***
– Он чуть не уничтожил Каракуру, убил стольких невинных, и вы говорите о том, что его нужно выпустить? – Ичиго с каждым словом повышал тон голоса. – Срок его заключения заканчивается через три дня, Куросаки. Когда-то это должно было произойти, – Бьякуя едва не закатил глаза. – Тем более, так решил суд. Ты хочешь опровергнуть его решение? – Он прав, Ичиго. Айзен был приговорён к двадцати тысячам годам в Мукене. Теперь это время заканчивается. Его освободят в любом случае. А вот что с ним будет дальше, мы не знаем. Но думаю, за ним будут... э-э-э... наблюдать, наверно. Хотя, если честно, я понятия не имею, как именно, – сказала Рукия, нахмурившись. – То есть вообще ни у кого не возникает сомнений? Неужели вы не понимаете, насколько он опасен? А если он снова попытается уничтожить мир? Что тогда? – не унимался Ичиго. – А мне кажется, что Айзен изменился. Что-то мне подсказывает, что всё это время он анализировал свои действия. Возможно, теперь, зная, что вышло из его планов, он не станет использовать те же приёмы. Для него это было бы неприемлемо, он ведь превосходный тактик. Есть шанс, что он исправился. Все меняются – просто кто-то в лучшую сторону, а кто-то в худшую. Мы не можем знать наверняка все его действия, возможно, Айзен как раз из тех, кто меняется в лучшую сторону, – заявил Абарай. Все присутствующие посмотрели в его сторону так, словно увидели единорога. – Я что-то не так сказал? – спросил Ренджи. – Что вы на меня так смотрите? – Это, несомненно, не самая лучшая новость, однако нам остаётся лишь смириться, – заключил Бьякуя. – И ждать. Каждый надеялся на лучший исход событий, но предполагал худший вариант.***
– Кажется, пора. Тебе страшно, Нанао? – тихо сказал Кьёраку, кладя руку на плечо лейтенанта. – Если честно, немного, – нахмурилась девушка. – Вы и сами, в принципе, знаете, чем опасен Айзен, капитан. Но приговор есть приговор и если нужно его выполнять, значит, это именно то, что мы сделаем. – Ты очень смелая, я говорил тебе? – попытался отшутиться Шунсуй. – Раз десять за последние три дня, – улыбнулась Нанао. – Ну, вот мы и пришли, – с недовольством отметил Кьёраку. Они стояли перед огромной башней без окон. Даже снаружи пахло отчаянием, болью и страданиями заключённых. И огромная, давящая сила, исходившая откуда-то с глубины мрачного Мукена. Несмотря на то, что капитана восьмого отряда знал каждый, кто каким-либо образом касался Готэй-13, стража тюрьмы обязана была проверить Шунсуя на наличие запрещённых вещей. В башню нельзя было проносить оружие – оно сдавалось на хранение в специальном кабинете на время посещения. Не обнаружив ничего подозрительного относительно капитана и его лейтенанта, стража смогла со спокойной душой пропустить их. Смотритель, облачённый в тёмные одежды, молча направился к винтовой лестнице, ведущей вниз. Он не оборачивался, прекрасно зная, что капитан Кьёраку и лейтенант Нанао следуют за ним. Лестница, ведущая к камерам, одновременно пугала своей глубиной и восхищала взоры тех, кто понимал, насколько опасные преступники находятся там, внизу. Однако от давящей пустоты многие из них умирали раньше, чем заканчивался срок их заключения. За всю историю Общества Душ лишь один преступник смог дожить до этого момента без внешних изменений. Сегодня прошло ровно двадцать тысяч лет, когда в Мукен заключили одного из самых гениальных и сильных людей – Айзена Соуске. Несмотря на то, что после вынесения приговора синигами потерял много духовных сил, данных ему Хогьёку, его всепоглощающее давление не переставало расти. Казалось, ещё немного – и стены Мукена одномоментно рухнут под ним, оставив после себя лишь пепел. И теперь наступил день, в который освободят эту чудовищную силу на волю. После длительного спуска