Ведьмовской гримуар.Начало

***** Мерзкая, тягучая сырость крепко сжимала мое горло, заставляя фактически задыхаться. Мрак огромного помещения, что разносило эхо малейшего шороха, словно приобрел осязаемый облик и возрастал с каждой секундой в геометрической прогрессии, лишая меня последней возможности что-либо видеть. И лишь капающие звуки от переизбытка влаги, и отвратительное шуршание крыс где-то вдалеке, давали понять, что я все еще в сознании. В сознании, не смотря на ту боль, что проверяла наощупь каждую клеточку тела, наполняя ее собой, заставляя в полной мере вкусить всю ничтожность жалкого, хрупкого человеческого тела. Я сделала очередной вдох, наполняя легкие липким воздухом, что подобно вязкой жидкости застревал в горле, заставляя тут же выплюнуть его обратно, окропляя своей кровью. А следом последовал очередной не контролируемый, жалостный стон. Но кто бы не находился со мной рядом, а кто-то несомненно был - так вот он не имел склонности к такому простому чувству, как сострадание. Более того, все происходящее доставляло ему непередаваемое удовольствие, и он даже не заботился о том, дабы скрыть его хотя бы в своих мыслях. Мои новые стенания, последовали за своими предшественниками, разбиваясь в дребезги об жестокость и бездушность человека, чей взгляд я физически чувствовала телом. Телом, на котором, наверно, не осталось ни единого не искалеченного болью участка, и от того взор моего палача становился не только банально ощутимым, но даже болезненным. Еще один вдох, еще один приступ кашля и до боли впивающиеся в запястья жесткие веревки, которые на пару с холодной колонной, были единственным, что все еще держало меня в вертикальном положении. - Ах, бедная. Бедная Мелисандра. – раздался со стороны голос моего инквизитора, подтверждая, что меня все же не накрыло безумие с эхом чужого голоса в собственной голове, и что у всех моих мучений действительно имелся достойный созерцатель. -Еще немного, малышка! Совсем немного и все закончиться. Вся эта грязная, непотребная ветвь наконец, сгинет с лица земли. -Не боишься последовать за ней? – огромными усилиями мне удалось активировать голосовые связки, разрезаемые сыростью подвального воздуха. Голос прозвучал хрипло и совсем не так озлобленно, как хотелось бы. - Я ничего не боюсь! Поверь, меня даже похвалят. Ах, как бы сделать тебе еще больней… Как заставить поплатиться за грехи тех мнимых святош, якобы несущих на эту землю волю Божью, а на деле совершенно о ней забывших - уже вслух размышляла личность с садистскими наклонностями, предположительно мужского пола. - Скажи, каково это? Какого чувствовать себя едва ли не последней живой ведьмой ковена? Ведь они все умрут немного раньше тебя, в дикой агонии, задохнуться в своих сверх- силах… -Да пошел ты! – выплюнула я, вместе с кровью, металлический привкус которой во рту становился все более не выносимым. -Мразь! – вслед за этим злостным шипением последовал очередной удар: - Я обязательно пойду, да вот только увидеть этого тебе не суждено. Заканчиваем с этим! – кинул он кому-то в сторону, и спустя несколько секунд я почувствовала, как чьи-то руки с силой раскрыли мой рот, позволяя на ново захлебнуться от тошнотворного привкуса уже чужой крови, струящейся к моему горлу. И как только все сопротивления были сломлены, и таки произошло сокращение мышц, заставляющее сделать мерзкий глоток, послышался скрежащий звук спичек. В нос ударил резкий запах бензина, что тут же был выплеснут на меня, обжигая открытые раны и царапины, накрывая очередной болезненной волной. Но даже очевидное приближение неизбежного не заставило меня проронить более ни единого звука. Сломили лишь лепестки пламени, стремительно приближающиеся к ногам и облизывающие голые щиколотки: -Нет! С этим же нечеловеческим криком я проснулась в холодном поту, резко отрывая от подушки и обхватывая руками изнывающую от боли голову. Кое как отскребя побитое сном тело от кровати, я направилась в ванную комнату. Вот только не на встречу с душевой кабинкой, а к фаянсовому другу, выгибаясь над которым дугой, отчаянно пыталась выблевать остатки жуткого провидения, а с ними и страх, орудующий над душой цыганской иглой, выплетая там тавро смерти. В мыслительном же центре уже во всю кипела работа над вновь поступившими информационными папками. В первую очередь на них были расставлены пометки из разряда «тебя поджарит, как курицу на вертеле мудак, желающий искоренить род ведьмовской». Вот только комическая формулировка никак не умоляла того факта, что будущее мое явно не сулит долгих и счастливых лет жизни. Ведь теория о вещести уже была неоднократно проверена и весь этот пост сонный мандраж тихо нашептывал об одном: «Не радуйся, дорогуша, что это лишь дурной сон. У тебя их не бывает!». Оседая опустошенным мешком на холодный кафель, все пыталась унять дрожь в руках, выкручивая кисти да складывая их в замок. Грудь рвало обрывистыми вдохами и