Наснага

В его обществе спокойно. Алтан испытывает странные чувства: смесь бешенства с комфортом. От Вадима веет силой, уверенностью, чем-то таким мужественным и опасным. При том, что вся агрессия направлена от него, Алтан чувствует себя в его присутствии, как за каменной стеной. Не важно в каком месте комнаты он находится - слева, справа, позади. Присутствие Вадима в комнате успокаивает и ограждает от сторонней опасности. Все его телохранители такие - стойкие, надежные, умелые защитники. Вот только Вадик не телохранитель. Он был наемник, убийца, который приходит, когда ему скажут, и также по приказу убирается прочь. Но все равно, когда он где-то рядом, Алтану спокойнее. Правда, разговаривает он премерзко. Не в пример вышколенной прислуге и охране, не позволяющей себе не то чтобы лишнего слова, даже лишнего взгляда. - Ваше золотейшество! Громко. Ужасно громко. И ярко. Несмотря на обилие красок, покрывавших ковры в доме, статуэток и просто живых растений, Вадим выделяется на их фоне, словно все остальное тусклое, прикрытое слоем пыли и тишины. Алтану хочется его заткнуть, одернуть, огрызнуться на очередное случайное (или нет) тыканье, нарушение личных границ и всяческой субординации. Он ему платит, в конце концов, а не в друзья набивается. И это бесит. Выводит из себя до дрожи в коленях и сжатых кулаков. - Заткнись и сядь. Вадим покорно опускается в кресло, но болтать не перестает. Наливает себе вина без спроса, игнорируя поднятые в недоумении темные брови. Такой хозяйственности за ним раньше замечено не было. Впрочем, это легкое недоразумение скрашивается тем, что наливает наемник не только себе. Только бокал не подает, а оставляет на столе, с наслаждением прикладываясь к своему фужеру. "Заткнись" уже давно значит не "закрой рот и не издавай звуков", а вполне мирное "не разговаривай со мной" или "не разговаривай со мной в таком тоне". Но хозяйские замашки в использовании личных вещей - это новенькое. Алтан собирался предложить ему, поставил на стол два бокала, но чтобы вот так. Он пьет свое вино и думает, относится ли этот эпизод к бешенству или к комфорту. В какую сторону Вадим склонил сейчас то хрупкое равновесие, что появилось в их взаимоотношениях. - К делу. У меня мало времени. - Алтан отмахивается от своих мыслей, которые не касаются работы. Он подумает об этом позже. Злость остается на приемлемом уровне, и он готов слушать. Вадим четко, по-военному, отчитывается о проделанной работе. Не забывая, конечно, скрашивать это такими же мерзкими военными шуточками и набившим оскомину солдатским юморком про портянки, вонючие сапоги и чистку картошки. Но Алтан привык, и даже не морщится на очередную "вонючую" шутку. Только кривит рот немного, но не перебивает. Хотя, откажись наемник от экскурсов в сторону, закончил бы в два раза быстрее. А так они успевают допить бокал. В дверь стучат, когда Вадим тянется за бутылкой, чтобы налить снова. - Хозяин, тут ... Алтан кивает. Он ждал еще одного отчета за этот вечер, поэтому поворачивается к Вадиму и кивает головой на дверь во внутреннюю часть дома. - Выйди. - От меня что-то скрывают! - картинно взмахивает тот руками. - Босс, а я то думал, что я тут один впахиваю на ваших полях. Или теперь я тоже удобрением буду? В его глазах мелькает опасный огонек, когда он проводит рукой по своему горлу, делая вид, что его убивают. Алтан чувствует, как по его спине пробегают мурашки от того, что чуть ли не в первые опасность от Вадима переходит на него. - Выйди, - повторяет он как можно спокойнее. - Не по твою душу. - Вот и славно, - казалось бы в лице Вадима ничего не меняется. Все та же широкая улыбка, расслабленная поза. Но тучи, сгустившиеся на мгновение, снова расходятся, и опасность улетучивается. Он берет с подлокотника куртку, но Алтан жестом тормозит его. - Я сказал "выйди", а не "уйди". Вадим как будто подмигивает, оставляет куртку и выходит, что-то напевая себе под нос. Через мгновение к Алтану заводят другого наемника. Здесь дело другое, не такое деликатное, поэтому можно было довериться простой рабочей силе. Но отчет никто не отменял: Алтан хочет, чтобы его видели, боялись, знали, что бывает, если на него плохо работают. А если работают хорошо, то и награда не заставит ждать. Но этому человеку он не предлагает сесть, выслушивает, стоя за рабочим столом кабинета, и сухо кивает. Утомляет его голос, манера держаться, бахвальство, которое скрывает страх, запах одеколона, сильный до головной боли, но все еще не перекрывающий запах пота. Алтан ничего не имеет против запахов, но почему-то сейчас контраст ощущается