***
Открыть глаза. Нет, так не хотят. Откройтесь уже — каких сил это стоит! Какое всё белое. Я ослеп? Повернуть голову не могу, только глаза скосить. Не ослеп, вот окно. Снова розовый утренний свет. Дежавю? Но хотя бы не больно. Правда, не могу двинуться… Почему не могу двинуться?!***
Возня на кровати выводит из прострации. Показалось? Подлетаю моментально. Хочется бухнуться прямо тут на колени! Не показалось, хочется обнять и не выпускать из рук! Страх в твоем взгляде — не бойся, всё в порядке. Теперь уже в порядке!***
Мечусь как загнанный зверь. Уже и концерт не в радость. Не быть рядом, так хотя бы услышать! Последняя песня, последние поклоны — уф, вроде всё закончилось. Нет, давайте поздравления потом! Чёрт! Наконец, гримерка. Телефон. Гудки…***
— Я пошевелиться не могу. В чём дело? — страх, смешанный с недоумением. — Я не очень понял, что случилось. Но тебе стало плохо: ты упал, были судороги, а потом потерял сознание от болевого шока. Ты нас очень напугал — два дня не приходил в себя. — И что теперь? — страх сменяется ужасом. — Я не смогу больше… — Нет-нет, успокойся! — рука спешит разгладить морщинку между бровей и дотронуться до закушенной губы. — Тебе зафиксировали спину, чтобы разгрузить позвоночник и не дать причинить себе лишний вред. Это на время лечения. Потом всё снимут. Облегчение во взгляде. Щека трётся о ладонь. Снова вспышка беспокойства в глазах: — Надолго всё это? — Лечение плюс реабилитация — минимум полгода. — Слишком долго! Я не могу столько здесь валяться! Как же группа? — Послушай меня! Группы не будет совсем, если ты столько не проваляешься: ты чуть не убил свою спину окончательно! — удивление, голос повышается первый раз. — Ты понимаешь, что тебя могло парализовать? И всё из-за твоего упорства! Перфекционист, блин! Ты не железный! Два взгляда встречаются и безжалостно буравят друг друга. Наконец, лежащий с улыбкой прикрывает глаза и снова трётся щекой о ладонь. Второй парень тоже улыбается и наклоняется к лицу. От кресла раздаётся настойчивый звонок. Игнор. Звонок повторяется, ещё и ещё.***
Чёрт, не отвечай! Наклоняйся и целуй уже. Я действительно, в первый раз, хочу твои губы! Только твои и ничего больше. Ну, куда ты пошел?***
Чёрт, надо ответить! Убью кого-то. Что? Только не он.***
Чёрт, да ответьте же кто-нибудь! Я сейчас на стенку полезу от неизвестности.***
— Кто там? Пошли всех к чёрту! — недовольная гримаса. — Это… Ну, лучше ты сам разбирайся — отвечать или посылать. — Эм? — случайный взгляд на экран, обратно. И снова приковывается к экрану. Пересохшими губами: — Сними трубку, пожалуйста. Слушаю, — не дыша. — Ты пришёл в себя? — Буквально только что. — Слава богу! — вздох облегчения. — Как ты? — Неплохо, напоминаю себе Франкенштейна или лягушку, расшпиленную для опытов, — ещё не определился. На том конце эфира нервный смех. — Я приеду завтра. — Что?! — в глазах шок. — Зачем? Глаза теплеют, а рука, держащая трубку, напрягается. — Что значит — зачем? Быть рядом, ухажи… — Спасибо за заботу, но у меня уже есть такой человек. И, прости, во время лечения мне нельзя алкоголь! — три сердца одновременно пропускают удар.