казалось, что в легких даже сохранился дымовой смрад, а новые попытки ко взвешиванию и сортировке увиденного, лишь выкручивали нутро в повторных рвотных позывах. В таком вот разбитом состоянии меня и застал будущий паромщик, которому было велено доставить мою никчемную тушку к новым местам лишения свободы. Дверь ванной тихонько постучали, а не дождавшись ответа, в проем просунулись пухлые щеки горе-доктора: -Мелисандра, я там… - договорить Энтони не позволили зачатки профессии, оставляя для меня тайной покрытой мраком, что он там и где: - господи… - с этим призывом пухлячок преодолел не большое расстояние и пустил в ход тактильное оценивание моего физического состояния: ощупывал лоб, высчитывал пульс, а после перешел к сбору анамнеза. На выплеснувшиеся вопросы касательно головокружения, ломоты и прочего я лишь отрицательно качала головой, прибегая к использованию протянутой руки помощи с целью подняться. -Наверное отравление. – заключил квалифицированный специалист, выводя меня в комнату и усаживая на кровать, - что ты ела вчера? Рассказывать о том, что вчера я была сыта по горло чужим пренебрежением и даже кусок тыквенного пирога, в исполнении Эстэль, не осилила - я не стала, продолжая активный закос под китайский болванчик. Так же не сочла нужным посвящать гемофоба в детали своего ночного кошмара - чего глядишь, его еще приступ хватит. - Мне уже лучше, Энтони. Водички бы… - на мою просьбу мужчинка активно закивал и в заверении «сейчас-сейчас», на грани своих физических способностей, выскочил из комнаты, оставляя меня наедине с одним вопросом. Он яростно атаковал, тарахтящую, точно бы ее в блендер засунули, черепную коробку, и нес с собой единую суть - насколько реально избежать того, что привиделось ведьме во сне. Практика говорила об обратном: что в случае чужих опытов, что в собственных – исход один. Так или иначе, а приснившееся тебя настигнет и если против, весьма маловероятных, а все же жарких поцелуев с говнюком вампиром я уже ничего не имела, то реализация последнего, мягко говоря, была крайне неприемлема. Нет, жизнь конечно дерьмо, но все же закончить ее вот так врагу не пожелаешь, что уж говорить о себе-любимой. Где-то среди таких же арктических циклонов мои мысли витали и во время поглощения завтрака, приготовленного Энтони. К слову глазунья с беконом наверно была очень вкусной, вот только я, как истинный шотландец, довольствовалась запаренной на воде овсянкой – еще один минус в бездонную копилку ночного кошмара. Ничего не изменилось и после погружения в салон старенького форда. Пока он влачил нас пересечениями штатов к закату солнца, я уже перешла к внутренним дебатам. Здравый смысл твердил о необходимости поделиться видением с более компетентными представителями ведьмовской расы – то бишь поведать обо всем блондинистому колтуну, но задетая гордость, скооперировавшись с совестью, голосовали против, а сектор доверия и вовсе требовал наложения своих санкций на упомянутого индивида. -Он вернётся к тебе, - перебил мерный шум мотора извозчик, всю дорогу то и дело поглядывающий на меня через зеркало заднего вида. Сложившуюся на моем лице мимику он явно интерпретировал по-своему и, будучи уверенным в выбранном направлении, продолжил утешительный монолог: -Он ещё возможно не понял, но ты для него та самая музыка, услышав которую однажды не изменишь предпочтениям даже через года. Ведь она самая удивительная, чистая музыкальными нотами, искренняя в своей мелодии. Дракуле просто нужно время. Чтоб по достоинству оценить произведение увы нужно иссушить уши попсой. - сказанные пухлячком слова сопровождались тихим звучанием единой республики в автомобильных колонках, служащей ярким подтверждением нерушимых предпочтений конкретно Чеврока, вот только возможность нацепить подобные ярлыки и на старбакса была крайне сомнительной. -Едва ли ценитель тяжёлого рока когда-нибудь сможет проникнуться творчеством Эминема...- заворачивая свой скепсис в соответствующую тематике упаковку, откинула я, не без удовольствия отвлекаясь от проблем насущных. Хотя врятли сие можно было назвать отвлечением - скорее переключательный рычаг, ведь пустоту в груди, оставленную вчерашним разговором с Браозом, было не под силу заполнить даже ночному кошмару с яркой перспективой откинуть коньки в будущем. -А с чего ты взяла, что речь идёт о том, кто уже определился с музыкальным вкусом? -На столько хорошо его знаете? - пробудилось живое любопытство и, подавшись вперед, я повисла на локтях между передними сидениями, выхватывая взглядом последние лучи, опустившегося за горизонт солнца. -Только человек без вкуса может назвать Депеша старьем! - в сердцах отозвался Энтони и даже с досадой хлопнул по рулю, разбивая мои чаянья на более личный разговор. -Это классика, - констатировала, оседая внутренне и собираясь вернуться в исходное положение. -Воооот! - победно протянул пухлячок, снова поглядывая на меня через зеркальную