sorrywrongnumber

Джемс: “Забери сегодня Рокси из школы, у меня совещание вечером” Вот, что приходит от Джеммы, когда Гарри как раз заканчивает обед. Он вытирает рот салфеткой, сминая её и бросая на пустую тарелку, когда принимается печатать ответ: Гарри: “Ничего, что у меня могли быть планы?” Джемс: “Ну, они поменялись” “Считай, что это приказ руководства” Гарри: “Ты не моё прямое начальство” Джемс: “Да, но я начальство твоего начальства. Забери Рокси из школы” “У неё новый учитель в этом семестре, я напишу в родительский чат и предупрежу его, что пошлю тебя забрать её сегодня, не потеряйся” Гарри: “Я ещё не соглашался!” “У меня были планы на вечер, Джемс. Мама не может забрать её?” Джемс: “Мама уехала домой в Манчестер ещё вчера, придурок. А теперь отвали, у меня начинается важная встреча. Занятия Рокси заканчиваются в четыре! Накорми её, когда привезёшь домой” Гарри: “У меня было назначено свидание на шесть” Джемс: “Теперь она твоё свидание. Спасибо за помощь, дядюшка Гарри, Рокси будет рада тебя увидеть. Теперь отвали и возвращайся к работе” Гарри: “Ненавижу тебя. Но на Рокси это не распространяется, я накормлю её мороженым на ужин тебе назло” Джемма, наверное, прислала бы что-нибудь оскорбительное, если бы не была так занята двадцать часов в сутки, думает Гарри. Так или иначе, он поднимает руку, подзывая к себе официанта, чтобы попросить счёт, и принимает поражение: пора отменить свидание с тем парнем-моделью, которого он фотографировал на прошлой неделе, и быть готовым к тому, чтобы выполнять домашнее задание с пятилеткой, а потом по сотому кругу пересматривать “Корпорацию монстров” и есть мороженое ложками прямо из банки. Он действительно любит свою племянницу, но если Джемма продолжит сбрасывать на него свои родительские обязанности, Гарри никогда не заведёт собственного партнёра. В таком случае, мысленно вздыхает он, его ждёт будущее, которое пророчит ему Зейн при каждом удобном случае: бегать по свиданиям лет до пятидесяти, пока его член не перестанет функционировать, а задница не станет слишком дряблой, чтобы привлекать сексуально активных мужчин. А чем ближе тридцатилетие, тем страшнее ему становится. Так что Гарри допивает остатки кофе за своё двадцатишестилетие, громко отмеченное в начале месяца, и радуется тому, что у него есть ещё минимум четыре года, прежде чем он официально сможет позволить себе впасть в кризис среднего возраста. Гарри: “Джемма запрягла меня в роль няни в очередной раз. Кажется, свидание снова переносится. А я ТАК хотел, чтобы он трахнул меня, ты бы только знал” В целом, Зейну не привыкать получать такие сообщения от Гарри. Потому что это далеко не первое свидание, которое Джемма ему обламывает, а слушать бесконечные жалобы Стайлса больше никто не готов. Гарри забирает из принесённого обратно счёта свою кредитку, быстро пряча её в бумажник, прежде чем поднимается на ноги, надевает своё новенькое пальто из последней коллекции Ив Сен-Лоран, бросает на стол несколько купюр, оставляя чаевые, и покидает небольшой ресторанчик, в котором обедает почти каждый день. Заведение находится совсем рядом с его фотостудией, принадлежащей “The Face”, куда полтора года назад ему помогла устроиться Джемма. Это, наверное, было первым и единственным разом, когда сестра, даже будучи главным редактором издания, помогла ему получить работу. Предыдущие годы после окончания школы, ещё до получения этой работы, Гарри приходилось довольствоваться коммерческими съёмками тут и там, а с восемнадцати до двадцати одного ещё и подработкой в пекарне. “Эти глаза должны запечатлевать искусство, Джемс, а не смотреть на ценники булочек” — именно так всё время говорил Гарри, не прекращая мечтать о карьере фотографа. Однако каждый раз ответ старшей сестры был одинаковым: “Хочешь чего-то добиться — добивайся своим трудом, а не жди, что я приведу тебя на всё готовое”. Поэтому, когда Джемма написала ему о том, что в журнале появилась вакансия фотографа и сказала, что он мог бы прислать им на почту свои резюме и портфолио, Гарри сначала даже не поверил. Это не было похоже на Джемму, однако он всё же ей благодарен. Если бы не сестра — он бы в жизни не оказался на должности главного штатного фотографа “The Face” в свои двадцать шесть. Поэтому, возможно, именно чувство благодарности (наряду с безграничной любовью к единственной племяннице) заставляет его идти навстречу просьбам Джеммы стать няней в очередной раз. С тех пор, как они с Эшем расстались, она позволила ему укатить работать в Америку, уверенная, что на качестве их жизни с дочерью это не скажется, однако появилась другая сложность — с её бесконечной занятостью на такой серьёзной должности у женщины совсем пропало время на дочь. И именно здесь на помощь вынуждены были прийти мама и Гарри. Он не жалеет, нет. Рокси — самая замечательная пятилетка из всех, кого он знает. И — ладно, может быть, не так уж много пятилеток, с которыми он знаком — Гарри должен признаться, что всё равно никогда не выбрал бы свидание с очередным парнем, с которым всё в любом случае не зайдёт дальше постели, взамен на вечер с этой великолепной девочкой. Именно поэтому парень-модель Томми получает сообщение о том, что у Гарри резко изменились планы, которое Стайлс отправляет по пути в свою студию, чтобы занять себя обработкой фото на следующие два часа, прежде чем ему нужно будет выезжать в школу.

