На линии терминатора

— Океан всегда был источником особенного вдохновения для человека. И неважно, на какой из планет люди встречались с громадой водной оболочки, достойной наречения именем божества — каждый из подобных миров приобретал удивительное значение для первооткрывателей и будущих колонистов. Человек бережно хранит в общественной памяти события прошлого, определившие его, человека, путь к звездам. И покорение океанских просторов на планете Земля, бесспорно, относится к таким событиям, ведь космос обладает всеми характерными свойствами океана: безбрежный, суровый, неумолимо притягательный в таинственных глубинах. Человек раскрывал паруса кораблей на заре своей исторической юности, бесстрашно отправляясь в неизвестность морских далей; покорял смертельно опасные просторы в жажде познания сути природных явлений; наконец, обратил внимание на космический океан, и долгим, тысячелетним путем, вкладывая опыт и знание в технологии, пришел к звездам. Изумрудные и бирюзовые слои то смешиваются, то расходятся необычайными узорами на палитре океанской волны. Бесстыжее родимое пятно исследовательской субмарины желтеет на темно—зеленой груди внутреннего моря, расположенного к западу от сообщества заселенных островов. Вытянувшись, по обе стороны, вдоль узких надводных проходов по борту, на субмарине бездельничает парочка гидрологов, входящих в состав экипажа подводного аппарата. — И чего мы тогда болтаемся под очень уж прохладным морским ветром. Где же наши звезды, Гектор? Как ни старалось море, сбрасывая с гребня очередной гигантской волны, избавиться от самонадеянной субмарины — лодка безнаказанно выбиралась из устрашающих ложбин, вновь открывая перед экипажем тревожное зрелище закипающего водного котла под фиолетовым паром сгущающихся туч. У самого горизонта изумрудно—бирюзовое море постепенно растворялось в сапфировом желе великого океана. — Одна из звезд сейчас сетует на несбывшиеся мечты прямо на борту этой субмарины. Ты не поверишь, могу дотянуться до звезды рукой, и шлепнуть по заду. — Восхитительный комплимент, Гектор, прямиком из твоего шикарного репертуара. Даже и не знаю, как поступить — смущенно промолчать, или врезать тебе, как следует. Провокационный, желтый корпус субмарины не давал морю покоя — с каждой минутой, амплитуда волн становится все более устрашающей под крепчающим ветром; лодка начинает подпрыгивать над пенными гребнями, грозясь перевернуться вверх килем. Готовясь к авральному погружению, гидрологи спешно покинули места надводного привала. Входной люк субмарины мягко захлопнулся; волны стучали по крышке люка, будто в запертую дверь. Автоматическая программа проверила готовность балластных цистерн, выпустив под судном череду бурлящих струй. Лодка приняла критический крен на нос; команда лихо обращалась со штурвалом в рубке управления, не обращая внимание на рискованный угол, и предупреждения контрольных систем. Субмарина погружается в густую темную бездну, и бездна жадно поглощает ничтожный приют мечтателей. — Астра подскочила на койке, чудом избежав столкновения макушки головы с верхней полкой. Изумрудно—бирюзовый туман сновидения все еще окружал сознание девушки; соленый пот на губах вводил в заблуждение, сохраняя, в рассеивающемся наваждении, ощущение присутствия бьющихся о борт субмарины волн. Астра понуро уселась на краю двухъярусной койки, прикоснулась к заметно опухшим вискам, прошлась кончиками пальцев по изможденному лицу. Путешествие к месту назначения оказалось весьма непростым. Неприятности начались по прибытии на станцию “Класо”, куда, восстановленный в звании, пилот добрался на регулярном пассажирском лайнере с приличным комфортом. Однако на станции “Класо”, осуществляющей трансферное распределение для путешествующих в пограничные районы, пришлось ожидать полной загрузки подходящего судна. Пять универсальных суток Астра провела в одном из гигантских залов, где сотни людей двигались, спали, питались в тесном соседстве, и нигде не было места