толщу. -Мы познакомились на втором курсе медицинского колледжа, - продолжил мужчина невзначай, однозначно подметив гаснущий во мне интерес: - или вернее будет сказать - на втором курсе нас заставили взаимодействовать.... Повествование Энтони было не большим, но каждую его крупицу я втягивала с особой жадностью и заинтересованностью, пытаясь впихнуть личность старбакса в личину студенческого образа. Выходило это так себе, и чем-то напоминало таинственного Эдварда Калена, хотя со слов водителя именно так Доминика по за глаза и называли тающие студенточки, даже не подозревая на сколько были близки к сути. Справедливый вопрос, что же забыл хреновотучелетний вампир в медицинско-образовательных местах так и оставался нашим с пухлячком обоюдным замешательством. Прознав об истинной природе своего напарника, будущий врач грешил на безграничный доступ к донорской крови, но когда открылось, что подобный вид насыщения лишь часть кинематографической сказки, попросту забил на свое любопытство. -...он не менялся на протяжении долгих лет, Мелисандра. Я бы даже назвал это отчужденным влачением существования... - плавно перетекла речь Чеврока в первоначальное русло: - а сейчас я вижу в его глазах живой блеск. Он обязательно вернётся, и я полагаю, что намного раньше, чем…- мужчина сделал не большую паузу и прочистил горло, чтоб продолжить на тон ниже: - тебя перестанет мучать тошнота по утрам... Смысл заключительного высказывания взвешивался и оценивался долго: сперва преодолевая тернии отрицания - ведь доктор Энтони был крайне далёк от реалий наших взаимоотношений, завязанных на крови, и врятли мог принять блеск в глазах своего друга за банальный отсвет садистских наклонностей; когда же восприятие докатилось до последних слов - я и вовсе зависла, выдавая в слух потерянное: -Что?.. - в процессе осмысления, подстегнутого чисто профессиональными мыслями врачевателя относительно способности вампиров к размножению, превращающееся в категоричное и звонкое: - Нет! Тяжёлый вдох понадобился, чтоб проглотить остроту чужих предположений, в момент которого свой собственный саркастичный таракан уже вытанцовывал сальсу под набат моего монашеского обета и подначивал своим «тут разве что от духа святого, дорогуша». -Мое недомогание никак не связано…-вновь изображая более ритмичный китайский болванчик, принялась оправдываться, отчаянно ведя подбор слов в обход прямого названия щекотливого положения, в коем была заподозрена. -Ну и славно! - выдохнул свекло-подобный Энтони, которого так же поглотило смущение допущенной оплошности. Я же сменила кивательно-отрицательную тактику усиления эффекта своих слов на покачивание торпедной собачки и уставилась в боковое окно. Разумом была включена пожарная тревога дабы избежать превращения его обладательницы в пунцовый, обугленный постамент под названием «грёбаный стыд», что заставляло искать рычаги для переключения моего внимания. Сознание стало активно цепляться за окружающую реальность. Первым был слух, уловивший напевные призывы солиста любить, пока не познали ненависть, и прыгать, пока не сломлены, ведь мы все падаем в низ*. Но это больше служило лозунгом для моих намерений таки попытаться отвести свой нежелательный отъезд. И, кое как справляясь с топкой конфузностью ситуации, я даже стала подбирать слова для убеждения своего паромщика переправить меня немного в другое место… К примеру, в квартиру старбакса – то-то был бы сюрприз. Вот только зрительный радар, что свете сгущающихся сумерек выхватил силуэт мальчонки, у противоположной нашему движению обочины, пресек это дело на корню. Паренек панически сотрясал руками в попытке остановить хоть кого-нибудь не безразличного, но все едущие нам на встречу машины лишь проносились мимо, совершенно не обращая внимания, что из кювета неподалеку от голосующего выглядывал синий автомобильный бок. -Энтони! - спохватилась я, - там... -Вижу! - перебил пояснения мужчина, и на долю секунды в душу мою даже закралось слизкое сомнение. Я не понаслышке знала, что выбранная пухлячком стезя отнюдь не являлась для него той, которой он хотел бы отчедушно следовать. А ситуация совсем не тонко так намекала, что там в лучшем случае нужна квалифицированная медицинская помощь, в худшем – патологоанатома. Может на последнее и надеялся Чеврок, включая аварийки, противно стрекочущие по взбудораженному паникой слуху, и принимая ближе к обочине. -Там под водительским сиденьем аптечка – возьми ее. – скомандовал мужчина, и спешно покинул салон автомобиля. Я же на несколько секунд зависла, наблюдая за его стремительным перемещением вдоль широкой автострады, под возмущённый гул проезжающих машин, открывая для себя Чеврока совсем с другой стороны. А воодушевившись его целеустремленностью, таки нашла в указанном месте обозначенный красным крестом объёмный бокс, и выдвинулась следом, мысленно уповая на то, чтоб на той стороне все же понадобился именно лечащий врач.