×××

— До завтра, мистер Томлинсон! — малыш Калеб машет ручкой, вновь оборачиваясь к мужчине уже у выхода, и Луи посылает ему широкую улыбку. — Я завтра принесу и покажу вам свою машинку! — Договорились! — он показывает большой палец вверх, прежде чем мама мальчика бросает ему ещё одно “Всего доброго” и всё же уводит сына из класса. Луи выдыхает, упираясь руками в бёдра, и прислушивается к повисшей тишине. Он осматривает класс, уже предвкушая, как вот-вот начнёт убирать игрушки и выравнивать крохотные парты, когда взгляд падает на девочку, сидящую за столиком и что-то увлечённо рисующую в альбоме. — Хей, Рокс, — он говорит совсем тихо, расплываясь в мягкой улыбке, когда идёт к её парте и опускается на корточки рядом. — Что рисуешь? — Маму, — она пожимает плечами и прижимает кончик высунутого языка к верхней губе, слишком сосредоточенная на своём занятии. — Мы ездили в отпуск на каникулах, — объясняет она, когда мужчина рассматривает рисунок мамы на пляже с большой шляпой на голове. — Там было та-а-ак жарко, мистер Томлинсон. А потом я замёрзла, когда мы прилетели обратно. Но папа говорил, что там всегда жарко. — Звучит как рай, правда? — он улыбается, придвигая один из детских стульчиков, и усаживается рядом с ней. — Тебе понравилось? — Ага, — девчушка кивает. — Папа взял отпуск, чтобы много гулять со мной. Он показывал океан! Мистер Томлинсон, вы знали, что там водятся большие акулы? — Ты видела их? — удивляется он, поднимая брови, и улыбается, когда она громко смеётся и отрицательно качает головой: — Конечно нет! Папа сказал, что акулы не приплывают на пляж, где много людей, поэтому я не боялась. — Это всё равно было очень смело с твоей стороны, Рокси, — кивает он. — Наверное, твой папа тебе ещё очень много рассказал об океане. Ты знаешь, кто ещё там водится? — В океане я никого не видела, он холодный, — она вздыхает. — Мама разрешила только ноги там намочить, сказала, что я заболею, если буду купаться, — девочка грустно вздыхает. — Зато они с папой водили меня в бо-о-ольшой аквариум. Там были такие смешные рыбы, мистер Томлинсон! И одна была такой приплюснутой, как печенье, если на него наступить. — Может быть, ты говоришь о скатах? — Я не помню, как она называлась, — она снова пожимает плечами, — но она похожа на раздавленное печенье. — Что же, возможно, ты просто знаешь о морских жителях больше, чем я, — кивает Луи, по-доброму смеясь, и вновь рассматривает её рисунок. Девочка почти закончила разрисовывать шляпу мамы и принялась рисовать себя. — Нарисуем папу? — Не-а, — она качает головой. — Папа не любит фотографироваться. Значит, и рисовать не надо. Вдруг он обидится? — Брось, я думаю, ему очень понравится твой рисунок, милая. — Он всё равно не увидит его, — девочка грустно поджимает губы. — Папа всё время работает. Даже больше, чем мама. Луи понимающе кивает, поправляя один из её хвостиков, который падает на альбом и мешает рисунку. Он работает с этой группой дошкольников только с начала января, но уже успел заметить, что последней в классе всегда остаётся именно Рокси. Джемма, её мама, опаздывает почти всегда, так что маленькая мисс Стайлс всегда становится его верной напарницей, пока учитель убирается в классе. Ему не сложно оставаться с ней, дожидаясь, пока мама девочки её заберёт, но Луи думает, что это немного грустно — он просто надеется, что Рокси ещё слишком маленькая, чтобы задумываться о том, как часто её родители задерживаются на работе вместо того, чтобы поскорее забрать её домой. — А вы были на каникулах, мистер Томлинсон? — интересуется она, когда рисует пальму возле края листа. — Нет, милая. Знаешь, у взрослых каникулы гораздо реже, чем у детей. — Неправда! — она восклицает, поднимая на него взгляд. — Мама всегда со мной ездит куда-нибудь, когда