***
— Вики, — тёплая ладошка коснулась моего плеча. — Мм, — сонно промычала я. Мими склонилась надо мной, заглядывая в лицо, и щекоча мои плечи своими длинными чёрными волосами. Я невольно улыбнулась, глядя на неё вновь. — Там обед принесли, предлагаю поесть, пока не остыло, — сказала демоница и развернулась за подносом. Хитро приспособившись, мы перетащили тумбочки в пространство между кроватей, ставя их вплотную друг к другу. Получился, хоть и низкий, но вполне удобный столик. Мы быстро поели, наслаждаясь этой единственной радостью в нашей новой жизни. Мими выглядела гораздо лучше, чем я, когда вошла сюда, что не могло меня не успокоить. Так мучительно видеть повреждения на хрупкой демонице, что я лучше предпочла бы вообще не смотреть на неё в таком случае. Но сегодня она в порядке, и настроение вроде хорошее. Когда закончили с едой, Мими подсела ко мне на кровать, взяв мою руку в свою тонкую, горячую ладошку. — Как ты, милая? — участливо заглядывая в глаза, спросила она. Мне стало даже неловко, будто передо мной сидела не маленькая развратная демоница, а родная мать, которая спрашивала, пользуюсь я презервативами, или нет. Из меня даже вырвался лёгкий смешок. — Всё в порядке, Мимс, я уже в норме. А что было вчера, то уже было и слава Богу закончилось, — нарочито бодро ответила я, хотя на душе скребли кошки. — Я так боялась за тебя, Вик, мне было невыносимо слушать твои крики и Геральд… я просто не могу поверить, как он мог? — едва ли не задыхаясь от возмущения начала Мими. Я покрутила головой в стороны, словно отрицая ужасы, о которых подруга пыталась мне поведать. В конце концов могло быть хуже. Несчастная Стелла вынуждена была возиться с вялым отростком этого вонючего толстяка, а Фенцио? Да мне подумать страшно, что было бы, не предложи Геральд цену выше. Вообще не представляю, как у такого ублюдка родился Дино. Кстати, кто вчера был с Фенцио, я так и не усмотрела. Надеюсь, не Моника. Она, конечно, любила наставить другим палок в колёса, от избытка амбиций, и мне в том числе, но всё же я не хотела такой участи своим школьным подругам по несчастью, какими бы стервами они ни были. — Ми, всё нормально, — по слогам произнесла я, оторвавшись от своих дум, — да и к тому же, Геральд передал какой-то заживляющий порошок для ванны. Я искупалась и мне стало намного лучше, исчезли эти жуткие синяки и укусы, — зачем я добавила про синяки и укусы — не знаю. Мими сидела с самым печальным лицом, глядя на меня, словно на идиотку. — Зачем ты оправдываешь его, Вики? — она повысила на меня голос, — может, ты и забыла, а у меня до сих пор звенят в ушах твои крики, — её голос задрожал, а нижняя губа стала дёргаться, будто Мими вот-вот заплачет, — Он совершил преступление против тебя, твоего тела и твоей жизни, а ты сидишь и радуешься этому чёртову порошку, который в любой лавке стоит меньше, чем пакет риса. — Подожди, Мимс, не так резко. Если бы не эта ночь с Геральдом, мы до сих пор торчали бы в той конуре на первом этаже, проминая спины пружинами. А так, смотри, — я обвела руками комнату, — У нас нормальные кровати, ванная и даже окно! — моё лицо просветлело, я старалась передать Мими хоть часть своего восторга от нашего нового жилища, но она продолжала смотреть на меня, как на умалишённую. — Если ты правда думаешь, что я буду радоваться, променяв подругу на окно, то огорчу — ты сильно ошиблась в расчётах, — серьезным голосом, ниже на октаву отрезала Мими, стирая тем самым тупую улыбку с моего лица. Я подняла опавший взгляд на подругу, осознавая все её слова, смысл которых стал медленно доходить до меня. Почему я делаю вид, что всё нормально, когда всё совсем НЕ НОРМАЛЬНО. Почувствовав, что поток влаги уже подкатил к слёзным железам, я спрятала лицо на обнажённом плече Мими и громко зарыдала.***
