал. Фраза ее не удивила. Ее еще и не так называли, когда она выигрывала тендеры и топила другие компании. Тому, что кто-то узнал ее в лицо, она тоже не придала значения — конечно, вампирше стоило бы быть более закрытой от общества, но Адалин Баттенберг-л’Амори вопреки всем устоям вела достаточно публичную жизнь последние два года, постоянно мелькая на обложках бизнес-журналов и светской хроники. — Рада, что вы столь высокого мнения о моей скромной персоне, — равнодушно отозвалась Адалин, пролистывая бумаги. — Хотя, будь вы иной, вряд ли сколотили бы недурное состояние за столь короткий срок, — принялся рассуждать незнакомец. — Или папа помогает? Хм. Скорее, все вместе взятое. — Слушайте, — не выдержала Адалин. — Почему бы вам не заткнут… — она повернулась к нему. Осеклась и слетела со стула, отпрыгнув назад на добрых полметра. — Я настолько страшный? — незнакомец удивленно приподнял брови. — Или вы приведение увидели? — Нет, — Адалин зажмурилась. — Черт… — она уперлась ладонями в край стойки, шумно выдыхая. Глубокий вдох, и она выпрямилась, уже спокойнее поворачиваясь к нему лицом. Придирчиво его осмотрела. Ему на вид лет 25-27. Одет в бежевое пальто, под которым виднеется классический черный костюм. Галстук стянут с шеи и брошен на барную стойку. Видимо, он заскочил в бар после трудового дня — русые волосы взъерошены в беспорядке, в руках бокал, а на лице усталость. Вот на его лице она и задержала взгляд. Симпатичный. Даже очень. Но таких симпатичных по улицам вагон ходит. Поставь их в ряд — все они будут обычными и ничем не примечательными. Что ж она тогда на волне ошарашенности слетела со стула? Просто… Просто в тот момент, когда она повернулась и наткнулась на его прямой взгляд лазурных глаз, ей показалось… Да, ей показалось, что перед ней Влад Цепеш. Сейчас она отчетливо видела: ничего общего. Он вообще на него не похож. Совершенно. Вот только его глаза… Нет, даже тут мимо. Они у него не кристально-голубые, а лазурные. Редкий цвет. Но произошло то, что произошло. Ведь — пусть и на секунду — ее мертвое сердце рухнуло в пятки. — Вы мне кое-кого напомнили, — Адалин шустро взяла себя в руки. — Не обращайте внимания, — она забралась обратно на стул. — Я заинтригован, — мужчина подбоченился. — Кого же? — нет, голос тоже не похож. У Влада в голосе власть, бархат и лёд. А тут…обычный баритон. Она замерла. А что она делает? Она что, сравнивает какого-то незнакомца…с Владом? — Одного моего знакомого, — в горле стало сухо, и она опрокинула в себя виски, не поморщившись. — Повторите, — она указала бармену на пустой бокал. — И вы его до дрожи боитесь? — ехидно, с насмешкой. — Что? — она недоуменно повернулась к незнакомцу. Он взглядом указал на ее дрожащие пальцы, которые она тут же стиснула в кулак. — Теперь мне даже стало интересно познакомиться с человеком, которого так боится леди Баттенберг-л’Амори, — риторически заметил мужчина, делая глоток из своего бокала. — Он мертв, — сухо обронила Адалин. — О, — мужчина выпрямился. — Так я вам показался призраком из прошлого, — он постучал пальцами по стойке. Повисло молчание. Молчала Адалин, сверля глазами стеллаж с бутылками. Молчал незнакомец, пьющий виски. — Что ж…- мужчина опустошил бокал. — Примите мои соболезнования, — он бросил купюру бармену. — Угощение дамы за мой счет, — предупредил он бармена. — Всего наилучшего, леди Баттенберг-л’Амори, — она отделалась кивком, когда он отправился к выходу. — Как вас зовут? — голос Адалин догнал его около двери. — Обойдемся без имен. А то вдруг опять испугаетесь, — хмыкнул мужчина. Адалин улыбнулась, обернувшись через плечо. — Красивая улыбка, — отметил незнакомец равнодушно. — Вы бы почаще ей пользовались, — посоветовал он и покинул заведение. И она забыла бы об этом разговоре уже на следующий день. Отнеслась бы как к тому, что тень прошлого проскользнула и растворилась. Но утром началось собеседование юристов в отделе кадров. И они столкнулись вновь. — Вчера называли меня дьяволом, а сегодня пришли устраиваться на работу в мою компанию? — Адалин саркастически выгнула бровь. — Дьявол очарователен и неплохо платит, — вчерашний незнакомец из бара улыбнулся в ответ. — Продажная душа, — равнодушно обронила Ленни. — Удачи на собеседовании, — она развернулась на каблуках и покинула приемную.Спустя семь лет.
……………………………………………………………………………………………………….