Спустя 3 месяца
Машина мягко движется по заснеженной дороге, сугробы блестят ярким солнцем, а высокие ёлки приветственно раступаются на пути. Из радио льётся рождественская музыка, знакомая до последней ноты. Баки подпер щеку кулаком и с улыбкой следил за мной. — Скажешь, куда мы идём? — я качаю головой, хитро прищуриваясь. — Это сюрприз! — Баки смеётся. — А если я дам взятку? — игриво предлагает Баки, чуть придвигаясь к водительскому сидению. — Ммм, — задумчиво мычу я. — Какую? Баки оказывается возле лица и водит носом по щеке. Затем прижимается к ней поцелуем. — Ну как? — в глазах Баки пляшут огоньки. Такой любопытный. Я молчу, а потом весело качаю головой. — Не-а. — Ах ты, обманщик! — Баки обиженно дуется, надувая щеки. Я смеюсь и стараюсь следить за дорогой. — Я не обещал, что скажу, — Баки сердито смотрит и щёлкает меня пальцами по носу. — Ай! — Партизан, блин, — Баки дуется, но краем глаза я вижу улыбку, которую тот пытается спрятать. — Хотя бы скажи далеко ли ещё? — Не далеко, — я поворачиваю руль, когда мы съезжаем с основной дороги. Дворники очищают запотевшее стекло, а колеса мнут комья снега. — А я понял, — Баки смотрит в окно на еловый лес. — Ты решил меня убить и закопать по-тихому. — Именно так, — спокойно говорю я, когда кончики губ подрагивают. Я убираю одну руку с руля и кладу её на металлическую ладонь Баки. — Тебе понравится, обещаю. — Ох уж, эти щенячие глазки, — пыхтит Баки, переплетая наши пальцы. — Всегда были моей слабостью. — Кстати, как там Нат с Сэмом, о них давно не слышно? — интересуюсь я. — О, они улетели на какой-то остров, то ли на Багамы, то ли на Мальдивы, — Баки пожимает плечами. — А как там Клинт? — Он с семьёй. Недавно был в Нью-Йорке, познакомился с лучницей Кэйт, оказывается он спас ей жизнь в 12 году. У них была весёлая история знакомства и даже сражения. Потом расскажу. Думаю, теперь у него появился преемник. Баки ухмыляется: — Вот вечно у него самое интересное! — Ну да, у нас то скучное кошмар, — фыркаю я. Через десять минут лес заканчивается и на поляне появляется милый двухэтажный домик. Вокруг горы, поэтому открывается прекрасный вид на окружающую природу, в милях от шумного Нью-Йорка. — Ты снял нам дом? — спрашивает Баки, вылезая из машины, и с интересом оглядывается. — Не угадал, — я закрываю машину и протягиваю ему руку. Тот с улыбкой принимает её, на лице смесь предвкушения и азарта. Мы идём к узенькой лестнице, ведущей на веранду. Дерево, покрытое потрескавшейся краской, старое, но крепкое. На белой двери весит праздничный венок из сухих прутьев, с веточками ели и разукрашенными шишками. Окошки занавешены бледными зелёными шторами, а по стеклу ползут мигающие гирлянды. — Стив, это жилой дом, — неуверенно говорит Баки, но я сжимаю его ладонь крепче. — Постучись, — я мягко подталкиваю его к двери. — Я?! — Да, не бойся, — Баки с сомненьем следит за мной, но всё же подносит кулак к двери. Быстро моргает и костяшки пальцев стучат по дереву. Поначалу никакой реакции. Но потом за дверью слышится тихое шарканье. Дверь со скрипом открывается и на пороге появляется очень старая женщина, чьё лицо исперешенно морщинами, а кожа повисла на щеках и веках. На переносице толстые круглые очки, за которыми были почти выцветшие серо-голубые глаза. Седые волосы заплетены в тонкую косичку на боку. — Да? — скрипучий голос и заинтересованный взгляд. — Здравствуйте, мэм, мы… — Баки