Мы ещё посидели какое-то время, то смотря в окно на прохожих, то ковыряя утренние кексы под остывший чай и разговоры ни о чём. Пейзаж за окном неумолимо приближал вечер, и с каждой минутой в которую солнце тонуло за горизонтом, мы становились всё мрачнее, а разговоры наши реже и односложнее. Наконец, в комнату постучали, мы с Мими одновременно сжались, вдавливая свои тела в кровать от страха. Вошла Ости. — Непризнанная, — почувствовав тугой комок в животе, я встала, уже в готовности пойти за сутенёршей, когда она вдруг остановила меня. — Расслабься, у тебя сегодня выходной, — с плеч упал не то, что камень — целая скала, я ощутила, насколько легче стало дышать. Она бросила каждой из нас по маленькой склянке с перламутровой жидкостью внутри. — Выпейте — это противозачаточные, — приказала она, и мы тут же последовали приказу, — Действуют неделю, в прошлый раз, мне приходилось вливать это в твоё бездыханное тело, Непризнанная, — сказала она так, словно я была в чём-то виновата. Затем, случилось то, чего я не ожидала — она подошла ближе ко мне и опустилась на край кровати, закидывая ногу на ногу. Я заволновалась, что латекс на ней лопнет и кусочек отлетит мне в глаз. Мы с Мими уставились на Ости, не зная как реагировать. — Непризнанная, ты делаешь успехи с самого начала, я довольна тобой. Твой клиент платит за тебя столько, что тебе не придётся обслуживать больше никого из посетителей, — мягким, но строгим голосом поведала она, глядя на меня из-под густо накрашенных ресниц. Я открыла рот от удивления. Геральд меня что, забронировал? От этой мысли мне, вроде как, стало легче, ведь не придётся делать это с каждым желающим, но при воспоминании о вчерашнем вечере мне стало вновь не по себе. — Главное не обольщайся, тут нет ничего личного. Я знаю Геральда. Он не станет есть яблоко, которое ещё кто-то покусал. Если ты понимаешь, о чём я. Так что иллюзий не строй, работай как следует, удовлетворяя все его прихоти, чего бы он не пожелал. Только так ты сможешь жить хорошо, ни в чём не нуждаясь. Поняла меня? — она настойчиво заглянула мне в глаза, ожидая утвердительного ответа. Затем взгляд Ости упал на Мими, что уже вдавила спину в твёрдую поверхность стены, ожидая своего приговора. — Принцесса, сегодня тоже отдых, — Мимс едва слышно выдохнула, опуская напряженные плечи, — Ты пока не принадлежишь кому-то одному, но за хорошее поведение, и в честь вашего повышения до комнат второго этажа, к тебе теперь будут приходить только проверенные клиенты, не имеющие тенденции избивать своих подруг. Слегка улыбнувшись, Мими кивнула. Тоже мне счастье. Но по крайней мере, я надеюсь, Ости сдержит слово и на этот раз, и Мими больше не придётся страдать, хотя бы физически. — Вы должны понимать, что я не собираюсь портить вам жизни ещё сильнее, чем есть на данный момент. Всё зависит только от вас и того, насколько вы стараетесь. Хорошие девочки получают привилегии, плохие их лишаются. Что выбрать — дело ваше. Брыкаться в надежде не понятно на что или смириться и спокойно выполнять свою работу, ни в чём более не нуждаясь. Думайте сами. И поверьте, как бы вы не упивались страданиями — в этом городе есть немало людей, кому пришлось куда хуже, чем вам. После этих слов она вышла за дверь, а мы так и остались сидеть на своих местах, не в силах как-либо прокомментировать произошедшее.***
Следующие два дня оказались близнецами предшествующего. Геральд так и не приходил ко мне. С одной стороны, я была рада, что меня никто не трогал, но с другой уже назревали опасения. Вдруг он передумал, и теперь, как только лимит оставленных им денег кончится, меня положат под первого встречного, или ещё хуже — лишат комнаты с окном, что приносило мне хоть какую-то отдушину. Мими работала все эти дни, но слава Шепфа, Ости не обманула, и моя демоница возвращалась от клиентов быстро и без единой царапинки. Такое положение вещей меня почти устраивало, так как лучше наше существование было невозможно устроить, и я начала серьёзно переживать, почему он не приходит ко мне. Возможно, есть ещё кто-то? Может, я не единственная такая, попавшая под лучи его щедрости? Ну, конечно, нет. Вот я дура, думала, что особенная. Он же сильнейший демон, я наслышана, какие они темпераментные. Взять того же Люци и всю женскую половину школы, которую можно было смело именовать его гаремом. Память тут же подкинула прошедший факт отсутствия Лилу на той оргии, хотя Мими и говорила, что ангелочек тоже здесь. Путём несложных методов дедукции, легко догадаться, почему её не