уединению. Стандартные суточные рационы питания не удовлетворяли физиологических потребностей организма даже наполовину, катастрофически не хватало воды. Очередь в санитарную зону в буквальном смысле не убывала — большая часть транзитных пассажиров ожидала возможности попасть в уборные, и душевые кабины, где выделяли по три минуты на мероприятия личной гигиены. Наконец, Астра смогла занять зарезервированное место на грузовой посудине, оснащенной пассажирским отсеком — тесным, душным помещением, забитым двухъярусными койками с ящиками личных багажных отделений. Прискорбные обстоятельства путешествия, схожие с условиями пребывания на станции “Класо”, не располагали многочисленных обитателей отсека к добродушному общению; Астра, как и соседи по койкам, проводила большую часть времени в беспокойном сне. Однако, несмотря на необходимость постоянно находиться в отсеке без иллюминаторов и экранов, на отсутствие регулярного доступа к санитарному комплексу, и паршивый рацион — ежеминутное приближение к желанной цели помогало девушке сдерживать наступление будничной депрессии. Апатия реальности перелета уже полностью смешалась с пульсирующими видениями, когда, на сто двенадцатый час в рейсе по корабельному времени, громкоговорители в отсеке сообщили долгожданную новость о предстоящей стыковке судна с орбитальным распределительным узлом, принадлежащем космическому флоту терранов. — Раскаленные песчинки шептались в дюнах на светлой стороне планеты; крепкий ветер резвился в пустынном вольере, сдирая горячим резцом каменную кожу с погруженных в серый прах скал. Прозрачное небо позволяло заглянуть невооруженным глазом далеко за границу скудной атмосферы. В безоблачной выси мерцали стальные точки разной степени блеска; над иссушенной поверхностью двигались, на индивидуальных высотах, новые искусственные спутники, собранные из отбуксированных модулей в орбитальной сфере планеты. Инженерные войска космического флота соорудили, используя транспортную баржу в качестве основы, распределительный узел, предназначенный для приема пополнения и техники, с последующей доставкой на планету. Второй узел, в стадии спешной сборки, расположился в противоположной точке околопланетного пространства. Кроме орбитальных распределительных узлов, планету, разделенную на стороны вечного дня и вечной ночи, сопровождал дуэт средних тактических крейсеров, а также приходящие и отбывающие транспортные корабли. За время, прошедшее с начала злополучного D.R.O.P., десантный форпост терранов превратился в мощную цитадель. В удобном, защищенном от ветра скалистом “кармане” возвели воздушную гавань; посадочные площадки лепестками окружали центр управления полетами. Буквально несколько часов назад аэродром принял, в состав приписанного воздушного подразделения, несколько челноков и десяток турболетов. Подступы к гавани защищали многослойные стены, объединившие бункеры и турели противовоздушной обороны в единый неприступный периметр; внутри периметра расположились осадные танки, нацелившие квартеты пушечных стволов на оккупированную противником область в ущелье. Демонтаж завода остановили сразу после появления пилона протоссов; оставшихся в живых бойцов десантной роты включили в состав оперативно сформированного пехотного полка. Процесс расширения цитадели, тем не менее, не прекращался ни на минуту: с небес валились контейнеры, челноки и тендеры сновали между аэропортом и орбитальными узлами, и во всей наблюдаемой, на первый взгляд, неразберихе осуществлялся точный, организованный план по укреплению плацдарма терранов. — Геллион, фыркая двигателем, упорно взбирался на крутой склон внушительной дюны. Машина преодолела подъем, перевалилась через заостренный край песчаной вершины; серо—желтые оползни разошлись от геллиона, машина повисела на днище, цепляясь колесами за несуществующее покрытие в воздухе, и окончательно села на передний мост. Пилот геллиона сбросил тягу, заблокировал передаточные механизмы, по ходу дела выправляя курс