наступают каникулы. Значит, у взрослых они тоже есть! — Возможно, твоей маме просто повезло, дорогая, — он снова поправляет её длинные волосы, собранные в два хвостика, которые совсем немного растрепались за весь день. — У меня каникул не было. — И вы что, даже на Рождество в школе сидели? Луи смеётся, отрицательно качая головой: — Конечно нет, Рокс. Но я ездил в гости к своей семье. — Мы тоже часто ездим к бабушке в гости, — кивает она, продолжая рисовать. — Туда ещё приезжает дядя! И их с мамой кузены тоже. Моя тётя Элла родила этой осенью, вы знали? Луи улыбается: — Не думаю, что мог знать об этом, милая. — Теперь вы знаете! Мама сказала, что когда Тэа подрастёт, то она будет со мной играть. — Ну, это довольно хорошая новость, Рокс. Наверное, тебе бывает скучновато одной, когда ты остаёшься дома. — Ага, — она кивает, вздыхая. — Дайте мне, пожалуйста, зелёный карандаш. Луи находит в небольшой коробочке нужный карандаш, протягивая его девочке: — Держи. — Спасибо, — она принимается рисовать листья у пальмы, продолжая. — Я просила маму родить мне братика или сестрёнку, но она сказала, что у неё сейчас нет на это времени. Но дядя купил мне большого плюшевого медведя, чтобы мне не было одиноко, и сказал, что ему хватает и меня одной. — Ты много времени проводишь с ним, не так ли? — Да. Дядя очень хороший! А ещё он часто разрешает есть мороженое. Он говорит, что это вредно, но мама отбирала его мороженое, когда они были маленькими, как я, поэтому он говорит, что это месть. — Что же, твой дядя звучит, как замечательный человек. Я был бы не против, чтобы кто-то такой же присматривал за мной, когда я был в твоём возрасте. — Может быть, дядя мог бы и вас угостить мороженым, мистер Томлинсон. Он не жадный! Мужчина смеётся, согласно кивая: — Я уверен, что он не жадный, — Луи поднимается на ноги, отставляя стульчик обратно к другой парте. — Ты не против, если я начну убираться? Уверен, твоя мама скоро приедет за тобой, так что мы могли бы закончить побыстрее. — Хорошо. А я сейчас дорисую пальму и помогу вам собрать игрушки, мистер Томлинсон. — Ты же знаешь, что не обязана, Рокс, — с улыбкой отвечает он, выравнивая детские парты, но девочка только отмахивается: — Дядя и бабушка всегда учат убирать игрушки за собой. Они говорят, что это правильно. Нечестно, что вы убираетесь один, мистер Томлинсон. Вы же в них даже не играете! Луи тихо смеётся себе под нос, соглашаясь. Рокси просто замечательная. Поэтому ему вдвойне обидно за её родителей — они ведь упускают так много времени, которое могли бы проводить с ней. А она вырастет быстрее, чем они успеют заметить. За совместной уборкой и рассказами Рокси о том, как она провела отпуск и что даже там мама постоянно была занята работой, он не замечает, как четыре часа вечера уже превращаются в пять, а девочку никто так и не забирает. Это не очень хорошо, потому что к шести Луи уже обещал быть дома у Найла, чтобы посмотреть вместе футбол. — Наверное, мама забыла про меня, — грустно вздыхает Рокси, убирая последний кубик в коробку, и подходит к рабочему столу Луи, где он складывает сегодняшние учебные материалы в папку. — Я уже голодная, — она трёт свой животик через ткань джинсового комбинезона. — Хей, иди-ка сюда, — он подхватывает её подмышки, усаживая к себе на колени, и щёлкает по крохотному носику, покрытому едва заметными веснушками. — У меня, честно говоря, тут почти ничего нет, но как насчёт сока и сырных крекеров? Сойдёт за перекус? — Ой! — она прикрывает рот ладошкой. — Нет, извините, я не хотела выпрашивать! Луи удивлённо поднимает брови — он не ожидал, что она даже воспримет его слова как-то так. — Нет, милая, я всего лишь хочу тебя угостить. — Но это же ваше... — Я не так уж и голоден, — Луи улыбается, пожимая плечами. На