Рина.
Девушка внимательно слушала без остановки говорящую Женю, пытаясь хоть как-то выгнать из головы желание посмотреть на игру одногруппников, в особенности, конечно, на высокого блондина в синей футболке. Хомякова выдвигала свои теории о том, кем могла приходиться Гене та девчонка с каре, которую она случайно встретила вчера, когда собиралась показать татуировку своего молодому человеку; строила ей, ни в чем не повинной, план мести, думая подкараулить ее около дома Шуцкого и хорошенько запугать. После наступила стадия принятия действительности, и Женя, с мокрыми глазами, желала Гене счастья и много детей. — Можно как всегда устроить какую-нибудь тусовку, только для своих, — предложила Ирина, повернувшись спиной к спортивной площадке, — выпьем, расслабимся, разговор сам склеится. Вероятность того, что она сказала именно этот вариант из всех десяти возможных в ее голове только из-за возможности наладить контакт с Макеевым и объясниться, равнялась чуть ли не ста процентам. Рина ожидала проснуться с утра и с веселой улыбкой на лице предложить Дане сходить в «Старбакс» за кофе, но, зайдя к себе в комнату, где еще ночью заперся молодой человек, обнаружила лишь аккуратно заправленную кровать и валяющегося на полу Йоши. Однако улыбки и быть не могло после бурной ночки: эмоциональное опустошение, появляющаяся беспричинная дрожь в руках, провалы в памяти, — все это настигло ее ранним утром и не прекращалось до сих пор. Единственное, что осталось ярким пятном в сознании, — расстроенное и вместе с тем разозленное лицо Макеева, когда тот в очередной раз упомянул про свою ревность и собственничество. — Думаю, мажор нас к себе сегодня не пустит. — Что? — выходя из мыслей, попыталась узнать Ира, но ей даже поворачивать головы не нужно было, ведь тот, о ком говорила подруга, вихрем преодолел расстояние от площадки до здания центра. — Я все пропустила, что произошло? Женя лишь пожала плечами. Ей не хотелось разбираться в чужих отношениях, пока в своих было черти что, потому она напоследок равнодушно кивнула в сторону приближающего Бойко и покинула территорию исправительного центра. — Никита! — окликнула Ира и подняла руку, чтобы точно оказаться в поле зрения рыжеволосого. — Что случилось? Почему Даня ушел? Никита, крепко держа в правой руке свой старенький мобильный, экран которого смог поцарапаться даже от соприкосновения с резиновым покрытием, быстрым шагом направлялся ко входу в центр, не удостаивая взглядом кличущую его девушку. Он без запинки вторил «я прикончу этого ублюдка» и буквально метал искры глазами, намереваясь ударить любого, кто приблизится к нему. Всего два прыжка понадобилось ему, что подняться по лестнице и сбить с ног какого-то мальчишку. — Никита! — Рина двинулась за ним. Ее крайне волновало сейчас состояние обоих парней, ведь ей казалось, что конфликт произошел именно между ними, без участия третьих лиц. Не первый раз наблюдая вспышки гнева у Бойко, Рина бежала за ним так быстро, как только позволяло ее похмелье. Зрение от резкой смены положения ухудшалось, и ступеньки девушка видела достаточно расплывчато, иногда пропуская несколько и жестко приземляясь на бетон коленями (благо, сегодня она надела спортивные штаны, и это так или иначе смягчало падение). Резалинова, примеряя на себя роль урагана Катрина, следом за Никитой широко отворила дверь в мужскую раздевалку и от неожиданности врезалась в широкую спину. — Никита, твою мать, что проис… — обстановка вокруг хоть и продолжала быть мутной в нефритовых глазах, однако различить два близко находящихся к друг другу силуэта она смогла, — они?.. — Макеев, какого хуя ты творишь? — не выдержал тишины Бойко и подал голос, в котором уже четко можно было