самостоятельного спуска геллиона вплоть до полной остановки. Вертикальный люк с легким шипением распахнулся, и на склон дюны, неглубоко погружаясь в достаточно плотный слой крупных песчинок, выскочили пехотинцы, облаченные в бронекостюмы с соответствующей ландшафту камуфляжной раскраской. Не отходя от геллиона, группа оперативного осмотра застыла в изучающих пространство позах; бойцы внимательным образом осматривали следующие гряды дюн, изредка переговариваясь: — Последний квадрат, можно возвращаться. — Последним будет для тебя этот день, а квадрат — крайний. — Так точно, старший. Пилот наполовину сдвинул стекло в проеме люка водителя, заявляя, возмущенным жестом, об отсутствии желания поджариваться на солнцепеке. Пехотинцы, с очевидными признаками усталости в движениях, шагнули к посадочной лестнице. Старший по группе, согласно требованию полевого устава, замыкал очередь погрузки, подбадривая хлопками по спине впереди идущих; он не сразу обратил внимание на приглушенное сообщение пилота, пока не услышал повтор сказанного, звонким, напряженным голосом: — Обернитесь, черт вас подери! Пехотинцы разом застыли; один из бойцов повис на поручнях посадочной лестницы. Старший по группе, так и не убрав руки с наплечника стоящего рядом бойца, грузно развернул каркас бронекостюма. По закрывающему горизонт гребню дюны, возвышающейся в пятистах метрах от геллиона, мчался зерглинг, демонстрируя отменный, медный цвет свежей шкуры. Мчался резво, легкими прыжками; лапы отрывались от песка до момента осыпания склона, что создавало впечатление присутствия невидимого существа, бегущего точно в след. Зерглинг, словно не заметив терранов, изогнулся в крутом развороте, и пропал за волнистой грядой. Пехотинцы переглянулись; висевший на поручнях боец осторожно, словно воришка, опасающийся разбудить хозяина дома, забрался в десантный отсек. Старший не обращал внимание на группу, безмолвно покидающую жгучий покров пустыни; в настоящий момент его разум занимал единственный, нетривиальный вопрос о причинах земной дрожи, подбирающейся сквозь подошвы ботинок прямо к сердцу солдата. Палец в перчатке раскрыл дисплей наручного модуля — старший вызывал, по очереди, данные имеющихся отчетов по местности. На самом деле, это действие не имело особенного смысла, поскольку дрожь в пустыне уже показала источник своего возникновения. Через вершину ранее отмеченного группой гребня, на обозримый серо—желтый пандус дюны, вырвалась сплоченная стая порождений роя, несущих смерть. И только смерть. — — Около сотни, идут сомкнутым скоплением. — Осадные танки — в режим боеготовности. Отправляйте дронов наведения. Стая сбившихся в походное построение зерглингов поглощала километры с истинно звериной, хищной скоростью. Зерги мчались бок о бок, кишащим роем, являя защитникам базы многообразие оттенков цвета шкур, от розово—медного у недавно родившихся особей, до пурпурных и бордовых у зрелых. Зерглинги рвались вперед, сохраняя строй, дабы сбить с толку обороняющихся — помешать определению количества существ, направления атаки, а также спровоцировать артиллерию терранов. Что и произошло, как только стая достигла отметки в две тысячи метров, остававшихся до наглухо запертого въезда в базу. На этой дистанции осадные танки могли вести эффективную стрельбу с прицельным упреждением, используя дронов наведения. Дроны встречали зерглингов на пути продвижения к базе, кружась над приближающимся, разномастным пятном атакующей стаи. Пушечные комплексы на танковых башнях неспешно развернулись в сторону приближающейся стаи, готовясь к залпу. Как только система наведения получила значения пеленга на зергов от сопровождающих дронов — наводчики танков выбрали подходящие углы упреждений; командиры танков, получив итоговые расчеты траекторий, отдали цифровой приказ о немедленном исполнении артиллерийского залпа. Каскадный выстрел танкового батальона потряс цитадель терранов; дополнительные опоры осадного режима отчетливо сопротивлялись