Нанао позволила себе тихонько выдохнуть, что не осталось незамеченным капитаном. – Потерпи, Нанао. Скоро мы уйдём отсюда, – заботливо шепнул тот. – Насколько же огромна его духовная сила, что здесь тяжело дышать? – спросила девушка. – Неужели сильнее его нет никого? Шунсуй предпочёл не отвечать. Вместо этого он, скрепя сердце, взял ключ у смотрителя. Этот ключ открывал лишь одну из многочисленных печатей, которыми был скован бывший капитан пятого отряда. Кьёраку знал, что достаточно было снять одну печать, чтобы освободить Соуске – только одну преграду, которая «блокировала» его. «Настал час, когда ты выйдешь отсюда. Интересно, что ты будешь делать дальше, теперь, когда твой план разломился подобно гипнозу твоего Кьёка Суйгецу?» – на секунду задумался Шунсуй, снимая одну из печатей. Но Айзен не сдвинулся с места. – Что происходит? – Кьёраку слегка напрягся. – Я прекрасно знаю, что для тебя нет смысла снимать печати дальше. И без моего вмешательства ты спокойно можешь встать. Так в чём дело? – Капитан Кьёраку, какие-то проблемы? – смотритель впервые подал голос. – Нет, всё в порядке, любезный. Просто небольшая заминка, – незамедлительно ответил Шунсуй. – И что же дало стимул освободить меня? Неужели наверху настолько хреново справляются, что решили прибегнуть к моей помощи? – никто не заметил, когда Айзен успел освободиться от пут. – Даже как-то иронично выходит, ты так не считаешь, Кьёраку? – Никакой иронии, Соуске. Может, ты и потерял счёт времени, однако теперь ты свободен. Срок твоего заключения подошёл к концу, – спокойно ответил капитан восьмого отряда. – Сегодня ровно двадцать тысяч лет, как ты здесь. Айзен лишь поднял бровь. Он прижал правую руку к груди и сжал в кулаке. Молча подошёл к Шунсую, слегка опустив голову, и протянул руку, коснувшись плеча бывшего «коллеги». – Ты... не обманываешь меня? Уже прошло столько лет? – Айзен выглядел не то подавленным, не то уставшим, произнося это. – Всё верно. Теперь ты свободен. Ступай за мной. Ты наверняка отвык от дневного света. Если тебе нужна помощь: не стесняйся попросить. Хоть ты и сотворил ужасов, но ты всё же остаёшься синигами, каким бы плохим ты не был. В какой-то мере я тебя понимаю. Власть... она заманчива. Когда она не в тех руках, с её помощью уничтожают, – Кьёраку выглядел слегка ошеломлённым: он никогда не видел, чтобы Айзен не был в чём-то уверен. – Спасибо за беспокойство, но на данный момент помощь не нужна, – наконец, Айзен отпустил плечо Шунсуя. – В таком случае, идём. Нанао, мы уходим! – крикнул Кьёраку своему лейтенанту. – Да, капитан, – ответила та. Подъём по зловещей лестнице показался более долгим по сравнению со спуском. Было ли это от отчаяния, исходящим от холодных тёмных стен, или же просто мерещилось, Нанао не знала. Постепенно она смогла вдохнуть чуть больше кислорода. Всё-таки нижние этажи Мукена – не для слабых душ. Наконец, поднявшись на уровень земли, смотритель быстро обыскал Айзена, отдал Кьёраку и Нанао их оружие и молча провёл всех к выходу. Проблемой для Соуске стало то, что на улице был полдень: солнце палило так, словно собиралось сжечь каждого, кто осмелился попасть под его лучи. Не выдержав такого резкого перепада температуры и света, Айзен медленно спустился по стенке, потеряв сознание. – Капитан! – Нанао первой заметила обморок бывшего заключённого. – Его нужно отправить в лазарет! Кьёраку обернулся и тут же отправил адскую бабочку в казармы четвёртого отряда. Буквально через пять минут прибыли несколько офицеров с носилками. На удивление Шунсуя, никто из них не стал возмущаться касательно того, что понадобилась помощь для того самого капитана-предателя. Быстро сориентировавшись, синигами понесли Айзена в лазарет. Кьёраку вместе с Нанао оставалось лишь следовать за ними.***