самом деле, он просто покупает небольшой перекус каждый день на случай, если кто-то из детей забудет дома свой ланч. Но сегодня он раздал им почти всё, так что выбор остался совсем небольшой. — Тогда спасибо, — кивает девочка, и Луи наклоняется, чтобы достать сок и крекеры из шкафчика под столом. — Держи, — он даёт ей в руки коробочку с крекерами, а сам принимается открывать трубочку, чтобы вставить её в отверстие в пачке. — Вот так. Думаю, до ужина тебе точно хватит. Она кивает, бормоча ещё одно “Спасибо” с полным ртом печенья, и Луи заботливо стряхивает крошки, упавшие на свитер и комбинезон. — Боже, мне так жаль, я прошу прощения, извините, я опоздал, извините! — какой-то непонятный громкий вихрь вносится в класс, пугая Луи и Рокси. Мужчина вздрагивает, разворачиваясь к двери, и девочка мгновенно оживляется, замечая прибывшего парня. Она ставит коробку с крекерами на стол и вручает Луи в руки пачку с соком, прежде чем слезает с его коленей и радостно бежит навстречу запыхавшемуся гостю: — Ура! Ура, домой, ура! — восклицает она, смеясь, и с разбегу запрыгивает к нему на руки. Луи видит, что парень умело ловит её, сразу же расплываясь в улыбке, и поднимает девочку на руки: — Умоляю, звёздочка, прости, я идиот. Мама написала время, в которое тебя нужно забрать, но я перепутал и выехал с работы слишком поздно. Извини, детка, тебе пришлось сидеть тут одной... — Нет, всё нормально! Я помогала мистеру Томлинсону убирать игрушки! И он угостил меня соком и крекерами. Сырными! — О, ну если сырными, то это меняет дело, — парень смеётся, кивая, и поправляет её хвостик. — Ну-ка посмотри на себя, ты вся в крошках, звёздочка. Так дело не пойдёт. — Я отряхнусь! — Лучше собирай свои вещи, хорошо? Поедем домой. Я обещал маме, что накормлю тебя ужином. Она радостно кивает, обнимая его за шею своими крохотными ручками, и целует в щёку со счастливым “Хорошо!”, прежде чем он опускает её на пол. Девочка убегает к своей парте, чтобы собрать разбросанные на ней карандаши, и только сейчас Гарри, чьё дыхание всё ещё не восстановилось после бега от школьной парковки к классу, переводит взгляд на учителя. Он видит, как мужчина поднимается с места, поправляя свой мягкий серый свитер, и неторопливо подходит к нему с приветственной улыбкой. Гарри сканирует его взглядом всего несколько секунд, не нарушая норм приличия. Замечает низкий рост, округлые бёдра, тонкие запястья и не слишком широкие плечи. А ещё у мужчины добрая улыбка, короткая щетина и слишком мягкие на вид волосы. Он похож на чуть более взрослую — как бы иронично это не звучало — версию Питера Пэна. И это замечательно, думает Гарри, потому что он выглядит просто идеально, чтобы работать с детьми. — Мистер Стайлс, я полагаю? — мужчина протягивает руку и Гарри охотно её пожимает: — Верно. А вы... новый учитель, да? Простите, в последний раз, когда я забирал Рокси из школы, здесь ещё работала миссис Ли. — Луи Томлинсон, — кивает мужчина, представляясь. — Миссис Ли ушла в декретный отпуск сразу после Рождества, так что... да, теперь я здесь. Приятно наконец познакомиться с вами. До этого я видел только маму и, полагаю, бабушку Рокси несколько раз. — Да, она забирала её иногда, — Гарри кивает, обольстительно улыбаясь. Луи. Это имя так удивительно подходит ему. Стайлс ловит себя на мысли, что смотреть на мужчину довольно приятно. Несмотря на всю его мягкость, от мистера Томлинсона веет какой-то необъяснимой мужественностью, это не может не привлечь. И, не замечая никакого обручального кольца на его пальце, обычная улыбка Гарри охотно превращается во флиртующую. — Вы знаете... — он видит, как мужчина на несколько секунд теряется, начиная говорить и убирая руки за спину. — Не в моих правилах кого-то поучать, да и в дела чужих семей я не