На линии терминатора

Кхок. Кхук. Кхок. Кхак. Будто в горле скатался грязный шар из пыли и перьев, и безостановочные спазмы выталкивают застрявший чужеродный объект. — Эй, вы в порядке? Кхок. Кхек. Кхек. Кхок. Горловым мышцам приходится натужно бороться с удушением на фоне очевидно подступающей рвоты. Экспонат подобной физиологической проблемы выглядит не самым лучшим образом: оперся обеими руками о матовую переборку; произвольно вздрагивающая голова иногда входит в непосредственный, наверняка болезненный, контакт со стеной буферного коридора. — А господин интендант первого ранга совсем расклеился. Вызовем медика? Вопрос прозвучал из обрамленных дерзкой, лихо остриженной эспаньолкой уст одного из пары артиллеристов, направлявшихся в расположение палубного расчета после дежурного опроса, проводимого докучливыми субъектами из службы внутренней безопасности. В одном из промежуточных переходов артиллеристы наткнулись на страдающего офицера службы снабжения. Однако господин интендант отчаянным взмахом руки, так и не поворачивая головы, издающей неприятное клокотание, попытался отправить сопереживающих по своим делам. На энергичных артиллеристов жест не возымел необходимого эффекта; парочка в бардовых мундирах обступала тяжело дышащего человека, намереваясь аккуратно, с соблюдением субординации, подхватить офицера за локти в случае, судя по всему неминуемого, падения. — Отставить. Доберусь. — интендант впервые выдал связный набор звуков будто из самой утробы. — У меня низкая адаптивность к гравитационной компенсации. Артиллеристы, весьма встревоженные, как состоянием офицера, так и последствиями возможного разбирательства — была ли оказана должным образом необходимая помощь, немного успокоились. Низкая адаптивность к компенсации, сродни морской болезни, слыла проклятым бичом служащих космических суден; особым распространением недуга отличались экипажи кораблей, совершающих периодические посадки на различные планеты. Гравитационные компенсаторы выполняли задачу не только по регулированию стартовых перегрузок, но и по формированию устойчивого гравитационного натяжения для крупных резидентов звездного флота. В том числе — для среднего тактического крейсера СТК—808 “Брайан Итон”, на борту которого встретились страдающий интендант, и наводчики артиллерийского расчета, желающие как можно скорее вернуться в расположение. Однако многие члены экипажа, и в первую очередь — новички, с трудом переносили “заботливые” сложение и вычитание дополнительной массы, что выражалось в жестоких приступах космической болезни. К смертельному исходу заболевание не приводило (либо редкие случаи тщательно скрывались в отчетах навигационных журналов), поэтому артиллеристы, пожелав скорейшего выздоровления, и отдав честь в спину так и не развернувшегося к ним офицера, с облегчением направились на родную палубу. Интендант, продолжая издавать клокочущие звуки и раскачиваться, двинулся вдоль стены, переставляя ладони на боковых подшагах. Несмотря на довольно пустынные командные уровни — артиллеристы были не первыми, кто наткнулся на офицера, и предложил ему помощь на пути к цели, которая была уже достаточно близка, и от каждого добряка приходилось отмахиваться с оговоркой на низкую адаптивность. Переступая, словно восставший из могилы труп, офицер службы снабжения подобрался к вертикальной лестнице, ведущей в технический люк одного из вентиляционных рукавов. Здесь он внезапно застыл, как искореженная статуя, схватившись руками за первую перекладину — перед подъемом, который точно мог бы показаться странным для случайного прохожего, офицер посчитал необходимым внимательно вслушаться в окружение. Убедившись в отсутствии нежелательных попутчиков, интендант пополз к рычагу люка, уподобляясь ящерице геккону в размеренных движениях извивающегося тела. Люк полностью откинулся вовнутрь вентиляционной горловины, куда интендант проник с затратой очевидных физических усилий, медленно подтягивая негнущиеся ноги. Как только