Надень колечко

Дима возвращался из клиники на автопилоте. Тело двигалось само, обходило препятствия, толкалось в метро, лавировало в людском муравейнике по направлению к дому, а мысли находились далеко. Как так вышло, что у него встал на другого мужчину? Димка фактически позволил отдрочить себе и самое ужасное – хотел этого снова, также как увидеть сногсшибательного доктора. Ещё и совет Евгения бросить любовника пока не поздно, наждачкой прошёлся по самолюбию. Будто всем, кроме Димки, понятно, что его любимый мужчина какой-то ущербный. Ведь любимый же? Димка задумался. Какие чувства он испытывает к Андрею? Нет, не так. Какие чувства Андрей испытывает к нему? Самое время разобраться, всё же целый год вместе. «Только вместе ли? Или ты себя обманываешь?», — понимание осело внутри неприятным комом. Андрей никогда не признавался в любви, не нежничал, и хотя равнодушия с его стороны не ощущалось, но и особого тепла не чувствовалось. Были страсть и собственничество, изредка — беспокойство и умиротворённость, только этого недостаточно для строительства совместного будущего. А возможно ли оно в принципе? Месяц назад, когда Андрей в очередной раз расхваливал домашнюю стряпню и причмокивал уткой по-пекински, Димка, подражая героине из какого-то древнего фильма, в шутку проскрипел: — Жаниц-ца вам надо, барин. — Надо, — без паузы кивнул Андрей. Сказал так спокойно, обыденно, как о походе за хлебом в ближайший ларёк, и вздохнул: — Ты же понимаешь. Димка понимал. Не в толерантном обществе они с Андреем жили. Про армию и говорить нечего, никакое «не спрашивай, не говори»* в этой стране не прокатит. Российский офицер по умолчанию натурален как огурец с фермерской грядки. Всё Димка понимал. Только как-то отстранённо, будто речь шла о других, не про них с Андреем. Странно, что именно после единственного общения с архангелоподобным доктором привычная картинка вмиг рассыпалась. Как в детском калейдоскопе: поворот — и те же самые стёклышки сложились в иной узор. И в нём — Димка, основательно увязший в деструктивных отношениях. Разрушающих его, а не Андрея. Того-то всё устраивало. Кто же откажется от симпатичного, послушного, хозяйственного любовника с собственной квартирой (пусть небольшой, но уютной) и материальной независимостью? Правильно, никто. Иметь такого под боком очень удобно, если потакаешь непозволительным для российского офицера наклонностям. Димке подумалось, что "очень удобно" ключевые слова, характеризующее отношение Андрея. От невесёлых дум отвлёк телефонный звонок. Удачно, как раз в прихожей. Прислонившись к стене, Димка принял вызов, даже не посмотрев на дисплей, и вздрогнул, услышав голос. — Привет, чудо. Где шаришься так поздно? — Андрей говорил глухо, будто из подвала, и слегка раздражённо. — В больнице был. Домой — пешком. А откуда ты… — Я к тебе заскакивал на полчаса, — перебил Андрей, — в душ сходить и пожрать домашнего. Учения на носу, сам понимаешь, — тон немного потеплел. — Кстати, ужин мне понравился, ты молодец. И чтобы некоторые впечатлительные особы не грузились, говорю: я ничего не забыл. На моей полке в шкафу под футболками возьмешь пакет, это тебе. А отметим потом как-нибудь, окей? Всё, будь хорошим мальчиком, пока. Дима ошалело покрутил айфон и сполз по стенке на пол. Значит, Андрей не забыл про годовщину и хотел сделать сюрприз? Это не укладывалась в «очень удобно», и картинка, выстроенная по дороге домой, опять рассыпалась. Димка встал и поплёлся в спальню. Пакет с логотипом секс-шопа «Энергичный кролик» нашёлся среди стопок футболок. Внутри лежала большая коробка любимых конфет «Коркунов», очень странные джоки с отверстием для члена (будто голой жопы мало) и небольшая коробочка, перевязанная красным бантом. Димка открыл её и чуть не уронил челюсть: на атласной подложке красовались три чёрных