Псы

— На колени. Игорь напрягается каждой мышцей тела и поворачивает голову. Олег выполняет приказ быстрее — знает, что спорить с таким Сергеем точно не стоит, поэтому быстро падает на мягкий ковёр, кладёт руки на колени и преданно глядит перед собой. Игорь тяжело опускается следом, повторяя его движения. Они стоят почти бок о бок, голые и беззащитные, и Игорю неловко и хорошо одновременно. — Хорошие мальчики, — слышит он и ненавидит самого себя за то, что продолжает подчиняться. Гром оборачивается и глядит на Сергея, который подходит ближе к Олегу и тяжело опускает руку ему на макушку, в ответ на что мужчина совсем по-собачьи ластится и изгибается. Его подтянутое тело движется завораживающе, он невероятно сложен, и Игорь на мгновение чувствует раздражение на Волкова за то, что тот такой привлекательный. Потому что себя Гром не чувствует и близко таким симпатичным. Сергей треплет Волкова по волосам, затем касается рукой его щеки, мягко опускает руку ниже, к подбородку, и неожиданно запускает большой палец ему в рот. А тот послушно обхватывает его губами и начинает посасывать, завороженно глядя на Разумовского снизу вверх. — Очаровательно, — выдыхает Сергей, и Игорь ерзает на месте, чувствуя накатывающее с новой силой возбуждение. Разумовский ухмыляется, вынимая большой палец изо рта Олега, но тут же заменяя его сразу тремя — указательным, средним и безымянным. Волков давится сначала, когда Сергей, видимо, нажимает на корень языка, но сразу же берет себя в руки и продолжает посасывать пальцы, иногда выпуская их с пошлым причмокиванием. — Какая же ты шлюха, Олег, — восхищенно улыбается Разумовский. Волков не сдерживает тихого стона, заставляющего Сергея сжать свой член через чёрные брюки. Игорь завороженно глядит на движения мужчин и дышит тяжело. Это все, что сейчас он может сделать, потому что знает — у него здесь прав нет. Он будет сидеть вот так, на коленях, и смотреть на то, как Сергей уделяет внимание Волкову, пока ему не позволят присоединиться. Во рту Олега двигаются уже четыре пальца, растягивая рот, и Игорь удивляется, как вообще мужчина справляется с этим. — Игорь, — слышит Гром голос Сергея сквозь шум в ушах. — Подползи. Игорь хмурится, широко раскрывает глаза, продолжая сидеть, и не решается выполнить приказ. Он готов сидеть на коленях, но перспектива ползать кажется чертовски унизительной. Он — не цепной пес, это роль Олега, поэтому делать что-то подобное совсем не хочется. — Если ты не подползешь, тебя будет ждать наказание. Ты меня понял? — голос Разумовского становится жёстче, он раздраженно двигает рукой сильнее, и Олег снова давится. — Не играй со мной. Игорь сидит ещё пару мгновений, но после медленно встаёт на четвереньки и ползёт, стараясь выглядеть как можно увереннее. Когда он оказывается рядом, он не спешит снова выпрямляться. Сергея и правда лучше слушаться, поэтому он терпеливо ждёт дальнейших действий, стоя на четвереньках. Продолжая двигать одной рукой во рту Олега, Разумовский запускает руку в волосы Игоря и сильно тянет, заставляя того запрокинуть голову. Теперь Игорь смотрит прямо в желтовато-голубые глаза. Сочетание этих цветов почему-то срывает крышу, сводит с ума, и Игорь, сам того не осознавая, поскуливает и вертит задом, как последняя шлюха. — Какой ты нетерпеливый, майор. «Пошел ты», — думает про себя Гром, но ничего не говорит. Все слова ещё будут сказаны, но потом, когда можно будет. Когда ему позволят. Игорь теряется. Теперь, став частью событий, он не успевает заметить, когда Сергей вытаскивает руку изо рта Олега и влажные пальцы касаются его губ. Олег хорошо поработал, поэтому теперь Игорь видит, как с руки стекают слюни. Мерзко. Сергей настойчиво трогает его подбородок, размазывает Олеговы слюни по щекам, по носу, тыкается пальцами в поджатые губы… и Игорь сдаётся, позволяя им проникнуть в рот. Шершавые подушечки оглаживают небо, трут щеки изнутри, нажимают на корень языка, и Гром едва справляется с рвотным рефлексом. Было бы очень неприятно проблеваться во время