Наснага

Первый удар получается скорее громким, чем болезненным. Неожиданным. Алтан вздрагивает, хотя и готовился к нему. Шипит сквозь зубы, но ничего не успевает сказать, как тут же получает второй. Боль раскаленным маслом шипит на заднице, растекаясь и покалывая кожу. Хочется дернуться, но если он поднимет руку, то потеряет опору и рухнет носом в пол. Даже не смотря на то, что вторая рука Вадима, та, которая не бьет, плотно удерживает его поясницу прижатой к коленям. - Счета не слышу, - раздается сверху довольный голос. - Два, - задушено пищит Алтан. - Э, нет, золотко, нет счета - нет удара. Звонкий шлепок снова обжигает ягодицу. - Один, - морщится Алтан. Больно. Вадим явно бьет не в полную силу, но с оттяжкой, как будто сто лет где-то учился пороть чужие задницы. Алтан продолжает считать, болезненно кривя лицо и тихонько ахая на каждый удар. И с каждым из них боль нарастает, задницу уже во всю печет. Интересно, как сильно покраснело? Он, конечно, проверял на своем бедре, насколько быстро и сильно у него загорается кожа. Но собственные удары были явно слабее, и след проявлялся раз на пятый. И такой, едва заметный, как будто расчесал просто. Сейчас же по ощущениям там должно быть что-то по цвету напоминающее Ред Делишес - любимый сорт яблок Юмы. Почему он вообще вспоминает, какие яблоки нравятся его сестре, когда он тут лежит с голой задницей на чужих коленях? Наверное, это помогает немного отвлечься. Но не сбиться со счета. - Двадцать, - почти вскрикивает он и протяжно стонет. Вадим делает перерыв, гладит его ягодицы, мягко разминает. Чуть касается пальцами внутренней стороны бедра, и Алтан послушно разводит ноги чуть шире, поддаваясь этому движению. - Очень бесстыдно, - комментирует Вадим с довольной улыбкой в голосе. Алтану от этого хочется скорее спрятаться, натянуть штаны и убежать куда подальше. В голове шумит, щеки красные. Ему больно и на самом деле очень стыдно. - Шире, - Вадим похлопывает по бедрам, разводя их своей большой ладонью. Послушно расставляя ноги, насколько позволяют стянутые к коленям домашние штаны, Алтан больше всего хочет спрятать лицо в ладонях. Или, на крайний случай, потерять сознание. Посмотреть на это со стороны, но не участвовать. Вадим заносит руку и новый удар приходится на чувствительную кожу бедер. - Ау! - вскрикивает Алтан от неожиданных ощущений. Эта боль совсем другая - резкая, колючая. Она прижигает всей шириной ладони, на секунду даже кажется, что обхватит всю ногу вокруг, сожмется железными клещами на коже. - Мы считать будем или как? - Вадим, - всхлипывает Алтан молящим голосом. Он бы предпочел молча, просто отключиться и перетерпеть все это. Но счет заставляет его участвовать, расписываться в собственном присутствии и добровольном унижении. Да, это он, да, он здесь, да, он прекрасно осознает, что с ним делают. - Что "Вадим"? - переспрашивает Вадик и чуть отклоняется назад, чтобы заглянуть в лицо. Алтан продолжает смотреть в пол, чувствуя на себе чужой взгляд. И не хочет поворачиваться. Знает, что у него все лицо красное и глаза блестят. Но Вадим явно не собирается продолжать или отпускать его, пока не получит ответ. Не бьет, поглаживает кожу в ожидании, подбирается к промежности, массирует пальцами поджавшиеся яйца, чуть ныряет ладонью ниже, касаясь основания напряженного члена, что упирается в его ногу. Алтан отклячивает задницу на это прикосновение. Господи, какой же позор. Как стыдно. И как... Хочется. - Не слышу. Ну? Алтан прикусывает губу и чуть поворачивает голову, глядя на Вадима через копну волос, и коротко, едва заметно кивает. И тут же получает новый шлепок по заднице. Раз в пять сильнее, чем