Порошок.

      Сонное утро обычного депрессивного городка в России. Холод, метель. Лютая и грозная зима опустилась на землю, желтый свет фонарей, хруст снега под подошвами прохожих и морозный воздух заставлял Даста дышать полной грудью. Стоя у светофора, где он договорился встретиться с друзьями, тот мечтал о далеком, смотря на небо под грустную музыку. Амбиций не было, как и желания что-то делать, никакого просветления. Школа, предпоследний год до выпуска, ему уже 16 лет. Вся его короткая жизнь — это горький опыт. Вначале смерть отца, после переезд и адаптация, приемы психотерапевта, после смерть младшего брата. Друзья, которых он встретил в новом учебном заведении, помогали справиться с той болью, что таилась в душе, но не так, как ему хотелось бы. — О, Даст, ты рано! Ты покурил? — Рядом послышался чей-то веселый возглас, хруст снега, после упомянутый, наконец, смог разглядеть парня, что окликнул его. Киллер, по совместительству, один из лучших друзей. В их компании он был самым «не-депрессивным-подростком», хотя, может это из-за того парня, брата Эррора? Дасту было плевать. — И вправду курил! И без меня? — Киллер, давай без причитаний с утра. Мне и так тошно. — Ну как обычно, вечно тебе тошно! — Он скрестил руки у груди, насколько это позволял пуховик и наигранно надулся.       Они стояли в тишине около десяти минут, насколько это было точно — Даст не понимал. Его внутренние часы барахлили из-за огромного стресса по поводу учебы и будущих экзаменов. Он надеялся не дожить до них. Киллер курил какие-то дешевые сигареты, от которых слезились глаза. Что-то по типу «Некста», но немного толще. Кажется, тот рассказывал ему о них, стоят всего шестьдесят рублей, но запах от них — какой-то кошмар. — Может тебе стрельнуть Мальборро? Твоим говном невозможно дышать. — Было бы неплохо, но я уже докурил. Стрельну у Фреша после под, — Киллер кинул окурок на землю, после втаптывая его в снег, — где же наши любимые друзья? В особенности Хоррор. — Он слащаво посмеялся. — Фреш же не курит, откуда у него такое? — Проигнорировал тот вопрос о друзьях и Хорроре. — Так он и не курит, он сдает в аренду. Шаришь? Бизнес у него такой. То сигареты, то алкоголь, то компромат на кого-либо. Не знаю, где он берет, но закачаешься! И жижи вкусные, и сиги дорогие.       Даст на долгий ответ лишь тяжело вздохнул, глянув с укором. Друг пожал плечами и широко улыбнулся. Рядом послышались шаги, от чего головы обоих рефлекторно повернулись и посмотрели в сторону звука. Найтмер шел за руку с Кроссом, что-то бурно обсуждая, рядом в это время блуждал раздраженный Хоррор. Он явно был недоволен тем, что живет в одном направлении с этими влюбленными идиотами. Даст ухмыльнулся, смотря на них, после переводя взгляд на наручные часы, с которых тот успешно стянул рукава от кофты и куртки. Время восемь — пятнадцать. Скоро начнется первый урок, благо школа была не так далеко. — Привет, не замерзли? — Кросс натянул приветственную улыбку, через пару секунд зевая из-за сильного недосыпа, о чем свидетельствовали мешки под глазами. — Да не, я тепло одет, а этого мамочка одевает. — Ты мне надоел, — укоризненно произнес Киллер, закатывая глаза, — еще и сиги мои осудил, уебок. — Осторожнее с матом, дорогой друг, а то тут незаметно пройдет твоя любовь и разочаруется в тебе. — Пошутил Кросс, от чего все посмеялись, кроме того, над кем была произведена шутка. Да уж, они явно над ним издеваются. — Пошлите уже, а то математичка пизды вставит, я профиль ващет сдаю! — Хоррор, не смотря в сторону Даста, прошел вперед, ожидая зеленого света светофора. Отличное начало дня.