люблю лезть, но... Рокси единственная, кто остаётся со мной так поздно. Я никогда не против побыть с ней, она просто замечательная, но я думаю, ей самой хотелось бы, чтобы родители забирали её тогда же, когда забирают всех остальных детей. Она не должна чувствовать себя не такой как все. Гарри видит, как мужчина бросает взгляд на девочку, собирающую вещи в свой рюкзачок, прежде чем он снова встречается с ним глазами. И глаза Луи такие голубые, что Гарри едва ли слышит всё то, что тот говорит. — Д-да, я понимаю, — находится Стайлс, вымолвив единственное, что приходит на ум. — Поймите, мистер Стайлс, я отвечаю за воспитание и начальное образование этих детей, но для меня так же важно, чтобы их эмоциональное состояние всегда оставалось таким же чудесным. И я просто хочу сказать... я уже довольно долго работаю с детьми, мистер Стайлс, и лишь хочу предостеречь, что такое отношение родителей нередко в будущем сказывается на их психике. Она повзрослеет быстрее, чем вы успеете заметить, и вы это уже не наверстаете. — Я... я понимаю, — кивает Гарри. Его голос становится хриплым, а уверенный тон мужчины почему-то заставляет щёки гореть. — Я... я думаю... я думаю, мы попытаемся это исправить. Её мама очень много работает, так что... вы знаете, я стараюсь уделять ей всё время, что могу. — Я просто дал совет, не больше, — учтиво кивает Луи. — Рокси замечательная, мне просто не хотелось бы, чтобы она когда-нибудь могла подумать, что её родители забыли о ней. Гарри замирает, продолжая смотреть на него. Наверное, думает Стайлс, со стороны он выглядит как полный придурок, неспособный на диалог, но всё, что он сейчас может — это рассматривать молодого и слишком привлекательного мистера Томлинсона, думая о том, как сильно ему хочется сделать восемь сотен фотографий его лица, пока солнечные лучи ласкают его кожу. Как сильно хочется заполнить каждую карту памяти, что у него есть, фотографиями этого мужчины. Гарри бы рассматривал по десять новых каждый день, убедившись, что сделал так много, чтобы хватило на остаток жизни. Мистер Томлинсон слишком привлекательный, чтобы быть учителем у дошкольников. Вот, какой вывод Гарри делает в своей голове. — Я готова! — Рокси, держа в одной руке свой рюкзачок, а в другой — пальто, подбегает к мужчинам. — Можем ехать домой? Я голодная, как большая акула. Ар-р-р! — она рычит, показывая детские зубки, и мистер Томлинсон смеётся, с теплотой во взгляде рассматривая девочку. Блядский боже, его смех. Возможно, Гарри обречён. — Я думаю, что накормлю тебя макаронами с сыром, звёздочка, как только приедем домой. — Ваше коронное блюдо? — с добрым смешком вдруг спрашивает Луи, когда девочка протягивает ему свой рюкзак, пока Стайлс присаживается на корточки, чтобы помочь ей надеть пальто. — Скорее, моё единственное, — бормочет тот, застёгивая пуговки одну за одной. — Эй, а где твой шарф? — Я забыла его у мамы в машине утром. — Ну нет, так дело не пойдёт, — Гарри качает головой, стягивая с шеи развязанный серо-голубой длинный платок с красными вставками и рисунками черепов. — Нужно закрыть твою шею, иначе ты заболеешь быстрее, чем мы добежим до машины. — Ла-а-адно, — тянет девочка, позволяя ему заматывать на своей шее шарф. — Можно мне мороженого после ужина? — хитро спрашивает она, бросая на мистера Томлинсона взгляд, и тот беззвучно усмехается. — Я та-а-ак долго ждала тебя здесь... — Маленькая лисица, — Стайлс смеётся, щёлкая её по носу, и согласно кивает. — Но я бы всё равно дал тебе немного мороженого. Только вчера купил целую банку! — Шоколадное, я надеюсь. — Никак иначе, звёздочка. — Тогда я согласна. Он удовлетворенно кивает, выравниваясь, и забирает протянутый мистером Томлинсоном детский рюкзачок лилового цвета, закидывая его к себе на плечо — туда же, где висит его кожаная сумка. — Извините, что вам пришлось так задержаться... — бормочет он, сглатывая. — Прошу прощения, у меня правда из головы вылетело, что занятия заканчиваются в четыре, а её мама сегодня работает допоздна, так что... — Всё в порядке, — Луи кивает, вновь бросая взгляд вниз и улыбаясь Рокси, когда та берёт парня за руку. — О, постой-ка, — он поднимает палец, разворачиваясь к своему столу, а потом возвращается, протягивая девочке её начатую пачку сока. — Думаю, это твоё, милая. — Спасибо. — Оу... вам... вам не стоило, мистер Томлинсон, это... — У меня всё равно оставалось кое-что из того, что я покупаю для детей, — мужчина пожимает плечами. — А она была немного голодна, так что это всё, что я мог ей дать. — Спасибо, — Гарри заторможено кивает, вновь рассматривая его. Интересно, мягкая ли эта щетина наощупь... — Мистер Стайлс? — из мыслей его вырывает мягкий голос мужчины. — А? Да? Простите, задумался. Долгий день... — Я говорю, может быть, вы оставите свой номер? — он протягивает ему свой телефон с открытой цифровой клавиатурой. — На случай, если миссис Стайлс будет недоступна, или если вы вновь будете задерживаться. Тогда вы смогли бы меня об этом предупредить. — Д-да, конечно. Да. Сейчас, — Гарри сразу же дёргается, забирая его телефон, и принимается вбивать собственный номер. Он слегка запинается, хмурясь, когда сохраняет контакт, но в итоге подписывает лишь коротким “Гарри” и делает быстрый вызов на самого себя. Дождавшись, когда телефон завибрирует в кармане пальто, он сбрасывает звонок и возвращает девайс владельцу. — Гарри? — взглянув на экран, Томлинсон в удивлении поднимает брови. — Что же, ещё раз приятно познакомиться. — Я... не знал, как подписать, так что... — Гарри потирает затылок, из-за чего пучок собранных на макушке длинных волос слегка ослабляется. — Думаю, вам лучше самостоятельно переименовать так, чтобы вы точно ни с кем меня не спутали. — Да. Вас... вас добавить в чат родителей? — Нет-нет, это точно будет лишним, — сразу же отмахивается он, смеясь. — Джемма ведь есть там, да? Этого вполне достаточно. — Как скажете. Ну, было приятно познакомиться с вами, мистер Стайлс, — Луи расплывается в улыбке, протягивая ему руку вновь, и Гарри тоже неожиданно улыбается, демонстрируя свои ямочки, когда с большой охотой тянет собственную руку, чтобы пожать. — Мне тоже, мистер Томлинсон. Надеюсь... надеюсь, скоро увидимся, — с лёгким намёком кивает Гарри, пристально (гораздо дольше приличного) глядя в кристально-голубые глаза мужчины, и тот на секунду теряется, а его брови вот-вот дёрнутся, чтобы нахмуриться: — Эм... да, очевидно, нас ещё ждут встречи, мистер Стайлс, — неловко улыбается ему учитель, первым отпуская руку. — До свидания, Рокси, — теперь он расплывается в более тёплой улыбке, опуская взгляд на девочку, и она довольно машет ему рукой: — Увидимся завтра, мистер Томлинсон! — Обязательно покажи маме свой рисунок, милая. Я думаю, ей понравится. — Хорошо! — До завтра. — Доброй ночи! — она улыбается ему снова, и Луи счастливо кивает: — Доброй ночи, Рокс. Гарри наблюдает за тем, как мужчина общается с его племянницей, и на несколько мгновений даже думает, что готов был бы остаться в этом классе до следующего утра, если бы ему просто позволили бесстыдно пялиться на этого (слишком) сексуального учителя. Если он и должен где-то преподавать, думает Гарри, то точно не у детей. Возможно, он не отказался бы от парочки персональных занятий. — Всего доброго, мистер Томлинсон, — тихо прощается Гарри, напоследок встречаясь глазами с мужчиной, и тот кивает, сдержанно ему улыбаясь: — Было приятно познакомиться. Хорошей дороги домой, мистер Стайлс. Гарри нехотя покидает учебный класс, оглядываясь на мужчину в последний раз в самом проходе, как делает