услышать нотки агрессии. — Я повторять дважды не стану. Яна, продолжая стоять прижатая к холодному металлическому шкафчику (совпадение ли, что шкафчик принадлежал Никите?), молчала и незаметно старалась одернуть задравшееся платье, но Даня, вовремя заметив эти манипуляции, остановил ее руку, показательно переплетая пальцы. Его разум, все еще мутный, желал закончить начатое, наплевав на рамки приличия, и он быстро использовал возможность: поднял еще выше подол легкого платья (того самого, что она еще утром одолжила из гардероба Резалиновой), открывая обзор на кружевное белье девушки. — Сука! — больше оставаться адекватным Никита не мог и, мгновенно сократив расстояние, с силой оттолкнул Макеева. — Какого хуя ты к ней полез, блять? — он запрыгнул на упавшего парня и нанес первый, достаточно жестокий, удар по лицу. Кровь тонким ручейком полилась из носа, но Данила даже не собирался что-то сказать в свое оправдание, и эта тишина с его стороны только заставляла проснуться внутреннего демона Бойко, что продолжал наносить один удар за другим, буквально превращая некогда симпатичное лицо светловолосого в кровавое месиво. — Прекрати! — где-то из угла запищала Рина, не находя в себе сил подойти и остановить побои. — Пожалуйста… Она смотрела на происходящее, через каждые десять секунд закрывая глаза и надеясь, что все окажется глупой шуткой, всего лишь плодом ее воображения, но, приподнимая веки, она продолжала видеть ту же картину: свирепый Бойко, избивающий своего друга, и Даня, принимающий удары как должное. Она все еще была здесь. Ей хотелось заплакать, закричать и, возможно, позвать кого-то, кто объективно сильнее, чтобы разнял парней, но тело как будто перестало принадлежать хозяйке. Ни один всхлип, ни один шаг, ни одна фраза — ничего не получалось, и девушка буквально была вынуждена наблюдать за дракой и вросшей в пол Яной. Фил, до этого момента спокойный и расслабленный, мгновенно напрягся, увидев через небольшую щель бледное лицо Ирины и чьи-то лежащие на полу ноги. Он вспомнил, что в их группе только два финансово обеспеченных подростка, имеющих возможность носить оригинальные джорданы, — Резалинова и Макеев. Сложить пазл в голове не составило труда, потому Белов сразу вбежал в раздевалку. — Какого?.. — брюнет, схватив со спины сидящего сверху Бойко, оттащил его в сторону, помогая дыханию прийти в норму. Рина, наконец осознав масштаб происходящего, смогла оторвать от пола ноги и подойти к Дане, что лежал уже без сознания. Она видела его лицо, полностью в крови, и подрагивающие веки, слышала умиротворенное дыхание и легкий запах мужского парфюма, отдающего чем-то древесным вперемешку с ментоловыми сигаретами. Его губы невольно исказились в усмешке, и только он сам знал, над кем смеется: над до одури ревнивым собой, неспособным сначала разобраться в ситуации, а потом действовать; или над Бойко, что выглядел полным дураком, защищая девушку, которая даже не отказалась от секса с другим. — Даня… Только глаза Макеева закрылись, как он снова услышал этот до боли приятный голос девушки, умоляющий спасти ее. Он видел отца, еще каких-то людей, что столпились вокруг худенькой фигуры, и не мог понять, что там происходит. Его заперли в машине и буквально лишили любой возможности препятствовать издевательствам над Ирой, и это значительно выводило из себя. Он даже списал на чересчур нетрезвое состояние тот чертов поцелуй Бойко и Резалиновой, потому что ему было важно только одно — безопасность девушки. — Чтобы ни случилось, я рядом, — тихо прошептала Рина, аккуратно, не желая сделать больно, ложась на медленно вздымающуюся грудь парня, — все будет хорошо. Но действительно ли она верила в то, что все будет хорошо?* * *
Даня.