тело полностью поместилось в проходе — автоматические петли вернули люк в исходное положение, оставив скромный буферный коридор в безлюдной и безмятежной обыденности. — “Викинг” изрядно прихрамывал на одну из опор, несущих раскаленный корпус штурмовика под безжалостным солнцем. Астра обобщила показания датчиков с увиденным собственными глазами, и пришла к выводу, что двигаться в приблизительном направлении терранской цитадели резонно, несмотря на проблемные агрегаты, поврежденные чакрумами муталисков. Один из чакрумов Астра обнаружила, когда, так и не получив ответа от старшего пилота после аварийной посадки, вручную активировала механизм разгерметизации, и раздвинула стеклянные панели соседнего пилотного отсека. Чакрум все еще ворочался в груди командира; подчиняясь беспощадному инстинкту, живое оружие зергов вгрызалось бы глубже в кресло и дальше в корпус корабля, пока не издохло. Астра отпрянула, попыталась задушить возникающий вскрик ужаса руками, но скафандр не позволил запереть в горле отчаянный вопль. Отверстия на борту отсека указывало на место попадания снарядов муталиска, прогрызших броню, центральный пульт управления и грудь старшего пилота; ущерб, причиненный электронным цепям, отправил штурмовик на поверхность пустыни, лишив возможности вернуться в ясное, кристально чистое небо планеты. Останки нескольких чакрумов запекались в пробоинах, постепенно выводящих из строя гидравлические и пневматические узлы, отвечающие за наземное функционирование шаговых опор. “Викинг” терял мощность, каждый следующий подъем на песчаные холмы становился все более затруднительным; эфир молчал, и судя по отсутствию привычного фонового треска, модуль радиочастотной связи также вышел из строя. Глядя на мигающий сигнал активированного аварийного маяка, Астра не была уверена и в том, что маяк передает запрос о помощи и координаты местонахождения, так как большая часть приборной панели удрученно мигала под назойливый писк системных ошибок. — Кхек. Кхак. Кхок. Человек в форме офицера службы снабжения ползет по вентиляционному каналу, оставляя за собой бурые мелкие кляксы. Каждая клякса рождается в судорожном харканье, выплескивающим капли мерзкой плоти из рта, сведенного в кривой, безобразной ухмылке. Интендант размазывает извергнутые частицы собственным телом, отталкиваясь подошвами ботинок для очередного, червеобразного прохода вперед. На встречающихся по пути вентиляционных развилках офицер застывает в неестественной, гипсовой позе, и вжимается ушной раковиной в отполированный металл. Действительно, во время возникающих коротких пауз интендант взаимодействует с окружением именно таким образом, какой и мог бы представиться случайному наблюдателю: прислушивается и буквально прочесывает звуковой спектр в поисках уже известной сигнатуры конкретного голоса. Определяет направление, и продолжает движение в надлежащем направлении. И вновь странные, отвратительные звуки, вызывающие образ застарелого легочного заболевания, и вновь пятна плоти, засыхающей подобно мокрой вате, попавшей на солнцепек. По пятнам, как по следам раненого зверя, можно было бы проследить путь человека от тамбура за входным люком до места, где продвижение дергающегося, почти агонизирующего тела завершается чудовищным преобразованием. Интендант, вывернув шею, с невероятной силой вжимается в стык монтажных панелей, будто нечто с той стороны неумолимо тянет тело, деформирующееся на глазах. Часть черепа, обращенная к невидимому за стеной источнику, расползалась в бесформенную кашу, образуя с металлом панелей двухслойное целое; распластавшийся получеловек затихает, и приступает к выполнению задачи, ради которой он прошел этот кровавый путь. Мимикрид зергов слушает и запоминает каждое из слов, произнесенных в одном из отсеков командной рубки, расположенной через несколько массивных переборок и просторных кают в стороне от облюбованного вентиляционного коридора. — Стюард стремительно обошел небольшой зал совещаний, уверенно ступая по