секса. — Старайся лучше, Игорь, — строго, совсем по-учительски говорит Сергей, а затем переключает внимание на Олега: — Расстегни брюки. Тот принимается исполнять приказ немедленно: обхватывает собачку брюк Сергея губами, неуклюже пытается тянуть вниз. Она поддаётся с трудом, Волков несколько раз безуспешно дергает ее, сжимая зубами, а Разумовский смотрит насмешливо, но помочь не спешит. Олег делал это уже много раз, но никогда у него ещё не получалось сделать это с первой попытки. Игорь выпускает руку Сергея изо рта, закашливаясь. Она снова мокрая от слюны, поблескивающей в свете множества ламп большой спальни. Разумовский смотрит на Грома неодобрительно и вдруг шипит: — Развернись ко мне задницей. Игорь знает, что это значит. Он замирает, пытается снова потянуться лицом к руке, но Сергей отводит ее в сторону и жестко повторяет: — Развернись. Быстро, — а затем смягчается и говорит уже насмешливо: — Не заставляй меня повторять. Игорь ещё никогда не был снизу. Обычно все ограничивалось или простой дрочкой, или минетом от Олега или Сергея. Если дело доходило до проникновения, то место нижнего чаще всего занимал Сергей… но сегодня Разумовский, кажется, решил перевернуть игру. Во всех смыслах. Гром обречённо поворачивается, оставаясь на четвереньках, и прогибается в спине. В это же мгновение по ягодице прилетает весьма ощутимый удар. Место начинает гореть, и Игорь шипит, не сдержавшись. Олег успевает справиться с молнией и даже почти выпускает пуговицу из петли. Сергей нетерпеливо дергает штаны вниз, не давая Волкову закончить, и пуговица отлетает в сторону. Но Разумовский этого даже не замечает. Оглянувшись через плечо, Игорь замечает вопросительный взгляд Олега, направленный на Сергея. «Можно?» — Давай, — улыбается Разумовский, ласково поглаживая Волкова по щеке, и Игорь даже завидует ему на мгновение. Гром отворачивается, когда слышит чрезвычайно пошлый хлюп, с которым головка погружается в горло Олега. Тот стонет, причмокивая, иногда похрипывая, не пытаясь сдержать стонов. Сосать Олег любит даже больше, чем Сергей любит издеваться над ними. Игорь снова шипит, когда Сергей наклоняется и осторожно погружает в него пока что только один палец. Ощущения не из приятных. Внутри противно тянет, и Гром не понимает, почему Сергей и Олег так искренне кайфуют от этого. Разумовский не ждёт. Он добавляет второй палец, и Игорь болезненно стонет, когда ему даже не дают привыкнуть, продолжая двигаться. Это о Волкове можно заботиться, ему можно давать время, а с Громом никто не церемонится. Олег позади, судя по звукам, вылизывает член Сергея, посасывает, заглатывает максимально глубоко, а после выпускает изо рта с причмокиванием, но лишь на секунду, чтобы перевести дыхание, лизнуть дырочку уретры и повторить все снова. Разумовский постанывает от этой ласки, периодически забывается и перестаёт двигаться в Игоре, и это единственная возможность для Грома немного передохнуть, потому что ощущения становятся почти болезненными, когда Сергей добавляет третий палец. На четвёртом Игорь сжимается, не давая Разумовскому вставить, и болезненно стонет, тут же давясь слюной, когда его ласково поглаживают по ягодицам. — Потерпи чуть-чуть, станет лучше. Слюна на руках уже почти высохла, ее недостаточно, но Гром послушно расслабляется, позволяя Сергею проникнуть в него сразу четырьмя пальцами. Ощущения наполненности невероятные, Игорю все еще больно, но Разумовский упорно двигает рукой, раздвигает пальцы, потирает стенки изнутри, словно выискивая что-то. Грома вдруг словно током прошибает, когда Сергей наконец нащупывает в нем какую-то точку. Ощущения невероятные, Игорь кричит во весь голос, чувствуя, как ощущения становятся только сильнее, когда Разумовский, ухмыльнувшись, раз за разом бьет по тому же месту. — Не сдерживайся, — раздаётся лукавый голос, и Игорь, поджавший было губы, открывает рот и кричит так громко, что его, кажется, можно услышать не только в башне, но и в любом доме в округе. Сергей ухмыляется и выпускает пальцы, а Гром