Сборник по Восьмилисту

—Танюш, можешь мой чай сюда принести? Я тут надолго… Таня, потягивая слегка остывший чай и заедая горьковатый напиток максимально приторным лимонным пирожным (“Ну Танечка, мне ж не жалко для тебя ничего, кушай, тебе наоборот, сейчас все самое вкусное надо есть”) недовольно вздохнула. Вот вроде как они нацелились на спокойное вечернее чаепитие, по дороге домой Юра купил пару пирожных, заварили вкусный и пахучий (но да, немного горький) ромашковый чай, уже сели на кухне и собрались включить радио, как вдруг Юрия (не опять, а снова) осенила “ну просто до потери сознательности” гениальная мысль. —Таня! Эта ваша “Таня” чуть чаем не поперхнулась от неожиданности. Увидев ее испуганно округленные глаза, Юра сбавил тон. —Я ж совсем забыл…У меня на антресолях должны быть детские вещи. Ну, мои. Честно говоря я сам без понятия, зачем они мне…С их помощью вряд ли в подвалы Лубянки можно проникнуть, да и расследовать пропажу сыра…Но не суть! Там наверняка должны быть игрушки какие-нибудь, а именно… Тут Юрий максимально серьезно сделал задумчивый вид, а после хитро(это его Танюшка заразила, не иначе) улыбнулся. —А впрочем, ты сама все потом и увидишь. На самом деле именно сейчас(и потом) Таня пожелала бы видеть ничто иное, как приглушённый, слегка моргающий кухонный свет, оставлявший красивые блики на чае и креме пирожных. Татьяна была без понятия, на какой она неделе беременности, но все же, какие-то временные рамки установила.И нет, им(Тане и Юре) ещё можно было гулять и не думать ни о каких “грачатах”, но Журналист так воодушевился всей этой идеей с отцовством, что у них уже была скуплена по крайней мере половина детского магазина. И сейчас, не менее воодушевленный Юрий буквально подпрыгнул с табурета, давая понять, что вероятность того, что их приятные посиделки все же состоятся, равнялась вероятности тому, что Таня — просто переодетый мужик в парике. Что ж, ничего тут не попишешь, придется нести своему окрыленному( и в переносном, и в прямом смысле) его остывший чай. Прихватив с собой пирожное-корзиночку (Таня их не очень и любила, а вот Юрка просто обожал) и поставив уже пустую собственную чашку в мойку, Таня направилась в зал. Лучше бы не направлялась. Танюшу встретил не привычный пейзаж из ковра,ковра(помогите Тане посчитать, сколько ковров в ее квартире), дивана и телевизора, а какой-то Эверест из старых Юриных вещей. Причем сие картина маслом была представлена именно посередине комнаты(“Ну хоть бы на диване все это разложил, чесслово‼”). Завидев не совсем радушное лицо Танюши, Журналист вскинул руками. —Таня, я все уберу, честное журналистское! “Ну-ну”,— про себя подумала девушка, но уже не стала портить и так не совсем удавшийся вечер. Она аккуратно приземлилась на диван и стала наблюдать за Юрой, который все ещё копался в каких-то коробках и свертках. Думаю, не нужно долго объяснять всю “прелесть” перебирание старых вещей, а в особенности этот непередаваемый запах, который отдает то ли сырость, то ли старостью… Первой нарушить тишину решила Таня. —Юр, у тебя чай совсем остыл уже, ты хоть перерыв сделай. Давай я тебе новый, что ли, заварю… Юра на мгновение оторвался от своих раскопок, взял чашку, стоящую на подоконнике(это была единственная свободная и ровная поверхность на данный момент), и присел рядом с девушкой. —Да нормальный чай…— немного отпив, задумчиво произнес он. Казалось, что он хочет что-то добавить, но пока решил промолчать.