мягкому ковровому ворсу. Каждый из участников заседания ставки командования получил излюбленный напиток, и в помещении повисла ажурная, эклектичная смесь запахов, распространяющихся из разнообразных чашек и бокалов. Адмирал Салазар предпочитал крепкий кофейный купаж, производимый в многоэтажных искусственных экосистемах на планете, бегущей по орбите вокруг звезды на дальней границе сектора. Соул Кабски благодарным кивком ответил на подношение фирменного корабельного пунша, рецепт которого изменялся в зависимости от ассортимента текущей поставки экзотических фруктов. Этикет генерального штаба не воспрещал употребление алкоголя, поэтому командующий наземными военными силами, взошедший на борт крейсера буквально несколько минут назад, с видимым облегчением и удовольствием откинулся на спинку удобного стула с мягкими подлокотниками, обнимая ладонями бокал тамблер, наполненный отменным солодовым виски. Илья пригубил насыщенный торфяным, чуть копченым ароматом напиток, и осмотрел место предстоящего собрания более внимательным образом. Просторный отсек оснастили персональными рабочими местами; у каждого из расставленных полукругом стульев находился небольшой столик с откидным цифровым экраном, а также изящная подставка с курительными принадлежностями. Противоположное место занимал подполковник Дэвидсон, привыкший размещаться в любой обстановке с вызывающим зависть комфортом; танковый бригадир бездумно постукивал пальцами по бордовой коже подлокотника, и, судя по всему, предполагал этим и ограничить свое участие в совещании. Капитан “Вечного кадета” Товардсон неспешно прогуливался у демонстрационного экрана, целиком занявшего одну из стен помещения; на экране с равномерной периодичностью сменяли друг друга коллажи из графиков, снимков и видеороликов. Стюард, на время прервавший беседу важных персон, бесшумно покинул первоклассный отсек, что послужило сигналом к прекращению краткой паузы. — Итак, господа, я собрал личное совещание с целью донести решение правительства в отношении произошедшего конфликта. Я получил секретное донесение от первого куратора, и сообщаю о том, что правительство объединенных республик требует не только отстоять права на территорию, но и актом бескомпромиссного возмездия показать неоспоримую мощь терранских военных сил в вопросах защиты безопасности граждан, и гражданского имущества. Мы уже приняли решение о эскалации боевого столкновения, и разработали план освобождения планеты. И хочу отметить — план получил заслуженно высокую оценку в совете кураторов. Однако, с настоящего момента и до последнего победного часа, мы с вами будем нести великую миссию защитников человечества, и ответственное бремя этой миссии примут наши соратники на множестве будущих фронтов. Все начинается сейчас и здесь, мы — первые среди первых, и наш успешный, не сомневаюсь, опыт станет воодушевляющим примером для каждого командира и каждого бойца. Поэтому я хочу знать, насколько мы готовы к реализации задуманного, и какие ресурсы нам потребуются для скорейшего завершения военной кампании в данном секторе. Салазар подкреплял каждый из тезисов пламенной речи энергичным взмахом руки, указывающей, судя по всему, известное адмиралу галактическое направление победоносного шествия терранской армии. Горделиво вложив оставшуюся не у дел руку между драгоценными пуговицами белого в позолоте мундира, Салазар, в царственном образе укротителя врагов человечества, забрасывал заведомо приготовленными высокопарными сентенциями ошарашенных членов ставки. — Пожалуй, начнем с докладов из самого, так сказать, пекла. Илья, прошу вас прояснить ситуацию на поверхности, — адмирал, будто мраморная статуя на вращающейся подставке, развернулся к новоприбывшим командирам терранской цитадели. Илья незамедлительно избавился от внезапно растерявшего приятные ароматы, пресного напитка и вытянулся по стойке за спинкой стула. — Господин адмирал, планетарная крепость успешно прошла испытание боем. Мы подверглись нападению