скулит, водя задом и пытаясь вернуть эти невероятные ощущения. — Ждать, — приказывает Разумовский, и Игорь замирает, не решая больше двигаться. Он определенно все еще ненавидит себя за то, что продолжает подчиняться, что позволяет Сергею так с собой обращаться. Но черт, как же ему хорошо, как он хочет больше… — На кровать. Оба. Кровать у Разумовского действительно огромная и чертовски мягкая. Игорь преодолевает расстояние даже быстрее Олега и плюхается на четвереньки, сминая одеяло. Волков оказывается рядом спустя пару мгновений. У Олега лицо блестит от слюней и спермы, глаза невидяще блуждают по комнате, но он выглядит таким довольным, словно успел получить лучший в своей жизни оргазм. Но Игорь точно знает, что это невозможно. Им нельзя кончать до того, как это позволит Сергей. И Олег будет выполнять все правила до самого конца. — На спины, — командует Разумовский, отходя к шкафу. Там, на самом дне, лежит сумка, залезать в которую запрещено всем, кроме Сергея. Каждый раз ее содержимое поражает и ужасает одновременно, потому что Разумовский, кажется, скупил все самые извращённые товары секс-шопа. Отсюда выуживались зажимы для сосков и наручники, и это были ещё не самые жуткие образцы этой странной коллекции. Удивительно, но в этот раз Сергей, кажется, решает пойти по классике: он достаёт две крупные округлые анальные пробки. Кажется, Игорь успевает заметить совершенно блядские кристаллики у их оснований. Разумовский снова тянется в сумку и вытаскивает следом две пары наручников. — Олег, пристегни Грома, — спокойно говорит Сергей, кидая на кровать одну пару, и Волков спешит исполнить приказ. Руки Игоря теперь прочно зафиксированы над головой, и он остаётся абсолютно беззащитным перед этими двумя. На пробу он напрягает мышцы, ерзает, но быстро понимает, что избавиться от наручников не в его силах. — Веди себя хорошо, — издевательски спокойно говорит Сергей, шлепая Грома по бедру. Тот вскидывает бедра и шипит, но все-таки уже через мгновение замолкает, потому что Разумовский продолжает: — Будет обидно, если ты останешься без оргазма. Он ведь и правда может это устроить. Будет часами подводить к краю, испытывая садистское наслаждение, но так и оставит с крепко стоящим членом, кольцом на нем и влажными от слез ресницами. В первые их недели вместе Игорь пытался показывать характер, не хотел подчиняться, и Сережа терпел. Терпел с улыбкой, игнорировал злость Олега, ссылаясь на то, что Гром еще привыкнет. А затем сорвался. И Игорь отлично помнит, как его оставили на несколько часов со включенным на полную мощность вибратором. Он помнит, как больно было, как он кричал и извивался, как в какой-то момент даже сознание потерял, потому что было слишком… просто слишком. Олег пытается было пристроиться рядом с Игорем, руки даже запрокидывает, чтобы Сереже было удобнее его пристегнуть, но тот грубо хватает его за руку и тащит по кровати к ее изножью, тут же пристегивая Волкова там. Тот смотрит на него такими большими глазами, в которых отражается столько верности, столько доверия, а Сережа отвечает ему таким ласковым взглядом, что Игорь снова чувствует укол ревности. Чертовы педики. Когда пробка медленно входит в него, Игорь шипит. Она немного меньше, чем пальцы Сергея, еще несколько минут назад двигавшихся в нем, но это по-прежнему чертовски неприятно для еще не привыкшего к такому организма. А Разумовский, словно издеваясь, какое-то время чуть двигает ею вперед-назад, причиняя больше дискомфорта. Олег поскуливает и ощутимо двигает тазом, в какие-то мгновения касаясь им Игоря. Кровать, конечно, большая, но они, два крупных мужчины, лежат слишком близко друг к другу, и как только Олег наконец перестанет ерзать и уляжется, они совсем соприкоснутся тазами. Наверняка в этом и смысл. Сергей снова возвращается к сумке и достает оттуда еще что-то. Игорь не видит, потому что все еще ерзающий и извивающийся Олег занимает все его мысли. Когда их странные отношения только начались, Игорь ожидал совсем не этого. Ему казалось, что Сережа