сокрушительному выбросу энергии, со скрипом погружаясь в серо—желтый ворс пустынного ковра. Стая зерглингов немедленно отреагировала на залп, разделившись на несколько шеренг, разбегающихся в произвольных направлениях. Дроны наведения разлетались вслед за медно—багряными быстринами, избегающими прямого попадания фугасных снарядов. Тягучий рев, сопровождающий тонны опускающегося к поверхности металла, распустился на отдельные посвисты; снаряды по очереди вонзались в песок, формируя порядок предстоящего катаклизма. Пустыня вздыбилась, вскипела, рыкнула; ударные волны схлестнулись фронтами, в лоскуты разрывая холст унылого пейзажа. Огнедышащая мешанина распласталась за ускользающей из пекла стаей, настигая запоздавшие хвосты шеренг раскаленным градом осколков; туши зерглингов взмывали над образующимися в пустыне складками, и навечно исчезали в беспощадном артиллерийском урагане. С точки зрения обывателя, возникшая в пустыне диорама чудовищной элиминации могла ознаменовать безоговорочное превосходство технологичного оружия над клыками и когтями. Однако, для танковых экипажей, результат бомбардировки определялся кратким, и отнюдь не триумфальным, сообщением, передаваемым на мониторы командирских постов — “Частичное попадание”. Зерглинги проворными потоками стекаются в исходное формирование, вплотную подбираясь к рубежу терранской обороны. Дроны наведения, буквально над загривками зерглингов, преследуют, поредевшую на треть, стаю. Танковый батальон незамедлительно выполняет приказ, полученный по каналу связи со штабом; механизмы пушечных комплексов собирают, в обратном порядке, артиллерийские стволы, бесполезные на близкой дистанции. Бортовые плиты брони раскрылись, словно двустворчатые двери, выпуская наружу автоматические скорострельные установки, предназначенные для поражения крупных скоплений противника на расстоянии до пятисот метров. Оперативные обоймы зарядили 50—миллиметровыми снарядами, способными, по замыслу штаба обороны, остановить угрозу неминуемого вторжения. Одновременно с пополнением боезапаса автоматических пушек, открывались проемы в стенах, окружающих базу терранов; теперь танки смогли бы вести настильный огонь, через образовавшиеся в стенах “окна”. Строй ощерившихся зерглингов приближался к отметке эффективного обстрела, а зудящие над мордами зергов дроны обрабатывали данные по целям, и подготавливали цифровые инструкции для пусковых систем скорострельных установок. И в том момент, когда воображение защитников терранской базы уже рисовало красочные картины яростного залпа, зерги предъявили следующий тактический козырь. Муталиски выскочили на воздушную арену с западной и восточной сторон, обходя, двумя группировками, периметр обороны. Кожистые крылья муталисков, постоянно насыщаемые легким, чрезвычайно токсичным, газом, уверенно опирались на воздушные потоки над планетой, несмотря на низкую плотность атмосферного состава. Частые, напряженные взмахи распростертых крыльев сопровождались призрачным шелестом; гибкие, вытянутые тела существ грациозно извивались, непрерывно изменяя высоту и скорость полета. Червеобразные туловища раскрыли дрожащие бутоны на своих окончаниях, выбирая подходящий угол атаки. Обе группы муталисков сошлись над стаей, рвущейся к стенам базы, и ударили сгустками порожденных чакрумов по дронам наведения. Танковый батальон вмиг лишился возможности вести упреждающий прицельный огонь. Зенитные турели совершили синхронное наведение на разлетающуюся, из эпицентра успешной атаки, авиацию зергов; в симфонию планетарного боя вступил однообразный ритмический рисунок серийных крупнокалиберных очередей, так и не достигших цели. Муталиски, словно следы разорвавшегося фейерверка, уходили к горизонту, навстречу подкреплению в составе стаи зерглингов, растянувшейся в цепь по фронту атаки. — Прибывающих на орбитальный узел незамедлительно направляли к транзитным докам, где пополнение ожидала срочная процедура зачисления. Астре пришлось оставить кофр с личными вещами