– Очень странно... Вы уверены, что он не вёл себя как-то необычно, капитан Кьёраку? – спросила Унохана Рецу, закончив с осмотром Айзена. – Возможно, он что-то говорил о своём самочувствии? – Я уверен, что всё было нормально до тех пор, пока мы не вышли на свет. Нанао первой заметила его состояние. Думаю, после двадцати тысяч лет любой бы так отреагировал, – нахмурился Кьёраку, пожав плечами. – Но не тот, чей уровень духовной силы равен капитанскому. Это очень странно, ведь Айзен, в принципе, вполне мог выдержать такие перепады. Любой другой на его месте очнулся бы через несколько минут, если даже это и солнечный удар, – покачала головой Унохана. – Прошло уже семь часов с момента обморока, он уже должен был очнуться. Нет, здесь что-то другое: солнечный удар не может отправить в коматозное состояние. Айзен жив, несомненно. Но он в довольно глубокой коме. Что странно. Такое ощущение, что он опустился на самое, скажем так, дно своей души. Не понимаю, в чём дело. – Кажется, я кое-что вспомнил, – встрепенулся Кьёраку. – Когда я снял одну из печатей, Айзен не сдвинулся с места, хотя я прекрасно знаю, что он вполне мог разломить остальные и без моего вмешательства. Потом никто не заметил, когда он успел снять все остальные печати и встать. Он выглядел так, как будто что-то сдерживало его. И я впервые услышал, когда Айзен в чём-то сомневался, как раз после того, как я сказал ему об окончании срока заключения. Он даже спросил, не обманываю ли я его. Больше он ничего не говорил и шёл молча. – Что же всё-таки с ним произошло? – Унохана нахмурилась, сложив руки в замок.***
Кругом вода... ни единого звука. Айзен сидел под небольшим деревцем прямо в воде, оставаясь при этом сухим. Ничто не нарушало манящий покой, которым было окутано это место. Соуске прикрыл глаза, расслабившись атмосферой в своей собственной душе. И снова темнота. Но не мучительная и не обжигающая, а спокойная и даже чистая. Однако длилось это умиротворение недолго – где-то послышался всплеск воды. – Покажись, кем бы ты ни был, – не открывая глаз, тихо произнёс Айзен. – Прошу прощения за прерванный отдых, – также тихо ответил мягкий голос, не мужской и не женский. – Но я пришёл с миром. – Не сомневаюсь в этом, – Айзен, наконец, открыл глаза. – Кто ты и чем я обязан твоему визиту? – Я тот, кого ты в какой-то степени создал. Хогьёку, – ответил незнакомец. – Невозможно. Я не чувствовал тебя, когда был в слиянии с тобой. Не видел твоей души, – Айзен оставался спокойным, слегка опустив веки. – Тем не менее, я здесь. Если быть точнее, я воплощение духа Хогьёку, – незнакомец также спокойно говорил. – Я никогда не разговаривал с тобой, – Айзен говорил размеренно. – С какой целью ты в моей душе? – Я слышу твои мысли. Я забрал те силы, которые дал тебе, лишь для того, чтобы ты осознал, к чему ты идёшь. Ты вполне мог пойти другим путём. Но ты этого не сделал. Я чувствую тебя. Если бы у тебя был ещё один шанс, чтобы всё переиграть, каким бы путём ты пошёл? – Хогьёку слегка повысил голос, эхом разнёсшимся по поверхности воды. – Обычно я не отвечаю вопросом на вопрос, но... – Айзен чуть нахмурил брови, – что бы было, если бы тебя не создавали? Если бы тебя не существовало? – Зависит от того, как ты решил бы поступить, – ответил Хогьёку. – У тебя есть шанс всё исправить или же уничтожить. Только скажи. – Что ты хочешь этим сказать? – спросил Айзен. – Как я уже говорил, я чувствую тебя и слышу твои мысли. Я вижу, насколько велико твоё желание переиграть историю. Так решайся, Айзен Соуске, – ответил Хогьёку. – Что ты выберешь? Айзен замолк на несколько минут, глядя куда-то вдаль. Затем поднялся, повернулся к Хогьёку и спокойно произнёс: – Я хочу, чтобы тебя никогда не существовало.