многочисленного скопления зергов, и отбили атаку по всем направлениям. Техника, оборудование и пехотный полк готовы к условленному штурму колонии, — в то же время Илья лихорадочно обдумывал возможные варианты ответа на чрезвычайно неудобный вопрос, касающийся воздушной поддержки терранской цитадели. Своевременное участие штурмовых комплексов “Викинг” в произошедшем на планете столкновении было обусловлено дальновидностью отдела аналитики флота, перебросившим необходимые единицы техники в локальный плацдарм. Наземная разведка не обладала информацией о том, что зерги форсируют рост колонии, и готовы порождать муталисков, да еще и в таком критическом количестве. Если адмирал получил соответствующий доклад из аналитического корпуса — совещание может поставить окончательную точку в военной карьере командующего наземными силами. Однако адмирал, с довольным, одобрительным покачиванием гладко выбритой головы, поспешил развеять мучительные опасения, обращаясь к гостеприимному хозяину крейсера: — Соул, вы готовы к осуществлению следующего этапа? Настала пора вытряхнуть протоссов из укромного уголка, где они так вольготно расположились, и разбрасываются ультимативными угрозами тотального террора. Капитан Кабски, в куда более уверенном, и потому размеренном, темпе принял эстафету докладного построения у взволнованного коллеги. Соул пересек зал совещаний, на ходу набирая необходимую команду на пульте управления экраном, тем самым запустив демонстрацию тактической карты, пестрящей различными всплывающими интерактивными индикаторами. — Господин адмирал. Господа офицеры штаба командования. Прошу ознакомиться с подробным планом мероприятий. — За пару часов, проведенных в скрытом от посторонних глаз месте, тело интенданта окончательно потеряло целостность. Абсолютная маскировка не имела смысла в глухом вентиляционном рукаве, а ограниченный запас энергии, возбуждающий и поддерживающий химические процессы мимикрии, требовалось расходовать с высочайшей степенью эффективности, так как мимикриду предстоял не менее сложный и кровавый путь возвращения в очаг колонии. Шпион зергов все еще обрабатывал звуковой спектр переговоров, происходящих в зале совещаний, но уже без особенного фокуса — мимикрид отправился к начальной точке обратного маршрута, оставляя за собой уже не мелкие лужицы растворенных человеческих тканей, а целые части тела. Сначала, с мерзким хрустом, отделились ноги; как только конечности в отличных офицерских ботинках лишились связи с химическим центром невероятного онтогенеза нового хозяина — начался стремительный процесс разложения биомассы, пропитанной мутационной эссенцией. Еще до момента превращения каждой из ног интенданта в густую лужу, отделилось туловище, разламываясь на мясистые части, словно переспелый арбуз. Мимикрид приобретал исходную форму мягкого, влажного кокона, размером с крупную крысу и с парой торчащих в стороны лап, появившихся из распадающейся мякоти рук несчастного интенданта. В полуразвалившейся черепной коробке заворочался свернутый бурый клубок, и наружу, словно змеиный язык, выскочила безглазая голова, извивающаяся на вытянутой тонкой шее. Освобожденный от обременительной клетки человеческого тела мимикрид продолжил неспешное перемещение, подтягивая кокон тела лапами. Существо направлялось к забранному сеткой вентиляционному проему, через который намеревалось проникнуть в помещение технического отсека, где располагался один из многочисленных компрессорных узлов. — “Викинг” жарился на песчаной сковороде, окончательно сломленный различными механическими недугами. Поврежденная ходовая опора, не выдержав веса кабины без поддержки гидравлических мускулов, надломилась в нескольких местах, и “Викинг” завалился на борт, выпуская остатки кипящего масла в паровом облаке под аккомпанемент электрических разрядов. Астра выбралась через аварийный люк; пришлось как следует разломать пинками единственный возможный выход, заблокированный погнутым элементом сложенного