на багажной ленте, и поспешить в назначенный пункт, время от времени сверяясь с планом маршрута на дисплее личного коммуникатора. Большую часть пути девушка преодолела резвым шагом, так как назойливый сигнал загруженной в коммуникатор программы не переставал подгонять Астру, сообщая о необходимости прибыть в док за весьма короткий промежуток времени. Даже на линиях элеваторов, соединяющих ярусы орбитального сооружения, Астра перемещалась вприпрыжку, обгоняя случайных попутчиков. На каждом подъеме и спуске, в каждом коридоре переходов — коммуникатор отмечал положение Астры, корректируя показания счетчика оставшегося времени. Порядком запыхавшись, Астра проскочила очередные автоматические ворота промежуточной регистрации, и оказалась в неожиданно просторном, в сравнении с пройденными коридорами, помещении. Торопливый марш постепенно замедлился; изумленно разглядывая функциональный интерьер, девушка вошла в стартовый ангар. Вычурные стены, собранные из светлых и затемненных панелей, чередующихся в композиции шахматной доски, сходились в остроконечном куполе, создавая трепетную перспективу древнего храма. У стен, через равномерные интервалы протяженностью в несколько десятков метров, располагались уменьшенные копии дока, представляющие входы в вертикальные трапы. Напольное покрытие у входов, исполненное из закаленного стекла, позволяло досконально рассмотреть объекты, расположенные на другом конце трапов — достаточно было пройтись по прозрачному полу. Астра подбежала к ближайшему конусу входа, и зачарованно, не обращая внимание на происходящие вокруг сутолоку и гам, вперилась взглядом в знакомый абрис штурмового комплекса “Викинг”. Коммуникатор недовольно запищал, отмечая незапланированную остановку на маршруте; рослый мужчина в форме пилота первого класса мимоходом толкнул Астру плечом. Астре надлежало как можно скорее занять свое место в контексте окружающей неразберихи, и девушка, с нарастающим чувством ребяческого восторга, поспешила к ограждениям в центре зала, где из очереди прибывших пилотов формировали пары будущих экипажей. — Узел распределения подбирается к линии терминатора, оставляя позади мимолетные мегаметры извечно темной стороны. Обособленная стартовая аппарель расположена в части узла, обращенной к поверхности планеты; каждый из двадцати четырех “Викингов”, удерживаемых магнитными креплениями на стыковочных кольцах трапов, нацелен по вектору радиуса орбиты. Сообразно викингам на драккарах, подбирающихся к береговому поселению в тумане над бухтой, экипажи штурмовиков готовятся к предстоящему сбросу в пекло боя. Астра занимает кресло второго пилота в отсеке с трапециевидным фонарем, привыкая к изрядно подзабытой обстановке. Обзорная часть отсека принадлежит первому пилоту; со своего места Астра может вести наблюдение исключительно через крышу кабины, так как вторым пилотам в экипажах “Викингов” отводится вспомогательная роль, не требующая полного зрительного контакта с миром. Гравитационная хватка планеты, ослабевшая на значительном отдалении от поверхности, ограничивается легковесным балластом скафандра, опирающегося на решетки каркаса безопасности. На исполинской трубе, присоединенной к нижней части дока, заблестело расширяющееся пятно космического рассвета, что предвещало скорый выход орбитального узла в фокальную плоскость над терранской базой. Астра еще раз окинула взором приборную панель, удостоверяясь, что расположение и тип элементов управления не изменились за время длительного отстранения от полетов. — Второй пилот, готовность три. Подсветка тумблеров и кнопок плавно набирает частоту мерцания. Дисплеи демонстрируют сервисные сообщения, гарантирующие корректную работу проверенных функциональных цепей. — Второй пилот, готовность два. Командир экипажа скрывается за полукруглым изголовьем кресла с литой спинкой, разделяющей пилотный отсек на две части. Голосовые предупреждения командира дублируются графической схемой запуска на мониторе, встроенном в