Память ничего не стерла, а так хотелось бы. Хотелось бы не видеть той злополучной фотографии, не делать необдуманных действий и не доводить друга своим молчанием до белой горячки. Заимей он сейчас машину времени, вернулся бы в ночь, когда ни с того ни с сего разозлился на безобидную реплику Рины и ушел в комнату, где и пробыл до утра. Может, отреагировав иначе, он бы смог предотвратить катастрофу? — Блять, — только и смог произнести блондин, приложив усилия, чтобы разомкнуть пересохшие губы. Глаза, как ни странно, не резал резкий свет люминесцентной лампы. За окном — глубокая ночь, и лишь отблеск луны, прокравшийся в больничную палату и отражающийся на паркете, являлся источником света. Наощупь отыскав стакан воды, стоящий на прикроватной тумбе, Данила залпом поглотил все содержимое и только когда захотел поднять вторую руку, почувствовал легкое прикосновение холодных пальцев. Он повернул голову, кое-как разглядев в темноте скорчившуюся над койкой женскую фигуру. Стоило только раз вдохнуть, как запах будто только что сорванных с поля ромашек ударил в нос, заставляя кожу покрыться мурашками. — Рина? — в ответ послышалось лишь тихое сопение. От увиденного Макеева разрывало на части: с одной стороны, конечно, приятно видеть, что девушка его не оставила, с другой — он все еще четко помнил снимок, запечатлевший поцелуй двух рыжеволосых подростков. — Рина, — теперь же Макеев понял, как ему важно было услышать все от девушки: если она не испытывала никаких чувств к нему, а до этого все время флиртовала, то ей стоило только сказать об этом, — подъем, спящая красавица. Длинные ресницы Иры затрепетали, словно фея делала взмах крыльями, и это зрелище оказалось настолько завороживающим, что Даня включил лампу. Он заметил слегка потерянный, еще сонный взгляд зеленых глаз и попытался улыбнуться. Рина потянулась, разминая затекшую спину, и наконец посмотрела на лицо парня: полностью в царапинах и с опухшей бровью оно выглядело не менее красивым, чем ранее (хотя не исключено, что в ней говорили ее плещущие через край чувства). — Как ты себя чувствуешь? — она медленно потянулась к руке светловолосого, как бы спрашивая разрешение, и, получив от него утвердительный кивок, все же переплела их пальцы. — Голова трещит и жажда мучает, — в доказательство он даже провел языком по нижней губе. — Я принесу тебе еще воды… — Сначала поговорим, — Даня остановил подорвавшуюся с места Рину и похлопал по свободному около себя месту, приглашая сесть ближе, — я видел фотографию, где ты и Никита целуетесь. Это правда? — Ты о чем? Какая фотография? Какой поцелуй? — Резалинова совершенно не понимала, о чем речь, ведь ее память, в отличие от памяти Дани, полностью стерла воспоминания о прошедшей ночи. — Скажи, он тебе нравится? Пожалуй, Макеев никогда не был так готов услышать правду, как сейчас. Некогда всегда добивающийся девушки любыми способами, он был готов оставить попытки построить отношения с рыжеволосой, если окажется, что ей нравится Бойко. Даня даже не стал бы агрессировать и бить морду одногруппнику, ведь каждый в этой жизни заслуживает свободу выбора. — Мне нравишься ты, Макеев, а не кто-то другой. А какова вероятность, что отец не станет вмешиваться в отношения сына? Какова вероятность, что сны не станут явью? И какова, в конце концов, вероятность, что Даня в случае чего сможет защитить Рину? — Это идиотизм какой-то. — Мои чувства? — То, что все вокруг мешает нам нормально влюбиться и жить. Никита, 2.47 a.m. «Хотелось бы вернуться в тот день…» (вложение) — Почему он тебе пишет так поздно? — с явным недовольством спросил Даня, замечая вспыхнувший от пришедшего уведомления дисплей телефона Рины. — Я не знаю, — искренне удивилась девушка, заходя в телеграм и открывая диалог с Бойко, — я… — Соврала мне? — риторически произнес Макеев, рассматривая ту самую фотографию с поцелуем.