было. Разумеется, она уже занята Геральдом, и, возможно, все эти дни он был с ней. Или с кем-нибудь ещё, мало ли кто будет лучше, чем неопытная Непризнанная. По неведомой причине эти мысли задевали мою чисто женскую гордость. Само собой ни о какой ревности и речи не идёт, я очень рада, что эту обязанность мне не приходится тащить в одиночку, но всё же. Какого хрена я не такая единственная и неповторимая, как всегда считала? Ход моих раздумий прервала вошедшая в комнату Мариса. Я почти с надеждой посмотрела на неё, но когда она указала на меня, страх всё же распустил свои липкие щупальца в мои органы. — Пойдём, к тебе пришли, — она вышла, не глядя на меня. Мы снова двинулись вниз. Вся процедура прошлой такой ночи пока полностью повторялась. Меня привели в ванную, где я насладилась ассортиментом средств для ухода, натирая своё тело кремами, как в последний раз. Надела бельё. Теперь мой аутфит состоял из трусиков и бюстгальтера, никаких нательных полосок больше не давали, и я можно сказать, этому рада. Когда велели выходить, я выбралась обратно в тот же серый холл, что уже успел отпечататься в памяти. — Сид, отведи её в голубую комнату, — это Мариса обратилась к тому серокрылому парню, что курировал меня в прошлый раз. Что ж, теперь я знаю как его зовут. — Пойдём, Непризнанная, — обратился ко мне Сид, и пошёл в сторону клиентского крыла. Мы вошли в уютную комнатушку, украшенную голубыми предметами декора, в самом же интерьере скорее преобладал цвет слоновой кости. Широкая двуспальная кровать занимала большую площадь помещения, а над её изголовьем, причудливо изогнувшись, висела гирлянда, горевшая синим светом. Далее я обратила внимание на столик с закусками, выпивкой, и что самое приятное — двумя бокалами. Уже не так плохо. Во всяком случае куда лучше той жуткой красной пошлятины, где я имела честь, точнее теряла её… В общем, гораздо лучше той комнаты, где началась моя головокружительная карьера подстилки Геральда. — Присядь пока, твой клиент скоро подойдёт, — сказал Сид, уходя. Ладно, с удовольствием подожду, тем более, что бутылка с глифтом и второй бокал так заманчиво на меня смотрят. Я плюхнулась на кресло, пододвигая бокал и бутылку к себе. Пробка выскочила с приятным характерным хлопком, и горький хвойный аромат окутал мой нос. Никогда раньше не замечала, что глифт пахнет хвоей, совсем как… — Геральд! — подняв глаза на сверлившего меня взглядом мужчину, пропищала я. — Уокер, что ты делаешь? — спросил он, нависнув надо мной со сложенными крест-накрест руками. Мы как будто снова в школе. Он грозно смотрит в мои каракули, а я корчусь, сидя на парте, прикрывая бессмысленные росчерки на бумаге, которые я выводила, лишь бы не привлекать внимания своим ничегонеделанием. — Как раз наливала вам глифт, — дебильно улыбаясь, выжала я. — Мне не надо. Себе можешь налить, — спокойно сказал он, падая в соседнее кресло и устало прикрывая глаза. Ну и очень хорошо, я опять же отказываться не стану. Надо принять обезболивающее перед пытками. — Точно не хотите? — ещё раз спросила я, потрясая перед ним бутылкой. — Нет, — устало сказал он, — И надень это. Он вытащил откуда-то с боку куртки чёрный комок ткани. Развернув его, я увидела здоровую мужскую футболку однотонного цвета. — Вы уверены? — спросила я, на самом деле мечтая о таком наряде, после всех этих тряпок, что едва прикрывали наготу. — Уверен, Уокер, надень уже и не раздражай меня, — громче сказал он, и я повиновалась. Футболка приятно закрыла тело мягкой хлопковой тканью. Самое чудесное в ней было то, что рукава доходили мне до локтей, а низ закрывал бёдра почти до колен. Надеюсь, мне будет позволено оставить её себе. — Можешь оставить её себе, я договорился, — словно прочитав мои мысли, сказал он, теперь уже переведя взгляд на меня. — Хорошо, сэр, спасибо, — я была несказанно рада, как Добби, получивший носок, только я в отличии от эльфа, не стала свободной. Было видно, что Геральд устал. Весь его внешний вид говорил о желании скорее лечь. Он полулежал в кресле, откинув голову назад. Я рассматривала грубые черты его лица, переходя от бледной, почти синеватой кожи к иссиня-чёрным густым волосам. Да, он не