***

      Хоррор сидел перед учебником с пробниками, в голове была одна пустота, а в душе невыносимая боль. Пыльный затмил все его мысли. Пыльный. Ха, кличка произведенная от клички, придуманная самим носителем. Тот болезненно улыбнулся, в уголках глаз начали скапливаться слезы. Нужно решать, иначе мать будет разочарована, иначе он сам будет огорчен, иначе… Утерев слезы, Хоррор принялся решать непростые задачи и примеры, стараясь не думать ни о чем, кроме них.       Математика всегда была и остается его любимым предметом. Пока все остальные были гуманитариями и хотели посвятить жизнь психологии или лингвистике, тот упорно решал примеры и задачи по физике, мечтая стать учителем в школе. Но теперь он не мог ее посещать, отчего становилось еще хуже. Друзья навещали его каждый день, перевязывали запястья бинтами, сидели до поздна, даже Фреш и Гено приходили поговорить с ним и выпить чай. Это не помогало. Никак. Но он ценил это, особенно после случая с Фрешем, связанным с его смертью. Хоррор никогда тесно не общался с ним, но тот факт, что тот был так добр к нему, а после того не стало — испепелял остатки разбитого сердца. Всего три месяца с момента смерти его любви, всего месяц с момента смерти его знакомого.       Вспоминая тот день, он не мог не вспомнить взгляд Киллера. Был обычный школьный день, Киллер как всегда рассказывал о будущем свидании с Фрешем, которое только-только было назначено и должно было осуществиться вот уже сегодня. А после приход разбитого Эррора, новость от него и отрицание Киллера, который звонил и писал, не веря в случившееся. Хоррор помнит, как заглянул в непогашенный треснутый экран телефона, где виднелось пару сообщений: «Милый, ты в порядке? Эррор же пошутил, да? Фреш, почему ты не отвечаешь? Фреш, ответь, прошу тебя. Я тебя люблю, слышишь? Ответь!» — Ответа он так и не получил. Осознание накатило лишь на следующий день. С того дня парень не видел его улыбки, только заплаканные опустевшие глаза и безразличие ко всему. Он его очень хорошо понимал. Он не мог помочь ему.       Хоррор задрожал, на лист с решением упало несколько капель соленых слез, размывая чернила. Резко скомкав всё, он поднялся со стула, откинув материалы для учебы в сторону на пол, застывая в немом крике. Они не должны были умереть. Они должны были отгулять выпускной, добиться своих желаний, мечт. Сколько амбиций, сколько надежды и всё это исчезло в миг? Просто выбросилось из окна двенадцатого этажа в огромную пустоту? — Блятьблятьблятьблятьблятьблять, — затараторил Хоррор, садясь на корточки, опираясь руками о стол, — Ты же обещал мне, что бросишь! Обещал, что все будет хорошо! Ублюдок! Я верил тебе! Верил, а ты бросил меня. бросил вот так. — Крик сходил на шепот.

Пережить смерть дорогого тебе человека — невозможно. Можно только отпустить и адаптироваться к этой травме. Даже психолог не всегда сможет помочь пережить. Такое не забывается, такая смерть не прощается.

— Брат? — В комнату зашёл Папайрус, встревоженно оглядывая ее. Разваленные вещи, духота, заплаканный брат, сидящий у стола. Картина была не новая, но всегда болезненная. Он тяжело вздыхает, заходя внутрь, присаживаясь рядом на колени со старшим братом и крепко обнимает того, прижимая к себе. — Мне так его не хватает. — Тихо шепчет Хоррор дрожащим голосом. — Я понимаю тебя, мой хороший, но увидь он тебя в таком состоянии — обрадовался бы? Думаю, был бы огорчен. Смерть всегда страшная и болезненная, но думаю, стоит постараться отвлекать себя от мыслей. Хочешь, заберу у тебя фотографию и тетрадь? Я не стану выбрасывать. — Папайрус мягко поглаживал того по голове, иногда целуя в макушку. Старший брат всегда успокаивался, когда тот делал так. Это помогало отвлечься и напоминало ему о прикосновениях… Даста. — Нет, пожалуйста. — Я не буду без твоего разрешения. Давай уберем бардак и посмотрим что-нибудь вместе? Постараемся отвлечься? Еще не поздно, ты мог бы позвать друзей на ночь, завтра все равно выходные. — Хорошо, я… Я позвоню им, налей мне успокоительного, пожалуйста. — Промямлил Хоррор, вставая с колен и уходя из объятий брата.

Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете?