Сингенезофобия

      Линн-старший, Рита и Лили довольно взволнованно сидели в приемной в больнице. Обнаружив своего сына, свернувшегося калачиком на полу, избитого, в синяках, и пытающегося как можно лучше залечить сломанную руку, они, не теряя времени, подняли его, прежде чем отправиться в больницу Роял Вудс. Лили пыталась успокоить его по дороге, но он, в конце концов, потерял сознание от боли, что побудило родителей поторопиться (и почти привлекло внимание полиции). Прошло несколько часов с тех пор, как медсестры вкатили его мимо двойных дверей.       Глаза Риты все еще были красными после безостановочного плача, муж утешал ее. По куче использованных салфеток было видно, как долго она плакала. Лили не переставала смотреть на двери с тех пор, как ее старшего брата увезли через них, не желая ничего, кроме как быть рядом с ним. Но даже будучи младенцем, она понимала, что ей не позволено там находиться.       «Я должна была что-то сделать… Я должна была, по крайней мере, вмешаться, прежде чем все вышло из-под контроля…» — прохрипела Рита.       «Нам следовало бы, дорогая… Интересно, что заставило девочек так поступить…никогда ещё не было так плохо…»       «Я не беспокоюсь о девочках, Линн… — заявила мать, приходя в ярость. — Я беспокоюсь о нас! С тех пор, как наша семья выросла, мы делали все, что могли, но этого было недостаточно! Мы доверили им вести себя осторожно, и посмотри, что произошло! Как мы можем называть себя хорошими родителями, когда мы даже не можем помешать нашим дочерям отправить нашего единственного сына в реанимацию?!» При этих словах она закрыла лицо руками.       Тут он не мог с ней спорить. Даже он чувствовал себя дерьмово, учитывая, что, большую часть времени, он не был рядом со своим сыном. Линн-старший всегда хотел сына, особенно после постоянной череды дочерей, которые у них были. Когда Рита была беременна Линкольном, он ожидал, что это будет очередная девочка, учитывая их историю, но, как будто Бог наконец-то услышал его молитвы, они получили сына. И теперь его маленький мальчик столкнулся с возможностью смерти. Линн-старший никогда сильно не злился на своих детей, но он был так зол на своих 9 других дочерей, что почти хотел отречься от них. Боже упаси, если он и правда так сделает.       Отец отвлёкся от своих мыслей, когда медсестра вышла из дверей. «Мистер и миссис Лауд?» — двое взрослых кивнули. — Операция вашего сына прошла успешно, но доктор хотел бы поговорить с вами».       «О-Операция?!» — удивленно заявили оба родителя. Медсестра только кивнула и повела их за собой.       Ричард Филипс был известен как один из лучших детских врачей в больнице. Он работал с детьми, которые прибыли после небольших несчастных случаев, таких как бег с ножницами, до оставленных мест ДТП. Он многое повидал за свою жизнь, и ему всегда было больно видеть детей в таком состоянии. Визиты семьи Лауд были обычным делом, но, как правило, они не были чем-то серьезным. Таким образом, случай Линкольна сильно удивил его количеством полученных травм. Он оторвал взгляд от своего блокнота и увидел, что один из его помощников возвращается с двумя людьми, а женщина несла младенца на руках.       «Мистер и миссис Лауд?» — Они кивнули. — Хорошо, приятно с вами познакомиться. Я доктор Филипс. А теперь, я хотел бы сначала сообщить вам, что с вашим сыном все будет в порядке. Его состояние стабильное, и в настоящее время он спит после введенной ему анестезии».       «О, слава Богу… — Рита вздохнула, но потом поняла, что должны быть какие-то плохие новости. — Насколько…насколько все плохо?»       «Ну… — он снова заглянул в свой блокнот. — Сломанная левая рука, травмированный череп, сломанный нос, отсутствующие зубы (к счастью, это были молочные зубы), поврежденный глаз, ушиб таза, его, эм, пенис и яички были ушиблены, так что ему будет немного больно, когда дело дойдет до использования уборной, и, наконец, 3 его ребра были сломаны и вызвали небольшое внутреннее кровотечение.» Ричарду нужно было переварить информацию, прежде чем продолжить: «Итак, обычно я не из тех, кто задает такой вопрос, но как ваш сын получил эти травмы? Я спрашиваю только в рамках процедуры на случай, если потребуется проинформировать полицию.»       Оба родителя побледнели при этих словах: «Н-Н-Нет, нет, нет. Полиции не нужно вмешиваться.» — Линн-старший поспешил ответить. Доктор посмотрел на них обоих, ожидая ответа: «…Дело в том, что…наши 9 другие дочери…они сделали это…» — с сожалением сказал отец.       «Хммм…должно быть, произошло что-то серьезное, раз они смогли нанести такие повреждения.» — Заявил Ричард. Родители согласились, но на самом деле они знали, что это не так.       «Можно…можно нам его увидеть?..» — наконец спросила Рита.       «Разумеется.» — доктор повёл их по коридору в палату 233.       Дойдя до палаты, доктор медленно открыл дверь, и мгновенно оба родителя были растроганы до слез. Линкольн лежал на кровати и все еще спал, но его голова и туловище были забинтованы медицинскими повязками, а на левой руке был гипс, который удерживал ее в прямом положении, пока она заживала. Его синяки все еще были заметны, как и опухшие щеки и глаз. Однако они тоже начинали заживать. К его носу была подсоединена воздушная трубка вместе с другой трубкой, которая была под одеялом. Эта трубка была соединена с его пенисом, чтобы позволить выработанной жидкости вытекать в контейнер.       Рита прикрыла рот рукой, снова навернулись свежие слезы: «О боже, мой бедный малыш!..» — её голос был похож на шепот.       «В настоящее время мы не уверены, сколько времени потребуется, прежде чем мы сможем выписать его, но мы оцениваем время от 2 недель до месяца.» — заявил Ричард.       «Господи…» — печально сказал Линн-старший. Оглядевшись, Рита встала на колени рядом у кровати со своего сына. Лили лежала на кровати, нежно обнимая его с печальным выражением на лице, маленькие слезинки текли по ее лицу. Взгляд отца вскоре стал суровым. До сих пор ему не удавалось быть хорошим родителем, и теперь пришло время вести себя, как полагается.

***

      Вернувшись на место преступления, оставшиеся сестры Лауды медленно, но верно разошлись по дому. Они все еще были в шоке от того, что произошло несколько часов назад, но одно было совершенно ясно: страх, вина и сожаление терзали дом, как саранча урожай. Сначала ни одна из сестер не верила, что у них хватит сил сделать то, что они сделали, думая, что это может быть какой-то кошмар или что-то в этом роде. Но тот факт, что их родителей, Лили и Линкольна не было, родители выглядели обезумевшими, когда увидели, что случилось с их братом, и тот факт, что на ковре были пятна крови, еще раз напомнил им, что это реальность, и позже они будут в очень глубоком ка-ка. Это также заставило каждую сестру пересмотреть свои отношения с братом.       Лори была в своей комнате и с серьезным выражением лица смотрела в окно. Бобби, как обычно, писал ей сообщения, но она была не в настроении общаться со своим медвежонком бу-бу. Всё, о чем она могла думать, это о том, каким сломленным выглядел ее младший брат. Линкольн мог быть раздражительным, придурком, которым она часто называла его, даже высмеивая за глупые ошибки. Но чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что все они совершали ошибки. Конечно, в прошлом она принимала глупые решения, но брат и сестры редко привлекали ее к ответственности за них. Когда Линкольн это сделал, почти все сестры воспользовались шансом разобраться с ним. От одной мысли об этом ее затошнило. Но…всякий раз, когда Линкольн совершал ошибку, он всегда старался все исправить. Когда это сестры были привлечены к ответственности за что-либо? Она не могла вспомнить. Ее кровать завибрировала от очередного полученного сообщения. От Роберто, конечно же. Он спрашивал, не случилось ли чего-нибудь из-за отсутствия у нее ответов. Она вздохнула и начала писать ему. Рано или поздно он бы узнал, что случилось с Линкольном, и лучше, чтобы она рассказала ему, а не его сестре.       Лени не переставала плакать из-за этого горя с тех пор, как их родители забрали маленького мальчика. Лежа на диване и вцепившись в одну из подушек, она, на удивление, все еще плакала во весь голос, при этом часть дивана промокла. Как могла такая милая, как модная дива, сделать что-то настолько жестокое? Лени сама этого не знала и думала, что у нее есть злой близнец. Но, в конце концов, она подумала, нет…она поняла, что также несет ответственность за физическое насилие, которому подвергся ее брат. Эта единственная мысль постоянно крутилась у нее в голове и заставляла её продолжать плакать, пока она больше не смогла пролить ни слезинки.       Как и Лори, Луна отсиживалась в своей комнате после инцидента. Она уткнулась лицом в колени, по ее глазам слегка текли слезы, пока по радио играла грустная и тихая музыка. Из всех сестер она пострадала сильнее всех. Линкольн был ближе к 5 своим сестрам, которыми были она сама, Лени, Люси, Лана и Лили, и все же, Луна и Линкольн были связаны более тесными узами. Рокерша всегда была рядом с Линкольном с тех пор, когда он был ещё ребенком. Она часто пела для него, когда он был расстроен, смеялась с ним, играла с ним, когда никто другой не хотел. Черт возьми, она даже устроила ему запоминающийся первый концерт ЧМОКИ. А теперь, она помогла жестоко обращаться со своим единственным братом. Если бы Мик Шляггер услышал об этом, он бы прямо заявил, что она не стоит того, чтобы идти по его стопам, и отказался бы от рок-н-ролла одновременно. Ну, может, он этого и не сказал бы, но так чувствовала Луна.       Луан была занята отменой своих выступлений на будущих вечеринках и подумывала о том, чтобы вообще закрыть Забавный Бизнес. Она не знала, когда снова примет запросы, если вообще примет, но у джокера просто не хватило духу шутить, зная, что ее брат, скорее всего, находится в реанимации. Впервые за долгое время даже каламбур был последним, о чем она думала. Когда Луан велела Линкольну не вмешиваться в их ссоры, часть ее хотела, чтобы он сделал это. Она не хотела, чтобы он участвовал в их глупых ссорах из-за чего-то банального. Другая часть, которую она презирала, заключалась в том, что он сделает только хуже. К сожалению, последнее произошло, и теперь он заплатил такую суровую цену…юмористка нахмурилась от отвращения, в основном к самой себе. Все розыгрыши, которые она устраивала над ним, а точнее, в последний День Дурака, она намеренно сказала ему, что пригласила Ронни Энн, чтобы заставить его пройти через все расставленные ею ловушки. Одно это заставляло ее чувствовать себя больше придурком, нежели комиком, который радуется страданиям других. Но размышления о прошлом не помогут. Вместо этого Луан решила сосредоточиться на том, как она могла бы загладить свою вину перед братом. В конце концов, ему нужно будет много смеяться, чтобы почувствовать себя лучше.       На заднем дворе Линн постоянно билась головой о ствол дерева: «Идиотка, идиотка, идиотка!» — говорила она себе. «Как ты могла так поступить с ним?! Ты должна была защищать его, и все же ты пошла и сломала ему руку!» — спортсменка сильно ударилась головой о кору дерева, без сомнения, немного порезав лоб.       Да, именно Линн воспользовалась шансом сломать руку своему брату. Злые слезы текли из ее глаз, когда она продолжала изливать свое разочарование на гигантское растение перед ней. Линн всегда нравилось вести себя грубо с Линкольном. Она находила это забавным, хотя иногда Линкольн жаловался, что она перегибает палку. Можно было бы подумать, что с такой маленькой разницей в возрасте, эти двое могли бы естественным образом сблизиться друг с другом в качестве друзей, но Линн всегда искала Линкольна, даже когда он был занят тем, чем хотел заняться. Нанося постоянные удары до крика, Линн вскоре выдохлась и громко заплакала в отчаянии. Она хотела вернуть все назад или, по крайней мере, вернуться в прошлое, чтобы она могла остановить себя и всех остальных, когда стало очевидно, что драка зашла слишком далеко. Но из-за того, что она не смогла сдержать