эрекционных кольца с разнокалиберными шариками по диаметру каждого. Несколько секунд он тупо взирал на это роскошество, а потом согнулся в приступе дикого хохота. — Я теперь Властелин колец, аха-ха-ха-ха! Бли-ин, не хватает… аха-ха-ха! Где моя прелес-с-сть? Настроение поднялось до отметки «жизнь прекрасна», до состояния просмотра сопливой мелодрамы с поеданием подаренной коробки конфет. Заснул он умиротворённым и спал как младенец, что благотворно сказалось на внешности. Нет, Димка никогда — даже с бодуна, не грузился по поводу «морды лица» (сам себя не полюбишь, никто тебя не полюбит, верно?) , но высказывание «расцвёл от счастья» не считал метафорой. Лично его позитивные эмоции украшали. Взгляд становился выразительней, радужка зеленее, чуть припухлые губы — ярче, с улыбально-озорным изгибом. Даже мягкие каштановые волосы без особых ухищрений укладывавлись в стильную причёску, будто напитанные позитивным эмоциональным коктейлем. Судя по многочисленным заинтересованным взглядам, такое преображение нравилось многим. Вот и в этот день он устал отбиваться от комплиментов почтенных матрон и заигрываний молодых незамужних коллег — что поделать, коллектив проектно-сметного бюро преимущественно женский, всего пятьдесят мужиков на триста представительниц прекрасного пола. Но если обычно внимание дам напрягало (свою ориентацию Дима не светил), то в этот день не трогало абсолютно. Добираясь домой, он представлял приятный вечер с Андреем, и реальность не обманула ожидания. Всё было просто замечательно, почти по-семейному. Конечно, Дима рассказал об эпопее с эрекционными кольцами и визите в клинику. Правда, о симпатичном докторе и о том, что происходило в его кабинете, упомянул очень скупо — мол, андролог дал рекомендации, выписал мазь, сказал прийти через неделю, вот и всё. Андрей покачал головой, обозвал придурком и с досадой согласился отложить эксперименты с подаренным девайсом. О злополучных «трёх кольцах врат ада» даже не поинтересовался. Димка тактично решил не заострять внимание, а потом и вовсе забыл о покупке. Потому что после отличного вечера и не менее вдохновляющей ночи Андрей снова пропал. Написал всего одно эсэмэс (как всегда, сухое), отговорившись занятостью на службе. Димка о себе не напоминал, знал, что любовнику не понравится. Когда они начали встречаться, тот сразу предупредил: "Звонить и писать эсэмэс только в экстренных случаях и исключительно по делу". "Соскучился", " Когда придёшь? " и тому подобная лирика ни тем, ни другим Андреем не считалась и пресекалась на корню в стиле "упал-отдался" . В седьмой вынужденно-одинокий вечер позвонил Степан. Это был странный разговор. — Хай, Димыч. — И тебе, Стёп. — Ты где? — Дома. — Не забыл? — О чём? — О Женьке. — О каком? — Андролог, склеротик. Первое относится к нему, второе — к тебе. — А. Точно. — Ты ему понравился. — Он что… гей? — Ты б тоже стал, если бы восемь на шесть* чужие члены щупал. — Так я вроде и без этого… — Димыч, не тормози! Отвечай, не раздумывая, Жека нравится? — Да. — Что и требовалось доказать. Я жопой чую кто кому подходит. Всё, у меня клиенты озабоченные попёрли. Давай, увидимся. И не опаздывай к членодоктору. Димка поймал себя на том, что улыбается. «Всё же Степан прикольный мужик: юморной, отзывчивый и совершенно без комплексов. Они с Евгением такие разные». Вспоминать андролога было приятно. Теплело внутри. Строгая мужская красота больше не казалась холодной, а тело отвечало приятным томлением на фантомное прикосновение сильных докторских рук. А ещё притягивало искреннее сопереживание и что-то неуловимое, пока неосознанное, но уже одобренное на уровне чувств. — Я баб... нет, дедник, — трагически выдохнул Димка, — Может Андрей и прав, что меня надо контролировать, а то... Впрочем, моральные терзания не помешали перед сном подрочить