прежний. Алтан вскрикивает, смешивая в голосе боль и удивление. Внизу живота сладко тянет: и от прилива крови к ягодицам, и от всего происходящего. Вадим его больше не жалеет. Удары быстрые, жесткие, заставляющие на глазах выступить слезы. Он больше не требует считать, сам заполняя тишину после каждого шлепка. - Ну вот. Что же. С тобой. Делать. Совсем. От рук. Отбился. Алтану так больно, что контролировать себя он совсем перестает. Только вскрикивает, на грани со стоном, и сам подставляется на каждый новый удар. Охренительно больно. Охренительно хорошо. Он даже не сразу понимает, что нового удара не случилось, приподнимает задницу, но получает в ответ не шлепок, а горячую ладонь, которая гладит его под ягодицами, с нажимом проходит по яйцам и выше, поглаживая сжимающийся вход. Алтан старается расслабиться, каждым движением своего тела умоляя сильнее коснуться, получить пальцы внутри и, может даже, что-нибудь больше, но Вадим будто бы игнорирует эти молчаливые просьбы. - Вставай, - подталкивает он Алтана со своих коленей. - Раздевайся и на кровать. Встать, на самом деле, не просто. Алтан не без помощи принимает вертикальное положение и тут же прикладывает ладони к заднице, со стоном растирая покрасневшую кожу. О том, что его стоящий член можно рассмотреть сейчас во всей красе, он даже не задумывается. Не о том мысли. - Раздевайся, - напоминает Вадим. Под его пристальным взглядом Алтан стягивает штаны до конца, тянется выпутаться из домашнего свитера. Ему все еще неловко где-то на краю сознания, но раз Вадим все еще не ржет над ним, тыкая пальцем, значит все хорошо. Не заржал же, когда Алтан это все предложил, да и сейчас выглядит очень...натурально. Эта игра в наказание словно совершенно нормальная для него, и никаких усилий Вадим не прикладывает, чтобы поддержать свой образ экзекутора. Алтан все еще не понимает - он настолько хорошо играет любую роль или сейчас он действительно настоящий. Но взгляд у него довольный, блестящий, а ухмылка чересчур пошлая для рассерженного "взрослого". - На кровать. Лицом в подушку, зад кверху. Он так спокойно и уверенно говорит это, что у Алтана дрожат колени и внутри все зажимается в болезненном всхлипе. Просто ожившая фантазия, в миллионы раз превышающая то, что он видел в кино и о чем читал в книгах, мечтая порой перед сном о том, что кто-то накажет его так же. С любовью и заботой, для его же блага. Получилось бы это с кем-то, кто не Вадик? А вот неизвестно. Наверное, мало кому Алтан доверяет так же, как ему. Что бы он там ни говорил, в Вадима Алтан верит безоговорочно. Принять нужную позу легко. Алтан прячет лицо в подушку, устраивая колени на краешке кровати. Чувствует себя немного страусом, который закопал голову в песок и плевать, что там будет с его филейной частью. Алтану не плевать, но абстрагирование помогает, чтобы не осознавать до конца, как пошло и стыдно он сейчас выглядит. Конечно, они занимались сексом, конечно, Вадим видел его голым, но сейчас это несколько другое. Алтан весь сжимается от страха и предвкушения, когда чувствует, что Вадим становится позади него. "Не смотри", - хочется одернуть его, но Алтан, сцепив зубы, молчит. Вадим правда не увидит там ничего нового, и если смотрит, значит ему нравится. На неприятные вещи не пялятся так долго. Звякает пряжка, шуршит ремень, выползающий из шлевок. Алтан чувствует, как у него дрожат ноги. Ему страшно от предвкушения и ожидания, когда широкая ладонь ложится на его горячие ягодицы, поглаживая. - Ты ведь понимаешь, что это для твоей же пользы? Будет больно, но так нужно. Алтан, всхлипывая, кивает носом в подушку. Темный затылок движется вверх