это куча его учеников, не желающих прощаться, и Луи думает, что его детский, поражённый чем-то взгляд не так уж сильно отличается от взглядов пятилеток. Удивительно, решает Томлинсон, как у такого ребёнка как Гарри уже может быть его собственный ребёнок. Он вздыхает, отбрасывая мысли о его томных долгих взглядах и — очевидно — флиртующих улыбках подальше, в голове называя самого себя идиотом. “С чего бы женатому молодому отцу так тебе улыбаться? Пора что-то делать с собственным недотрахом, Томлинсон. Тебе начинает казаться, что с тобой флиртуют натуралы”. За всеми этими размышлениями он принимается заканчивать уборку класса, чтобы поскорее отправиться домой к лучшему другу и успеть заскочить в супермаркет по дороге. И, может быть, вновь установить Тиндер, пока будет стоять в пробке. — Итак, — начинает Гарри, как только усаживает Рокси на заднее сидение своего авто, не забывая её пристегнуть, — как тебе твой новый учитель? — Мистер Томлинсон? — удивляется девочка. — Он очень хороший, дядя! И он каждый вечер остаётся со мной, когда мама опаздывает. Он помогает мне рисовать, а потом мы вместе собираем игрушки. А если мамы долго нет, он иногда играет для меня! — Играет? — Гарри поднимает брови, глядя на неё через зеркало заднего вида, прежде чем снова переключает внимание на выезд с пустующей парковки подготовительной школы. — Да. Мистер Томлинсон преподаёт нам музыку несколько раз в неделю. На уроках мы учим всякие скучные песни, но вечером он иногда просто играет для меня. Я прошу его петь! — Это здорово, звёздочка, — согласно кивает Гарри, отчего-то так по-глупому улыбаясь, когда представляет мистера Томлинсона играющим на синтезаторе, что стоит в углу класса. — Тебе нравится с ним? — Он хороший. Иногда он рассказывает всякие интересные вещи. Или учит меня таблице умножения. Это сложно, вообще-то, и мистер Томлинсон говорит, что такое учат уже в школе, но он рассказал мне секреты, как легче её запоминать. Он крутой, правда? — Очень крутой, звёздочка, — смеётся Стайлс, внимательно следя за дорогой. — Ты думаешь, он посчитал меня крутым тоже? — Не знаю, ты вёл себя, как дурак, — она пожимает плечами и Гарри возмущается: — Эй! Кто научил тебя такому? — Мама. Она говорит, что иногда ты ведёшь себя глупо, будто у тебя нет мозгов. Она сказала, это значит, что ты дурак. — Что же, я думаю, я просто похож на твою маму, — обиженно бормочет Стайлс, вызывая у девочки громкий заливистый смех. — Так... ты думаешь, он посчитал меня дураком? — Я не знаю. Может быть, ему нравятся дураки? — предполагает Рокси. — Мистер Томлинсон всех любит. Наверное, дураков тоже. — Всё не так плохо, — Гарри вздыхает и принимает поражение. — Мистер Томлинсон когда-нибудь рассказывал о своей жене, может быть? — Не-а, — она качает головой, наблюдая за тем, как за окном автомобиля её дяди, в котором так тепло и вкусно пахнет, жёлтыми огоньками проносится холодный вечерний Лондон, окутанный концом февраля. — Я не знаю, есть ли у него жена. Он никогда нам не говорил. — Может быть, если тебе интересно, ты могла бы узнать у него, если вновь останешься с ним вечером, — как бы невзначай предлагает Гарри. — Мне кажется, мистер Томлинсон бы много о ней рассказывал, если бы она была, — вслух рассуждает девочка. — Ты так думаешь, звёздочка? — Я же сказала, мистер Томлинсон всех любит. Он постоянно рассказывает нам о своей хорошей собаке. Наверное, если бы у него была хорошая жена, он бы о ней тоже рассказывал. — Хорошо, звёздочка, ты знаешь, я думаю, что это очень логичное рассуждение. Ты довольно умная, не так ли? — Да, — довольно кивает она. — Бабушка говорит, это потому что я похожа на неё, а не на вас с мамой. — Очевидно, твоя бабушка так говорит, — вздыхает Гарри, цокая языком, и Рокси снова громко смеётся.