на сексуального доктора, и угрызения совести с утра совершенно не мучили. К вечеру накатило странное состояние. Димка волновался как перед первым свиданием: долго крутился перед зеркалом, перепутал номер маршрутки, проехав две остановки в противоположную от клиники сторону. Хорошо, что вышел из дома заранее и успел на приём к назначенному времени. Перед кабинетом андролога продышался и решительно открыл дверь. — Можно? — Конечно, проходи. Если бы Димка не был внутренне готов, он бы снова залип. Тёмно-серые глаза доктора плеснули тёплыми искрами, мягкая улыбка смягчила мужественные черты, сделав их ещё притягательней. Даже в голосе что-то изменилось – вроде тот же рокочущий глубокий баритон, но с какими-то интимными замшевыми нотами, от которых продирало мурашками. — Как ваше самое драгоценное? — Да ничего. Вроде не болит и к бою готово, — Димка старался вести себя непринуждённо, но получалось так себе, чувствовал, что опять краснеет. — Ну давай проверим, «вроде» или «готово»? — взгляд Евгения стал ещё более смущающим. — Иди за ширму. Лучше бы он этого не говорил. В сознании Димки вспыхнула далеко не целомудренная сцена на кушетке, и он едва не застонал от внезапно накатившего острого возбуждения. Обуздать взбесившееся либидо удалось, представив хирурга с огромным секатором, нависшим над посиневшим членом, и держать эту зловещую картинку в голове всю процедуру осмотра. Благо в этот раз тот не был долгим и особо провоцирующим. — Замечательно, одевайся, – натянуто улыбнулся Евгений и отошел к раковине. – Всё у тебя хорошо. Димка выдохнул: «Не опозорился, ура!», а потом ещё раз, радуясь диагнозу. Из-за ширмы выскользнул с улыбкой, но она сразу увяла от накатившего осознания: больше нет причин приходить к симпатичному андрологу. Дико захотелось потянуть время, зацепиться за что-нибудь, и Евгений будто подслушал мысли. — Как ваш партнёр отнёсся к истории с эрекционными кольцами? — спросил заинтересованно. — Посмеялись, наверное, и сделали выводы? — Да мы толком не разговаривали об этом. У него служба, — Димка дёрнул плечами и отвёл взгляд. В свете последней «холостой» недели тема была не особенно приятной. — Только мне кажется, её иначе зовут. Не служба, а Лена, Марина или Света, — махнул рукой с показным равнодушием, которое, конечно, не укрылось от доктора. Евгений никогда не считал себя тормозом и всегда быстро реагировал в неординарных ситуациях, а тут вырисовывалась как раз такая. Потому что Димины слова давали ему шанс. Жирный такой, с красочным плакатом во весь мозг «Не упусти парня, придурок!». И Евгений не растерялся. — Дима, меня беспокоит один момент. На первом приёме ты говорил, что долго не можешь эякулировать, — и зачастил, глядя в абсолютно офигевшее лицо: — Я спросил: «Ты скорострел?», ты сказал: «Скорей наоборот». Возможно, всё в порядке, но вдруг это начало заболевания? Нет-нет, не пугайся, я думаю, ты здоров, но лучше перебдеть, согласись? Если бы Евгений мог, он бы покраснел. Но краснеть от стыда, слава яйцам, не умел, и покерфейсом владел в совершенстве. Совесть вопила: «Что ты творишь?», а сердце стучало: «Давай, дожимай!». Он послушал сердце. — Давай понаблюдаемся ещё немного? Хотя бы пару недель. Записываться не надо, подойдешь двадцать восьмого к концу приёма, поговорим и решим, стоит ли беспокоиться и обследоваться серьезней. И да, этот и следующие приёмы бесплатные, договорились? — Как скажете, доктор, — заторможенно кивнул Димка, а самого аж распирало вскинуть руку с громким: "Йуху!" и станцевать джигу. Отпустил он себя за квартал от клиники. Так и шёл домой с довольной мордой, улыбаясь во всё лицо. Потому что всё понял про неприступного Евгения. Ещё не знал, что будет делать с этим пониманием (и надо ли?), но в душе порхали бабочки. Крупные, яркие, с надписью на крыльях: «Ты крутой».