крыла. Астра некоторое время провела в тени павшего механического героя, собираясь и мыслями и духом, затем решительно поднялась, превозмогая боль и утомление. В первую очередь, девушка вытащила тело старшего пилота. Вытаскивала за ноги, ожесточенно упираясь в борт штурмовика, когда скафандр зацепился за что—то внутри отсека. Сквозь слезы, которые никак нельзя было утереть, осмотрела тело, и с омерзением вынула остатки звездчатого чакрума из запекшейся норы в груди командира. Перенесла тело под упершийся в песок закрылок, и забросала частями обшивки, какие смогла собрать и оторвать. Астра осознавала, что проведенная церемония не имеет смысла, и созданный ее руками могильник ничем не лучше пилотного кресла. Последняя почесть для погибшего в славной битве — а об остальном позаботится “экспедиция за трупами”. Однако ждать прибытия спасателей, равно как и специальную команду, собирающую останки павших бойцов, наравне с ценными останками уничтоженной техники, Астра не собиралась. Пока “Викинг” добирался до точки окончательного разрушения, Астра нашла нужные ориентиры на местности, и даже смогла разглядеть через объективы камер, под максимальным увеличением и фрагментарно, часть вышки центра управления полетами. Приблизительное расстояние — от десяти до пятнадцати километров, и какую—то часть придется пройти самостоятельно. Связь с базой отсутствует, аварийный маяк возможно и посылает сигнал бедствия, но для тех, кто может принять решение о срочной отправке спасательного отряда, этот сигнал не имеет особенного значения. Просто мигающая точка на карте, одна из нескольких, и выбираться к точкам начнут после того, как дроны облетят область вокруг каждого места катастрофы, и определят периметр безопасности, а затем один из офицеров отдаст приказ на сбор отрядов, каждый из которых отправится к ближайшей, взывающей о помощи цифровой метке. За время, которое потребуется на подготовку и аккуратное, шахматное перемещение спасателей, второго пилота разорвет на части стая зерглингов, имеющих печально известную привычку незамедлительно инспектировать места крушения терранской техники. Или местное солнце сожрет беззащитного человека испепеляющей пастью. Астра достала из особой вкладки на скафандре ключ, которым открыла скрытый в нижней части кабины экстренный сейф, с парой комплектов дополнительного снаряжения. Облегченный защитный костюм, обогатитель дыхательной смеси, емкости с автоматизированной подачей жидкости и питания, санитарные боксы… Чего—то не хватало, и Астра не сразу поняла, что полукольца, торчащие из стенки внутреннего сейфа, на самом деле являются задвижками, отпирающими доступ в дополнительное боковое пространство, занятое штурмовыми винтовками со снаряженными магазинами. Если не принимать во внимание предстоящую прогулку по выжженной поверхности, в компании с назревающей песчаной бурей, Астре предстоял сложнейший этап подготовки к самостоятельной эвакуации — смена скафандра на бронекостюм. — Будничная инженерная смена на крейсере “Брайан Итон” начинается и заканчивается обходом, как, впрочем, и заключается в дотошном обходе назначенной палубы. Неискушенному колонисту, просматривающему, в перерыве между развлекательными шоу, агитационную запись с приглашением на службу в космический флот, может показаться, что представленные во всей красе на экране корабли — это острие технологических достижений терранов, нечто незыблемое и несокрушимое. Однако в каждом обходном наряде содержится приличный список неисправностей, скапливающихся в ежеминутном обновлении. Перегрузки, контурные обрывы, расщепление корпусных материалов, утечки всевозможных газов и технических жидкостей, и сверх того — необходимость досмотра прочих функциональных отсеков. Осмотрел — отчитался цифровой подписью на прикрепленном к инженерному комбинезону планшете, и помчался дальше, устранять дефекты, записи о которых тут же появились на экране в списке наряда. Ремонтные бригады на крейсере закрепили за собой, и не без