был красавчиком в классическом смысле этого слова, но та мощь и величие что он излучал даже лёжа в кресле, делало его неповторимым. — Ещё не насмотрелась? — все так же лёжа с закрытыми глазами, прошептал он. Я стушевалась на время, не зная куда себя деть. Надо же, как глупо, сижу и разглядываю Геральда, словно никогда больше не увижу. Пора было переходить к делу, во всяком случае в земных фильмах с подобным сюжетом, обычно опытная жрица любви вела клиента к постели, полностью раскрепощая своего спонсора. — Кхм-кхм, — я слегка прокашлялась, чтобы звучало убедительнее, а не как мышиный писк, — Пойдём в постель? — я старалась звучать сексуально, надо же отработать оказанные мне почести. Геральд тихо рассмеялся, не меняя своего положения в пространстве. Я была слегка обескуражена такой реакцией. — Уокер, не трать талант соблазнительницы понапрасну, ты мне ничего не должна. Просто иди в постель и спи, а я поддержу тебя, сидя в кресле, — отсмеявшсь сказал он, даже не открыв глаза. Мои щёки запылали, я почувствовала себя унизительно. Даже хуже, чем в нашу «первую» встречу. — Что-то я не заметила такого благородства в прошлый раз, когда вы меня чуть не растерзали заживо, — огрызнулась я, плюхаясь на кровать. Мужчина приподнялся, окатив меня холодным взглядом, таким, что внутри всё застыло. — Уокер, если ты думаешь, что я всю жизнь мечтал отыметь свою студентку на глазах у половины приспешников Мальбонте, то ты сильно ошибаешься, — грубо высказал он, смотря мне в глаза. Синий свет огоньков гирлянды освещал его злое лицо, отчего в моей голове возникла ассоциация с Аидом из «Геркулеса», я сдержала смешок, решив злиться до конца. — Почему вы называете меня по имени? Или вы не так уж и верны Мальбонте, корча из себя доброго дядю? — искренне поинтересовалась я. — Пф, Уокер, только не строй себе сентиментальных иллюзий, ради Бога. Я слишком стар, чтобы менять свои привычки. Называть тебя Уокер — уже стало одной из них, ведь твоя фамилия звучала из каждой дыры в школе. А свои полит убеждения я с тобой обсуждать не собираюсь, не доросла ещё. — В прошлый вечер вы так не считали, — зло ответила я. Вскочив на ноги, так, что я чуть не подпрыгнула к потолку от неожиданности, Геральд придвинулся ко мне, нависая над моим лицом. — Слушай меня сюда. Представь себе ситуацию, что тебя тогда выбрал не я, а скажем, Данрис — самый лютый ненавистник твоей матери, а поверь, ими в той комнате являлись все до единого, — прошипел он мне в лицо, густо обдавая горьким запахом хвои. Так вот он какой, когда злится. — Не спорю, тебе досталось. Также признаю, что поступился принципами, но получил удовольствие, причинив тебе боль, пусть даже против собственной воли. Но поверь мне, крошка Вики, что тот же Данрис, который очень хотел тобою перекусить, изувечил бы твоё прекрасное юное тельце так, что ты или бы отправилась в небытие, или провела оставшуюся вечность, прикованной к койке, что с учётом ценности твоей жизни в нынешнем мире, тоже очень вряд ли. А спасло твою шкуру лишь то, что накануне Данрис сильно проигрался в карты, оставив в кошельках других приближённых почти все свои деньги. Я знал, что все, чем он располагает — это девять с половиной тысяч драхм, и чем чёрт не шутит, с присущим ему авантюризмом он запросто мог потратить их на тебя, чтобы потом хвастаться, как надругался над отродьем Уокер. Вот такая история, Вики, как тебе расклад? — почти нежно спросил он, закончив описывать судьбу, что меня миновала. Я молча хлопала глазами, отведя взгляд. Возможно, он прав, особенно учитывая, что не хочет меня сейчас. — Так если вам понравилось, почему бы не сделать это снова? Я так полагаю - это благодаря вам я теперь живу почти как в сказке и меня даже не отправляют обслуживать других, — сказала я в глубине души надеясь, что он падёт с пьедестала святоши, на который сам себя только что воздвиг и поддастся искушению. Так я хотела показать ему, что он всего лишь обычный мужчина, такой же как и все, что думает лишь о куске плоти у себя между ног, и о том куда бы получше его пристроить. Геральд только вздохнул и отодвинулся от меня. — Считай это актом благотворительности, Уокер. Предположим, что