вниз. Как у Вадима получается так правильно подбирать слова - загадка. Так точно произносить именно то, что нужно услышать: это не от злости, это для его же блага. Удар ремня не то, что удар ладонью. Алтан вскрикивает, цепляясь пальцами в покрывало. Горячее тепло расползается от места удара по ногам и спине. Проходит в пятки и кончики пальцев, заставляя ступни гореть от притока крови. Второй тоже кусается больно. Вадим дает время прочувствовать каждым нервным окончанием боль и тепло и, когда они начинают затухать, кладет следующий. Алтан выдерживает пять, прежде чем дернуться и заскулить. - Хватит, все, хватит. И Вадим останавливается. Кладет руки на ягодицы, чуть сжимая, стараясь унять боль. Гладит по бедру и пояснице, скользит пальцами под живот, поглаживая твердый и влажный от смазки член. Алтан даже не пытается сдержать довольного вздоха, сам толкается в ладонь и дрожит от переполняющих его ощущений. Боль закончилась, ее больше не будет. Теперь будет хорошо. Вадим прижимается членом между покрасневших ягодиц, скользит по ложбинке между ними, слегка надавливая головкой на вход, но не проникая внутрь. Трется, царапая джинсами кожу на бедрах и едва слышно, но довольно стонет. Дрочит Алтану быстро и крепко в такт своим движениям. Разрядка приходит скоро, пробегает такой же горячей волной, как от удара, по позвоночнику, скручивая его и заставляя выгнуться почти дугой. Такого оргазма Алтан совсем не ждал. Боль в саднящих ягодицах мешается со сладким чувством удовольствия, отчего и то, и другое ощущаются еще острее и ярче. Он задыхается, слюнявя подушку укусами, чтобы заглушить свой голос. На пояснице и заднице становится мокро, когда Вадим кончает через минуту, прижимая член к горячей коже. Водит головкой обмякающего члена по белесым разводам и, наклоняясь, целует в лопатку. - Ты как? - Нормально, - стонет Алтан совсем обессилено. - Погоди, я все вытру и принесу крем. Эйфория проходит слишком быстро, оставляя неприятное тянущее чувство на коже. Не больно, но хочется потереть и приложить холодное. Вадим старательно размазывает крем по ягодицам, дуя и приговаривая какие-то глупости. Алтан лежит молча, пытаясь сделать выводы из всего произошедшего. - Чего заугрюмился? - спрашивает Вадим. - Ничего. - Да ладно прикидываться, я все вижу. Не понравилось? Алтан поворачивается, чтобы видеть лицо. - Слишком сильно, - подумав, сообщает он. Вадим виновато разводит руками. - Ну как договаривались. Хотел попробовать - попробовал. В следующий раз не будешь заказывать. Алтан вглядывается в его эмоции, пытаясь понять, дошло ли до Вадима, что именно он хотел попробовать: быть нужным, быть кому-то небезразличным, доверить кому-то власть над своими эмоциями, не сдерживать их. По лицу Вадима, как всегда, не удается понять ничего. Но он наклоняется и целует в висок. - Ну или ограничимся чем-то полегче. Да? Отвечать на это не хочется. Алтан вдруг чувствует бесконечную усталость и спокойствие где-то внутри. Может Вадим ничего и не понял, но все равно сделал так, как нужно, словно у него внутри компас, который подсказывает направление. Поэтому Алтан просто кивает, не желая сейчас делать окончательных выводов. - Следующий ты. Придумал, чего хочешь? - Нет еще, - легко отзывается Вадим. - Придумаю - скажу. Этого вполне достаточно, чтобы понять, что доверие не потеряно, что Алтан не стал ему противен или смешон. И что они продолжат дальше: называть друг другу вещи, которые хочется попробовать. И не важно как они оказались в голове - случайно, сию минуту или давно крутятся на подкорке, ожидая воплощения. Они пробуют и изучают, давая друг другу подсказки, что творится внутри.