свою ярость, она физически повредила своего брата больше, чем когда-либо прежде. Без сомнения, Линкольн будет думать о ней не иначе как о хулиганке. Линн всегда ненавидела хулиганов, но теперь она начинала понимать, что стала той, кого ненавидела…       Люси свернулась калачиком в своей постели и тихо плакала. Как и Луна, она считалась близкой сестрой Линкольна, но то, что случилось сегодня, было далеко от правды. То, что произошло сегодня, было совершенно непростительно, и она знала, что духи проклинали ее за это каждую секунду. Даже её любимый Эдвин отказался бы выпить хоть миллилитр её крови. Впервые за долгое время, Люси заставила себя проявить эмоции. Её глаза больше не были скрыты за челкой, которую удерживала повязка, подходящая по цвету её волос. Её нынешнее депрессивное состояние было такое, что она никогда раньше не испытывала, погружаясь в более глубокие мысли, которые обычно возникают только тогда, когда человек переживает сильные приступы стресса или имеет склонность к самоубийству. Она не желала ничего, кроме улыбки, которую Линкольн обычно дарил, когда был счастлив, хотя теперь для этого потребовалось бы чудо.       В комнате близняшек, обе отказывались даже смотреть друг на друга. Лола частично винила Линкольна в том, что произошло, но Лана сразу же напомнила ей, что они были так же виноваты в том, что покалечили его, как и все остальные. После очередной драки в их поврежденной комнате, обе подавленные девочки разошлись по разным сторонам и остались там. Лана не хотела играть со своими домашними животными, и когда слова пацанки дошли до ее близнеца, Лола отказалась даже смотреть на себя в зеркало, потому что она видела только чудовище. Она знала, что выбила несколько зубов своему брату, хотя и не была уверена, кто еще это сделал. Смотря на ее открытый шкаф, все эти тиары, все эти платья, причина, по которой она выиграла так много конкурсов…всё это было благодаря тренерской работе Линкольна. Рита была слишком занята, чтобы помочь, и ни одна из сестер не интересовалась этими делами. И все же, именно брат всегда помогал ей, когда она в этом нуждалась. Ему даже удалось добиться победы Ланы, убедив ее занять место Лолы, когда она сломала ногу. В гневе, Лола сняла свою тиару и швырнула ее в стену, не заботясь о том, что она могла разбиться при ударе. Она не заслужила носить её…       В комнате одного маленького ученого, Лиза работала над своими химикатами, как будто ничего не случилось. Но со временем, она не могла сосредоточиться на своей работе. Ее мысли продолжали возвращаться к тому, что сказал Линкольн перед началом драки. Все знали о протоколе сестра ссоры, кроме него. Затем Лиза раздраженно хлопнула себя по лбу. Когда впервые началось обсуждение того, как должен был работать протокол, она не включила Линкольна, поскольку он обычно не ссорился со своими сестрами. Но она не смогла понять, каким образом все это причиняло ему некоторые неудобства. Что еще хуже, она сказала ему, что если он уйдёт из дома, он решит все проблемы, просто не находясь здесь. Слезы навернулись на глаза Лизы, и она сняла очки, чтобы протереть их. Она не предвидела, что произойдет, если Линкольн решит помочь своим сестрам, как он обычно делает, и что еще хуже, она не объяснила ему, что произойдет, когда этот протокол вступит в силу. Такой глупый шаг привел к самой жестокой драке, когда-либо случавшейся в доме, и теперь ее брат был в больнице. Не помогло и то, что в гневе она дважды наступила на его «фамильные драгоценности», надеясь, что у него не будет возможности размножаться. Еще больше слез навернулось на глаза ученого. Она потерпела неудачу не только как самопровозглашенный гений, но и как сестра.       Шмыгая носом, Лиза потерла глаза: «Прости меня…мой братик…»       Дом ожил от шума только тогда, когда все услышали звук въезжающего на подъездную дорожку Фургзиллы. Сестер охватил страх. Они знали, что какое бы наказание ни назначили им родители, оно будет намного хуже тех наказаний, которые они получали ранее.