запинается, видя кольцо на иссохщем пальце. Золотистое с красным рубином и царапиной на боку. Такое же он подарил сестре на Рождество 37 года. Я мягко дотрагиваюсь до его спины. Пожилая женщина вдруг щурится, снимает очки и пораженно ахает, прижимая ладонь ко рту. Очки падают на пол. — Не может быть… — её бровные дуги с редкими волосками поднимаются вверх. Она подходит ближе, пока Баки также шокированно смотрит на неё. — Баки…? — тихо шепчет она и тянется сухой рукой. — Как… — Баки приоткрыл рот, но не смог сказать больше ни слова. — Мой брат, вернулся, — старушка улыбается и всхлипывает. — Бекка, — Баки дотрагивается до плеч сестры и слезы бегут по его лицу. — Я знала, что ты жив, — слезы текут по морщинистым щекам, когда она неотрывно смотрит на Баки. Он притягивает её в осторожные объятья. И они вместе смеются со слезами. Я тихо стою рядом, любуясь прекрасной картиной воссоединения семьи. — Живой! — Ребекка улыбается почти беззубым ртом и гладит брата по щеке. — И ты, — отвечает Баки, накрывая тёплую морщинистую руку своей. — Когда я услышала, что нашли Стива, то верила, что найдут и тебя. Они говорили ещё в 46, что ты погиб в Альпах, — она качает головой, — но я не верила. Все говорили, что это невозможно, но я знала. Знала, что мой брат вернётся. — Я не думал, что больше когда-либо увижу тебя, — Баки гладит пушистую ткань пледа, накинутого ей на плечи. — Сколько тебе? — Девяносто шесть, — умехается Ребекка. — После щелчка Таноса я, как и многие другие, исчезла на 5 лет, может только благодаря этому дожила до нашей встречи. — Господи, я так рад тебя видеть! — они обнимаются ещё раз. После чего Баки отходит. Ребекка с любопытством смотрит на меня. — Стив, — мы приветственно обнимаемся. — Ты возмужал. — Есть немного. — О, поверь, он всё тот же тупица, — заверяет её Баки, пока я краснею на морозе. Ребекка весело смеётся. Затем загадочно спрашивает: — Ты признался? — Бекка! — ворчит Баки, смотря на сестру. — Что? Бекка всё это время знала?! — я хлопаю глазами и поворачиваясь к Баки. — Ох, он мне все уши про тебя прожужал, —беспечно заявляет она. — Она моя сестра! Конечно, она знала, — пока мы спорим, Бекка мягко смеётся, прижимая руку к груди. — Значит признался, — довольно говорит она. Баки вдруг краснеет и убирает волосы за ухо. Я неловко кашлюю. — Ох, что это я! — она отходит назад и широко открывает дверь. — Заходите, не стойте на морозе. Вечером приедут мои дети с внуками. — Дети, внуки?! — Баки в шоке таращится на сестру. — Баки, я уже пенсионерка, — усмехается она. — Я тебя на четыре года старше! — Подожи, получается у Баки есть племянники? — я с интересом смотрю на Ребекку, заходя в дом. — Целых двое, — город заявляет она, — а ещё трое внучатых племянников. — Что? — Баки изумленно смеётся. — Я тебя с ними познакомлю.—
Подготовка к рождественскому ужину идет полным ходом. Анабель и Питер приехали через два часа после нас, и как и обещала Ребекка, привезли с собой детей. Ребятишки носились по дому, играя с «дядей» Баки в прятки, пока я помогал Ребекке на кухне. Её дети, Анабель и Питер, украшали пушистую ёлку в гостиной. Вечер подбирался незаметно, а на столе появлялись апптетино пахнущие праздничные блюда. Маленькая девочка забежала на кухню, с озорством увиваясь возле тарелки с конфетами. — Нет-нет, Сьюзи, сначала ужин, а потом сладости, — помахал пальцем Ребекка. Девочка надула губки, смотря