оснований, прозвище “скаковые лошади”, поскольку безостановочно и повсеместно скакали то поодиночке, то инициативными группами, цокая рифленой подошвой защитной обуви. Один из таких, вечно беспокойных, “рысаков” пробежал по коридору, минуя входные люки в подсобные помещения; на вираже в следующее ответвление глянул на планшет и чертыхнулся, разворачиваясь в обратном направлении с кислым выражением на лице. Галопом подскочил к пропущенному люку, пикнул браслетом доступа, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока проход освобождался в невыносимо медлительном безопасном темпе; протиснулся с натугой в отсек, и засеменил к контрольной панели, осматривая на ходу сочленения труб и баков с охладителем. Наклонился к приборам для сверки данных с абсолютными показателями, выведенными на цифровой планшетный лист, и рухнул на колени, скрючиваясь на полу. Зарождающийся , отчаянный крик остался вибрировать в горле бесполезным мычанием — нечто полностью охватило голову инженера, скручивая лобные доли, затылок и шею в единый, терзающий мучительной болью комок. Жесткая, цепкая субстанция врывалась в нутро человеческого организма, заполняя грудную клетку под хруст позвоночника. Мимикрид прочно обосновался на плечах затихающего инженера, объединяя кокон с туловищем в омерзительной оболочке. Окончательно ввернув себя живым болтом в основу предстоящей метаболы, мимикрид выпростал конечности, и пополз к центральной части отсека, где проходили ряды спаренных вертикальных труб, опутанных крепежной сеткой и сетевым кабелем. Все так неспешно, избирательно хватаясь за надежные элементы конечностями, мимикрид взбирался к потолку, подтягивая за собой куклу человеческого тела, безвольно болтающую обвисшими руками. Спустя несколько минут напряженного подъема, кошмарное существо скрылось в вентиляционном проеме, откуда и произвело нападение, свалившись на голову несчастного инженера. Сетка проема задвинулась, и в помещение вернулся равнодушный механический фон. — Первую приблизительную тысячу метров Астра прошла довольно бойко, нашептывая ритм шага одним из тех поэтических произведений, что однажды случайным образом запоминаются, и долгое время после не проявляют себя в памяти, скрываясь в ворохе актуальных впечатлений. Но вот наступает момент, когда опустевший разум гудит, словно церковный колокол, и слова того самого, неизвестно где и когда услышанного, стихотворения, берут власть над обморочным сознанием, задавая монотонный темп движения к цели, достижение которой не является важным результатом. Путь и ритм, шаг за каждым словом на выдохе: Когда я слушал ученого астронома И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр И показывал небесные карты, диаграммы для измерения звезд… На гребне дюны Астра взяла паузу, и проверила направление. Особого смещения от выбранных ориентиров — скал с особенной формой пиков, на первый взгляд не отмечалось. Значит, еще девять, а может и пятнадцать тысяч шагов. Легкий защитный костюм пришелся впору, чего нельзя было сказать о конструкции, собранной из емкостей и боксов, обнаруженных в специальном отсеке “Викинга”. Безусловно, с точки зрения совместимости все детали, включая штурмовую винтовку, соединялись простым и надежным способом, однако таскать громоздкий скарб на спине оказалось весьма трудоемким занятием. Единственное, что Астра считала действительно удобным — подача пищи и воды в подшлемник по нажатию пары кнопок на пульте, прикрепленному к лямке на уровне груди. Подобно гордому первопроходцу, Астра, упираясь ногой в склон дюны, и осматривая окружение под козырьком приложенной к шлему ладони в тонкой перчатке, вновь зашептала ритмичный гимн предстоящего продвижения вглубь загадочных земель: Я сидел в аудитории и слушал его, и все рукоплескали ему, Но скоро — я и сам не пойму отчего — мне стало так нудно и скучно… Дрожащий, призрачный свод скудной атмосферы пробило блестящим телом, выскочившим из неизвестной точки пространства за спиной девушки. Астра