изголовье. Отсек наполняется неистовой световой пульсацией, нагнетающей предстартовое напряжение. — Второй пилот, готовность один. Запуск. Две дюжины “Викингов” отправляются в боевой поход, ускоряясь в направлении гравитационного вектора. Космические двигатели проталкивают штурмовики в атмосферный пласт, и передают заботу об импульсе движения в блоки воздушных маневровых “парусов”. Желтое одеяло пустыни раскатывается по розе ветров, заполняя видимое пространство перед обзорным стеклом вступающих в сражение штурмовиков. — Штурмовые комплексы терранов буквально свалились с небес на маневрирующие у терранской базы войска зергов. Разбившись на заранее определенные звенья, “Викинги” приступили к устранению насущной воздушной угрозы. Однако, значительное превосходство в скорости являлось, для штурмовиков, не менее значительным недостатком, поскольку авиационные двигатели просто не успевали выполнять неуловимую очередь безумно коротких разгонов и торможений, присущую птицам роя. Звенья “Викингов”, на форсированном ходу, моментально настигли отступающих от турельного огня муталисков, и началась кровавая облава, в которой добыча и охотник неожиданно менялись местами. Астра лихорадочно вносила поправки в постоянно варьирующийся заказ курса. Первый пилот, резкими движениями штурвала и тяговых рукояток, требовал от корабля невозможных виражей и штопоров; Астре приходилось безостановочно модифицировать чреватые последствиями траектории, используя весь доступный штурманский арсенал. Каждый момент промедления жестоко наказывал экипаж губительными перегрузками, бросая штурмовик в неуправляемые сносы; кислородная маска в шлеме Астры проносила сквозь фильтр мелкие капли крови, выступающей из носа и горла при избыточных перепадах скорости. Ракетные струи визжали в соплах, пытаясь стабилизировать движение массивного корпуса штурмовика в очередном, немыслимом развороте. Муталиски закручивали хаотические темповые спирали, пропуская “Викингов”, с последующим заходом в хвостовую часть. Птицы роя слаженно передавали инициативу друг другу, вынуждая экипажи штурмовиков постоянно менять курсы и высотные полки, и бросать отмеченные цели, прикрывая союзников, подвергшихся атаке с тыла. Дикий балет воздушного театра проходил под несмолкаемый дробный аккомпанемент выстрелов, хриплого визга подбитых муталисков, и верещания чакрумов, вонзающихся в броню. Очередь зажигательных снарядов разрывает пластичное крыло, и муталиск сваливается в обреченный крен; судорожное вращение страдающего от боли тела подрезает единоутробную крупную особь, уходящую близким петлевым курсом от неотступно преследующего штурмовика. Сбившийся в живую кучу тандем муталисков с размаху врезается в пышущий жаром песок, несется кубарем по склону дюны, выбрасывая наружу, из клубка сплетенных крыльев и тел, рваные куски влажной алой плоти, и крупные загнутые клыки на остатках челюстей. В пространстве над издыхающей в песках парой оглушительно детонирует топливный накопитель “Викинга”, отправляя охваченный неукротимым пламенем корабль в последний, губительный штопор. — — Наводчикам — приготовиться! Множественные цели, дистанция — сто метров! Экипажи танков отлично понимали проблему тактической обстановки, заключавшуюся в непосредственном присутствии зерглингов у рубежа обороны. Пехотинцы, занимавшие позиции в промежуточных бункерах, и у амбразур в стенах, спешно покинули опасный рубеж, и распределись за щитами среди техники. На взлетных площадках терранской гавани вновь закипела предстартовая суета, так как своевременная поддержка “Викингов” освободила воздушное пространство для турболетов, способных маневрировать непосредственно над базой — а значит, пресечь возможное окружение танкового батальона противником. Звенящим на контрольном разогреве двигателям вторило глухое стрекотание лопастей, жаждущих освободить турболеты от планетарного притяжения; на одной из площадок вспыхнул нежданный пожар — возможно, случайный чакрум муталиска повредил один