так совесть мучает меня меньше, ведь я делаю хорошее дело, избавляя тебя от нужды раздвигать ноги перед каждым желающим. Да и подумай о Мими, теперь куда ты, туда и она, через тебя я могу упрощать и её жизнь, насколько это возможно, — сказал он, возвращаясь на своё кресло. — Вообще-то я лишь о ней и думаю, да будет вам известно. Если бы не Мими, я бы уже попросила вас свернуть мне шею и отправить поглубже в небытие, лишь бы не быть частью этого кошмара, — в сердцах выпалила я, увидев как Геральд нахмурился, — И раз вы так печётесь о Мими, то почему тогда выбрали не её? Устало потерев переносицу большим и указательным пальцем, он вновь прорычал своим басовитым, пробирающим до дрожи голосом: — Это, знаешь ли, чисто психологический момент. Если ты пришла в школу, будучи взрослой девицей на выданье, то Мими я держал на руках, ещё когда та была крошечным младенцем с лысыми крылышками. Так теперь представь, какого это было бы для нас обоих. Я никогда не посмею так предать Мамона. После такого, мне как другу — грош цена. Пусть её отец и покоится в небытие, память о нём во мне свежа, и пока я жив, постараюсь сделать для Мими все, лишь бы на её долю выпало как можно меньше страданий. Я пристыжено склонила голову. Он прав, такое сложно пережить. Во всяком случае Геральд не был для меня тем, кем был для Мими, пусть и когда-то. — Ладно, Уокер, поболтали и хватит, я очень устал. И ты ложись, — уже спокойно сказал он, растягиваясь в кресле, едва помещавшим его массивное тело. При каждом шевелении Геральда, хрупкое сидение жалобно скрипело, и мне становилось страшно, что ещё чуть-чуть и вся конструкция рухнет вместе с демоном. — Геральд, — тихо позвала я. — Мм? — Может, вы тоже ляжете на кровать? Тут места хватит, мы даже не будем касаться друг друга… — я осторожно спросила, а вдруг не будет ломать комедию и согласится? — Уокер, спи, а я уж как-нибудь сам разберусь, ладно? — Хорошо, — прошептала я так, что он вряд ли услышит, и откинулась на мягкие подушки. Сон никак не шёл. Не удивительно, ведь теперь мои биологические часы подчинялись ночному времени. Делать в комнате тоже нечего. Окна, в которые можно было бы посмотреть, отсутствовали. Эх. Вот засада. Я решила ещё раз обдумать слова демона: «Также признаю, что поступился принципами, но получил удовольствие, причинив тебе боль». Он был прав, но отчасти. Ведь я тоже получила удовольствие в тот вечер, как бы плохо все не начиналось. Я вдруг вспомнила его горячее тело, влажное от испарины. Плавные, постепенно нарастающие движения, во время которых мощные мышцы перекатывались, сияя в красном свете той убогой подсветки, и то, какими хрупкими тростинками в сравнении с ним казались мои ноги, закинутые на его плечи. Я вспомнила сосредоточенное лицо Геральда с закрытыми глазами и слегка приоткрытым от удовольствия ртом… Я посмотрела на мужчину, что разлёгся в кресле, и не узнавала в этом наглухо застёгнутом в одежду человеке с непроницаемым лицом того страстного мужчину. О Шепфа, Уокер, ты на всех парах летишь с катушек от скуки. Я попробовала уснуть ещё раз, но результата это естественно не приносило. Да и Геральд постоянно крутился в этом кресле, видимо, никак не мог удобно устроиться. Я привстала с кровати, всматриваясь в мужчину. Он дремал, но всё его тело кричало о помощи. — Геральд, — я подошла к нему, нежно коснувшись шеи, чтобы избежать резких движений, — Хватит глупить, идите в постель, — прошептала я практически ему на ухо. Он лениво открыл глаза, очевидно, находясь по ту сторону сна, и сдавшись, побрёл к постели, на ходу стаскивая тяжёлую куртку и футболку. Оставшись в одних лишь брюках, он, наконец, рухнул в кровать, тут же мирно засопев в подушку. Я ещё немного посидела на краю, разглядывая спящего демона, что ещё недавно был моим учителем, а теперь стал хозяином, и тоже прилегла, стараясь не ложиться слишком близко к Геральду. Но старания оказались напрасны. Тяжёлая рука, пробравшись под одеялом, обхватила мою талию, и ничего более не оставалось, кроме как лежать остаток ночи прижатой к широкой мужской груди, не шевелясь и слушая его глубокое дыхание, утопавшее в россыпи моих волос.