вперилась изумленным взглядом в цилиндрический объект, вращающийся вдоль оси посадочной траектории, нацеленной в сторону от терранской базы. За объектом тянулись белесые выхлопные нити маневровых двигателей, сплетаясь и растворяясь по вектору приземления. Уже над самым горизонтом тело будто наткнулось на невидимое препятствие, и, заметно потеряв в скорости, продолжило спуск, раскачиваясь на металлических стропах раскрывшегося парашюта. Астра повернула голову, чтобы еще раз оценить расстояние до спасительных стен терранской цитадели. Десять, а может и пятнадцать тысяч шагов. И примерно столько же в практически противоположном направлении до места, куда на ее глазах отправилась посадочная капсула. Астра задумчиво разворошила слой песка подошвой ботинка, и застыла в заминке сомнения, разглядывая оставленный след. А уже через минуту, с шагом после слова на выдохе, шагала прочь от изящного абриса скальной гряды к другому горизонту, за которым кто—то мог нуждаться в помощи. И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном молчании зашагал одинокий Среди влажной таинственной ночи И взглядывал порою на звезды. — Около двух универсальных часов требуется для первичной адаптации. В этот период мимикрид понемногу заполняет собой носителя, изменяя химический состав и структуру тела. Затем наступает этап перерождения — мимикрид формируется в новую особь, представляющую из себя копию носителя, способную выполнять присущие захваченной жертве функции, а также использовать требуемые поведенческие навыки. По окончанию этапа перерождения соглядатай зергов вынужден поддерживать качество копии за счет выработки сложного комплекса специализированных ферментов, и если тело носителя используется лишь для кратковременного перемещения — мимикрид попросту вырождается, поглощая переработанные ткани и органы, а затем устраивает засаду на следующую жертву. Недоступен порабощению лишь разум носителя, поэтому мимикрид ищет наиболее безопасные способы проникновения и выхода, а в случае случайного столкновения с подобными, по биологическому виду, существами — проявляет поведение, минимизирующее риск обнаружения подмены. Поэтому никто из людей в погрузочной сутолоке не обращал внимание на согбенного инженера, проходящего через закрытый двухъярусный трап, соединяющий крейсер “Брайан Итон” с небольшим тендером, собирающимся отправиться на поверхность планеты с комплектом дополнительных серверов и шифровальных элементов для их же обслуживания. Впрочем, никто из людей во всем необъятном колонизированном пространстве пока еще даже не подозревал о существовании подобной заразы, способной оказаться в самых недоступных, казалось бы, местах, поэтому вихляющий, будто в приступе космической болезни, несчастный на вид инженер благополучно пересек грузовой мост между кораблями, и через некоторое время затаился, свернувшись дрожащим эмбрионом, в неприметном уголке, коих достаточно на борту транспортного судна. Позже копия человека с инженерным уровнем допуска беспрепятственно проникла в закрытое для рядового экипажа помещение в кормовой части, где располагались пусковые шахты спасательных капсул, предназначенных для эвакуации командного состава. Никто не мог запретить мнимому специалисту открыть люк капсулы, забраться в одно из боковых кресел, и, опустив каркас безопасности, набрать команду экстренного запуска на цифровом пульте у изголовья; а контрольные системы тендера не могли вернуть убегающую капсулу, так как протокол эвакуации имел приоритетное значение, и не допускал возможности прекращения процедуры. Спасательный цилиндр подчинился ручной коррекции курса от уже начавшего повторное вырождение мимикрида, избавляющегося от бренной оболочки, завершающей свою жизненную миссию в бурой пленке растворенной плоти, и капсула отправилась к изрезанному расщелинами основанию горной цепи, скрывающей в прохладном мраке гигантских пещерных чертогов чужой жизненный очаг, ожидающий возвращения своей искры. Конец седьмой главы.