на бабушку. Но та была непреклонна. Я, пока Ребекка не видит, стянул несколько конфет и вложил их в ладошку Сьюзи. Она счастливо улыбнулась и, весело смеясь, унеслась прочь. — А дядя Стив сейчас получит веником! — пригрозила Ребекка, сощурившись на меня. Я поднял руки ладонями вверх с бесстыдной улыбкой. Когда последние блюда были приготовлены Баки проскользнул на кухню и, ухватив меня за руку, выбежал из дома. Уже окончательно стемнело и снежинки мягко кружились, падая на снег. На нас были тёплые свитера с ежами и ёлками. — Бак! — Тш-ш-ш! — запыхавшийся Баки прижал палец к мои губам. — Племянники меня загоняли. — А они хороши, — усмехнулся я, дотрагиваясь до маленьких заплетенных косичек на висках Баки. — О, ты не представляешь! — мелодично смеётся Баки. Луна освещала его глаза, заставляя их сиять таинственным блеском. — Спасибо, это самый лучший подарок. — Для тебя, любовь моя, всё, что захочешь, — шепчу я, с нежностью целуя снежинку на щеке. — У меня вообще-то тоже есть подарок, — заявляет Баки, отстраняясь. — Он, конечно, не такой крутой как твой, но всё же. — Любой твой подарок мне понравится. — Хорошо, тебе нужно закрыть глаза, — взволнованной говорит Баки. — Только не подгядывай, иначе снежком в глаз! — Хорошо-хорошо! — я смеюсь, закрывая ладонями лицо. — Так пойдёт? Баки утвердительно мычит. Лёгкий холодный ветерок морозит уши и тихо завывает в далеке. Скрип снега. Шуршание ткани. — Можешь открывать, — тихо произносит Баки. Я убираю руки и открываю глаза. По телу пробегает дрожь, когда я застываю в потрясении. Воздух вырывается из лёгких удивлённым вскриком. Баки стоит на одном колене, а в руках держит темно-синюю коробочку с кольцом из белого золота и блестящим сверху бриллиантом. Я прижимаю руки ко рту, с неверием смотря на Баки. — Стивен Грант Роджерс, — торжественно произносит он, — согласишься ли ты стать моим мужем? В глазах и голосе Баки слышутся дрожь и лёгкий страх. Я смеюсь счастливым немного истеричным смехом, и быстро киваю головой. Баки с нарастающей надеждой смотрит мне в глаза. — Да! Да-да-да! Я согласен! — в груди взрывается тёплое счастье, разливаясь по телу. Баки сияет улыбкой и дрожащей рукой надевает кольцо на мой беззымяный палец. Я совершенно по дивичьи взвизгиваю и валю его на мягкий снег. Он удивлённо вскрикивает и ловит в свои объятья. Я с восторгом целую его, оплетая шею руками. Холод снега ничто по сравнению с жаром моей любви. Позади слышится одобрительный свист и над головой взрываются огненные цветы салютов. Я отлипаю от Баки и бросаю взгляд на хлопающую и радостно кричащую семью. — Стив, — Баки мягко зовёт меня. Его улыбка ярче света тысячи звёзд над нашими головами, а глаза переполнены горячей нежностью и сияющим счастьем. В тёмные волосы пробрался белый снег, попал на лоб и одежду. Я отвечаю ему такой же улыбкой. Я счастлив, так счастлив, что готов обнять весь мир. Смеясь, я целую его, отдавая каждую капельку любви, чтобы он почувствал как сильно дорог мне. — Стив Барнс-Роджерс, — шепчет он. — Звучит идеально. — А по-моему Роджерс-Барнс более гармонично, — возражаю я, закусывая нижнюю губу. — Ты такой тупица, — улыбается Баки, обхватывая ладонями мою шею. — А ты придурок, — нежно отвечаю, прислонясь своим любом к его. — И жили они долго и счастливо, — весело шепчет Баки. А я трясусь от смеха и заветной мечты, которая неожиданно исполнилась прямо в Рождество...