наверняка из тех, кто не может себя сдержать, кто будет кричать, извиваться, умолять. Но нет, вечно холодный и спокойный Олег в сексе становится настоящей нетерпеливой шлюхой. И Гром соврет, если скажет, что его это не возбуждает. Олег извивается, трется членом о колено Игоря, и тот едва удерживается, чтобы не пнуть его хорошенько. Потому что, черт, слишком возбуждающе. Возбуждающе настолько, что он готов кончить от одного только этого ощущения. Пес. Настоящий пес. Раздается шлепок, и Олег наконец успокаивается. Сережа смотрит на него раздраженно, хмурится и головой качает. — Ты меня очень расстраиваешь, Олег. — Сережа, — выдыхает тот, но ничего больше не говорит. Сережа опускается на кровать между ними, и Игорь чувствует, как снова двигается пробка, слышит, как Сережа довольно хмыкает, и глаза закрывает. Какой же чертов позор. Мучительно медленно пробка выходит из него, и Игорь шумно выдыхает, слыша стон Олега. Кажется, они оба остались с ощущением мучительной пустоты. Гром не может точно сказать, что ему нужно сейчас больше: чтобы Сережа продолжил свою пытку или чтобы оседлал наконец его член и дал кончить, потому что, если быть максимально честным, ощущение наполненности… это не так плохо, как казалось. Что-то крупное, округлое и скользкое от смазки касается ануса Игоря, тот вздрагивает, изгибаясь и пытаясь разглядеть происходящее, и замирает, заметив на себе темный полубезумный взгляд Олега. Тот, кажется, отлично видит, что делает Сережа, и его это чертовски возбуждает. У Игоря же увидеть не выходит. Он стонет, когда длинный искусственный член погружается в него, ощутимо трется о простату, а тело прошивает удовольствие. Игорь чувствует, что задыхается, он пытается ухватиться за что-то руками, чтобы не потеряться в ощущениях, но наручники, уже весьма болезненно натершие кожу, слишком короткие, поэтому все, что может делать Гром — это отчаянно сжимать руки в кулаки. В следующий раз, когда дилдо чуть сдвигается в нем, они с Олегом стонут в унисон. Игорь снова поднимает голову, чуть сдвигается, шипя от неприятных ощущений, пытается увидеть, но взгляд его натыкается лишь на выгибающегося Волкова. Тот запрокидывает голову назад, шумно дышит, пытается ухватиться руками хоть за что-то и смотрит своими потемневшими от возбуждения глазами. — Игорь, знаешь, что это? — весело спрашивает Разумовский, и Гром быстро мотает головой. От раздавшегося смешка снова становится стыдно. — Игрушка для вас обоих. Вам понравится. Олег чуть сдвигается, и Игорь шипит, потому что член в нем толкается глубже. От неожиданного сознания прошибает потом. В них с Олегом сейчас чертов двойной фаллоимитатор, и стоит хоть кому-то из них сдвинуться, как другой это обязательно почувствует. И в какой момент Сережа стал таким извращенцем? Откуда у него такие идеи? — Олежа, двигайся, — с улыбкой говорит Разумовский, и Игорь вскрикивает, когда Волков принимается послушно ерзать на кровати. Силиконовая головка двигается внутри, распирает стенки, трется о простату, а Гром сжимает зубы, изо всех сил пытаясь не закричать, тогда как Волков совсем не сдерживается: стонет во весь голос, иногда шипит, когда фаллоимитатор, видимо, проникает слишком глубоко… и ерзает слишком активно. А член, пережатый кольцом, теперь стоит почти болезненно, и Игорю чертовски хочется кончить. Он уже даже почти готов умолять, почти готов унижаться, лишь бы наконец испытать разрядку, потому что эти ощущения граничат с настоящей болью. — Сережа, пожалуйста, — тихо просит Гром, и Разумовский громко усмехается, когда последнее слово переходит в новый крик, потому что Волков вдруг сдвигается слишком резко. — Тебе придется мне отсосать, — весело отзывается он, а Игорь широко раскрывает глаза. Сегодня Разумовский, видимо, решил окончательно убить его гордость. Никогда прежде Гром не делал минет никому из них. Это казалось ему слишком… по-гейски. Когда он был сверху, у него было меньше сомнений в том, что что-то не так, потому что… ну, какая разница в кого входить, верно? Но