«Когда я брошу, мы поженимся.»
Слова быстро распространяющимся эхом разносились по сознанию Хоррора, сидящего на коленях в своей спальне и застывшего в немом крике, прижимающего телефон с горящим экраном к груди. Мысли в голове ходили кругом, все воспоминания о счастливых днях, проведённых в компании любимого, болезненно отражались в сердце. Голова начинала раскалываться от нехватки воздуха и болезненных глухих криках. В голове не укладывалось осознание того, что он ушёл от него. Ушёл и больше никогда не сможет вернуться, постучать в эти двери и подарить букет полевых цветов. На столе всё ещё пах и не думал вянуть букет, что Даст подарил всего каких-то два дня назад. Тяжело выдохнув, Хоррор оторвал устройство от груди и ещё раз мельком просмотрел сообщение, которое получил несколько минут назад от матери Даста, стараясь найти в строках какой-то подвох или неудачную шутку. «Хоррор, здравствуй. Это мама Даста. Он умер сегодня ночью, врачи говорят, сердце не выдержало, не смогли спасти. Нашла в его вещах тетрадку со стихами о тебе, он тебя очень любил. Отдам на похоронах, если захочешь. Приходи…» Сил ни ответить, ни кричать, ни подняться за водой, чтобы слегка смягчить сухость в горле совершенно не было. За один день всё его настоящее рухнуло, а вместе с ним и счастливое будущее, оставляя лишь болезненное прошлое и ощущение пустоты в ноющей душе. Медленно склонившись на пол, Хоррор смотрел пустым взглядом в стену, пока в голове крутились строки недавних стихов Даста, его яркие живые глаза и до безумия приятная улыбка, через которую можно было увидеть всё. Через какое-то время, он смог подняться с пола, облокачиваясь об, рядом стоящий шкаф. Ноги были ватными, руки предательски дрожали. Мысли даже о приятном Хоррор постарался убрать, чтобы не было больнее. Но лучше не становилось от слова совсем. Перед пустым взглядом возникла дверь, к которой прозрачным скотчем была приклеена фотография его друзей, самого хозяина кварты и Даста. Дыхание начало учащаться, он вновь упал на колени, громко кричал, сжимая волосы в кулак и начиная слегка постукивать себя по голове.***
День похорон был серым, мрачным и дождливым. Хоррор стоял напротив открытого гроба Даста, сжимая ладони в кулаки до ярко выраженных следов от ногтей. Хотелось закричать ему, крепко обнять, а после, наконец, очнуться от этого кошмара. Его взгляд выражал лишь сильное отчаяние, пока сзади стояли родственники усопшего слышались довольно громкие разговоры, выражающие осуждение в его сторону. Голоса были ничем большим, чем просто отрывками фраз, утопающих под грохотом тяжёлых капель дождя. Тяжёлых, как взгляды. Взгляды. Все устремлённые на него, он видел в них пепел ненависти от угасающего и воспламеняющегося вновь пламени презрения. За что они ненавидели его? За то, что он любил? Хоррор сжал кулаки, ощущая глубоко внутри разрывающее сердце чувство отчаяния. Больно. Волны шёпота наплывали на него с головой, и медленное погружение на дно заставляло слёзы катиться по щекам. Подобно плохому сигналу телевизора, шёпот из чужих упрёков звучал на полную громкость в его голове, срываясь разнести мозг в кашу. — Это он, бывший парень нашего Даста? — Из-за спины раздался мужской басистый голос. — Да...я тут слышала, что. — дальше он не успел дослушать, на его плечо опустилась чья-то рука, повернув голову он увидел лицо матери Даста с небольшой натянутой улыбкой, в которой можно было прочесть лишь одно отчаяние от всей ситуации. Она мягко произнесла: — Хоррор, малыш… Какофония в его голове неожиданно заглохла. —…пойдём в сторону. Пора заканчивать. В её глазах виднелась беззвёздная ночь. Такая, в которой легко заблудиться. И на пару мгновений Хоррор затерялся в ней, позволяя звукам дождя стать отдельным фоном, а шёпоту осенними листьями, что шуршали под его ногами и кружились на ветру. Как долго его мать будет искать выход…? Он сам не знал сможет ли найти. Всё, что оставалось — это беззвучно кивнуть ей.«Тело медленно, но верно тлеет под сырой землёй; Вроде радостно, но грустно что обрел сейчас покой. Нас с тобою разделяют метра три: Ты поешь — я разлагаюсь в темном ящике судьбы.»
Тянущая боль в груди начала становиться сильнее, правая рука сразу легла на сердце, пульс участился, а на глаза предательски накатились солёные слезы. Хоррор моргнул несколько раз, лицо неприятно защипало зимним холодом. Красная бархатная коробка, зелёная помятая тетрадь, между страниц которой виднелась закладка. Оторвав дрожащую ладонь, он принял предсмертные подарки своего возлюбленного. Его мать горько улыбнулась, смахнув указательным пальцем небольшие дорожки нескончаемых слёз, а после обошла парня, уходя назад к могиле, в которой лежал, уже закопанный, гроб. Хоррор опустился на корточки, прижимая к себе такие драгоценные вещи и, наконец, дал волю слезам. Было очень тяжело дышать, хотелось самому прыгнуть в могилу вслед за любимым, чтобы просто всё это прекратить. Он не мог поверить в его смерть, это всё ложь, ведь так? Сейчас он ущипнет себя и окажется рядом с любимым, а после окажется, что он заснул во время просмотра фильма. Хоррор ударил себя по щекам, предметы упали на могильную землю рядом. Звук дождя всё ещё слышался, с силой разомкнув глаза, он опять увидел перед собой мрачное кладбище. Всё же это не сон, а он уж надеялся. Сзади слышались негодования родственников погибшего, проникающие вглубь открытой раны холодными лезвиями с новой силой.Всё их будущее ушло за один день.