особенно сильно. Когда отчет заканчивается и наемник уходит, Алтан не сразу зовет Вадима. Он думает о том, как было выполнено задание, что еще нужно сделать и какие будут последствия. Задумавшись, он наполняет вином оба бокала и, поставив второй с Вадимовой стороны столика, проводит пальцем по его куртке. Когда он вернулся? Не больше пары часов между делом и приездом к боссу. Но никогда, никогда Вадим не позволял себе появиться у начальства в непотребном виде. Алтан, задумавшись, понимает, что никогда не видел на нем мятых штанов или нечищеных ботинок. Конечно, осенняя грязь никого не обходит стороной, но есть разница между обувью, которая запачкалась пока ты шел по дороге, и сапогами, которые не чистили уже несколько дней. Он стучит по столу кулаком, громко, явно слышно, и Вадим тут же появляется из дверей. - Картины у вас там в коридоре, мама не горюй. Как в Эрмитаже побывал, - наемник плюхается обратно в кресло без приглашения и кивает на бокал. - Премного благодарен. Алтана он снова бесит. Своими разговорами, манерами, прической. Но в тоже время ему не страшно. Если вдруг тот, другой наемник, захочет вернуться и убить бывшего нанимателя, Алтану не придется даже шевелить пальцем - Вадик сам все сделает. И от этого спокойно, от этого легче думается. Вот бы только его заткнуть. Или не надо? - Ты слышал, что сказали? - Я картины смотрел, ничего не слышал, - прячет глаза за краешком бокала. - Хочу знать твое мнение. Широкая улыбка тут же становится деловой и уверенной. - Значит теперь барыги будут думать, что... Вадим излагает план, уверенно цепляя те моменты, которые и сам Алтан хотел воплотить, и привнося что-то новое. И, конечно, солдатский юморок и шуточки про жопу. В конце его даже слушать не надо, потому то каждое слово лишь подтверждает уже созревший в голове план. - А Гойя подлинник? - Что? - переспрашивает Алтан, не успевший за скакнувшей мыслью. - Гойя в коридоре. Насколько я знаю, "Похищение Европы" в частной коллекции. Это оно? - Нет. Гойя копия. Есть оригинал Левитана и Айвазовского. И ранний Суриков. - Неплохо. Хотя я чуть было не повелся на Гойю. Сразу подумал, что зарплата у меня маленькая, раз такие деньжищи в коридоре просто так висят, пылью покрываются. - Повышения хочешь? - Алтан ставит бокал на столик и наклоняется вперед. - Еще посмотреть хочу, - Вадим смотрит в глаза и не отводит взгляд. - На картины. Господи, ну какой еще головорез откажется от лишней тысячи валюты в обмен на просмотр картин? - Договорились. Приходи в любое время. Но помни, я денег предлагал - ты отказался. Так что не заикайся больше. - А мне больше и не надо. - Вадим допивает вино одним длинным глотком и ставит бокал. - Один раз можно прийти посмотреть? - Сколько хочешь. - Могу подзаработать на экскурсиях. - Чтобы кроме тебя тут никого не было. - Заметано, золотце. Только я и картины, - вот теперь он точно подмигивает. - Заткнись, - беззлобно отвечает Алтан, и Вадим в ответ хохочет. Так заразительно, что тоже вызывает слабую улыбку. Когда он уходит, становится немного... грустно? Алтан снова оказывается в привычном мире с чопорной прислугой и людьми, которые работают и не называют его никак иначе чем "хозяином" или "боссом". Он разминает плечи и снова принимается на работу. Утром в доме стоит какая-то странная суета. Алтан еще не вышел из комнаты, а уже понимает, что что-то не так. Под окнами стоит смутно знакомая красная машина, а дом полон звуками. Запахивая халат и поправляя очки, он спускается в кухню и замирает в дверях. - Утра, босс. Что-то вы заспались. Солнышко давно встало, а вы все никак, - Вадим, довольный шуткой, хрюкает в стакан с кофе. - Что ты здесь забыл? - Алтан настолько не понимает, что даже забывает в каком виде он предстал перед подчиненным: босые ноги, всклокоченные волосы. - Ну как же...Картины, - наемник улыбается слишком широко для десяти утра. - Сказали же, в любое время. А утром так свет хорошо падает в галерею. Вот теперь заедаю прекрасное. - Моими продуктами, - бурчит Алтан и садится за стол, где ему тут же подают чашку черного кофе. - С вас не убудет, а у меня в холодильнике шаром покати. Думаю, дай совмещу. - Обед совместить не получится. - Знаю. Отвезу вас на встречу, а потом по своим делам. - Своим делам? - переспрашивает Алтан. Что ж... он и правда не думал, что у Вадима могут быть еще какие-то дела. - Ну там-сям, такое-сякое. В общем, разное, - загадочно поводит наемник плечами. - Я тебя понял. Не продолжай. Просто помолчи. Вадим кивает и утыкается в телефон. А Алтан понимает, что давно уже не завтракал в таком спокойствии.