Таня же пыталась понять (и не в первый раз), как Юра в принципе может находить все “холодное” нормальным. Холодный душ, холодная погода, холодный чай…Иногда встречались на их совместном пути такие вещи, которые одному из них просто не суждено понять. Пока Татьяна витала в своих раздумьях о холодных чаях и кофеях, Юра продолжал медленно цедить напиток, смотря куда-то в стену. Точнее, в ковер. А если ещё точнее, то на его замысловатые узоры. Он сам и не помнит, откуда именно этот ковер появился в его квартире. Может, от какой-нибудь бабушки достался (сам он вряд ли бы такое купил. Конечно, благодаря этому пестрому полотну можно было с комфортом опереться о стену и не слышать крики соседей, но в остальных моментах его(ковра) практичность была весьма спорной). Пока он продолжал выискивать масонские символы в своем настенном ковре(авось хоть репортаж снимет,и то пользы будет больше), ускользнувшая ранее мысль вновь настигла его. Допив чай, он поставил чашку обратно на подоконник и вернулся к начатому делу. Только вот теперь Юра действовал наверняка,а не хаотично перебирал все, что плохо лежит. —Это должно быть здесь… Таня уже не то что бы перестала думать о пользе(или вреде?) холодного чая, она уж чуть не заснула на этом самом диване. Отгоняя дремоту рывками головы в сторону, попыталась отдать все свое внимание тому самому, что “должно быть здесь”. Убедившись, что драгоценная Танюша ещё с ним, а не собирает подболотники во сне, он наконец достал из-под кучки каких-то непонятных вещей что-то черное. Таня, конечно, имела зрение получше, чем Журналист, но в данный(очень сонный) момент не видела ничего больше черной кляксы. —А это…а это что? Взяв обеими руками “это”, Юра присел на диван. —Грач это. Н-ну, игрушка. В виде грача. Теперь Татьяна могла отчётливо увидеть в кляксе довольно миловидную птичку. Да, время ее потрепало, местами даже виднелись небольшие проплешины (видно, маленький Юрка любил подкармливать моль), но она действительно была приятной на вид. Единственное, тут уж было настоящей Загадкой дыры, почему это был именно грач, а не какой-нибудь условный ворон или галка. —Это моя любимая игрушка была. Я уж и не помню, откуда она, наверное, на день рождения подарили когда-то… По телу разлилось приятное тепло ностальгии. Хоть Журналист и не любил вспоминать свое детство (что поделать, не выдалось оно таким уж счастливым и беззаботным), этот грачик определённо вызывал улыбку на его лице. Может, ему откровенно и не повезло с детством, но он по крайней мере попытается сделать все для того, чтобы его ребенок чувствовал себя самым счастливым и любимым на свете. Юра передал засыпающей Тане игрушку. —Думаю, что ей ( по необъяснимым даже себе причинам Грачевич был на 102% уверен, что у них будет дочь)…или ему(или не совсем уверен?) обязательно понравится. Тане не оставалось ничего иного, как просто кивнуть и улыбнуться. Глаза ужасно слипались, разум помутнел, ещё чуть-чуть и она действительно пойдет в сказочное путешествие по болотам, ловить на себе укусы бешеных ондатр. Юра это наконец просек и предложил ей ложится без него (всё-таки, ему тут ещё этот бардак убирать, а там и посуду мыть. Говорить о том, что ещё собирается сесть монтировать свежий репортаж о пропаже крестообразных отвёрток из гаража №666 не стал). Таня поначалу не слишком-то и шла на контакт в этом плане (она жутко не любила засыпать одной), но после напоминания о том, что ей в ее положении нужно больше отдыхать, а Юрин распорядок дня дикий для обычного человека (что уж говорить о беременных?), уняла свои хотелки и согласилась. • • • Пока Татьяна нежилась в постели, Юра наконец увидел то самое пирожное на подоконнике (очки, что ли, новые купить?), но желания его съесть не было от слова совсем. Благополучно засунув его в холодильник и помыв оставшуюся посуду, он вернулся к своему “Эвересту”. Где-то на половине кучи он понял, что к черту этот репортаж, завтра смонтирует, перемонтирует и пересмонтирует. Сейчас ему больше всего хотелось лечь рядом с Таней, с его любимой Танечкой, обнять ее крепко-крепко, как в детстве он обнимал своего грача.