***
Новый день начался ровно так же, как предыдущий. Всё было очень плохо, сильная моральная боль и злость сдавливала, не давая сделать нормальный полноценный вздох. С трудом приподнявшись, Хоррор дотянулся до мобильного телефона, чувствуя, как в горле образовался новый ком из отравляющих сердце слёз, которые он старался держать в себе. Он слишком много плакал, пора бы прекращать. Разблокировав устройство с помощью отпечатка пальца, его лицо ослепил свет от экрана, от чего глаза рефлекторно зажмурились. В недавно посещаемых приложениях была открыта переписка недельной давности с его матерью. Чёрт возьми. Он сжал устройство в руке и отбросил в противоположный конец комнаты. Почему всё напоминало о нем? Обои в комнате, плед, в который он был укутан, обоих на телефонах, переписки во всех социальных сетях. — Я тебя ненавижу до такой степени, Даст, — Хоррор перевернулся, утыкаясь в подушку, заливаясь новой порцией слез. Он укутался в тёплый пушистый плед и обнял себя одной рукой так крепко, как только мог, — почему ты умер, гадёныш? Почему именно ты? — проговорил он сквозь слёзы и через несколько секунд застывая в новом немом крике, крепко сжимая попавшую под руки подушку. Внезапно в дверь постучали, Хоррор испуганно повернулся, смахивая льющиеся слёзы со своих щёк. В двери показался Найтмер, как всегда одетый довольно-таки строго для его возраста. Тёмная водолазка, чёрное и длинное до щиколоток пальто и чёрные джинсы с обычными зимними ботинками. На лице была видна сильная усталость от всего происходящего, смерть Даста также высказала негативное влияние на его моральное состояние, как никак, один из близких друзей умер от такой…ужасной смерти. — Здравствуй, — Хоррор шмыгнул носом, продолжая до красна тереть глаза, — у тебя душно, могу я открыть окно? — хозяин комнаты еле заметно кивнул, вновь утыкаясь в подушку, не хотелось бы ему получить порцию солнечного света в лицо. Найтмер обошёл довольно компактную комнату, проходя мимо большого шкафа, стоявшего вдоль стены, с несколькими приклеенными к нему плакатами различных музыкальных групп и большим зеркалом, которые было заляпано всем, чем только можно, особенно выделялись капли крови и небольшая трещина в углу. Сама комната была довольно грязной, будто в ней месяцами не убирались. Стол был завален книгами, пустыми кружками и таблетками. — Тебе стоит убраться в комнате, — Найтмер подошёл к окну, отодвигая зеленоватые шторы в сторону, пуская солнечный свет, Хоррор оторвался от подушки и посмотрел на некогда лучшего друга зажмуренными глазами. Всё равно было заметно это опустошение в них, будто у персонажа игры или манги стёрли блики, — не смотри так, мы поможем. — Он сел на кровать, которая стояла около окна, и опустил свой взгляд в ноги, перебирая пальцы, иногда похрустывая ими. — Зачем ты пришел? — тихо прошептал Хоррор. Его было довольно хорошо слышно, если учесть полнейшую тишину в доме. — Ты не выходил на связь с момента его, — он сделал небольшую паузу, переводя разочарованный взгляд на друга, после проглотил образовавшийся ком в горле и, наконец, выдавил несколько фраз, — с момента его смерти. Мы с ребятами беспокоились за тебя. Хоррор недоверчиво посмотрел в глаза Найтмера, в которых читалось сожаление о случившимся и легкое разочарование в самом парне. За всю неделю, что он провёл в дне сурка, он не додумался позвонить своим друзьям, хоть и ранее они были неразлучны. Честно говоря, Хоррор позабыл о их существовании, настолько он был убит горем. И как они узнали о его смерти — вот главный вопрос, который сейчас его интересовал. Найтмер тяжело вздохнул, кладя руку на его плечо и крепко сжимая, а после, поджав губы, произнёс: — Я понимаю, что ты разбит, но не думаю, что он бы оценил то, как ты ежедневно уничтожаешь свою жизнь. Кросс, как обычно без стука, зашёл в комнату с кружкой горячего ромашкового чая. На лице не было ничего, ни единой эмоции, будто бы он был бездушной куклой. Всучив кружку хозяину комнаты, Кросс перевёл взгляд на своего парня, показывая тому жестом, чтобы тот вышел прочь. Найтмер слегка опешил, но пожав плечами и мимолетно улыбнувшись Хоррору, он покинул комнату. Кросс сел напротив него и натянул свою обычную улыбку и после, оперевшись о стол, тихо начал диалог: — Мы узнали о его смерти спустя два дня от братца Эррора — Фреша. Честно, тогда мы особо не поверили ему…все же нечасто ты слышишь подобное, но как он объяснил, он «тусил» с ребятами из «тусы» Даста и те сказали ему, что у него случился передоз от мефа. Начали звонить тебе, но ты не поднимал трубку и… — Он не успел договорить, как его перебили. — Я не слышал, телефон на беззвучном. Кросс поджал губы, присаживая рядом с Хоррором, дружески прижимая того к себе. Он не пытался сделать боль меньше. Он хотел дать ему понять, что друзья рядом. И они его не оставят