сейчас Сергей, кажется, потерял терпение и решил что-то ему доказать. — Я не могу, — шепчет Гром, прикрывая глаза. Он почти готов потерять сознание от переизбытка эмоций, но сдаваться не собирается. Потому что Сережа упрямый, конечно, но Игорь еще упрямее, и он лучше не кончит вовсе, чем согласится отсосать кому-то. — Если ты не сделаешь это, то не кончишь, — просто отвечает Сережа и, громко хихикнув, грубо хватает дилдо и быстро двигает рукой. От этого жесткого, сильного движения Грома ведет, и он выгибается, чувствуя, как ресницы намокают от не пролитых слез. И Олег стонет с ним в унисон, потому что сейчас они в одной тарелке. — Сережа, прошу, — хрипит Игорь. — Не пытайся давить на жалость. Ты же знаешь, что я этого не люблю, — жестко отзывается Сережа. Еще как знает. Только сдержать эмоции никак не может. Не тогда, когда в заднице двигается искусственный член, а кончить не выходит. — Игорь, всего одно условие, — Сережа опаляет ухо горячим дыханием, и Гром вздрагивает и наконец выдыхает: — Черт с тобой. Разумовский усмехается и уже мгновением спустя перед лицом Игоря оказывается его немаленький член. Мужчина сглатывает слюну и отводит взгляд. Черт, он обязан будет ему отомстить. Точно обязан будет. Но пока… Чувствовать во рту толстый и крупный член с солоноватым привкусом смазки… необычно. Игорь сильнее открывает рот, пытается прятать зубы, чтобы случайно не задеть нежную кожу, и пугается, когда его волосы с силой сжимают. Головка погружается в горло, Гром чувствует тошноту, давится, хрипит, когда его нос касается лобка, но послушно принимает все, что ему дают. Только в голове уже строится план мести. — Хороший мальчик, — слышит он над головой и снова издает этот странный полузадушенный звук. Сережа держит его крепко, не дает отстраниться, Игорь начинает паниковать, чувствует, как задыхается, понимает, что воздуха недостаточно, что организм пытается дать понять, что стоит избавиться от перекрывающего доступ кислорода… предмета. Только вот сопротивляться все равно не получится, потому что Разумовский в куда более выгодном положении. Когда Игорь почти отключается, Сергей наконец дает ему отстраниться, и Гром громко кашляет, срывается на хрип, только теперь чувствует, как сильно намокли от слез щеки, задыхается и старается смотреть на ухмыляющегося Разумовского. А тот ласково проводит рукой по его щеке и целует в губы, перепачканные в слюне и его же смазке. — Ты молодец, — тихо говорит он и чуть отходит, а Игорь чувствует щелчок наручников Волкова. Неужели он сделал что-то не так? Иначе почему его так и не освободили? — Олег, сейчас ты оседлаешь его и будешь двигаться на нем с такой скоростью, с какой я скажу, — весело говорит Разумовский. Его, кажется, все происходящее искренне веселит. А вот Игорю совсем не смешно, когда Олег нависает над ним и медленно погружает его член в себя. От ощущения того, как горячие стенки обволакивают все еще пережатый у основания член, Грома ведет, он закатывает глаза, не сдерживается больше. Крик вырывается сам, когда Разумовский входит в него сзади. Мыслями Игорь уже, кажется, давно не здесь. Он чувствует, как Олег и Сережа двигаются почти синхронно, стонет, но уже мало что соображает. Ощущения становятся еще острее, он, кажется, даже на какое-то мгновение по-настоящему отключается, чтобы очнуться только в то мгновение, когда кольцо наконец снимают и теплые капли его собственной спермы выплескиваются ему на живот. Разумовский еще какое-то время двигается в нем, выбивая короткие всхлипы и наконец изливаясь в него, Олег додрачивает, кончая ему на грудь, а Игорь снова прикрывает глаза, куда-то улетая. Сквозь сон он смутно чувствует, как его, все еще чертовски чувствительного, осторожно обтирают какими-то салфетками, как кто-то перешептывается, как чьи-то сильные руки снимают наручники, как кто-то второй осторожно накрывает его одеялом, но все это уже теряет значимость. И единственная мысль появляется в голове, когда Игорь совсем засыпает. «В следующий раз я им обязательно отомщу».