из топливных трубопроводов. Наступающая стая вновь разделилась на два атакующих стержня, устремившихся, вдоль стен, к желанным “окнам”. Встречу первой волны врывающихся на базу, через стрелковые проемы, зерглингов, доверили автоматическим пушкам. Ведущие медно—бордовую стаю особи зерглингов, задержавшись на мгновение, совершают умопомрачительные прыжки в распахнутые проходы, рассчитывая приземлиться с обратной стороны укреплений — и получают крепкий удар крупнокалиберным кулаком, отправляющим раздробленные тела в обратный вояж. Словно не замечая гибели собратьев, стая продолжает бескомпромиссный, страшный подъем наверх; зерглинги выплевывают кислоту, хватаясь челюстями и когтями за искалеченные тела, собирающиеся дымящейся кучей под стрелковыми окнами. Наводчики танков стараются удержать конус огня дребезжащих от напряжения установок, норовящих сорваться с крепежных плоскостей; чад и жар непрерывным валом расходятся от танков. На рубеже терранской базы поднимается колоритный, агонизирующий могильник, осыпающийся к основанию живыми и мертвыми особями; бронированные плиты шипят под налипающей слой за слоем кислотой, и над уродливым холмом смерти образуется облако инфернальных токсичных испарений. Ни один зерглинг так и не сумел пересечь стену. — — Второй пилот, смена режима завершена, передаю управление. Астра облизнула пересохшие губы, и схватилась за выступившие из недр панели манипуляторы. Штурманская часть отсека поползла вверх, а в освободившуюся под ней нишу бесшумно погружалось фронтальное кресло первого пилота. Члены экипажа поменялись местами, и теперь Астра могла в полной мере лицезреть последствия головокружительного сражения, через стеклянную трапецию обзорного купола. “Викинг” обрел альтернативный облик, перейдя, после вынужденной посадки по запросу командира, в режим наземного функционирования. Стрельчатые крылья сложились рядами в сбалансированные стержни ходячих опор, ракетные и стрелковые комплексы опустились вдоль бортов, развернувшись в горизонтальное положение. Астра не понимала причины, по которой получила первостепенный контроль над машиной, однако, следуя алгоритму боевого протокола, исполнила процедуру адаптации, проверяя цепи управления. “Викинг”, соответствующим образом реагируя на сигналы манипуляторов, прошелся по склону дюны, и развернулся в сторону покинутого ранее поля воздушной битвы. Внутренняя радиосвязь отвечала на любое обращение тревожной тишиной — старший пилот прекратил координировать совместные действия экипажа, и Астра догадывалась о причинах столь внезапного эфирного молчания. Однако в данный момент выход из штурмовика запрещался программным уставом, так как нужно было принять меры безопасности, соответствующие наземному режиму, и в первую очередь — оценить боевую обстановку в непосредственном окружении. Хищные силуэты муталисков растворялись на фоне бледно—фиолетовой границы терминатора — зерги пытались скрыться от преследующих штурмовиков за темным барьером на рельефе. Астра осмотрела экраны, транслирующие картинку с внешних камер слежения; странная активность, отмеченная бортовыми объективами, сразу привлекла внимание пилота. Оптические приборы сфокусировались на цепи далеких объектов, волнующихся в движении по образу пурпурной пены прибоя, на лимонных гребнях песчаных волн. Вымахавшая на вершину дюны стая зерглингов топталась на месте; существа крутились, терлись туловищами, хрипло верещали, будто ожидая неизвестных сигналов. То самое подкрепление, что готовилось нанести фланговый удар под отвлекающий маневр сотни зергов, размолотых в труху у стен терранской базы. Стая навострила морды, замерла. Крупные капли пота застилали взор Астры; девушке пришлось крепко зажмуриться, и стряхнуть соленую росу, собравшуюся на изгибах ресниц. Вновь открыв глаза, Астра с изумлением разглядела, как отдаленная гряда мерно осыпается по склону, а бесшабашный ветер стирает следы присутствия роя, превращая увиденное в мимолетный мираж. Конец шестой главы